╤ЄЁрэшЎ√: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
ыми труба-
ми в вечность. Пять лет русской революции были для Емельяна Разина
сплошной, моргасной, бесщельной, безметельной зимой. Емельян Емельянович
Разин был: и Лоллием Львовичем Кронидово-Тензигольско-Калитиным, - и
Иваном Александровичем, по прозвищу Калистратычем. - Потом Емельян
Емельянович увидел метель: зубу, вырванному из челюсти, не стать снова в
челюсть. Емельян Емельянович Разин узрел метель, - он по иному увидел
прежние годы: Емельян Емельянович умел просиживать ночи над книгами,
чтоб подмигивать им, - он был секретарем уотнаробраза, - он умел - гра-
фически - доказывать, что закон надо обходить. -
- И вот он вспомнил, что в России вымерли книги, журналы и газеты, -
замолкли, перевелись как мамонты писатели, те, которым надо было подми-
гивать, потом писатели, книги, журналы и газеты народились в Париже,
Берлине, Константинополе, Пекине, Нью-Йорке, - и это было неверно: в
России стало больше газет, чем было до революции: в Можае, в Коломне, в
Краснококшайске, в Пугачеве, в Ленинске, в каждом уездном городе, где
есть печатный станок, на желтой, синей, зеленой бумагах, на оберточной,
на афишной, даже на обоях, - а в волостях рукописные - были газеты, где
не писатели - неизвестно кто - все - миллионы - писали о революции, о
новой правде, о красной армии, о трудовой армии, об исполкомах, советах
земотделах, отнаробах, завупрах, о посевкомах, профобрах, - где в каждой
газетине были стихи о воле, земле и труде. Каждая газетина - миллионы
газет - была куском поэзии, творимой неизвестно кем: в газетах писали
все; кроме спецов-писателей, - крестьяне, рабочие, красноармейцы, гимна-
зисты, студенты, комсомольцы, учителя, агрономы, врачи, сапожники, сле-
саря, конторщики, девушки, бабы, старухи. Каждая газета - пестрая, зеле-
ная, желтая, синяя, серая, на обоях - все равно была красная, как ком
крови. - В России заглохли университеты. - И в каждой Коломне, Верее,
Рузе, в каждом Пугачеве, Краснококшайске, Зарайске - в каждой волости -
во всей России - в домах купцов, в старых клубах и банкирских конторах,
в помещичьих усадьбах, в волисполкомах, в сельских школах - в каждой - в
каждом - было - были: политпросветы, наробразы, пролеткульты, сексоц-
культуры, культпросветы, комсомолы, школы грамотности и политграмотнос-
ти, театральные, музыкальные, живописные, литературные студии, клубы,
театры, дома просвещения, избы-читальни, - где десятки тысяч людей, юно-
ши и девушки, девки и парни, красноармейцы, бабы, старики, слесаря, учи-
теля, агрономы - учили, учились, творчествовали, читали, писали, играли,
устраивали спектакли, концерты, митинги, танцульки. Емельян Емельянович
был секретарем наробраза: он видел, увидел, как родятся новые люди, мимо
него проходили Иваны, Антоны, Сергеи, Марьи, Лизаветы, Катерины, они от-
рывались от сохи, от сошного быта, они учились, в головах их была вели-
чайшая неразбериха, где Карл Маркс женился на Лондоне, - почти все Иваны
исчезали в красную армию бить белогвардейцев, редкая Марья не ходила в
больницу просить об аборте; выживали из Иванов и Марьев те, кто были
сильны, Иваны проходили через комсомолы, советы и красную армию, -
Марьи, через женотделы, - и потом когда Иваны и Марьи появлялись вновь
после плаваний и путешествий по миру и шли снова на землю (велика тяга к
земле) - это были новые, джек-лондоновские люди. -
- Емельян Разин увидел метель в России, - и прежние пять лет России
он увидел - не сплошною, моргасной, бесщельной, безметельной зимой, - а
- метелью в ночи, в огнях, как свеча Яблочкова. - Но над Россией, когда
вновь его вкинуло после Неаполя в старую челюсть тесного города, - над
Россией шла весна, доходил Великий Пост, дули ветры, шли облака, текли
ручьи, бухнуло полднями солнце, как суглинок в суходолах. - - И Емельян
Разин увидел, как убога, как безмерно-нища Россия, - он услышал все ду-
басы российские и увидел одеяло в окне, - он увидел, что жена его еще
донашивает малицу: - он не мог простить миру стоптанные башмаки его же-
ны. Не всякому дано видеть, и иные, кто видит, - безумеют - -
- Это тесный город, куда приехал Разин, был рядом с Москвой, он не
считался голодным. Дом напротив как запаленная лошадь, из которого давно
уже ушли вместе с барахлом купцы, - за зиму потерял крышу, Направо и на-
лево, через один дом в двух не ели хлеба и жили на картошке. Через дом
слева жил паспортист с женой и дочерью-гимназисткой, который был паспор-
тистом и при монархии, и при республике. Дочь-гимназистку звали Лизой,
ей было пятнадцать лет, шел шестнадцатый год, она была как все гимна-
зистки. А рядом в доме, в подвале, жил "сапожник Козлов из Москвы" -
Иван Александрович, по прозвищу, Калистратыч, - жил много лет с женой -
Дашей - поломойкой, детьми, шпандырем и самогонкой; на лоб, как подоба-
ет, он надевал ремешок, и было ему за сорок: - ну, так вот, Калистратыч,
не прогоняя даже жену, взял себе в любовницы Лизу, за хлеб, за полтора
что ли пуда; Даша-поломойка раза два таскала всенародно Лизу за косы,
тогда Калистратыч таскал - тоже всенародно - Дашу-поломойку, а мальчишки
с улицы кидали во всех троих камнями. - Через дом справа жил телефонный
надсмотрщик Калистрат Иванович Александров, с женой, четырьмя детьми и
матерью; Калистрат Иванович получал паек и запирал паек на ключ, ничего
не давая семье; сынишка - тоже электротехник, должно-быть, - подделал
ключ: Калистрат Иванович прогнал всех из дома и потребовал от жены брас-
летку, которую подарил женихом; жена из дома не пошла, а позвала мили-
цию; Калистрат Иванович показал милиции, что семья его живет воровством,
жена показала, что Калистрат Иванович ворует электрические катушки с те-
леграфа; дети показали, что отец не кормит их и каждую ночь истязает
мать и жену; милиция рассудила мудро: ворованное отобрала, а им сказала,
что - до первого разу, если кто из них еще пожалуется, тогда всех в хо-
лодную до суда и дела. - Кругом все - друг друга - друг у друга - обво-
ровывали, обманывали, подсиживали, предавали, продавали. - Приходила
весна, и город был, в сущности, деревней безлошадных: все закоулки, пус-
тыри, ограды, выкапывались руками, все балдели в посевах капусты, свек-
лы, моркови - все изнемогали и завидовали друг другу, чтоб потом - по
осени - приступить к поголовнейшему обворовыванию соседских огородов,
друг друга, -
- Емельян Емельянович Разин не выставлял окон в доме, в доме пахло
зимой, аммиаком и копотью, и мухи жужжали, как в банке. Емельян
Емельянович увидел метель, - Емельян Емельянович физически не мог пере-
носить стоптанных башмаков жены, - и для него очевиднейшим были уже те
книги, над которыми он мог подмигивать раньше Лоллием Львовичем и кото-
рые хранили замшевые запахи барских рук. -
- И Емельян Разин - метелинкой - в одну ночь - как сумасшедший - соб-
рался и бежал из этого городка - куда глаза глядят - к чорту - от мете-
ли. -
- Он оказался в Москве, на Средней Пресне, вместе с женой. -
Заключение третье. - Фита предпоследняя.
По Европе и по Азии уже столетия, как ходили индийские фокусники,
гипнотизеры, - индийские маги и иоги. В России они чаще всего назывались
Бен-Саидами. Они, Бен-Саиды, маги, глотали огонь, прокалывали себя игла-
ми, жгли, у них на глазах у зрителей одна рука вырастала раза по полтора
больше чем вторая, на них клали двадцатипудовые камни и били камни мо-
лотками так, что летели из камней искры, - они, Бен-Саиды, усыпляли же-
лающих из зрителей, и эти усыпленные, загипнотизированные выполняли во
сне все, что вздумается почтенным зрителям: старухи пели и плясали, де-
вушки каялись в грехах, - но Бен-Саид продолжал сеанс уже дальше, просил
публику дать вещь или загадать, что должен сделать загипнотизированный,
и спящий, при чем этого не знал даже и он, делал то, что заказывали поч-
тенные зрители. Эти индийские маги и иоги, Бен-Саиды в России - всегда
были нищи, они выступали в передвижных цирках, в палатках, в пожарных
депо, передвигаясь из одного города и местечка до другого - с двумя-тре-
мя своими помощниками и несчастной женой, убежавшей от отца-буржуа, -
редко в третьем классе поезда и часто пешком, по большакам. Но каждый
раз, когда зрители после сеанса расходились по домам, в ночь, - многим
из зрителей бывало одиноко от того непонятного и сверх'естественного,
что есть в мире. -
- Мистер Роберт Смит, который научился уже читать по русски, прочел
афишу на заборе, в Москве:
ТАЙНЫ ИНДИЙСКОЙ МАГИИ
РАСКРОЕТ
ИНДИЙСКИЙ ИОГ БЕН-САИД.
- В СВОИХ СЕАНСАХ -
Мистер Смит пошел на этот сеанс. С ним вместе пошел Емельян Емельяно-
вич Разин, его учитель. В цирке было очень много народа. На арене стоял
человек в сюртуке и лаковых ботинках, на столе около него горела керо-
синка и лежали снадобья, рядом со столом горел костер, лежали молотки и
двадцатипудовый камень, в лесенку были вставлены ножи, по которым
Бен-Саид должен ходить, в ящике валялось битое стекло. Бен-Саид сказал
вступительное слово, где приветствовал советскую власть, борющуюся со
мраком и косностью, сообщил, - что он, Бен-Саид, совсем не Бен-Саид и не
индус, - а крестьянин Самарской губернии, Пугачевского уезда, трудовой
сын республики и никогда в Индии не был, - что он сейчас покажет опыты
индийской магии и докажет, что это совсем не какая-либо таинственная си-
ла, а только фокус, ловкость рук, тренировка и выносливость, - что
раньше магией пользовались сильные мира, чтоб закабалять в темноте на-
род. Бен-Саид и доказал многое из этого на деле, как глотать огонь, есть
раскаленное железо, ходить по гвоздям, быть наковальней в "адской кузни-
це", - но он, самарский сын трудовой республики, окончательно запутался
в об'яснении гипнотизма, хоть и гипнотизировал направо и налево, десят-
ком, разохотившихся девиц. На этом сеанс и закончился, чтоб повториться
завтра на площади, на Смоленском рынке, - чтоб рассеять мрак в народе.
Емельян Емельянович Разин был переводчиком мистера Смита. У под'езда
цирка их ожидал автомобиль. Они поехали. Емельян Емельянович не покидал
мистера Роберта Смита. Емельян Емельянович в своем европейском костюме,
в круглых роговых очках был очень странен, он казался трансформатором,
его коричневый костюм походил на ларчик, и думалось, что Емельян
Емельянович может каждую минуту спрятать голову в воротник пиджака, за
манишку, чтобы квакнуть оттуда по лягушечьи. У под'езда дома мистера
Смита, мистер Смит хотел было распрощаться с Емельяном Емельяновичем, -
но этот позвонил первым и первым вошел в парадное. Лакей включил только
одну лампочку, лестница, идущая к зимнему саду, едва осветилась. Мистер
Смит попросил принести виски. Эта была решающая ночь в жизни Роберта
Смита. Разговор был незначителен. Мистер Смит чувствовал себя устало.
Сельтерская была тепла.
Разговор велся о пустяках, и только четыре отрывка разговора следует
отметить. Говорили о России и власти советов. Мистер Смит, изучавший те-
перь русский язык, в комбинации слов - власть советов - нашел филологи-
ческий, словесный нонсенс: совет - значит пожелание, чаще хорошее, когда
один другому советует поступить так, а не иначе, желает ему добра, сове-
товать - это даже не приказывать, - и стало-быть власть советов - есть
власть пожеланий, нонсенс. - Емельян Емельянович походил на лягушку в
своих очках, он был очень неспокоен. - Он высказал мысль о том, что ис-
торические эпохи меняются, что сейчас человечество переживает эпоху пе-
релома и перелома, главным образом, духовной культуры, морали; люди ста-
рой эпохи, и он в том числе, должны погибнуть, но они - имеют же челове-
ческое право дожить свой век по-прежнему и доживут его, конечно. Емельян
Емельянович рассказал, что у его знакомого, бывшего генерала, сохрани-
лась княжеская коллекция порнографических открыток, которая продается.
Мистер Смит отказался от покупки. - Затем, перед самым уходом, Емельян
Емельянович рассказывал о быте, нравах и этнографических особенностях
русских крестьян, - о том, что сейчас, весной, крестьянские девушки и
парни, ночами на обрывах у рек и в лесах, устраивают игрища, моления
языческим богам, как тысячу лет назад, - и он, Емельян Емельянович,
пригласил мистера Смита завтра поехать за город посмотреть эти игрища, -
Роберт Смит согласился. - Сейчас же после этого разговора Емельян
Емельянович заспешил и ушел, спрятав голову в грудь пиджака. Мистер Смит
сам отпер ему парадное, - была ясная апрельская ночь, уже за полночь,
над домом напротив светил месяц, в последней четверти. Шаги Емельяна
Емельяновича мелким эхо заглохли в проулке. Обыденный час сна прошел, и
мистер Смит почувствовал, что ему не хочется спать, что он очень бодр,
что ему надо пройтись перед сном. Мистер Смит прошел проулками, улицей
Герцена - древней Никитской - к Кремлю. Улицы были пустынны, пахло наво-
зом и весенней прелью, был едва приметный мороз. Звезды были четки и бе-
лы. Меркнул месяц в очень синем небе. Из-за деревьев Александровского
сада Кремль выглянул русской Азией, глыбой оставшейся от древности. От
Кутафьи-башни мистер Смит пошел Александровским садом, у Боровицких во-
рот заметил двух всадников в шапках как шлемы, один сидел на лошади,
другой стоял опираясь на луку, лошади были маленькие и мшистые, стороже-
вые в шлемах, с пиками и винтовками - громоздки, - и опять подумалось о
русском древневековьи. Тоскливо перекликались ночные сторожевые свистки.
Мистер Смит повернул обратно, шел переулками. Пели на дворах, в переул-
ках петухи и лаяли собаки по весеннему гулко и заунывно, как в Констан-
тинополе. - Дом, где жил мистер Смит, безмолствовал. Мистер Смит прошел
в кабинет, свет месяца падал на стол и ковры, - и тогда Роберт Смит
вдруг - не понял, а почувствовал, - что ключ к пониманию России и Рево-
люции Русской, - и к миру - найден. Показалось, что иог Бен-Саид вошел в
кабинет, и он, иог, крестьянин Самарской губернии, об'яснивший тайны
черной магии, как глотать огонь, ходить по гвоздям, отрезать себе палец,
быть наковальней, - и не об'яснивший тайн гипнотизма, - иог Бен-Саид, в
сюртуке и лаковых ботинках, - и был ключем.
Мистер Смит записал в дневник, - с тем, чтоб записи эти потом обрабо-
тать и послать в письме к брату: -
"Сегодня я был на русском народном цирке. Завтра я поеду с мистером
Разиным за город в лес смотреть народные русские игрища. - Вот, что та-
кое Россия, коротко: - Разрушены семья, мораль, религия, труд, классовое
сознание всех групп туземного населения, ибо борьба за существование,
голодная смерть (а голодала вся Россия без исключения) - вне морали и
заставляли быть аморальными. Производительность труда пала так, что про-
изводство единицы товара, равной, положим, по ценности грамму золота,
обходится две единицы этого товара. т.-е. два грамма золота; - и это
вызвало взяточничество, воровство, обман, деморализацию нации, декласси-
рование общественных групп и катастрофическое обнищание страны, доведен-
ное до людоедства. Крестьяне платили налоги в двадцать пять раз больше,
чем до революции. Надо не забывать, что Россия все годы революции вела
жесточайшую гражданскую войну во всех концах государства. - Все это при-
меры, которые не исчерпывают быта России, но которые являются факторами
быта. - Казалось бы, нация, государство - погибли. Но вот еще один факт:
ложь в России: я беру газеты (их не так мало, если принять во внимание
те газеты, которые выходят в каждом уездном исполкоме) и книги, и пер-
вое, что в них поражает - это игра отвлеченными, несуществующими в Рос-
сии понятиями - и я говорил с общественными деятелями, с буржуа, с рабо-
чими - они тоже не видят и лгут: ложь всюду, в труде, в общественной
жизни, в семейных отношениях. Лгут все, и коммунисты, и буржуа, и рабо-
чий, и даже враги революции, вся нация русская. Что это? - массовый пси-
хоз, болезнь, слепота? Эта ложь кажется мне явлением положительным. Я
много думал о воле видеть и ставил ее в порядке воли хотеть: оказывает-
ся, есть иная воля - воля не видеть, когда воля хотеть противоставляется
воле видеть. Россия живет волей хотеть и волей не видеть; эту ложь я
считаю глубоко-положительным явлением, единственным в мире. Вопреки все-
му, наперекор всему, в крепостном праве, в людоедстве, в невероятных по-
датях, в труде, который ведет всех к смерти, - не видя их, сектантская,
подвижническая, азиатская Россия, изнывая в голоде, бунтах, людоедстве,
смуте, разрухе - кричит миру, и Кремлем, и всеми своими лесами, степями
и реками, областями, губерниями, уездами и волостями - о чем кричит миру
Россия, что хочет Россия? - Сейчас я проходил мимо Кремля, Кремль всегда
молчалив, ночами он утопает во мраке; русский Кремль стоит несколько
столетий, сейчас же за Москвой, в десяти верстах от нее, за горами Во-
робьев и за Рогожской заставой, начинаются леса, полные волков, лосей и
медведей: за стеной в Кремле были люди, уверовавшие в Третий Интернацио-
нал, а у ворот стояли два сторожевых, в костюмах как древние скифы, -
тот народ, который в большинстве неграмотен. Сегодня в цирке иог показы-
вал, как делаются индийские фокусы, как они: делаются, - он единственный
в России - не лгал. Это решает все. Кто знает? - две тысячи лет назад
тринадцать чудаков из Иерусалима перекроили мир. Конечно, этому были и
этические, и экономические предпосылки - - Я изучаю русский язык, и я
открыл словесный нонсенс, имеющий исторический смысл: власть советов -
власть пожеланий. В новой России женщина идет рядом с мужчиной, во всех
делах, женщина... -
В колониях можно было жить, отступая от житейского регламента. Мистер
Смит не кончил записей в дневник, ибо у под'езда загудел автомобиль, по-
том второй. По лестнице к зимнему саду зашумели шаги. В дикой колонии,
имя которой Россия, все же были прекрасные женщины, европейски-шикарные
и азиатски-необузданные, и особенно очаровательные еще тем, что с ними
не надо, нельзя было говорить, из-за разности языков. В кабинет мистера
Смита вошли его соотечественник и две русские дамы.
- Мы сегодня веселимся, - сказал соотечественник, - мы были в ресто-
ране, там познакомились с компанией очаровательных дам и с новыми нашими
спутницами ездили за город, к Владимирской губернии, - там в лесу водят-
ся волки, мы пили коньяк. Вас не было дома. Сейчас мы будем встречать
русский рассвет, - соотечественник понизил голос, - одна из этих дам
принадлежит вам.
В концертном салоне заиграли на пианино. В ночной тишине было слышно,
как в маленькой столовой накрывали стол. Англичане провели дам в убор-
ную, пошли переодеваться. Женщин, конечно, как конфекты, можно выворачи-
вать из платья. Старик лакей заботливо занавешивал окна, чтоб никто не
видел с улицы, что делают колонизаторы. Было приказано никого не пускать
- -
Мистер Смит заснул уже на рассвете. Снов он не видел. Только перед
тем, как проснуться, ему пригрезилась та страшная ночь, - та, когда он
встретился в дверях спальни жены с братом своим Эдгаром.
---------------
Емельян Емельянович заходил утром к мистеру Смиту. Его не пустили. Он
зашел через час и оставил записку, что заедет перед поездом. Дома эту
ночь Емельян Емельянович не ночевал: сейчас же от мистера Смита он пошел
на вокзал и ездил на Прозоровскую, рассвет там провел в лесу, - оттуда
вернулся как раз к тому часу когда заходил в первый раз утром. - Перед
поездом мистер Смит распорядился, чтоб подали автомобиль, но Емельян
Емельянович настоял, чтоб пошли пешком; потом они наняли извозчика. На
Прозоровскую они приехали, когда уже темнело. Дорогой - несколько раз -
случайно - Емельян Емельянович спраш