ника. Юнец побледнел:
   - Ага, понятно. Едем.
   Всей толпой они вывалились на улицу, где стоял Морт, по-прежнему в виде
автомобиля.   Барабаны,   гитары,   электроорган   и   кучу   электронного
оборудования свалили в багажник,  хотя  с  виду  ни  за  что  нельзя  было
догадаться, что все это туда влезет. Потом молодые люди уселись на  заднее
сиденье, Орб и Луи-Мэй - на среднее, а Танатос занял место водителя.
   Орб раньше не замечала, чтобы у этого автомобиля было три  сиденья  или
чтобы в нем могло  свободно  разместиться  шесть  человек.  Но,  с  другой
стороны, она не слишком внимательно приглядывалась к Морту в этом обличье.
   Машина выехала на оживленную улицу.
   - Ох! - сказал вдруг Танатос. - Похоже, надо съездить забрать  кое-что.
Дело неотложное. Извините меня, ребята, это много времени не займет.
   Никто не возражал. Но что он собирался "забрать"?
   За окном все вдруг расплылось. Похоже было, что они с  самоубийственной
скоростью мчатся по незнакомой сельской местности.
   - О Господи! - воскликнул вдруг кто-то из "Скверны". - Мы  же  насквозь
все проезжаем!
   Похоже, так оно и было. Машина преспокойно проносилась  сквозь  здания,
деревья и даже какую-то  гору,  позволяя  пассажирам  на  миг  увидеть  их
изнутри. Орб  и  Луи-Мэй  были  потрясены  этим  зрелищем  не  меньше  чем
мальчишки. Орб заметила, как чернокожая девушка перекрестилась.
   И вдруг все закончилось - так  же  внезапно,  как  началось.  Декорации
сменились; теперь машина ехала по какой-то проселочной дороге.
   - Слушай, где это мы? - спросил гитарист.
   - В Портленде, - ответил ему Танатос.
   - Ну прям волшебство какое-то!
   - Именно.
   Автомобиль затормозил и остановился.
   Во дворе одиноко стоящего дома  лежала,  навалившись  грудью  на  стол,
пожилая женщина. Танатос вышел из машины, подошел  к  ней,  запустил  руку
куда-то внутрь ее тела и вытащил оттуда нечто невидимое. Но все  понимали,
что он не притворяется. Танатос положил это "нечто" в маленький чемоданчик
и вернулся на свое место.
   - Сердечный приступ. Нехорошо было бы заставлять ее долго страдать.
   - Ты хочешь сказать, что она была жива? - спросила Луи-Мэй.
   - Была, пока я не забрал ее душу.
   - Ты что, должен забирать души всех умирающих?
   - Нет, только те, что находятся в равновесии.  Те,  что  не  смогут  ни
взлететь, ни уйти вниз.
   - О Господи!.. - вырвалось у ударника. - Хотя нам-то можно не дергаться
на эту тему. Мы знаем, куда пойдут наши души. Прям вниз.
   - Не обязательно, - возразил Танатос.
   - Он способен определить соотношение между добром и злом в твоей  душе,
- заметила Орб.
   - Тогда он знает, - просто ответил ударник.
   Машина снова неслась сквозь пейзаж.
   - Нет, - сказал Танатос. - Узнаю, только если прочту твой баланс,  а  я
никогда не делаю этого без причины.
   - Так ты можешь сказать, спасемся ли мы? - спросила Луи-Мэй.
   - Нет, я могу только определить баланс на текущий момент. Ваше спасение
целиком и полностью в ваших руках.
   - А ты не... не узнаешь мой баланс? Я знаю, что грешна, и...
   Танатос обернулся к ней, бросив руль. Машина  и  сама  прекрасно  знала
дорогу. Танатос вытащил оба своих камня и провел ими вдоль  тела  Луи-Мэй.
Светлый камень мерцал и переливался,  сверкая  все  ярче  и  ярче.  Темный
вспыхнул лишь пару раз и почти не помутнел.
   - В твоей душе примерно девяносто пять процентов добра.  Тебе  придется
грешить долго и постоянно, чтобы хоть немного приблизиться к Аду.
   - Но я иногда думаю о таких дурных вещах, и...
   - Сестренка! - рассмеялся ударник. - Если бы мысли влияли на эту штуку,
я давно бы уже сгорел синим пламенем! Имеет значение  только  то,  что  ты
делаешь!
   - Верно, - кивнул Танатос.
   - Но...
   - Проверь меня, - сказал ударник. - Я вам  покажу,  что  значит  черная
душа!
   Танатос повторил ту же процедуру  с  ударником.  Оба  камня  мерцали  и
вспыхивали. Когда Танатос соединил их, шар начал медленно опускаться вниз.
   - Баланс у тебя отрицательный,  хотя  не  слишком.  Немного  правильной
жизни - и ты его исправишь.
   - Но я же принимаю АП! - воскликнул ударник. - Да еще и  заколдованную!
Мы все такие! Нас ждут вечные муки!
   - Даже проклятие не абсолютно. Должно быть, ты  частично  искупил  свою
вину. Думаю, ты сильно  улучшил  свой  баланс,  когда  поддержал  Луи-Мэй.
Помнишь, как она пела с вами в тот раз?
   - Так по-другому-то просто нельзя  было!  -  возразил  ударник.  -  Она
хорошая девчонка, и нечего было ее смущать!
   - То есть ты понял, что  есть  добро  в  данной  ситуации,  и  поступил
соответственно. Мысли действительно не принимаются во внимание - но  не  в
том случае, когда они послужили мотивами поступков. Ты  помог  девушке  из
альтруистических  побуждений.  Ты  хочешь   поступать   правильно   и   по
возможности так и делаешь. Это компенсирует зло, которое  накапливается  в
твоей душе из-за вашего образа жизни.
   Ударник был поражен:
   - Но я это сделал не из-за какого не из-за  баланса!  Я  просто...  Ну,
иногда, короче, ты просто поступаешь так, как правильно. Тут  нет  выбора,
просто так оно и есть.
   - Именно поэтому такие поступки и засчитываются,  -  молвил  Танатос  и
снова вернулся к рулю.
   - Не понял, - пробормотал ударник. - У меня же не было выбора,  чего  ж
тут считать-то?
   - Я думаю, он хочет сказать, что другой  человек  мог  на  твоем  месте
думать иначе, - сказала Орб. - Он мог выбрать  неверный  путь  или  вообще
ничего не заметить. Твое сознание не оставило тебе выбора, и вот  это  как
раз и считается.
   - Именно так, - кивнул Танатос.
   - Черт возьми, - задумчиво пробормотал ударник.
   Автомобиль  снова  начал  тормозить.  Вскоре  он  остановился  у  ворот
поместья Луны.
   Все вышли из машины. Музыканты вытащили инструменты. Орб, как всегда  в
таких случаях, держала арфу на коленях.
   После этого Морт снова превратился в  коня  и  начал  щипать  траву  на
ближайшем газоне.
   Парни из "Скверны" уставились на него, не веря своим глазам.
   - Мы что, были внутри лошади? - спросил ударник.
   -  Вы  были  в  заднице  у  лошади,  -  хихикнула  Луи-Мэй.   И   сразу
посерьезнела: - Ой, я не должна была так говорить, это нехорошо!
   - Приписала еще чуток зла к  своей  душе,  -  расхохотался  ударник.  -
Такими темпами ты окажешься прям в Аду - века через три-четыре!
   Вся компания спешно вступила в дом - в  присутствии  грифонов  особенно
медлить не хотелось.
   Теперь бразды правления взяла в свои руки Луна.
   - Мне кажется, вы хотите помыться, - сказала  она.  -  И,  может  быть,
сменить одежду. Все удобства - там.
   Мальчишек как ветром сдуло.  Вообще-то  ребята  из  "Ползучей  скверны"
показались Орб довольно вспыльчивыми  молодыми  людьми,  однако  сочетание
уверенности Луны с присутствием в той же комнате инкарнации  Смерти  и  их
собственным желанием играть сделало музыкантов на  редкость  послушными  и
понятливыми.  Возможно,  именно  страсть  к  музыке   и   помогала   добру
удерживаться в их душах - она была искренней.
   - Теперь что касается тебя, - обратилась Луна к Луи-Мэй.  -  Думаю,  мы
сумеем подобрать тебе подходящую экипировку. Пойдем.
   И они с девушкой ушли. Орб и Танатос опять остались вдвоем.
   - Почему Луна так уверена, что все получится? Она ведь даже не  слышала
нашей игры!
   - Она просила меня привезти их только в  том  случае,  если  все  будет
хорошо,  -  ответил  Танатос.  -  У  Луны  есть  связи.  Она  устроит  вам
прослушивание.
   Через час группа снова собралась в одной комнате. Мальчики  помылись  и
переоделись, а  волосы  их  были  тщательно  расчесаны.  Теперь  все  трое
выглядели на удивление  прилично.  Луи-Мэй  смотрелась  сногсшибательно  в
новом ярко-красном платье с большим рубином в волосах.
   Луна оглядела их и повернулась к Орб:
   - Ой, а тебя-то я и забыла! Но ты можешь надеть одно из моих платьев  -
у нас всю жизнь был одинаковый размер.
   - Боюсь, это могло и измениться, - сказала Орб. Она  забыла  рассказать
Луне о своем волшебном плаще и не хотела делать этого при всех.
   В самом деле, после родов Орб несколько увеличилась  в  размерах.  Луна
готова была наскоро подогнать элегантное зеленое платье, но Орб  объяснила
ей про свой плащ и сделала  себе  такое  же,  не  пользуясь  иголкой.  Для
прически Луна дала ей изумруд - под цвет платья. Драгоценных камней у  нее
было навалом - как простых, так и волшебных. Луне досталась  в  наследство
богатейшая коллекция отца.  Камни  были  заколдованы  таким  образом,  что
всегда возвращались к хозяйке.  Поэтому  Луна  не  боялась  ни  воров,  ни
случайных пропаж.
   - А теперь ищите себе подходящую песню,  -  сказала  Луна,  отведя  всю
компанию в комнату побольше. - А я позабочусь о прослушивании.
   Музыкальные вкусы у всех были разные - впрочем, это никого не  удивило.
Мальчики  хорошо  знали  современную  музыку,   Луи-Мэй   -   негритянские
религиозные гимны, а Орб - народные песни Старого Света.
   - Вы что, хотите сказать, что никто из вас не слышал "Лондондерри Эйр"?
- разочарованно спросила Орб. Эта песня была особенно дорога ее  сердцу  -
ведь именно ее они пели когда-то с Мимой. Орб  почему-то  не  сомневалась,
что все на свете ее знают.
   - Никогда не слыхал о  такой,  -  сказал  ударник.  -  Может,  если  ты
изобразишь нам несколько тактов...
   Орб так и сделала.
   - А, так это "О, Дэнни, мой мальчик"! -  воскликнул  ударник.  -  Тогда
слышал!
   - И я, - сказала Луи-Мэй.
   - Может, мы попробуем... - предложила Орб.
   И они попробовали, а потом попробовали еще много раз,  пытаясь  создать
аранжировку, которая устроила бы  всех.  Орб  сидела  со  своей  арфой,  а
Луи-Мэй стояла  рядом  с  ней.  Платья  и  драгоценности  девушек  отлично
гармонировали друг с другом.
   - А знаете, - сказал вдруг ударник, - я однажды слыхал, что  это  вовсе
не милашка прощается со своим приятелем,  а  его  старый  отец.  Это  ведь
совсем меняет дело.
   - Истолковать можно по-разному, - согласилась Орб. -  Хотя  я  привыкла
считать, что с Дэнни, призванным на войну, прощается его возлюбленная.  Но
думаю, вы правы. Если бы у нас был певец...
   - Да не, не надо, - передумал ударник. - Но знаешь, если бы  могли  это
как-то показать...
   Они попробовали. Ударник бросил свои барабаны и встал в позу, изображая
Дэнни. Орб сосредоточилась на арфе, предоставив Луи-Мэй петь одной.
   Орб и другие два музыканта из "Ползучей  скверны"  сыграли  вступление,
ударник с Луи-Мэй вышли на середину комнаты. Там они  остановились,  глядя
друг другу прямо в глаза, и Луи-Мэй начала петь.

   О, Дэнни, мой мальчик, трубят, зовут рога
   В долинах, ложбинах, на горных склонах.
   Падают листья с осенних кленов.
   Я буду ждать, ты должен идти на врага.

   Чем дольше она пела, тем сильнее чувствовалась магия. Ударник и Луи-Мэй
смотрели друг на друга не отрываясь, как будто действительно  прощались  и
никак не могли расстаться. Потом все увидели призрачные горы  и  услышали,
как звуки трубы, которые органист извлекал  из  своего  инструмента,  эхом
катились по склонам холмов.  Легкий  ветерок  шевелил  ветви  воображаемых
деревьев, и листья, кружась, падали вниз, потому что была  осень.  Тот  же
ветер шевелил волосы и  платье  Луи-Мэй,  и  она  от  этого  казалась  еще
красивее.
   Когда песня закончилась,  что-то  случилось  с  исполнителями.  Ударник
шагнул к Луи-Мэй, она бросилась ему навстречу, и они обнялись так  крепко,
словно действительно виделись  в  последний  раз.  После  долгого  поцелуя
молодой человек развернулся и пошел, спотыкаясь, вниз по склону  холма,  а
девушка смотрела ему вслед, и по щекам ее  текли  слезы.  Они  знали,  что
никогда больше не встретятся.
   Музыка кончилась, а вместе с ней и наваждение.
   - Вот это да! - сказал гитарист. - Я готов был  поспорить,  что  у  вас
любовь!
   - Я и сам думал, что втюрился! - сказал  ударник,  выходя  из  соседней
комнаты. Он взглянул на Луи-Мэй и поправился: -  А  может,  и  сейчас  так
думаю.
   Девушка застенчиво отвела глаза.
   - Может быть, - согласилась она, утирая слезы.
   - Я посмотрю, что у нас со свободными вечерами, -  раздался  незнакомый
голос.
   Все обернулись. В дверях стояла  Луна  с  каким-то  незнакомым  пожилым
господином.
   - Это директор Центра искусств Кильваро, - сказала Луна. - Я  попросила
его зайти сюда и прослушать  вас.  Мы  решили,  что  лучше  будет  вас  не
прерывать.
   - Мы определенно хотим вас пригласить, - сказал директор. -  Я  уверен,
что в течение ближайших двух месяцев у нас найдется свободный вечер. Мы  -
организация общественная, так  что  денежное  вознаграждение  будет  чисто
символическим, но показать себя вы сможете. Если  вы  согласитесь  на  эти
условия...
   - Они согласны, - сказала Луна.
   - То в ближайшее время я с вами  свяжусь,  -  закончил  директор.  Луна
вышла его проводить.
   - Центр искусств? - переспросил гитарист.
   - Это очень престижное приглашение, - объяснила Орб. -  После  удачного
выступления там мы сможем получить приглашения откуда угодно.
   - Это здорово! - воскликнул органист. -  Но  у  нас  ведь  только  одна
песня! И как же мы состряпаем целый концерт?
   - Думаю, надо поискать еще, - сказала Орб. - Попробуем сольные номера с
добавлением групповых эффектов.
   -  Пойдет,  -  кивнул  органист  и  обернулся  к  ударнику,  чтобы  тот
подтвердил его слова. Но ударник не сводил глаз с  Луи-Мэй  и  ни  на  что
больше не обращал внимания.
   - По-моему, какого-то результата мы уже добились, - заметила Орб.
   - Нам дают сцену! - радостно сказал гитарист.
   - Ты знаешь, неплохо бы где-нибудь упасть. В смысле, как  же  мы  целый
месяц...
   - Думаю, моя кузина это устроит.
   Ее уверенность оправдалась. Луна всех обеспечила жильем.
   Группа  регулярно  собиралась  и  работала.  Музыканты  подбирали  себе
репертуар из разных жанров. Общим у всех номеров было только одно - магия.
Работая вместе, Орб и ребята лучше узнали друг друга и стали  с  уважением
относиться к достоинствам своих партнеров. Ударник  и  Луи-Мэй  продолжали
держаться за ручки, но Орб ясно дала понять, что, как бы ей  ни  нравилась
их новая музыка, романа ни с кем из мальчишек у нее не будет.
   И вот наконец пришел день представления. Зал  был  заполнен  только  на
четверть, и директор признался, что так бывает почти всегда.
   - Увы, искусство сейчас мало кто ценит, - вздохнул он.
   - Все равно никогда не видел такой чертовой пропасти народу, -  помотал
головой ударник, затем смутился и поправился: - То есть я  хотел  сказать,
что у нас никогда раньше не собиралось столько публики.
   Концерт начался. Публика была довольно равнодушна,  но  только  до  тех
пор, пока не зазвучала музыка и в воздухе разлилась магия. После этого  ее
как будто подменили. Шорох и кашель мгновенно прекратились,  все  застыли,
не отводя от сцены восхищенных глаз. Казалось, в креслах  сидят  не  живые
люди, а мраморные статуи.
   После перерыва народу в  зале  существенно  прибавилось,  и  продолжали
приходить все новые и новые зрители. К концу  представления  их  набралось
уже больше половины зала.
   - Такого раньше никогда не случалось, - признался директор.
   На следующее утро появились газетные рецензии. Похоже, сразу  несколько
городских критиков, узнав, что происходит, поспешили в зал, чтобы  застать
хотя бы часть представления.
   Орб была ошеломлена происходящим.
   - Неужели это про нас? - спрашивала она.
   - Никогда еще ни  одному  провинциальному  представлению  не  расточали
столько похвал, - заверила  ее  Луна.  -  Это  все  магия,  иначе  критики
отнеслись бы к вам гораздо спокойнее.
   Днем начали приходить  приглашения.  По  всей  стране  хотели  услышать
"Ползучую скверну"  и  предлагали  за  выступление  такие  деньги,  что  у
мальчишек глаза на лоб полезли.
   Настала пора отправляться в путь.



8. ИОНА

   Луна была знакома с самыми разными профессионалами, поэтому  она  легко
подыскала группе  хорошего  администратора.  Миссис  Глотч  была  женщиной
пожилой и путешествовать с ними не хотела,  но  ее  честность  и  опыт  не
подлежали сомнению. Миссис Глотч возьмет на себя все вопросы, связанные  с
финансами, организацией выступлений и записей. Все это она будет делать по
телефону. Когда бы музыканты к ней ни обратились, она всегда подскажет им,
как поступить. Более того, если с ними что-нибудь случится,  миссис  Глотч
всегда их разыщет -  Луна  дала  Орб  специальный  камень-маячок,  который
поможет пожилой даме определить, где сейчас находится группа.
   Но как они будут передвигаться? До сих пор  ребята  были  уверены,  что
спокойно наймут автобус, установят там кровати и кухонные принадлежности и
прямо в нем и будут жить...
   - Ноги моей не будет в этом автобусе! -  заявила  вдруг  Луи-Мэй.  -  Я
честная девушка!
   Орб  не  так  волновалась  по  поводу  своего  морального  облика   или
безопасности - у нее был амулет. Но  и  ей  не  нравился  подобный  способ
путешествия.
   - Почему нельзя ездить нормальным транспортом и спать в  гостиницах?  -
спросила она.
   - А ты знаешь, сколько это стоит? - провозгласил ударник.
   - Да и не доверю я свой орган всяким там! - добавил органист. - Возьмет
да и поломается где-нибудь.
   - Ох поломается! -  воскликнул  гитарист,  и  они  с  ударником  громко
заржали. Органист, похоже, обиделся.
   Орб и Луи-Мэй переглянулись, пытаясь понять, в чем дело. Потом  до  Орб
дошло, что ударение в слове "орган" можно поставить по-разному. Тогда  все
стало понятно.
   Итак, у них, похоже, возникла проблема. Денег-то хватит на все, судя по
тому, сколько  им  предлагают  за  каждое  выступление,  но  общественному
транспорту и в самом  деле  доверять  не  стоило.  Надо  было  найти  свое
собственное средство передвижения.
   Они попробовали снять железнодорожный вагон, но те, что им  показывали,
сплошь обветшали от старости и были уже  заняты  -  клопами.  Кроме  того,
железные дороги связывали далеко  не  все  города,  а  расписание  поездов
оставляло желать лучшего.  Аэроплан  тоже  не  годился  -  цены  там  были
чудовищные, а места почти никакого; в  довершение  всего  гитарист  боялся
летать. Кто-то заикнулся было о передвижном доме, но Луи-Мэй заявила,  что
это та же передвижная спальня и она категорически против.
   Луна  с  прискорбием  отметила,  что,  похоже,  придется  вернуться   к
первоначальной идее с переоборудованным автобусом. Однако Луи-Мэй  убедить
не удавалось. У нее было стойкое предубеждение против автобусов. Почему-то
девушка считала, что там к ней непременно будут приставать.
   - Я прослежу, чтобы никто тебя не тронул! - уверял ее ударник.
   - Тебя-то я больше всего и боюсь, Дэнни! - парировала Луи-Мэй и  крепко
поцеловала его.
   Остальные  уныло  кивнули.  Луи-Мэй  с  самого  начала  очень  нравился
ударник, а после успеха их первой песенки  она  звала  его  не  иначе  как
Дэнни. Но девушка считала грехом близость с  мужчиной  вне  брака  и  чуть
меньшим  грехом  -   саму   возможность   такой   близости,   пусть   даже
гипотетическую. Возможно, она просто боялась сама  себя.  В  любом  случае
результат был таков: Луи-Мэй предъявляла свои требования, а  молодые  люди
принимали эти условия игры,  даже  не  пытаясь  понять,  чем  они  вызваны
Автобус исключался. Что же остается?
   - К примеру, магия, - предложила Луна. - Достаточно большой ковер  смог
бы...
   - Нет! - взвыл гитарист. - Ни за какие деньги! Нас сдует ветром!
   Его боязнь полетов даже усилилась при мысли об открытом ковре.
   - Или фургон с запряженным в него драконом...
   - Разве можно доверять свою жизнь дракону! - возмутился органист. - Эти
проклятые твари только и мечтают  вас  поджарить!  Когда  магия  была  под
запретом, добрая половина из них пряталась в Аду, и зло осталось в них  на
веки вечные. Конечно, погонщики знают защитные заклинания,  но  заклинание
может и не сработать!
   -