▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╒єфюцхёЄтхээр  ышЄхЁрЄєЁр
   ─Ёрьр
      . ╨рёёърч√ 20-ї уюфют Ёрчэ√ї ртЄюЁют -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  - 138  - 139  -
- "За скотиной ты посмотри, Игнат придет наведаться, покажи!.." - Поехали, Егор пошел с вожжами пешим, опять завизжала Катяша: - "Шарабан мой, американка, а я девчонка-а шарлатанка!.." - - При Некульеве единственное было собрание Рабочкома. Собрали его хоро- шие ребята, мастеровые-коммунисты, Кандин и Коньков. Собрание было наз- начено на завтра, но многие съехались с вечера, - дальним пришлось прое- хать верст по сорок. Вечером в парке на крокетной площадке разложили костер, варили картошку и рыбу. У Некульева собирались на "подторжье", чтобы столковаться перед торгом Рабочкома, - кто потолковее и кто комму- нисты. Коньков был хмур и решителен, Кандин хотел быть терпеливым; гово- рили о революции, о лесах и - о воровстве, о гомерическом воровстве в лесах, - говорили тихо, сидели тесным кругом, со свечей, в зале, Не- кульев лежал на диване; - сказал тоскливо Коньков: - "Расстреливать на- до, товарищи, - и первым делом наших, чтобы была острастка. Что получа- ется, - мы воюем с мужиками, а кто похитрее из мужиков - идет к знакомо- му леснику, потолкует, сунет пудишко, - и лесник отпускает ему, что только тот захочет, - получается, товарищи, одно лицемерие и чистое бе- зобразие. Простите, товарищи, признаюсь: привязался ко мне шиханский му- жик, - дай ему лесу на избу, - день, другой, - я сижу голодный, а он и самогону, и белой, - я так ему морду избил, что отвезли в больницу, - не стерпел." - Ответил Кандин: - "Я морды бил, прямо, скажу, не раз, хоро- шего в этом мало. Обратно, надо рассудить: - получает лесник жалование, на хлеб перевести, - полтора целковых; на это не проживешь, воровать на- до, - ты смотри, как живут, свиньи у бар чище жили. В лесном деле нужна статистика: установить норму, чтобы больше ее не воровали, и виду не по- казывать, что замечаешь, потому - воруют от нужды. А если больше ворует, - значит, от озорства, - тогда, обратно, можно расстрелять. Святых нет, - а дело делать надо!" - Говорили о Рабочкоме. - Рабочком создать необ- ходимо было, чтобы связать всех круговой порукой. Некульев молчал и слу- шал, свеча освещала только диван, - ни Коньков, ни Кандин не знали, как повести на утро заседание Рабочкома, чтобы не оторваться от всех ос- тальных лесных людей. - В парке запели песню и стихли, Некульев пош тальным, в парк. У костра сидели люди, все оборванцы, все одетые по разному, все с винтовками. Против огня лежал Кузя, подпер щеки ладонями, смотрел в огонь и рассказывал сказку. Кричало на деревьях всполошенное костром воронье. Некульев присел к огню, стал слушать. ... - И выходит, кстати сказать, хотел Илья Иваныч посмеяться над по- пами, а вышло наоборот. Открыл Илья Иваныч ларь - лежат три попа друг на друге и все мертвые, и холодеют уже на морозе. Испугался Илья Иваныч, отнес попов в амбар, разложил рядышком, - пришел в избу, сел к столу, думает, а самого, заметьте, цыганский пот прошибат... Ну, только Илья Иваныч очень был умный, посидел часик у стола, подумал и - хлоп себя по лбу! Пошел в амбар, попы уже закоченели, - взял одного попа, поставил его около клети, облил водой, на попе сосульки повисли. Пошел Илья Ива- ныч тогда в трактир и, заметьте, прихватил с собой бутылочку, которую поп не допил, там гармошка играт, народ сидит, - и у прилавка, кстати сказать, сидит пьяница Ванюша, ждет, как бы ему поднесли. Илья Иваныч к Ванюше: - "Пей!" - дал ему бутылку. Ванюша выпил, пьяный стал, - ему Илья Иваныч и говорит: - "Дал бы еще, да некогда. Надо иттить, - ко мне, вишь, утопленник пришел на двор, - надо его в прорубь на Волгу отнести." - Ну, Ванюша вцепился: - "Давай я отнесу, только угости!" - А это самое и надобно было Илье Иванычу, говорит нехотя: - "Ну уж коли что, из-за дружбы, - отнесешь, придешь, в избу, угощу!" - Ванюша прямо бегом побег. - "Где утопленник?" - "Вона!" - Ванюша попа схватил, на плечо и прямо к воротам, - а Илья Иваныч к нему: - "Да ты погоди, надо его в мешок поло- жить, а то народ напугаешь." - Положили, заметьте, в мешок, Ванюша по- нес, а Илья Иваныч второго попа из амбара выставил, облил водой, ждет. Прибегает Ванюша, прямо в избу: - "Ну, где выпивка?" А ему Илья Иваныч: - "Нет, брат, погоди, плохо ты его отнес, слова не сказал, - он опять вернулся." - "Кто?" - "Утопленник." - "Где?" Вышли на двор. Стоит поп у клети. Ванюша глаза вытаращил, рассердился: - "Ах ты такой сякой, не слушаться!" - схватил второго попа и побег к проруби, - а Илья Иваныч ему в след: - "Ты как будешь его в воду совать, скажи - упокой, господи его душу, - он и не пойдет!" - Это, чтобы помолиться, все-таки, за попа. - Только Ванюша со двора, - Илья Иваныч третьего попа и, - прибегает Ванюша, - а Илья Иваныч ему выговаривает: - "Эх ты, Ванюша! Не можешь утопленника унести, - ведь опять вернулся. Придется мне уж с тобой пойтить, чтобы концы в воду. Неси, а я позадь пойду, посмотрю, как ты там управляешься." - Отнесли третьего попа, посмотрел Илья Иваныч, - спускает попов в воду Ванюша как следует, успокоился и говорит: - "Ну, все-таки, ты Ванюша потрудился, пойдем - угощу!" - Да так его напоил, что у Ванюши всю память отшибло, забыл как утопленников таскал. Так что про попов и не дознались, куда их черти дели. - Вот и сказке конец, а мене венец, - сказал Кузя. Некульев отошел от костра, пошел во мрак, обогнул усадьбу, - пошел на гору, к обрыву, подумать, побыть одному... - - Утром, на той же крокетной площадке, где многие так у костра и ноче- вали, собралось человек семьдесят лесников и полесчиков. Под липой пос- тавили стол, принесли скамьи - но многие лежали и на травке вокруг пло- щадки. Костер не потухал. Винтовки составили - по военному - в козлы. Избрали президиум. От этого собрания остался нижеследующий протокол: СЛУШАЛИ: 1. Доклад тов. Конькова о Международном положении*1. ПОСТАНОВИЛИ: 1. Принять к сведению. СЛУШАЛИ: 2. Доклад тов. Кандина о плане работ Рабочкома. а) Культурно-просветительная работа. б) Средства Рабочкома и расходные статьи. ПОСТАНОВИЛИ: 2. В виду разбросанности лесных людей по лесам, Культко- миссии не избирать*2; выписать на каждую сторожку по газете, расходы - 1) канцелярские принадлежности, 2) подвода в город, 3) суточные. СЛУШАЛИ: 3. Предложение тов. Конькова отчислить от зарплаты в фонд по устроению памятника революции в Москве. ПОСТАНОВИЛИ: 3. Отчислить однодневный заработок. СЛУШАЛИ: 4. Донесение Председателя Кадомского Сельсовета Нефедова о том, что в расчетных ведомостях по 27 кордону были вымышленные фамилии, за которых получал объездчик Сарычев. - Сарычев предъявил вышеупомянутые ведомости и указал, что правильность их заверена печатью и подписью Предсельсовета Нефедова, написавшего вышеозначенные донесения. ПОСТАНОВИЛИ: 4. В виду неясности вопросов и несообразности донесения на самого себя - направить дело к доследованию, отослав копию в Угро- зыск. СЛУШАЛИ: 5. Дело о племенном быке, съеденном объездчиком и лесниками с 7 кордона; из Племхоза был взят плембык за круговой порукой, - бык был убит и съеден, а в Племхоз был направлен акт, что бык умер от сибирки. ПОСТАНОВИЛИ: 5. В виду незаконного поступка с быком, с лесников Сту- лова, Синицына и Шавелкина и объездчика Усачева удерживать ежемесячно 3-х дневный заработок и направлять его в кассу Племхоза. _______________ *1 В докладе Коньков сделал ошибку, указав, что Европа и Россия - ге- ографически в разных материках. *2 Выяснилось, что половина лесников безграмотны, Кузя шептал, голо- суя, Егорушке: - "Ничего, выкурим!" СЛУШАЛИ: 6. Пожелание лесника тов. Сошкина не делать общих собраний по воскресеньям*3. ПОСТАНОВИЛИ: 6. Утвердить. СЛУШАЛИ: 7. Предложение объездчика Сарычева о вступлении всех сразу в РКП. ПОСТАНОВИЛИ: 7. Оставить вопрос открытым*4. Первое письмо, которое написал Некульев с Медынских гор, было такое, - он не докончил его: - - "... у черта на куличках, где нет почты ближе как в шестнадцати верс- тах, а железной дороги - в ста, - в проклятом доме над Волгой, в доме, который проклятье помещиков перенес и на меня, - в жаре и делах, по ис- тине чертовщинных! - Живу я робинзоном, сплю без простыней, ем сырые яй- ца и молоко, без варева, хожу полуголый. Кругом меня дичь, срам, мер- зость. Ближайшее село от нас - 16 верст, но под обрывом идет - "великий водный путь", и я часто толкую с теми, кто бичевой идет по Волге, таких очень много, каждый день проходит добрые десятка два дощаников, часто около нас отдыхают и варят уху; - так вот дней пять тому назад тащил би- чевой мужик свою жену, привязанную к дощанику; он мне сообщил, что в его жену вселилось три черта, один под сердце, другой в "станову жилу", тре- тий - под мышку - а верстах в ста от нас есть замечательный знахарь, ко- торый чертей может изгонять - так вот он к нему и везет жену; вчера он возвращался обратно, в ляме шла уже его жена, а он барствовал на дощани- ке, - сообщил, что черти изгнаны. - Тема этого письма - люди, с которыми я живу, - это два лесника с женами и детьми. Один из них построил себе избу из краденого _______________ *3 Встал тогда на собрании с травки босой паренек в армяке и сказал, волнуясь: - "Я так думаю, товарищи, мы, выходит, пожелам, чтобы собрание Рабочкома не делали в воскресенье, потому, как гражданины самовольные порубщики в будни все в поле на работе, их там не поймаешь, - а в воск- ресенье они сидят дома, тут их и ловить с милицией." *4 Товарищ Кандин тогда говорил, что вопрос вступления в РКП - вопрос совести каждого, - Сарычев обиделся на него, - говорил: - "...а если вы думаете, что Кадомский Васька Нефедов, председатель, доносчик, правду на меня наплел, - так он сам первый жулик, а которые фамилии были подписаны - так они люди странные, теперь уехали домой, на Ветлугу." - - леса, ко- торый он же призван охранять, и обставил ее обломками мебели из усадьбы, - но это не главное, а главное то, что прежде чем вселиться в избу, он пускал туда черную кошку и петуха, а под печку клал краюху хлеба с солью - для домового, а жена его - голая - обегала дом, чтобы "отворотить глаз". У него заболел бычок, заслезились глаза, - ветеринар уж не так далеко, в Вязовах, - но он позвал местного знахаря (этот знахарь, мужик - арендатор пчельника, приходил раза два ко мне поговорить, - я и не по- лагал, что он колдун, - мужик, как мужик, только чуть похитрее, грамотен и болтает что-то про Коперника), - так знахарь бычка осмотрел, нашептал что-то, снял какую-то пленку с глаз у бычка, посыпал солью, - и бычок ослеп; тогда Катяша, жена Егора, достала "змеиной выползины", высушила, истолкла в порошок и этой змеиной выползиной - лечит бычка, присыпает ему ослепшие уже глаза. Жену второго лесника завут Маряшей; сначала я ее звал Машей, - она сказала мне: - "И что-е-те как вы зовете мене? Мене все зовут Маряшей!" - Детей у нее трое, лет ей 23, - моей "жисти" она завидует до слюней: - "и-и-иии, и все те с маслом, и молока сколько душа жалат!" - - Детям своим молока она не дает, продает мне: мне противно, но я знаю, - если я не буду брать у нее, то умру с голоду, ибо вечно так голодать, как они, не умею, - а она молоко оставит на масло и творог - и все равно продаст. Маряша ни разу не была в городе, в своем уездном го- роде, в тридцати верстах; она ни разу до меня не видела гречневой крупы - "у нас такой не сеют!" - и сразу же украла у меня добрую половину для детей; у нее в живых трое детей, которые ходят голыми, еще двое померли, ей 23, и у нее уже женская какая-то болезнь, про которую охотно расска- зывает всем ее муж Кузя, - и ни одного ребенка не принимала у нее да- же... знахарка-баба: сама родила, сама резала пуповину, сама мыла за со- бою кровь, отсылая мужа на этот случай в лес. Дикарство, ужас, - черт знает, что такое! - Ко мне отношение такое. - Вчера приходил немец из-за Волги, предложил масла; я спросил, - почем? - "Как раньше брали, по 25." - - А с меня Маряша и Кузя, и Катяша брали по шестидесяти. У меня лопнуло терпенье, я позвал Маряшу и Катяшу и сказал им - как им не стыдно, ведь вижу я, как они обманывают и обво- ровывают меня на каждом шагу и на каждой мелочи, - ведь я же по-товари- щески и по-хорошему держу себя с ними и буду вынужден считать их за во- ровок и не уважать, - этакое лирическое нравоучение прочел им. Не сморг- нули. - "Мы по нарошку за то, нарочно мы, то-есть!.." "А к обеду в этот день вдруг стерлядку мне: - "это мы тебе в пода- рок!" - Послал я их к черту со стерлядями. Я для них - барин и больше ничего, - я не пашу, мою белье с мылом, делаю непонятные им вещи, читаю, живу в барском доме, стало быть, - барин; заставлю я ходить их на четве- реньках - пойдут, заставлю вылизать пол - вылижут, и сделают это на 50% из-за рабственного страха, а на 50 - из-за того, что - может барину это и всерьез надо, ибо многое из того, что делаю я, им кажется столь же не- лепым, как и лизание полов, - сделают все что угодно, - но у меня выра- боталась привычка все время быть так, чтобы за спиной у меня никого не было, ибо я не знаю, не покажется ли в данную минуту Катяше или Кузе не- обходимым сунуть мне в спину нож: быть может это излишняя осторожность, ибо они на меня смотрят, как на дойную корову, и я слышал, как Катяша с завистью говорила, что меня "бог послал" Маряше, ибо Маряша, ставя мне самовар и убирая мою комнату и контору, имеет полное право и возмож- ность, одобренные Катяшей, систематически обворовывать меня!.. Да, так, а я - честный коммунист. Я не понимаю, как наши мужики понимают честь, ведь должна же она у них быть. Они живут, ничего не понимая, и вот Егор строит новую избу по всем знахарьим правилам, когда идет мировая револю- ция!.. - Это весь народ, который я вижу вокруг себя, но кроме них есть еще невидимый - это те сотни, а, может и тысячи, которые вокруг меня растаскивают леса, с которыми я борюсь не на живот, а на смерть. У меня такое ощущение, что все вокруг меня воры, вор на воре сидит, не понимаю, как не воруют друг друга, - хоть, впрочем, забыл, - я же сам был украден немцами и они держали меня спрятанным в темном чулане!.. Да, так. Дети у Маряши ходят голыми, потому что нечего надеть, и все они в жесточайшей часотке, - сначала я стал было столоваться вместе с Кузей, но мне было тошнотворно от грязи и - было стыдно есть при детях, потому что они го- лодны, не едят даже вдоволь хлеба и картошки, - а мясо, там масло, яиц - никогда не видят... А вот Мишка - пастух, который ами говорит на коровьем, не похожем на человеческий, языке, по-человечески говорит с трудом, - нашел в лесу землянку, уже развалившуюся в овраге, в глуши, - землянка в гору вросла, - и в землянке полуистлевшая псалтирь, спасался, должно быть, какой-то праведник: интересно знать, мыло он признавал поганым или святым?.. А знахарю - "Арендателю" чижик предсказывает, когда он будет пить самогонку. А сам пастух Минька знаменит тем, что в прошлом году, еще до меня, в его стаде у коровы родился телок с человечьей головой, - телка этого бабы убили, и молва решила, что отцом телка является Минька: быть этого, конечно, не могло, - но что Минька, который с коровами лучше говорит, чем с людьми, мог вожделеть к коровам - это пусть лежит на его совести"... - - - - Некульев не дописал тогда этого письма. Он сел писать его вече- ром, вернувшись с горы, где раскладывал костер, и просидел за столом до поздней ночи. Писал в конторе, горели на столе две свечи, отекали стеа- рином, - лили на зеленое сукно стеарин ко многим другим стеариновым но- чам на сукне, в этом доме, горьком, как табачный мед. И вдруг, Некульев почувствовал, что вся кожа его в мурашках, - первый раз осознал эти при- вычные мурашки, - поспешно ощупал револьвер, - вскочил из-за стола, схватил револьвер, чтобы стрелять, - и тогда в контору вошел Коньков, с револьвером в руке, весь в пыли, с лицом, землистым от пыли. Коньков сказал: - Товарищ Антон! Илья Кандин - убит мужиками, на порубке. В Кадомы, в Вязовы, в Белоконь пришли разведочные военные отряды, установить нельзя, белые или красные. Мужики бунтуют! - - Глава третья. - О матери сырой земле и о прекрасной любви. Расспросить мужиков о матери сырой-земле, - слушать человеку уставше- му, - станут перед человеком страхи, черти и та земная тяга, та земная сыть, которой, если-б нашел ее богатырь Микула, повернул бы он мир. Му- жики - старики, старухи, - расскажут, что горы и овраги накопали огром- ные черти, такие, каких теперь уже нет, своими рогами - в то самое вре- мя, когда гнали их архангелы из рая. Мать сыра-земля, как любовь и пол, тайна, на которую разделила - она же мать сыра-земля - человека, мужчину и женщину, - манит смертельно, мужики целуют землю сыновне, носят в ла- донках, приговаривают ей, заговаривают - любовь и ненависть, солнце и день. Матерью сырою-землей - как смертью и любовью - клянутся мужики. Мать сыру-землю - опахивают заговорами, и тогда, в ночи запрягается в соху вместо лошади голая вдова, все познавшая, а правят сохой две голые девки, у которых земля и мир впереди. Женщине быть - матерью сырой-зем- лей. - А сама мать сыра-земля - поля, леса, болота, перелески, горы, да- ли, годы, ночи, дни, метели, грозы, покой. - - Мать сыру-землю можно - иль проклинать, иль любить. У Некульева был большой труд. Юго-восток отрывали донцы и уральцы, из Пензы к Казани шли чехи, Волгу сщемили, щемили. Волгу спасали Медыни. У Мокрых Балок, в Починках, у Островов, на Залогах, - в десятках мест - грузились баржи с дровами, лесами, осмиреками, двенашниками, тесами. И в ночи, и в дни приходили издыхающие пароходы, - ночами сыпали пароходы гейзеры искр, - брали дрова, свою жизнь, чтобы шлепать по зарям и водам лопастями колес, пугая дали. Из Саратова, из Самары, из уездов, из степ- ных городов - приезжали отряды людей с пилами, тех, чья воля была побе- дить и не умереть, рабочие, профессора, студенты, курсистки, учительни- цы, матери, врачи, молодые и старые, мужчины и женщины, - шли в леса, пилили леса, сбивали себе руки, колени, кровяные набивали мозоли, тупыми пилами боролись за жизнь - жгли ночами костры и пели голодные песни, спали в лесах на траве, плакали и проклинали ночи и мир, - и все же при- ходили пароходы, хрипели дровяным дымом, профессора становились за коче- гаров, профессорские пиджаки маслелись, как рабочие блузы. - Некульев был тут, там, мчал туда, верхом на гнедой княжеской лошади, сзади Не- кульева на хромом меринке ковылял Кузя: все, что делалось, необходимо было - во что бы то ни стало, и Кузя помахивал часто наганом. - - ... Была ночь. Некульев не дописал тогда письма, свечи запечатлевали новую стеаринную быль на зеленом конторском сукне. И тогда в комнату во- шел Коньков с револьвером в руке, весь в пыли, с лицом землистым от пы- ли, и Коньков сказал шепотом, как заговорщик: - "Товарищ Антон! Илья Кандин убит мужиками на порубке. В Кадомы, Вязовы, Белоконь пришли раз- ведочные отряды, установить нельзя, белые или красные. Мужики бунтуют!" - - Тогда Конькова Некульев встретил в гусином страхе - с револьвером в руках, и он опустил револьвер, сел беспомощно на стол, чтобы помолчать минуту о смерти товарища. - Но тогда оба они крепко сжали ручки ре- вольверов, тесно сдвинувшись друг к другу: за окном зашелестел десяток притаенных шагов, перезамкнулись затворы винтовок, и в миг в дверях и в окнах возникли черные точки винтовочных дул, - и в комнату вошел матрос, покойно, деловито, револьвер у него не был вынут из кобуры. - "Товарищи, ни с места. Руки вверх, товарищи. - Документы!" - "Вы коммунист, това- рищ?" - "Вы арестованы. Вы поедете с нами на пароход". - Земля св

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  - 138  - 139  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє