л нужен ни одной женщине".
   "Это же глупо, - возражала принцесса. -  Никто  не  любит  человека  за
слабость!"
   "Что касается женщин, ты права, - согласился Мима. - Но мужчина  желает
женщину, которая зависит от  него".  Хотя  раньше  он  и  утверждал  прямо
противоположное. Любой мужчина хочет, чтобы женщина полностью принадлежала
ему. Нехорошо, невеликодушно, - но теперь, отказавшись от прежних иллюзий,
именно этого на самом деле желал принц больше всего. Красивую,  одаренную,
целиком зависимую от него женщину.
   И покуда ее перепутавшиеся мысли  кружились  над  ними,  он  перевернул
принцессу  и  овладел  ею  так,  как  им  обоим  страстно  хотелось.  Буря
усилилась, все сметая  и  унося  их  в  восхищении  страсти  -  физическом
выражении любви.
   И тогда они очутились в самом центре урагана, -  и  там  царило  полное
спокойствие, это было место, очень похожее на нирвану  (*6).  Они  плавали
там тысячу лет, нежась в своей беспредельной любви.  Исступленный  восторг
порыва превратился в бесконечную радость полного  слияния  -  физического,
эмоционального, духовного, и это последнее было чудеснее,  чем  первое.  А
затем наступило утро.


   Оставшуюся часть месяца они провели как истинные молодожены, днем бродя
рука об руку, ночью деля ложе. У них были общие мысли, и они узнавали  все
подробности существа друг друга. Они  договорились  пожениться  как  можно
скорее, а до тех пор оставаться вместе. Отправить неженатых молодых  людей
в  Замок  Новобрачных  было  отчаянным  шагом  со  стороны  обоих  раджей,
поскольку,  разумеется,  это   гарантировало,   что   невеста   не   будет
девственной, - но, в  конце  концов,  на  дворе  стоял  двадцатый  век,  и
правители государств делали то, что полагали целесообразным,  невзирая  на
древние  приличия.  Противозачаточное  заклинание  ограждало  Восторг   от
преждевременной беременности; этого было вполне достаточно.
   - А как же Орб? - озабоченно спросила принцесса. - Что будет с ней?
   - Я дал ей свое волшебное кольцо-змею. Если его  спросить,  оно  всегда
сообщает владельцу правду. Не сомневаюсь, что Орб знала о  моем  нарушении
верности намного раньше, чем  я  сам.  Стоило  ей  лишь  спросить  кольцо:
"Вернется ли Мима?", и оно бы сжалось  два  раза.  Минуло  уже  два  года;
может, она  нашла  себе  другого  мужчину.  Я  искренно  раскаиваюсь,  что
заставил ее пройти через все это, но Орб знает, что я любил, когда  был  у
нее отнят, что хотел к ней вернуться, но не сумел.
   - Из-за другой любви, - печально проговорила Восторг.
   - Что я предпочел бы не подвергать  ее  таким  испытаниям,  -  но  она,
конечно, знает и об этом. Мое чувство и уважение к Орб на  самом  деле  не
изменились; они были просто вытеснены. Тем не менее я думаю, что  было  бы
лучше нам не встречаться снова.
   - Может, мне следует повидаться с ней, чтобы объяснить...
   - Нет. Она все знает - если желает знать.  Мы  должны  предоставить  ей
жить ее собственной жизнью, которая, безусловно, будет  необыкновенной.  С
помощью кольца Орб сможет  найти  Ллано,  ту  песню,  которую  искала;  по
крайней мере в этом я, возможно, помог ей.
   - Если ты уверен...
   - Ты делала все, чтобы защитить ее, не отвращать от нее мою  любовь,  -
напомнил  Мима  принцессе.  -  Намеревалась  убить  себя.   Но   случилось
по-другому, потому что ты есть ты, а я есть я, и  Замок  таков,  каков  он
есть. Теперь у нас иное бытие, и я бы не изменил его, даже если бы мог.
   - И все-таки я чувствую вину...
   - Я ощущаю то же, что и ты. Однако мне кажется, что это пройдет.
   Это прошло еще до того, как истек месяц.



5. МЕЧ

   Прибыл всего один ковер, однако он был достаточно  просторным  для  них
обоих. Мима  и  Восторг  взошли  на  него  и,  задернув  занавески,  снова
предались любви, пока ковер нес их обратно в какое-то из княжеств.
   Оказалось, что они прилетели в Гуджарат, где уже поджидал Раджа.
   Мима вышел и протянул руку, чтобы помочь принцессе. Ей пришлось наскоро
приводить себя в порядок, тем не менее выглядела она потрясающе.
   - Ваше  Величество,  я  принимаю  эту  женщину,  принцессу  Малахитовый
Восторг, мою нареченную, - официально пропел  Мима.  -  Ее,  и  только  ее
возьму я в жены.
   Раджа кивнул с холодным удовлетворением:
   - Да будет так.
   Начались приготовления к свадьбе. А пока  Восторг  оставалась  почетной
гостьей во дворце Раджи в Ахмадабаде. Считалось,  что  она  спит  одна;  в
действительности же Восторг ночью приходила к Миме. Разумеется,  дворцовые
слуги обо всем знали, а соответственно был в курсе дела и  Раджа,  но  его
это мало беспокоило, поскольку именно такого исхода он и хотел. Теперь два
княжества были вовлечены  в  запутанные  переговоры  относительно  точного
размера и содержания приданого, но было совершенно ясно, что в  итоге  они
подпишут приемлемый брачный договор. Тем временем  Гуджарат  и  Махараштра
стали  союзниками,  что  способствовало   политическим   интересам   обоих
княжеств.
   Мима углубился в дела государства, так как согласие на помолвку  влекло
за собой и участие в управлении страной. Ему  предстояло  стать  следующим
раджой, а для того чтобы набраться опыта, в запасе было  всего  три  года.
Чтобы не заикаться. Мима говорил речитативом, и если кому-то это  казалось
смешным, то он скрывал свое мнение самым  тщательным  образом,  ибо  Раджа
издал указ, что всякий,  насмехающийся  над  чьей-либо  манерой  говорить,
должен быть немедленно обезглавлен.  В  первый  день  когда  Мима  покинул
дворец, некий человек смеялся над замечанием товарища, которое,  возможно,
и не имело отношения к принцу; всадники тут же врезались в  толпу,  сбивая
наземь тех, кто замешкался  убраться  с  дороги,  и  отхватили  весельчаку
голову, - а на всякий случай и его приятелю. Теперь ни у кого никакая тема
не вызывала и тени улыбки, покуда поблизости находился принц Гордость.
   Положение в Гуджарате было не идеальным. Значительная  часть  населения
страдала от нищеты, а среди низших каст был даже  голод.  Проблемы  носили
двоякий характер: жестокая засуха уничтожила  урожай  риса  в  центральной
части  княжества;  бичом  прибрежных   районов   стала   перенаселенность.
Прокормить всех этих людей было бы трудно даже при хорошем урожае,  а  при
нынешнем состоянии дел это было попросту невозможно.
   Мима на своем княжеском ковре летал в наиболее бедствующие области. Там
он видел распростертых на земле людей, у которых  не  было  ни  крова,  ни
способности работать. Государственные чиновники раздавали им  суп,  однако
он был жидок и его не хватало; такая помощь могла лишь продлить жизнь,  но
не изменить ее. Раздача  пищи  проводилась  справедливо  и  упорядочение";
просто супа было недостаточно, чтобы накормить всех.
   Мима вспомнил о тех двух годах, что он провел в  заточении  во  дворце.
Ему подавали редчайшие деликатесы, все  его  слуги  и  наложницы  питались
отменно.  Теперь  он  корил  себя  за  эгоистичное  пренебрежение   делами
княжества в то время, когда  зарождались  предпосылки  нынешней  ситуации.
Если бы он раньше исполнил свой долг и принялся за работу, для которой был
предназначен, то, возможно,  сумел  бы  хоть  немного  смягчить  страдания
соотечественников. Сколько добрых граждан умерло от голода, в то время как
он изводил отца отказами выполнить свой долг?
   Однажды, когда Мима стоял, обозревая  эти  отвратительные  картины,  он
заметил человека, который бродил среди умирающих. Принц махнул министру, и
тот поспешно приблизился.
   - Кто этот человек? - осведомился Мима.
   Чиновник озадаченно огляделся.
   - Принц, о ком вы говорите?
   - Вон о том человеке в черной накидке, - пропел Мима.
   Министр снова внимательно посмотрел,  куда  указывал  принц,  и  поднял
брови:
   - Я не вижу никакого человека.
   Миме это надоело. Он зашагал вперед, а  министр  потрусил  следом.  Они
подошли к человеку в хламиде, который склонился над  одним  из  соломенных
тюфяков.
   - Ты! - позвал Мима. - Назови себя!
   Человек не обратил на него никакого внимания. Разгневанный неуважением,
Мима встал прямо перед ним.
   - Отвечай же, а не то берегись!
   Человек медленно поднял голову. Под капюшоном появилось его  лицо.  Оно
оказалось невероятно худым; фактически это был череп с  глубоко  запавшими
глазами и выступающими вперед зубами.
   - Ты видишь меня? - спросил странный человек.
   Мима опешил. Ему стало ясно, что это не заурядный прохожий!
   - Конечно же, я тебя вижу! Я хочу знать,  кто  ты  такой  и  что  здесь
делаешь?
   Запавшие глаза, казалось, посмотрели на  Миму  внимательнее.  Щель  рта
открылась:
   - Я - Голод.
   - Голод! - воскликнул Мима. - Это что еще за имя?
   - Имя моей должности.
   - Должности? - удивился принц. Он повернулся к министру: -  Что  ты  на
это скажешь?
   Чиновник явно чувствовал себя неловко.
   - Наследный принц, безусловно, голод налицо. Поэтому мы и здесь. Должен
признаться, что не совсем понял ваш вопрос о должности.
   - О  должности,  про  которую  толкует  этот  человек,  именующий  себя
Голодом, - проговорил Мима злым речитативом.
   Замешательство министра усилилось:
   - Мой господин, я не вижу никакого человека.
   - В-в-в-вот эт-т-т-тот! - вскричал Мима, позабыв про пение. Он протянул
руку, чтобы дотронуться до изможденной фигуры, мало заботясь  о  том,  что
человек, вероятнее всего, был неприкасаемым.
   Рука прошла сквозь тело, не ощутив ни малейшего сопротивления.
   Ошеломленный Мима застыл на месте.
   - Ты призрак? - спросил он.
   - Я - воплощение Голода, спутник  Войны,  временно  выполняю  поручение
Смерти, - ответила фигура.
   - И никто больше тебя не видит?
   - Не понимаю, почему ты видишь меня, - признался Голод.  -  Обыкновенно
ни один смертный не может видеть или ощущать инкарнацию.
   - Видишь ли, меня заботит бедствие, постигшее эти места, - пропел Мима.
- Мне  необходимо  узнать  тяжесть  положения  и  найти  наилучший  способ
облегчить страдания людей. Не можешь ли что-нибудь посоветовать?
   - Накорми свой народ, - ответил Голод со смешком, от которого бросало в
дрожь.
   - Как? У нас нет ни пищи, ни средств для распределения продуктов.
   - Я не даю советов, а только делаю вывод.
   - Что ж, тогда представь меня тому, кто выше тебя, - раздраженно сказал
Мима,  а  его  министр  потихоньку  пятился  назад,  полагая,  что   принц
помешался.
   Голод сделал некий магический жест.
   - Я вызвал Танатоса, - промолвил он и стал растворяться в воздухе, пока
не исчез.
   Мима оглянулся и увидел отступающего министра.
   - Подожди! - крикнул он,  и  чиновник,  все  еще  очень  обеспокоенный,
остановился. - Я только что говорил с воплощением Голода,  а  сейчас  буду
беседовать с воплощением Смерти. Ты оставайся здесь.
   - Как пожелает мой господин, - нервно ответил министр. Было видно,  что
он предпочел бы оказаться в любом другом месте.
   В небе  появилось  облачко  и  возникла  какая-то  фигура.  Она  быстро
приближалась. Это был красивый  бледный  конь,  скачущий  по  воздуху  без
всяких, крыльев, на котором сидел всадник в плаще. Конь встал перед Мимой,
и всадник спешился. Если Голод был невероятно  худ,  то  Танатос  оказался
скелетом. Он протянул руку с пальцами-костями:
   - Приветствую тебя, принц.
   Мима пожал руку. Кости были голыми и твердыми.
   - Приветствую тебя, Танатос. Не сочтешь ли ты мою  просьбу  чрезмерной,
если я попрошу тебя сделаться видимым для моего министра? А то он  думает,
что у меня галлюцинации.
   Танатос повернулся к чиновнику.
   - Приветствую тебя, министр, - поздоровался он.
   У того отвалилась челюсть.
   - Пр-пр-пр-при... - начал он.
   - Попробуй это спеть, - предложил Мима речитативом.
   Танатос снова повернулся к Миме:
   - Мой помощник попросил меня переговорить с тобой.
   - Меня беспокоят  страдания  этих  людей,  -  пропел  Мима.  -  Я  хочу
облегчить их, однако мне мешают  обстоятельства,  которые  я  не  в  силах
контролировать. Я подумал, что поскольку ты заинтересован в этом деле,  то
мог бы что-нибудь посоветовать.
   Танатос поднял костлявую руку и прикоснулся к тяжелым  часам.  Внезапно
все вокруг замерло. На лице министра застыло ошарашенное выражение; облака
на небе остановились. Дым от костра, горевшего неподалеку, словно  замерз.
Ничто не двигалось, кроме Танатоса, Мимы и огромного бледного коня.
   - Ты видишь инкарнации, а это свидетельствует о том, что  ты  связан  с
нами, - проговорил Танатос. -  Мне  нужно  выяснить  этот  вопрос.  Хронос
должен знать.
   Он снова притронулся к часам - и вдруг рядом  с  ними  возник  некто  в
белом плаще, держащий большие сверкающие Песочные Часы.
   - Здравствуй, Танатос,  -  сказал  вновь  прибывший.  Он  выглядел  как
обычный человек. - И ты. Марс, здравствуй. Рад снова встретить вас обоих.
   - Марс? - спросил Мима.
   - Марс? - повторил Танатос, видимо, столь же озадаченный.
   - Ах, он еще не  вступил  в  должность?  -  удивился  Хронос.  -  Прошу
извинить мою оплошность. Я, знаете ли, живу вспять. Одну секунду, я  удалю
этот эпизод.
   - Нет!  -  вскричал  Мима,  от  волнения  даже  перестав  заикаться.  -
Неведение уже принесло столько горя! Я сохраню тайну, если  так  надо.  Но
при чем здесь Марс?
   Хронос и Танатос, обменявшись взглядами, пожали плечами.
   - И в данном случае  проблема  заключается  в  войне.  Война  отвлекает
необходимые ресурсы; так, продовольствие бессмысленно уничтожается, вместо
того чтобы кормить голодающих. Чтобы справиться с бедствием, тебе  сначала
нужно покончить с войной. Поскольку ты должен  стать  Марсом,  воплощением
Войны, то у тебя появится возможность решить этот вопрос.
   - Я... стану  Марсом?  -  ошарашенно  спросил  Мима.  -  Но  мне  нужно
управлять княжеством, жениться на невесте!
   - Что ж, я думаю, ты можешь отказаться от должности, - ответил  Хронос.
- Нет ничего неизменного, и, разумеется, та реальность, которую  я  помню,
вполне может стать  иной.  Но  если  ты  серьезно  говорил  об  облегчении
страданий в мире...
   Мима огляделся и увидел тюфяки, на каждом  из  которых  лежал  голодный
человек - мужчины, женщины и дети.
   - Я должен прекратить это! - сказал он.
   - Тогда у тебя будет благоприятная возможность, - проговорил Хронос.  -
Я рад, что в этом отношении не  придется  менять  будущее;  мне  нравилось
работать с тобой, и было бы жаль, если бы ты исчез...  хотя,  конечно,  ты
воспринимаешь все это совсем иначе.
   - Ты... живешь вспять? - спросил Мима, возвращаясь  к  пению,  так  как
почувствовал, что заикание вот-вот вернется. - Из будущего в прошлое?
   - Правильно. Поэтому я буду порой вспоминать о вещах, которые всем  вам
еще только предстоят... Я так часто совершаю промахи! -  Он  повернулся  к
Танатосу: - А давно ли произошли перемены в ведомстве Марса? Я  был  занят
другими вопросами и совершенно упустил из виду это событие.
   - Они еще не произошли, - ответил Танатос.
   Хронос недовольно поморщился:
   - Ну вот опять! Конечно, вы еще не видели перемен. Мне  приходится  все
время столько носиться туда-сюда, в том числе и на эту встречу  с  Марсом,
что... - он покачал головой. - А зачем ты меня вызвал?
   - Полагаю, ты уже ответил на мой вопрос, - сказал Танатос.  -  Я  хотел
выяснить, почему этот смертный воспринимает  инкарнации.  А  поскольку  ты
сообщил, что он сам ею станет, то все становится понятным.
   - Рад был помочь.
   Песочные Часы сверкнули, и Хронос исчез.
   - Если он живет в другую сторону, - спросил Мима, - то почему его слова
не звучат наоборот?
   -  Он  управляет  Временем,  -   объяснил   Танатос,   -   и   попросту
переворачивает его для себя, чтобы на небольшой период  совпасть  с  нашим
направлением жизни. Как  ты  сам  видел,  эти  постоянные  переворачивания
иногда приводят к путанице. Он хороший человек  и  отлично  справляется  с
обязанностями инкарнации, но  из  всех  нас  только  Судьба  по-настоящему
понимает его. А теперь, если ты получил ответ на свой вопрос...
   - Подожди! Нет! Еще не получил! - пропел Мима. - Я  ничего  не  знаю  о
превращении в инкарнацию  Войны!  Я  лишь  хочу  уменьшить  те  страдания,
которые вижу здесь и сейчас!
   - Ты не дальновиден, - предупредил его  Танатос.  -  Когда,  по  словам
Хроноса, ты станешь Марсом,  у  тебя  появятся  средства  для  облегчения,
которого ты так хочешь.
   - Но это уже не поможет тем людям, которые голодают сейчас!
   Танатос кивнул:
   -  Справедливо.  В  интересах   сохранения   добрых   отношений   между
воплощениями я вызову сейчас одну, которая сумела бы  тебе  помочь.  -  Он
поднял лицо к небу. - Гея... ты ответишь?
   - Гея? - спросил Мима. Все происходящее совершенно сбивало его с толку.
   Воздух над ними как бы сгустился, и возникла какая-то прозрачная  мгла.
Она превратилась в туман, а затем в клуб дыма, который  принял  очертания,
слегка напоминающие человека. Из него выступила крупная женщина, одетая  в
зеленое.
   - Да, Танатос, - промолвила она.
   - Этот человек, в настоящее время смертный, по  словам  Хроноса,  позже
должен вступить в должность Марса, - сказал Танатос. - Однако сейчас  речь
идет вон о тех людях, которые голодают.
   Гея внимательно посмотрела на Миму:
   - В таком случае мне надлежит оказать ему любезность. Я  могу  изменить
здешний климат, чтобы урожаи стали...
   - Но для этого потребуется по крайней мере несколько месяцев, -  пропел
Мима. - К тому времени все эти люди уже умрут.
   Женщина задумалась.
   - Тогда я пошлю манну.
   Она вытянула руки, все вокруг заволокло туманом, и Гея исчезла.
   - Манна? - спросил Мима, озадаченный еще сильнее, чем раньше.
   - Иногда Гея ведет себя очень загадочно, - сказал Танатос.
   Туман начал рассеиваться, опускаясь на землю и конденсируясь.
   Мима нагнулся и взял на палец немного образовавшегося осадка. Поднес ко
рту, попробовал.
   - Манна? - повторил он.
   - Наверно, этого нет в  твоих  легендах,  -  проговорил  Танатос.  -  В
иудейско-христианской  мифологии   это   питательное   вещество,   которое
появляется  на  поверхности  земли.  Подозреваю,  что  это  особого   вида
быстрорастущая плесень.
   - Пища, - поняв, выдохнул Мима.
   - Сдается мне, что теперь ты должник Геи,  -  пробормотал  Танатос.  Он
вскочил на своего бледного коня, прикоснулся к часам и ускакал в небо.
   Все вокруг снова ожило.
   - Распорядись, чтобы люди собирали манну, - велел Мима министру.
   Тот и не пытался спорить; он  взялся  выполнять  приказание,  очевидно,
даже не понимая, зачем это нужно.
   Таким образом некоторое количество голодающих  было  накормлено.  Манна
появлялась каждый день, и все ее ели, причем никто не мог объяснить такого
явления, кроме, пожалуй, самого Мимы. Но его занимали  более  существенные
вопросы. Он станет воплощением Войны? Неужели это неизбежно?  У  него  еще
есть дела, которые предстояло завершить в качестве смертного!
   Тем не менее страдания голодающего народа  глубоко  трогали  принца,  и
если был какой-то способ облегчить в будущем это бедствие...


   Время шло, но никаких сверхъестественных событий больше не происходило.
Мима начал уже думать, что встреча с Голодом, Смертью, Временем и Природой
была галлюцинацией, а манна -  простым  совпадением.  Малахитовый  Восторг
по-прежнему оставалась любящей и зависимой. По  мере  того  как  рос  опыт
Мимы, он все  увереннее  забирал  бразды  правления  в  свои  руки.  Раджа
отправлял его с поручениями в другие страны, дабы расширить  поприще,  где
наследник мог бы работать на благо своего княжества.
   Мима вдруг увидел, что  в  этой  области  он  способен  действовать  на
удивление эффективно. Восторг он брал с  собой,  чтобы  она  в  буквальном
смысле говорила за него. Девушка была красива, поэтому никто из  стариков,
управлявших соседними государствами, не возражал против ее присутствия,  а
поскольку она  была  обучена  всем  тонкостям  придворного  этикета,  жены
стариков находи