▌ыхъЄЁюээр  сшсышюЄхър
┴шсышюЄхър .юЁу.єр
╧юшёъ яю ёрщЄє
╒єфюцхёЄтхээр  ышЄхЁрЄєЁр
   ─Ёрьр
      . ╨рёёърч√ 20-ї уюфют Ёрчэ√ї ртЄюЁют -
╤ЄЁрэшЎ√: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  - 138  - 139  -
е. Раз исполнить - значит дело свято. - Да и какой же я дурак, - в мыс- лях обругал он себя, - разве можно не исполнять повелений высшего на- чальства, - губоно? Так, значит надо! И Азбукин принялся внимательно читать циркуляр. Губернский отдел на- родного образования извещал, что он высылает несколько равновеликих по духу (да, там было употреблено такое звучное выражение) библиотек для прочтения их шкрабами Головотяпского уезда за летние каникулы. Азбукин пробежал заглавия книг. Их было 13. Тринадцать, - суеверно испугался Азбукин. Постепенно, однако, испуг его из мистического перешел в рассудочный. Эти 13 книг надо прочесть летом, когда шкрабам и законом и традицией полагается отдыхать от школы, от своих любезных воспитанни- ков, от их самоуправления, кружков, разбитых стекол исписанных стен и т.д. А тут вместо отдыха, на! Положим, книжки-то не особенно увесистые, - одну Азбукин даже просматривал как-то, но всетаки. Азбукин стал было уже успокаиваться, прибегнув к обычно, успокаивав- шей его думе: и не такая еще беда может приключиться с людьми. Но в это время запущенная в тот же карман рука нашарила там... опять лист бумаги. На листе был обозначен тот же адрес, что и ранее, и та же начальственная надпись заведующего уоно: исполнить И трактовал этот лист тоже о переподготовке. Перечислялись здесь кни- ги, которые Азбукин должен был изучить вслед за 13-ю и обнаружить зна- комство с ними на осенних испытаниях. Это были: книга Меймана и других авторов. II Погруженный в уныние, Азбукин и не заметил, как к нему подошел служа- щий финотдела Налогов. Налогов был одет в добропорядочное демисезонное пальто. На голове его была шляпа, подобная тем, которые в прошлом году к празднику Интернационала получили все головотяпские комиссары. На ногах у Налогова были ботинки, но не женские, а мужские, и на ботинках лаком отливали новые галоши. В руках Налогов держал портфель, запиравшийся да- же на ключ. - Голопуп, - раздалось над самым ухом шкраба. - А-а! Это ты! - воскликнул Азбукин и глубоко поджал под себя теткины ботинки, мешковато и неловко посторонившиеся ослепительно сиявших галош подошедшего. Налогов был товарищем Азбукина по школе. Они вместе учились в городс- ком училище и вместе окончили одногодичные педагогические курсы. Но На- логов не пожелал быть учителем - наставлять "всякое дубье", и начал слу- жить в казначействе. Одной из существенных черт Налогова была его любовь врать, и - в это вранье, в эту ложь он крепко затем верил. Его прижимали к стене, улича- ли, но он всегда настаивал на своем, да так твердо, так божился, что спорившие с ним не знали, что и думать: такой невероятный факт! Во время европейской войны, приехав с фронта, Налогов рассказывал неслыханное о своей отваге: выходило, что он с ротой задерживал неприятельский корпус. В начале революции он рассказывал, что был избран комиссаром энской ар- мии, часто встречался и разговаривал за-панибрата с Керенским, и Керенс- кий, обыкновенно, соглашался с ним. - Вы, Александр Федорович, не знаете нашего солдата, - предоставьте это нам, проведшим с ним целые годы на фронте в окопах. - Я, Андрей Иванович, всецело на вас полагаюсь, - отве- чал Керенский, - за вами фронт, как за каменной стеной. После октябрьского переворота, сильно перетасовавшего людей, оба то- варища крепко держались насиженных мест: Азбукин - школы, а Налогов - уфинотдела. До пришествия нэпа дела у них шли почти одинаково. - Дохлое, брат, твое дело! - встречая Азбукина, язвил его Налогов. - А твое разве не дохлое? - не без той же занозы возражал ему Азбу- кин, отхватавший три лета босиком по улицам Головотяпска, по целым неде- лям не видавший хлеба и питавшийся одной картошкой. - Хорошо, вон, в милиции, в военкоме: там пайки честь-честью, - заяв- лял Налогов, кушавший в самое голодное время хлеб (и даже без примеси льняного семени). Босиком Налогов совсем не ходил: летом носил сандалии, - а зимой ходил больше в валенках. Обзавелся он также костюмом из домот- канного крестьянского сукна и дубленым полушубком, а также хорошие одеж- ды припрятал в места, хотя и не отдаленные, но надежные. Налогов искренне считал себя за интеллигента. После октябрьской рево- люции, среди интеллигенции стало модным ходить в церковь, а в губернском городе даже два доктора и один инженер приняли священный сан. Налогов охотно принялся за обиванье папертей церкви, куда раньше заглядывал чрезвычайно редко. - Мы, интеллигенты за бога, - распинался он на цер- ковных собраниях, и головотяпские мещане прониклись уважением к Налогову настолько, что избрали его в церковный совет. - Равенство, - говорил Азбукин с достоинством. - Голодаем, но все. Поголодаем, зато после будет лучше, - нашим детям, скажем. Практичный Налогов, угощая его самогонкой, попрекал и укорял его не однажды: - Брось ты слюни разводить! Жри. С нэпом шкрабьи дела нисколько не улучшились. Правда, возникла как будто надежда на родителей. Но родители в школьном деле продолжали дер- жаться - так было куда выгоднее - принципов военного коммунизма. Той порой дела Налогова явно поправились. Положение служащих уфинотдела с каждым днем улучшалось. Первым подар- ком нэпа было ниспослание сверхурочных, - оттого-то в помещении уфинот- дела приветливо-туманно переливалось в сумерках электричество, при свете которого уфинотдельские барышни выглядели еще привлекательнее, чем днем. Вторым даром неба были премиальные. После него уфинотдельские барышни стали даже замуж выходить. После этих-то сверхурочных и премиальных и ожил Налогов и постепенно совлек с себя одеяние эпохи военного коммунизма и облекся в старорежим- ную, извлеченную из-под спуда, одежду. - Что это ты, Степа, на Пасхе не зашел? А? - укоризненно проговорил Налогов, отталкивая камешек блестящей галошей. - Да и вообще тебя не видно. Пойдем-ка ко мне сейчас. Азбукин не отказывался. Ему хотелось в дружеской беседе хоть немного согнать с души своей грусть, навеянную разговором в отделе и бумагою, и думами о переподготовке. Шкраб зашагал рядом с Налоговым, и его ежившая- ся щуплая фигурка, на фоне плотного и жизнерадостного Налогова, напоми- нала тот скелет, который в древнем Египте вносили в разгар пира, чтобы пирующие вспомнили о смерти. Когда приятели огибали трактирчик Фрумкина, над дверьми которого про- возглашала вывеска: - Вина русские и заграничные, - Налогов многозначи- тельно подтолкнул Азбукина: - А не зайти ли предварительно сюда? Только что получил премиальные. - Нет, что ты, нет уж, едва ли не шарахнулся от него Азбукин. - Я тогда уж лучше домой пойду. - Я пошутил, - рассмеялся Налогов. - А ты, брат, попрежнему скромник, - насчет трактиров ни-ни. Азбукин, точно, никогда не любил трактиров. Не то, чтобы он не выпи- вал. Нет, он выпивал, выпивал один и за дружеской беседой в маленькой компании, не отказывался. Он помнил, что сам Сократ любил такие дружес- кие пирушки. Но трактир! Там много посторонних людей, много шуму, ссо- рятся пьяные, а шкрабья душа Азбукина была нежна и впечатлительна, как вечерняя звезда. Бог с ними уж, с трактирами-то, решил он раз-навсегда. - Парикмахеришкой Фрумкин-то, помнишь, был? - указывая на вывеску, говорил Налогов, - небось и ты у него стригся. - Нет, - сумрачно ответил Азбукин. - Меня тетка стрижет. Только, го- ворит, лишние расходы на этих парикмахеров. - Тек, тек, - осудил Налогов. Во дворе Налогова, когда туда вошли приятели, у самого крыльца, оче- видно, ожидая корма, стояла корова. Налогов провел рукой по ее широкому лбу и любовно почмокал: - Маша! Ма-а-шенька! Шкраб, желая оказать внимание хозяину, тоже попробовал погладить Ма- шу. Но оттого-ли, что корове не понравился шкрабий запах, - Азбукин час- то спал не раздеваясь, - или еще почему-либо, животное резко закрутило головой, и несчастный шкраб легко почувствовал коровьи рога в кармане. - Пошла прочь! - замахал на корову портфелем Налогов и с участием спросил: - Не ушибла-ли тебя эта дрянь? Ну, а за карман не беспокойся, Соня зашьет! - Ничего, тетка зашьет, - сказал Азбукин и тут же в уме запнулся: до- ма ниток нет. Так как супруги Налогова не было дома, - она служила машинисткой в комхозе и не вернулась еще со службы, - Налогов сам быстро соорудил за- куску. Появилась селедка, аппетитно переложенная калачиками лука, и ку- сок ветчины. - Сначала я тебя деликатесами, - сказал Налогов, наливая рюмку и под- вигая ее Азбукину. Азбукин выпил. - Каково? а? - Виноградное? - ответил Азбукин вопросом, выражавшим почтение к на- питку. - Изюмное! - торжествующе произнес Налогов. - В Клюквине работают, да как отлично! 50 лимонов бутылка! А теперь, - тут Налогов взял маленькую рюмочку и осторожно нацедил в нее из другой бутылки. Азбукин выпил. - Ну, а это? Азбукин, вместо ответа, только смотрел на приятеля вопрошающими гла- зами: в винах он мало понимал. - Ликер! Наш самодельный клюквенный ликер, - умильно поглаживая бу- тылку, пояснил Налогов. - 70 лимонов бутылочка-то! Вот, говорят, не изобретатели мы. Да мы, брат Степа, всех Эдиссонов за пояс заткнем. - Да это не мы, - возразил Азбукин. - В Клюквине-то евреи. - Положим, - не нашелся, что возразить Налогов и налил Азбукину рюмку светлой, непахнущей жидкости. Когда Азбукин выпил, у него сильно обожгло горло и слезы навернулись на глаза. - Что это у тебя, - спросил он уже сам, поскорее закусывая селедкой. - На сей раз - мы, мы, - восторженно промычал Налогов. - Самодельный спирт! Семьдесят градусов. Без запаху. Из пшеничной муки. Знакомый мельник уступил. Азбукин проглотил еще несколько рюмок самодельного спирта, надеясь, что светлая, обжигающая горло, жидкость сожжет и скверное его настрое- ние. - Как же ты живешь? - дружески спросил Налогов, наливая ему последнюю рюмку и отодвигая бутылку: с остатками светлой жидкости у него были свя- заны еще кое-какие расчеты. - Живу. По-прежнему. - Сколько жалованья? - в корень взглянул Налогов. - 160 миллионов на бумаге, а на деле ничего. Дадут, а когда дадут? Говорят, ячменем предлагают. - Скверно. - Что и толковать, скверно, - возбудился вдруг Азбукин. - В доме ни- чего нет, кроме картошки, да и обносился как! Тетка поедом ест. Говорит: вон другие-то как живут. И верно, брат: раньше, если и голодали, так все. Налогов приумолк. От природы он был наделен добрым сердцем, а в сло- вах Азбукина звучала неприкрашенная тяжелая нужда. - Придумали, придумали! - закричал он через секунду. - Ты поешь? Да, помню, ты поешь. Еще баритоном. - Тенором, - поправил Азбукин. - Пусть тенором. Так вот, видишь-ли... Я теперь член церковного сове- та, чуть-чуть не церковный староста. У нас хорик есть. По праздникам-то тово... поет. Хочешь в хор поступить? Платим. - Да ведь хор-то поет в церкви, - осторожно возразил Азбукин, - а я, школьный работник. Неудобно. - Это ничего, - весело вынесся навстречу Налогов, - у нас не просто церковь, а живая и даже древнеапостольская. У нас о. Сергей такую пропо- ведь вчера закатил, что и на митинге не услышишь. - Все-таки церковь... - кратко и грустно возразил Азбукин. - Да, понимаешь-ли, платят в хоре-то. - Сколько же? - с некоторым любопытством спросил Азбукин. - 20 фунтов хлеба человеку в месяц. - Мало. Пойдешь к вам за полпуда петь, а той порой из школы выгонят. У нас антирелигиозная пропаганда. Это возражение немного обезкуражило Налогова. Он снова приумолк. При- умолк и Азбукин. - У нас, брат, переподготовка, - нарушил молчание Азбукин. - А это что за штука, - суховато, даже с некоторой обидой в голосе, спросил Налогов. - А это, брат, есть такая книга - Меймана, - по педагогике. Что твоя библия. Так вот всего таких 30 книг надо перечитать. - Значит, сверхурочные занятия, - совсем уж позабыв обиду и радуясь за товарища, потряс десницей Налогов. - За это заплатят, обязательно заплатят. И в хор не надо поступать. А сколько времени, приблизительно, в день придется сидеть над книгами? - Да целый день, - недовольно буркнул Азбукин, не понимая веселого настроения своего приятеля. - Ну, такие занятия - преддверие большого жалованья. То-то у нас в уфинотделе упорно ходят слухи: скоро шкрабам будет хорошо, шкрабы будут самые первые люди, шкрабов приравняют к категории рабочих, получающих наиболее высокую заработную плату. Поздравляю тебя, Степа. Ты, брат, не хуже нас, уфинотдельцев, будешь жить. На что тебе картошка? Плюнь ты на нее. Без жареного и за стол не садись. - Ты это серьезно? Не шутишь? - спрашивал недоумевающий Азбукин. - Да за это же здравый смысл, логика говорят. Раз такая переподготов- ка, то ясно... Налогов так авторитетно упомянул о логике, что Азбукин невольно под- дался гипнозу его слов. - Неужели, правда, Андрюша, - оживился Азбукин, уже уверенный в том, что это правда. - Да правда же, правда. - А сколько я получу тогда? Налогов мысленно высчитал. - У нас, видишь-ли, своя переподготовка была, когда налоги увеличили. Нам здорово тогда прибавили. Ежели такая переподготовка, я думаю полтора миллиарда в месяц. - Полтора миллиарда! - изумился Азбукин. - Да я корову куплю в первый же месяц. Свое молоко, творог, сметана. - Обязательно корову, - поддержал друга Налогов. - Я к тебе молоко приду пить. Купи семментальской породы, как моя. С телу два ведра дает. - Я бы холмогорской купил, - мечтательно покачнулся на стуле Азбукин. - Холмогорская тоже хороша. Потом возьми в библиотеке книжку "Корова" Алтухова. Эту уже сверх 30 библий придется прочитать. Потом, знаешь что, Степа, заведи пчел. - О пчелах-то я и не думал, - стыдливо сознался Азбукин. - Пчелы при современном сахарном кризисе, - легко взбодрил его Нало- гов, - сущий клад. Достаточно двух ульев, и сахарного вопроса в нашем домашнем бюджете как не бывало. Я решил купить два улья, да ты два. А приборы вместе. Согласен? - Согласен, - совсем расцвел Азбукин. - При полутора миллиардах мож- но. Потом, - добавил он деловито, - обязательно мне нужно новый костюм сшить. Хотел деревенского холста купить, да покрасить. - Зачем холсты. При полуторах-то миллиардах холста. Да ты сукна ку- пишь. Недавно тут на базаре продавали чудеснейшее сукно по 100 миллионов аршин. Оказалось, правда, после ворованное. - На ворованное редко попадешь, - усумнился Азбукин. - Отчего? Цифры, статистика все определяют. Теперь возросло число безработных, следовательно, возрасло число краж. Известный процент их падает на сукно. Налогов немного помолчал. - Если на ворованное не попадешь, - продолжал он, - то латышское сук- но всегда легко купить. А как хорошо мерзавцы ткут. Прямо от фабричного не отличишь. Сшей из латышского, не дорого. - Это уже в третий месяц, - решил вслух Азбукин. - В первый - корова, во второй - пчелы, в третий - костюм. - Вот тебе и переподготовка! - радостно воскликнул Налогов. - За три месяца три жизненных вопроса как со счетов долой: молочный, сахарный и костюмный. Да за такую переподготовку бога надо благодарить. Я бы на твоем месте у нашего о. Сергея молебен благодарственный отслужил. - Ну молебен-то, положим... - пробормотал Азбукин. - Еще не получил. Да и что такое молебен, - продолжал он с ударением на слове "молебен", вспомнив антирелигиозные статьи, прочитанные в журнале "Безбожник". - Старый хлам. В это время вошла только что возвратившаяся со службы в комхозе жена Налогова. Печать недовольства и волнения, которые она старалась скрыть, виднелась на ее лице. - Сонечка! У Степы переподготовка, - закричал ей Налогов. - Это еще что такое? - спросила Софья Петровна, машинально поправляя прическу и под приветливой улыбкой желая поглубже спрятать недовольство. - Это значит, что полтора миллиарда в месяц будет получать. - Полтора миллиарда в месяц, - пораженная несколько даже отступила назад Софья Петровна. - Поздравляю. А у нас в комхозе, представьте, вместо жалованья предлагают ячмень, изъеденный крысами, и ставят на 5 миллионов дороже за пуд, чем он стоит на базаре. - И нам тоже, - вспомнил Азбукин. - И неужели вы будете брать? - Не знаю, - сказал Азбукин. - Вероятно придется. - Безобразие! - воскликнула Софья Петровна. - Не волнуйся, милая, - успокаивающе произнес Налогов, опасавшийся, что дело из небольшой неприятности разовьется в крупную. - Ничего не по- делаешь: ячмень - так ячмень. Хоть бы что-нибудь получить. Это мы, в уфинотделе, около денег ходим, так легко их и получить. А на всех где же достать? Ячмень - так ячмень. - Да он же крысами изъеден. - Ну, у нас свиньи доедят. Лишнего поросенка пустим в зиму. - Я и поросенка твоего есть не буду, - проговорила, сдаваясь Софья Петровна. - Продадим, если не будешь - только и дела, - совсем успокоил ее На- логов. После этого разговор принял мирный характер. Вращался он вокруг своей оси - переподготовки, от которой ожидали столько благ для Азбукина. Софья Петровна угостила приятелей таким обедом, какого шкраб давненько уже не едал. И у хозяйки совершенно исчез отпечаток недовольства вызван- ный ячменем, изъеденным крысами, а победительница - улыбка свиде- тельствовала, что и супруга согласна будет кушать поросенка, которого хочет вскармливать супруг. III В самом радужном настроении Азбукин вышел из дому Налогова. Мир и предвечерняя тишина и радость разлиты были в природе. Солнце, пред тем как спуститься к горизонту, припекло, будто хозяйка в простом, не знаю- щем тона доме, которая наливает тарелку полным-полно, и на лице ее напи- сано: кушайте, нам не жалко: на всех хватит. Над городским садом с кри- ком носились вороны, наевшиеся ячменя, рассыпанного на площади голово- тяпскими служащими, получавшими его вместо жалованья. Городской сад пока ещи ничем не отделялся от окружавшей его площади. Каждый год пред празд- нованием 1-го мая, сооружали вокруг него частокол, и он целое лето был окружен им, как женское личико вуалью. Но приходила зима, - вуаль стано- вилась ненужной, и граждане Головотяпска разбирали частокол на топливо. В минувшем году ставил частокол около сада, на основе профессиональной дисциплины, головотяпский союз работников просвещения. Ездили в лес за кольями, втыкали, прибивали гвоздями, отпущенными под рубрикой: еще на агитационную пропаганду. Единственным остатком, уцелевшим от окружавшего когда-то, еще до ре- волюции, сад забора, пережившим все краткосрочные частоколы, были двери, на которых вопреки старому правописанию, глазатилось: Просят затворять двери подобно тому, как над зданием уисполкома, уже вопреки новому правописанию, прибита была доска с надписью: Призидиум уисполкома В саду меланхолически бродили три козы. Из сада Азбукин выбрался на площадь Головотяпска, половина которой была вымощена, а другая - не мощеная. Он шел по самому краю каменного берега. Перед Азбукиным тянулся ряд лавочек и лавченок, ядреных, крепко сколоченных: дружно сплотившихся, словно это не лавченки были, а молодые грибы, вылезшие на божий свет после теплого дождика, а против них молча- ливо возвышалась красная трибуна. За рядами лавченок воздвигались головотяпские церкви: крыши выцвели, стены посерели. Впрочем, головотяпские попы на радостях вздумали было преподавать закон божий, за что неделю отсидели в головотяпской тюрьме. Рассказывали, что когда заключен был под стражу о. Сергей, после тюрьмы вступивший в древнеапостольскую церковь и сделавшийся даже ее главою в Головотяпске, то случайно на улице встретились две его же

╤ЄЁрэшЎ√: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
34  - 35  - 36  - 37  - 38  - 39  - 40  - 41  - 42  - 43  - 44  - 45  - 46  - 47  - 48  - 49  - 50  -
51  - 52  - 53  - 54  - 55  - 56  - 57  - 58  - 59  - 60  - 61  - 62  - 63  - 64  - 65  - 66  - 67  -
68  - 69  - 70  - 71  - 72  - 73  - 74  - 75  - 76  - 77  - 78  - 79  - 80  - 81  - 82  - 83  - 84  -
85  - 86  - 87  - 88  - 89  - 90  - 91  - 92  - 93  - 94  - 95  - 96  - 97  - 98  - 99  - 100  - 101  -
102  - 103  - 104  - 105  - 106  - 107  - 108  - 109  - 110  - 111  - 112  - 113  - 114  - 115  - 116  - 117  - 118  -
119  - 120  - 121  - 122  - 123  - 124  - 125  - 126  - 127  - 128  - 129  - 130  - 131  - 132  - 133  - 134  - 135  -
136  - 137  - 138  - 139  -


┬ёх ъэшуш эр фрээюь ёрщЄх,  ты ■Єё  ёюсёЄтхээюёЄ№■ хую єтрцрхь√ї ртЄюЁют ш яЁхфэрчэрўхэ√ шёъы■ўшЄхы№эю фы  ючэръюьшЄхы№э√ї Ўхыхщ. ╧ЁюёьрЄЁштр  шыш ёърўштр  ъэшує, ┬√ юс чєхЄхё№ т Єхўхэшш ёєЄюъ єфрышЄ№ хх. ┼ёыш т√ цхырхЄх ўЄюс яЁюшчтхфхэшх с√ыю єфрыхэю яш°шЄх рфьшэшЄЁрЄюЁє