▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╒єфюцхёЄтхээр  ышЄхЁрЄєЁр
   ─Ёрьр
      . ╨рёёърч√ 20-ї уюфют Ёрчэ√ї ртЄюЁют -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  - 138  - 139  -
избы и амбар. Эту неделю люди молчали и только работали. - Кругом были море и горы, - горы стали серые, скалы нависли хмуро, грузно, гранит и базальт, мертвью полз глетчер, - и плакала, плакала, стонала скала птичьего базара. - Еще че- рез неделю все было ясно и изучено - и горы, и море, и моржевые лежки - и то, что радио поставить возможности нет, что мир отрезан, предупредить никого нельзя, - и то, что всем, если все останутся живы, придется уме- реть от голода, к весне, ибо запасов не хватит. - Дни равноденствия быстро сворачивали солнце, ночами прямо над головой горела Полярная и шелестели голубые шоры полярного сияния, - к остаткам "Свердрупа" можно было уже ходить по льду, льды в бухте остановились, смерзались, море от "Свердрупа" сокрыла большая ледяная гора: ночью льды и земля казались осколком луны, ночами у изб наметало снег и видны были песцовые следы, а на льду от "Свердрупа" были видны следы крыс, перебиравшихся со "Сверд- рупа" на землю, чтобы утвердить, что не всегда первыми с тонущего судна спасаются крысы. Днем работали: спиливали мачты, расшивали палубы, руби- ли дрова, готовили ловушки для песцов, обстраивали, достраивали избы. Вечерами все собирались по избам. В одной из изб все стены были в пол- ках, в колбах, банках и инструментарии, - здесь сторожами жили Кремнев и Шеметов, - Кремнев предлагал всем научным сотрудникам продолжать вести свои научные работы, и днями он сидел у микроскопа, - эта изба называ- лась лабораторией. В другой избе жили все и ели, и вечерами, сидя на по- латях, штурман Медведев играл иной раз одесского Шнеерзона. Катастрофи- чески на "Свердрупе" не оказалось ламп, и избы сначала освещали коптил- ками, потом механик изобрел нечто вроде керосино-калильных ламп, делал их из термометровых футляров [а через год, когда вышел весь керосин, ос- вещались тюленьим жиром]. Профессор Шеметов читал для матросов курсы ге- ографии и физики. Мир был отрезан, скалу птичьего базара никто уже не замечал. - Тогда начальник профессор Николай Кремнев собрал совет экспе- диции. Собрались все в лаборатории, утром. Председательствовал и говорил Кремнев. - "Ну-те, всем вам понятно, что мы поставлены лицом к гибели. Этот остров до нас не был посещаем человеком, возможно, что новый чело- век не придет сюда еще десятки лет. Конечно, все пустяки, знаете ли. Мы умрем с голода, если мы все останемся живы до весны. Я предлагаю, знаете ли, принять мое предложение. Я не могу отсюда уйти, потому что те кол- лекции и наблюдения, которые сделали мы, единственные в мире, и я должен их сберечь во что бы то ни стало. Я предлагаю части экспедиции, большей части ее, итти по льду на Шпицберген, на юг, на жилой Шпиц берген, знаете ли, на шахты. Это будет иметь огромное и научное значение. Штурман Альбанов сделал еще более трудный поход, на юг к Земле Франца-Иосифа, знаете ли. Те, которые в этом походе дойдут до людей, - вы дадите радио и на будущий год или через два года за мною зайдет сюда судно. Мы будем здесь вести научные работы. Путь к Шпицбергену очень труден, по моим сведениям через Шпицбергенский хребет перешли только три человека, я предлагаю мужаться. Начальником научной части я назначаю метеоролога Саговского, начальником - похода - штурмана Гречневого. Надо построить нарты и каяки, все продумать и выйти недели через три, в ноябре. Вы пройдете льдами" - - ............... Через три недели, 4 ноября в двенадцать часов пополуночи, это была уже сплошная ночь, отряд в двадцать два человека пошел в поход на Шпиц- берген. На острове Николая Кремнева оставалось тринадцать человек, две- надцать мужчин и одна женщина. Отряд ушел по льду в обход острова, - Са- говский, Лачинов, кинооператор и два матроса задержались на полсуток с тем, чтоб догнать отряд сокращенным путем через горные перевалы. Говори- ли, будто бы слышали, что Кремнев передал Гречневому револьвер и посове- товал из-за больных и переутомленных не останавливать похода. Кремнев несколько раз выходил из лаборатории, был молчалив и будничен, прощаясь говорил одно и то же: - "будьте здоровы, будьте здоровы" - жал руки и деловито целовался со всеми. Саговский на дорогу выпил спирта, все время шутил, пел с Медведевым Шнеерзона, просил матросов не забывать его ко- шек. - Ушли эти пятеро от изб в полночь, провожать их никто не пошел. Было очень тихо, тепло, градусов пятнадцать мороза. Горели звезды, По- лярная была тут, над головой. Саговский шел рядом с Лачиновым, болтал всяческую ерунду, - Лачинов молчал и не слушал. Было очень невесело. У ледника встретили профессора Василия Шеметова, он гулял, расцеловались. - "Если первые будете в Москве - поклон университету", - сказал Шеметов. - "Ну, а если вы будете вперед нас, то уж поклона не передавайте, - не от кого будет!" - ответил Саговский. - Горы стояли впереди осколками лу- ны, граниты, базальты, лед и снег. Решили подниматься по леднику, и от незнания сделали ошибку, ибо на поларшина под снегом был лед и снег ка- тился по льду вниз. Лачинов шутил: - альпинистам, этим спортсменам по лазанию в горах, редко выпадает такое счастье, которое стало горем им, пятерым. Сначала ползти в гору было легко, - на пол-горы, как показалось им, и на пятую горы, как было в действительности, они долезли быстро, сели закусить и отдохнуть. Полезли дальше. И дальше Лачинов помнил только о себе. Он полез кромкой, где скалы сходились со льдом, рассчиты- вая, что там камни скреплены водою, льдом, и можно будет итти, как по ступенькам, и там есть промоина, - так первый расчет его спасал, а вто- рой губил, - ибо другие правильно разочли, что выгоднее будет лезть по сметенному в наст снегу, ибо он должен быть отложе. Лачинов лез с вин- товкой, в меховых штанах и куртке, с лыжными палками в руках, лыжи тащи- лись сзади, - и скоро Лачинов понял, что он выбивается из сил, и тут на- чало казаться, что и до верху и до низу одинаково, и скалы базальтов внизу, что были размером в многоэтажный дом, стали в табурет, а те, что были вокруг него и снизу, казались табуретами, здесь выросли в замки. Пополз дальше на четвереньках, руки уже дрожали, - гора все круче, камни рвутся под ногами, палки в руках мешают, скользит со спины под ноги вин- товка, шапка ползет на глаза, дышат нечем. - Лачинова догнал Саговский, полезли вместе; те, что поползли по насту, уже далеко впереди, кажется уже выбрались, махали отрицательно руками, кричали что-то сверху, - кри- ка их разобрать возможности не было, - было видно лишь, что там наверху волновались. Ползли. Отвес становился круче. Сил давно уже не было. Вползли в ущелье, выползли - и увидели, что впереди пути нет: отвес, на- вес над ними. Теперь было слышно, что сверху кричали, чтобы вернулись, - и люди наверху казались размером в шмеля, их едва было слышно. Саговский полез обратно, - Лачинов понял, что назад ему не спуститься, сорвется, разобьется, погибнет: если по этому отвесу, что впереди, проползти, дви- нуться вверх и налево, с девяноста шансами сорваться, то там будет спа- сение. Лачинов никогда больше не переживал такого ощущения, как тогда, когда он сознавал, что действует, движется не он, а кто-то, живущий в нем, инстинкт, ловкий, как кошка, точный, как механика, хоть руки и сердце отказывались работать. Пополз, первый камень сорвался - и сразу сорвалась кожа рукавиц. Сполз сажень вниз, зацепился за камень, - пополз вбок и вперед, - тех, кто был наверху, не видно было за отвесом и сплош- ной отвес был внизу. Как выполз Лачинов - он не помнил. Сверху спустили веревку и вытащили уже по сплошному отвесу, на скалу. - И наверху их встретил ветер, который сразу перебрал все ребра и захолодил руки так, что они ничего не брали. Полярная была на прежнем месте, но все другие звезды опрокинулись в небе: на часах был полдень. И страшное одиночество открывалось под звездами - земли и моря, где не ступала нога человека. Вдали за перевалом в бинокль был виден огонь - там ждал отряд, туда надо было итти. Сзади в бинокль уже ничего не было видно. - В расщелине двух гор был глетчер, в глетчерных пещерах висели сосульки в несколько человеческих ростов - - В тот день, когда ушел отряд на Шпицберген, профессор Василий Шеме- тов, друг Николая Кремнева, так же, как Кремнев, непохожий на кабинетно- го ученого и похожий на бродягу, писал свою работу о причинах цвета неба и моря. - Начало этой работы было такое: "Когда в ясный летний день вы глядите на море, вам кажется, что синяя окраска моря зависит от голубизны неба. Однако в действительности поло- жение вещей совсем не таково, в чем не трудно убедиться следующими при- мерами. Для этого достаточно сравнить, с одной стороны, насыщенный синий цвет Нордкапского течения, которое протекает в водах Полярного моря, и, с другой стороны, - бледный, зеленовато-серый цвет Азовского моря, над которым сияет яркое южное небо. Выяснением причин цветности моря зани- мался целый ряд ученых, начиная с Леонардо да-Винчи - -" - - в день, когда ушел отряд, Шеметов писал: [Далее приведены формулы с поясняющим текстом, позволяющие "вычислить спектр того внутреннего света, который сообщает морю его характерную ок- раску".] ...Лачинов как-то говорил о прекрасной человеческой воле - знать, познавать, волить познать - - - - арктической ночью, на восток от Шпицбергена и на градусе Могучего над бумагой, картами и таблицами, сидел человек Николай Кремнев, - на столе горел в плошке тюлений жир, и против Кремнева сидел второй русский профессор, вычислял углы отражений света в морях, Василий Шеметов. Они молчали, изредка они курили махорку - - Глава третья. На острове Николая Кремнева экспедицией был оставлен гурий. Грамота на пергаменте, написанная тушью, была вложена в стеклянную банку и запа- яна в железо. Гурий был поставлен около изб. В грамоте было написано: "Русская Полярная экспедиция в следующих научном составе и судовой команде [идет перечисление] на экспедиционном судне "Свердруп", выйдя из Архангельска 11 авг. 192* года, по выходе из Белого Моря, пошла на север по 41-му меридиану с непрерывными научными работами через каждые 30'. Начиная с 77°30' с.ш. стали встречаться льды, а на 77°52' была встречена кромка непроходимого льда, преградившего экспедиции дальнейший путь. Экспедиция пошла по курсу истинный Nо64°. Астрономически определиться благодаря туманной погоде возможности не представлялось. 7 сент. в тума- не появилась земля, один из островов архипелага Земли Франца-Иосифа; ввиду тумана определить земли не удалось; экспедиция была у земли только несколько часов и вынуждена была уйти в море по причине сильного шторма; на землю высаживались три человека, второй штурман Бирюков, Н.П., матрос Климов, В.В., и зоолог Богаевский, А.К., - они погибли, так как шторм унес их в виду судна в море. От Земли Франца-Иосифа экспедиция пошла по курсу истинный SW 55, но на другой же день, 8 сент. судно встретило льды и вынуждено было дрейфовать без курса, сносимое льдами на SSW. 27 сент. с судна увидели землю, которая после астрономических определений оказа- лась не нанесенной ни на одну из карт, а, стало быть, неизвестной культурному человечеству. Земля была названа островом Николая Кремнева. Астрономическое местонахождение земли - <фи>79°30'N и <лямбда>34°27'W. Судно стало на якорь в бухте Погибшей Избы и брала питьевую воду, пред- полагая пройти отсюда к Wiches Bland на Шпицбергене. Но в полночь с 29-го на 30-е сент. страшным штормом судно было выкинуто на берег с не- поправимыми пробоинами и заполненное водой. Экспедиция, потеряв судно, вынуждена была здесь стать на зимовку. По причине того, что продо- вольствия не хватило бы всем оставшимся, был снаряжен отряд в составе 22 человек из следующих лиц команды и научных сотрудников (перечисление), научная часть под командой метеоролога Саговского, К.Р.; начальником от- ряда назначен был первый штурман Гречневый, В.Н.; по полученным впос- ледствии сведениям до жилого Шпицбергена из этого отряда дошел только художник Лачинов, Б.В., - остальные погибли от цынги и переутомления. Отряд ушел с острова Н. Кремнева 4 ноября, взяв с собой нарты и каяки [идет перечисление всего, что было взято отрядом]. На острове Н. Кремне- ва осталось 13 человек, которые охраняли собранные материалы и вели на- учные работы. Отряд, пошедший на Шпицберген, должен был сообщить о мес- тонахождении оставшихся с тем, чтобы за ними пришло экстренное судно. Оставшимся пришлось перезимовать две зимы и живыми остались только двое - начальник экспедиции проф. Кремнев, Н.И., и научный сотрудник проф. Шеметов, В.В. Спасательное судно "Мурманск" пришло 11 сент. 192* года, и остров Н. Кремнева был покинут 15 сент. Все научные матерьялы были заб- раны. В доме N 2 оставлены продовольствие и огнестрельные припасы (пере- числение). Начальник экспедиции проф.Кремнев. Научн. сотр. экспедиции проф. Шеметов. О. Николая Кремнева. 15 сент. 192* г." --------------- ...Можно рассказывать долго, дни за днями, о том, как бессмысленен и страшен взгляд моржа, как кровавы его глаза, - как добродушно и хитро смотрят медведи, - что в апреле, когда только солнце на небе, непереда- ваемо болят глаза человека, - как мучителен постоянный мрак зимой, о том, что профессор Шеметов, друг Кремнева, установил актиничность окрас- ки морских животных, что кожа их светочувствительна так же, как фотогра- фическая пленка; - можно рассказать, как на полатях бесконечными ночами перерассказаны были все русские были и сказки, и случаи, как умирают лю- ди от цынги; профессор Кремнев продолжал работу Алпатова Decapoda, точ- нейше проследил применяемость ее к условиям природы; - как шелестит По- лярное сияние - - - - университеты, а не матери, родят иной раз людей - и женщин, стало быть. Елизавета Алексеевна, единственная в экспедиции женщина, была та- кой женщиной. Ее все не любили, потому что она была некрасива, не- женственна, говорить могла только о хлорах, белках и атомах, - была сильнее любого мужчины и похвалялась этой силой. Она одевалась, как муж- чины, в меховые штаны и куртку, волосы она стригла. Она знала - матросы ее звали моржом. Матросы знали, что она - ни разу не была любима мужчи- ной, она сама говорила об этом, она была хорошей химичкой. Ей было - 27, и она - она как все - чуяла иной раз, как заходится кровью сердце, как немеют, путаются химические формулы в мозгу, как немеют колени - вот эти ее моржовые колени. И знала она: - только неуменье понравиться, неуменье быть женщиной заставляют ее хвалиться здоровьем и силой - к тому, чтоб понравиться. И это она обрезывала ногти гарпунеру Васильеву, и она што- пала рубашки всем: и это она - от обиды, от стыда - плакала в углу, громко по-моржовьи, когда вдруг услыхала, как шутили матросы и младшие сотрудники о том, что на этой земле ни разу не было женщины, тем паче девственницы, не было свадьбы, - и надо кинуть жребий, кому быть ее му- жем - во имя необычности земли и обстоятельств, - и все же тогда, за стыдом и слезами, нехорошо, бессмысленно, мутно ныла ее грудь. Они жили все в одной избе, у нее был угол за печью, на нарах под полатями. Все были уравнены в правах и костюмах, и она, как все по очереди, растапли- вала по утрам снег, чтобы умываться, пилила со всеми дрова, слушала мат- росские были и небылицы, - иногда она ходила в лабораторию к колбам и препаратам. Мужчины много говорили о женщинах. Была сплошная ночь, мели метели, горели звезды и северные сияния. К утрам, определенным условно часами, углы избы промерзали, покрывались колким, звенящим инеем, большим, как серебряные гривенники. Люди спали в полярных мешках. - Муж- чины издевались над Елизаветой Алексеевной. - Потом они перестали гово- рить с ней, о ней, о женщинах. И тогда она заметила, что ее ни на минуту не покидают мужчины. О ней перестали говорить, - она видела, куда б она ни шла, неподалеку от себя мужчин, и мужчины следили не за ней, а друг за другом. Но на себе она ловила упорные, бессмысленные взгляды. И ей казалось, что она погружена в сладковатую, дурманящую, липкую муть, от которой неуверенными делались ее движения, от которой часами хотелось лежать, вытянувшись, откинув голову и за голову закинув руки, крепко сомкнув колени. Это было в первый месяц, как отряд ушел на Шпицберген, в сплошной ночи. Люди вдруг замолчали. Метели и снега по крышу заровняли дом. Кремнев приходил и силой гнал вахты на работы. - На "Свердрупе" в трюме распиливали на дрова скрепы, выбивали их изо льда. - Елизавета Алексеевна пилила в паре с гарпунером Васильевым, Хромой и Хрендин кида- ли в люк дрова на лед; Хромого позвали наружу, - Хрендин закурил и вы- полз за Хромым; - и тогда Васильев, бросив пилу, очень нежно, стоном, прошептал: - "Лиза", - и беспомощно протянул руку, и беспомощно, бесс- мысленно приняла эту руку она, опустила голову, опустилась, села на бревно - беспомощно, бессмысленно, покорно, в той сладкой липкой мути, что так ныла у сердца; - и тогда из мрака, из-за балок, прыжками, с ос- тановившимся лицом набросился на Васильева штурман Медведев, - он схва- тил его за плечи, он бросился ему на горло и стал душить, - и два чело- века, молча, храпя, покатились по льду, душа друг друга, с остановивши- мися, бессмысленными лицами. Она сидела покорно; сверху вниз бросились люди разнимать. Ни Васильев, ни Медведев ничего не помнили и не понима- ли, - иль им хотелось не помнить и не понимать, - они дружески заговорили о пустяках, покури- ли, стерли снегом кровь и пошли работать. - Она ушла в избу, забилась молча в свой угол и лежала неподвижно там до конца вахты. После вахты она вдруг вновь заговорила со всеми, весело, шумно, позвала итти гулять, на лыжах; пошли за нею многие, кроме профессоров и врача [у врача уже пухнули в цынге десны и ноги], у избушки, где был скат и наст, она толк- нула вдруг Медведева, тот схватил ее, чтобы не упасть, и вместе они по- катились вниз по снегу, а за ними попрыгали все, друг на друга, зарыва- ясь, зарывая в снег. Тогда была луна, снег был синь, горы и глетчеры уходили во мглу, снег сыпался и звенел, казалось под луной, что эти люди на луне, - скелет "Свердрупа" распух от инея. Играли в снежки, катались с гор, все хотели скатиться с Елизаветой Алексеевной, все хотели засы- пать ее снегом, все валяли ее в снег. Под безглагольной луной по пояс в снегу эти люди, в мохнатых одеждах, с их криками, рассыпающимися в пус- той тишине, двоились синими своими тенями. Медведь влез на льдину, прис- лушался, присмотрелся, пошел в сторону под ветер, чтобы обнюхать; не его, а его синюю тень увидел матрос Хромой, побежали за винтовками, стихли, рассыпались цепью, пошли в облаву, охоту повел Кремнев, вышедший для этого из избы; медведь попятился на лед, - люди прятались за тороса- ми, обходили ропаки, медведь вырос на ледяной горе и скрылся за нею. Елизавета Алексеевна шла одна, с винтовкой. Она остановилась, посмотрела на луну, - и сразу, круто повернувшись, пошла обратно, в сторону, спря- талась в торосе, легла на снег - - вдали затрещали выстрелы, выстрелы стихли, мимо прошли двое к избе, возбужденно говорили об убитом медведе, - тогда стали кричать: - "Елиза-авета Алексеевна-а!", - выстрелили, - она лежала на снегу и плакала - - - - ночью, когда все спали, она услыхала шопот, шептались штурман Медведев и гарпунер Васильев; Медведев сказал, и голос его прервался: - "ты разбуди ее, замани, скажи, начальник позвал, я буду у избы. Ты - первый" - - и Елизавета Алексеевна замерла, - слышала, как бесшумно скрипнула дверь, как скрипнула у стола половица, - пото

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  - 138  - 139  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє