Юта! - закричала я. - Пойду!
     Мы бежали, наверное, не меньше часа по степи и перелескам, прежде чем добрались до настоящего леса из деревьев ка-ла-на. Мы едва держались на ногах от усталости и, оказавшись под прикрытием густых деревьев, тут же без сил опустились на землю.
     - Юта, я боюсь, - испуганно прошептала я. - Что теперь будет?
     - Разве ты не понимаешь, что мы свободны! - воскликнула она. - Свободны!
     - Но что нам делать? - простонала я. Юта подобралась ко мне поближе и принялась распутывать узел ремня у меня на шее.
     - Этот ремень нам еще понадобится, - приговаривала она.
     Через некоторое время она как-то ухитрилась развязать узлы.
     - Теперь развязывай меня, - сказала она.
     - Я не могу, - ответила я, вспоминая свои мучения с неподатливыми узлами. - У меня не получается!
     - Давай быстрее! - приказала Юта; в глазах у нее загорелся недобрый огонь.
     Я снова принялась за работу. Узлы не хотели поддаваться ни в какую.
     - Сорви тонкую веточку, - потеряла терпение Юта. Я сломала с дерева ветку и протянула ей. Она принялась грызть ветку и зубами заострила ее конец.
     - Попробуй поддеть узел, - сказала она. Пользуясь заостренной веткой, я в конце концов справилась с узлами и сняла с Юты ремень.
     - Порядок, - удовлетворенно произнесла она, перепоясываясь этим ремнем.
     - А что нам теперь делать? - спросила я.
     - Прежде всего нам нужно уйти подальше в лес. Поднимайся, - сказала она.
     - Я не могу, - простонала я. - Я так устала!
     Юта посмотрела на меня с презрительной усмешкой.
     - Если ты хочешь идти, - сказала я, - оставь меня здесь одну.
     - Хорошо, - ответила она. - Прощай, Эли-нор! Она повернулась и пошла прочь.
     - Юта! - закричала я. Она даже не обернулась.
     От обиды у меня слезы навернулись на глаза. Я вскочила на ноги и побежала за ней.
     - Юта! - закричала я. - Подожди! Я пойду с тобой!

***

     Мне наконец удалось прижать ногой загнанную в ловушку рыбу к частоколу из прутьев. Я снова схватила гибкое серебристое тело. Рыба отчаянно затрепыхалась. Она оказалась слишком тяжелой, чтобы я могла ее удержать. Сильное, скользкое тело вырвалось у меня из рук и снова ушло в воду. Я едва удержалась на ногах. Отплывя от меня подальше, рыбина повернулась ко мне головой и остановилась, лениво перебирая плавниками и не спуская с меня своих огромных выпученных глаз.
     Я отступила к узкому входу в ловушку и терпеливо принялась снова подгонять ее к загородке из прутьев. Я все равно вытащу ее на берег, чего бы мне это ни стоило!
     Скоро и Юта вернется с охоты. Мне хотелось порадовать ее своим уловом.
     Вот уже пятый день, как мы на свободе.

***

     В дневное время мы прятались в небольших рощицах, а с приходом ночи двигались по степям, стараясь держать направление на юго-запад. Равир, крохотное селение, в котором родилась Юта, лежал к югу от Воска, неподалеку от побережья блистательной Тассы.
     - Почему ты так хочешь туда вернуться? - допытывалась я.
     Юту выкрали из деревни в раннем возрасте, а за год до этого ее родителей растерзал появившийся в округе хищный ларл. Юта принадлежала к касте мастеров по выделке кожи так же, как и ее покойный отец.
     - Я не очень хочу туда возвращаться, - призналась Юта. - Но куда еще идти? - Она усмехнулась. - Это, по крайней мере, моя родная деревня. Меня не сделают там рабыней.
     Иногда по ночам Юта произносила во сне имя Баруса - человека, которого она некогда любила.
     В возрасте двенадцати лет Юту приобрел себе в помощь один человек из касты кожаных дел мастеров, живший на Телетусе - острове, управляемом кастой торговцев. Купивший ее человек подарил ей свободу. Он и его компаньон любили девочку, воспитывали ее как свою дочь и всячески старались, чтобы она хорошенько освоила специфику работы по выделке кож, к касте которых при любых обстоятельствах она принадлежала по Праву рождения.
     Когда девушке исполнилось девятнадцать лет, у дверей дома ее наставника появились двое из касты высоких посвященных. Было решено, что она предпримет путешествие к Сардарским горам, что, согласно Учению высоких посвященных, налагается на каждого горианца Царствующими Жрецами, у которых благословляемый в дорогу юноша или девушка должны отработать несколько лет до достижения ими двадцатипятилетнего возраста. Если город или остров своевременно не посылает в Сардар своих кандидатов на услужение Царствующим Жрецам, то, согласно учению посвященных, на всех жителей могут обрушиться страшные несчастья. Никто не желал зла своим ближним; к тому же высокие посвященные строго следили за соблюдением каждым жителем острова предписаний, данных им таинственными и всесильными Царствующими Жрецами.
     - Я пойду, - согласилась Юта.
     - Вы хотите получить за нее золотую монету? - спросили у наставника Юты и его компаньона посвященные.
     - Нет, - ответили наставник и его компаньон.
     - Да, - сказала Юта. - Мы возьмем деньги.
     По традиции, установившейся на Телетусе и в некоторых других городах и островах, если отобранный юноша или девушка соглашались предпринять путешествие в Сардар и делали это в предписанный срок, высокие посвященные от имени города предлагали их родителям или воспитателям золотую монету.
     Юта была уверена, что ее наставник и его компаньон с пользой употребят эти деньги.
     Юта знала, что путешествия ей не избежать; управляющие островом торговцы не позволят ей отвертеться, поскольку слишком боятся вызвать неудовольствие Царствующих Жрецов. Если она не отправится в Сардар, ей на протяжении всех лет до достижения двадцатипятилетия будет отказано в покровительстве касты, держащей остров в своих руках; ее лишат всех прав, гражданства и защиты солдат, охраняющих остров. Для горианки это равноценно обращению в рабство или даже смерти. Любой, кому только заблагорассудится, может сделать ее своей рабыней, и, с точки зрения остальных граждан, он имеет на это полное право.
     К тому же, если она, одумавшись, согласится на это путешествие позже срока, установленного высокими посвященными, ее наставнику уже никто не предложит деньги в качестве компенсации.
     - Я пойду, - сказала Юта.
     Она согласилась присоединиться к группе отправляющихся в Сардар путешественников, организованной высокими посвященными.
     Ее наставник провожал ее со слезами на глазах и скрепя сердце принял предложенное золото...
     Юта увидела Сардар, но увидела его уже невольницей - в цепях и с ошейником на шее.
     Ее корабль был захвачен пиратами с острова Шенди. Вместе с остальными пассажирами разбойники продали Юту работорговцам, и те фургонами доставили девушек в Сардар и выставили их на продажу в разгар крупнейшей весенней ярмарки, ежегодно организуемой в первых числах месяца енкара. Стоя на высоком помосте в центре невольничьего рынка, Юта и увидела за высоким частоколом уходящие в небо остроконечные пики Сардарских гор.
     В течение следующих четырех лет, в расцвете своей красоты, Юта переходила из рук одного хозяина к другому, переезжая с ними из города в город. Затем она снова оказалась на Сардарском невольничьем рынке, куда ее вместе с остальными девушками выставили на продажу, чтобы их хозяин таким образом мог рассчитаться с долгами за свой подвергшийся нападению разбойников караван с солью.
     Здесь Юту и приобрел Барус, принадлежавший к касте кожаных дел мастеров.
     У нее было много хозяев, но только его имя она нередко повторяла во сне. Она очень любила этого человека, но как она сама призналась, однажды она попыталась навязать ему свою волю. В результате он ее продал.
     Юта никогда не рассказывала мне об этом человеке, но только его имя срывалось с ее губ, когда она спала.
     - А почему бы тебе не вернуться на Телетус? - поинтересовалась я.
     Меня нисколько не прельщала перспектива оказаться в маленькой деревушке, где Юта родилась. К тому же именно на Телетусе ей подарили свободу и ее приемные родители могли все еще оставаться на острове.
     - Ой, нет, Тассу мне не переплыть, - отмахнулась Юта. - Не думаю, чтобы я каким-то образом могла оплатить проезд, да и капитан корабля может очень просто сделать меня своей рабыней.
     В ее словах была доля правды.
     - А кроме того, - с грустью добавила она, - мои приемные родители, скорее всего, уже давно оставили остров.
     И это казалось вполне вероятным, поскольку население небольших торговых островов, таких как Телетуc, отличается гораздо меньшей оседлостью, чем, скажем, жители крупных ремесленных городов или местностей с развитым земледелием и животноводством, чьи традиции сохраняются веками, передаваясь от отца к сыну.
     - Но, может быть, тебе как-то удастся добраться до острова, - настаивала я. - Может, твои приемные родители все еще там?
     Если мне предстояло идти вместе с Ютой, я бы, конечно, предпочла отправиться на торговый остров с его гораздо более высоким уровнем цивилизации, чем какая-то глухая деревня, затерянная в бескрайних степных просторах южнее Воска.
     - Посмотри на меня! - закричала Юта со внезапно проснувшейся в ней злобой.
     Я недоуменно посмотрела на нее.
     - У меня проколоты уши!
     Я только пожала плечами.
     - Они были так добры ко мне! - кричала Юта, обливаясь слезами. - Как я могу вернуться к ним с таким безобразием? Как я, их бывшая дочь, покажусь им на глаза с проколотыми ушами?
     Я не могла до конца понять Юту; она была настоящей горианкой.
     - У меня проколоты уши! - стонала она. - Теперь ты понимаешь, - подняла она ко мне заплаканное лицо, - что я могу спрятаться только в Равире?
     Я не ответила.
     В любом случае право решать оставалось за Ютой. Я могла либо следовать за ней, либо отправляться своей дорогой, которой у меня просто не было.
     Я подняла со дна ручья несколько камешков и швырнула их в рыбу. Поднимая фонтаны брызг, она серебристой стрелой проскользнула мимо меня и заметалась по замкнутому пространству ловушки. Я боялась ее. Один раз ее плавники зацепили меня по ноге, и я закричала - не знаю уж, от чего больше: от ужаса или от отвращения. Я закрыла глаза и сжала кулаки. Все тело у меня словно оцепенело. Когда я все же нашла в себе силы продолжить охоту, рыбина снова находилась в дальнем конце ловушки; она лениво перебирала плавниками, не спуская с меня неподвижных, словно остекленевших глаз.
     Я облегченно вздохнула: рыбе не удалось выскользнуть из ловушки.

***

     Я казалась себе такой слабой, неумелой и беспомощной. Если бы не Юта, мне, думается, никогда бы не выжить в диком лесу и степи. В этой хрупкой на вид девушке не иссякали какая-то внутренняя сила и, казалось, неистощимый запас жизненной энергии. И опыт Юты был огромен. Она показывала мне, что можно употреблять в пищу, а что нет. Научила строить ловушки для рыб и расставлять силки, сплетенные ею из узкого кожаного ремня.
     Она также показала, как с помощью толстого бревна, кожаного ремня и устроенного из веток примитивного спускового механизма можно сделать довольно большие капканы, достаточно прочные, чтобы поймать в них даже табука. Однако такие силки мы не ставили, поскольку они могли привлечь внимание какого-нибудь охотника и вызвать у него ненужное любопытство. Мы обходились маленькими силками, рассчитанными на мелкого зверя, которые проще было спрятать в траве. К тому же, не имея ножа, нам с Ютой было бы трудно управиться с пойманным в силки крупным животным.
     Юта научила меня строить шалаш в лесу на земле или вить гнезда на деревьях и маскировать их среди ветвей. Показала, как с помощью определенным образом изогнутой палки охотиться на птиц и небольших животных. Она учила меня находить пищу в таких местах, где, казалось, искать ее совершенно бессмысленно.
     Очень скоро я уже сама могла определить, листья каких деревьев годятся в пищу и где нужно выкапывать съедобные коренья. Однако я так и не смогла себя пересилить и не решилась попробовать маленьких жуков, которых она ловила на поверхности воды, или жирных зеленых насекомых, извлекаемых ею из-под коры сухих деревьев или в расщелинах между скал.
     - Они очень питательные, - убеждала меня Юта.
     Я соглашалась, но предпочитала обходиться лесными орехами, фруктами, кореньями и рыбой, по форме и вкусу напоминающими то, что мне уже было знакомо и привычно с детства. Ну и, конечно, я с удовольствием лакомилась дичью, добываемой Ютой. Мы жарили дичь на костре.
     Вероятно, самым удивительным в арсенале опыта Юты было ее умение добывать огонь с помощью тонкой палочки и пары сухих щепочек. Я была несказанно удивлена и обрадована, когда увидела, как над заостренной палочкой, вращаемой Ютой в отверстии щепки, неожиданно появилась струйка дыма, а затем почернела и занялась крохотным пламенем уложенная рядом сухая трава. Через секунду языки пламени уже лизали подбрасываемый в костер хворост.
     За время нашего бегства нам еще не довелось встретить ни одного человека, но, возможно, только потому, что в дневное время мы прятались в небольших рощицах, а ночью снова отправлялись в путь.
     Опасаясь нежелательных встреч, Юта поначалу вообще не хотела разжигать костров, но я ее частенько уговаривала. Я не могла заставить себя есть приносимую ею дичь сырой.

***

     - Тал! - закричала показавшаяся на берегу Юта, приветствуя меня, как положено свободным людям.
     - Тал! - радостно помахала я в ответ.
     Я почувствовала громадное облегчение, увидев, что она вернулась с охоты.
     На плече у нее висел свернутый узкий кожаный ремень, с которым мы не расставались с тех пор, как нам удалось его с себя снять. В одной руке она держала двух небольших пушистых животных размером с приличную кошку - пойманных ею хищных лесных уртов, а в другой- четырех маленьких птиц с желто-зеленым ярким оперением.
     Отлично! Значит, вечером мы устроим настоящее пиршество.
     У меня тоже было чем ее порадовать.
     - Юта! - закричала я. - Я поймала рыбу!
     - Прекрасно! - воскликнула Юта. - Тащи ее скорее на берег!
     - Не могу, - с огорчением призналась я.
     Юта рассмеялась, бросила свою добычу на траву и, войдя в воду, забралась в ловушку. Я направилась к выходу из загона, чтобы закрыть его своим телом и не дать моей добыче вырваться из западни.
     Юта осторожно подошла к рыбе, стараясь ее не испугать. Затем она стремительным рывком прижала ногами рыбу к ограждению из воткнутых в дно жердей и схватила ее за длинные плавники. Рыбина затрепыхалась в воздухе, но вырваться из рук Юты было не так-то просто.
     Через мгновение Юта с победным видом несла нашу добычу на берег.
     - Сломай ловушку, - распорядилась она.
     Каждый раз, уходя из рощи, мы уничтожали выстроенные нами ловушки. Это, кстати сказать, является обычной для горианца манерой поведения на охоте. Он никогда не оставит после себя ловушку или силки в том месте, куда больше не собирается возвращаться.
     Нередко проявляя друг к другу поразительную жестокость, горианцы стараются без особой нужды не нарушать жизнь дикой природы и ее обитателей, которых они склонны считать существами свободными и достойными всяческого уважения. Однако подобная любовь и уважение редко распространяется у того же горианца на его домашних животных, к которым он причисляет как своих босков, так и рабов.
     Интересно отметить, что обычный дровосек, прежде чем срубить какое-нибудь дерево, непременно поговорит с ним, попросит у него прощения и постарается объяснить, что он лишает его жизни не ради баловства, а исключительно по крайней необходимости, чтобы растопить очаг или выстроить дом.
     В нашем же случае, помимо общепринятых горианских традиций, имелись и особые причины уничтожать после себя ловушки и силки: они могли выдать наше присутствие в лесу и навести на наш след кого угодно.
     Пока я вытаскивала ветки из вязкого песка и бросала их в кусты, Юта дожидалась меня, сидя на берегу.
     После этого я помогла ей перенести добычу к нашему лагерю.
     - Сдери шкуру с животных и почисти рыбу, - распорядилась Юта.
     Мне не понравилось, что она отдает мне приказы.
     - Не хочу, - ответила я.
     - Тогда разведи огонь, - согласилась она.
     - Ты же знаешь, что я не умею, - вскинула я голову, чувствуя, как во мне начинает закипать озлобление.
     - Ну, значит, мы вообще не будем разжигать костер, - пожала плечами Юта.
     - Будем, - возразила я. - Мы должны его разжечь. Я не могу есть мясо сырым!
     - Это очень опасно, Эли-нор.
     - Разожги костер, Юта, пожалуйста! - взмолилась я.
     - Тогда сними шкуру с животных, - сказала Юта.
     - Ладно, - скрепя сердце согласилась я.
     Я ненавидела эту работу. Она была такой грязной, мерзкой, не достойной меня. Юта постоянно заставляла меня этим заниматься! Да и кто она такая, чтобы отдавать мне распоряжения? Мне совершенно не нравилась моя спутница. Она такая глупая! Строит из себя командира и при этом допускает ошибки, разговаривая на своем родном языке!
     Осколком камня я с неохотой принялась разделывать тушки животных.
     Сейчас мне казалось, что я больше не нуждалась в компании Юты. Она, вероятно, уже научила меня практически всему, что умела сама. Теперь я могла обойтись без нее. Но она вела себя так, словно в чем-то превосходила меня. Да я, женщина с Земли, всегда буду лучше любой горианки! А эта девчонка все делает так, словно она для меня лидер! Разве я ей позволяла, чтобы она, брала надо мной лидерство? Конечно, нет!
     - О чем ты думаешь, Эли-нор? - спросила Юта.
     - Меня зовут Элеонора, - с вызовом заметила я.
     - Эли-о-нора, - старательно произнесла она.
     - Ни о чем я не думаю, - отмахнулась я.
     - Вот как? - пожала она плечами.
     Я продолжала работать, и через некоторое время она тоже взяла острый обломок камня и стала мне помогать.
     Я воздержалась от проявления благодарности. Она вполне могла все сделать сама. Я и так потратила весь день, чтобы поймать рыбу. А она только прогулялась по рощице, проверяя силки и охотясь на птиц.
     - Юта стала вполголоса напевать.
     - Чего это ты распелась? - недовольным тоном спросила я.
     - Я чувствую себя счастливой, - ответила она.
     - С чего же это ты такая счастливая? - язвительно, поинтересовалась я.
     Она посмотрела на меня с недоумением.
     - Я вырвалась на свободу, - пожала она плечами.
     После того как мы содрали шкуру с животных, ощипали птиц и очистили рыбу - что я предоставила сделать Юте, поскольку не хотела даже притрагиваться к этому липкому, противному созданию, - Юта принялась разводить костер.
     - Давай быстрее, - поторапливала я ее: мне очень хотелось есть.
     Юта трудилась не меньше четверти часа, старательно пытаясь зажечь пучок сухой травы. Пот катился с нее градом, взгляд был прикован к почерневшей дощечке.
     - Быстрее! - сгорала я от нетерпения. - Быстрее! Наконец первый язычок пламени робко лизнул сухую траву и побежал к горке тоненьких щепочек. Через несколько минут мы уже сидели возле пылающего костра.
     Пищи у нас сегодня было больше, чем обычно, и мы даже устроили над костром вертел из воткнутых в землю ветвей.
     Когда дичь была готова, мы сняли ее с вертела и положили на листья. Я умирала от голода. Начинало темнеть, и из рощи потянуло прохладой. Приятно будет поужинать, сидя у жарко пылающего костра.
     Только я об этом подумала, как Юта поднялась на ноги и стала тушить огонь.
     - Что ты делаешь? - воскликнула я, хватая ее за руку.
     Она посмотрела на меня с недоумением.
     - Тушу костер, - сказала она.
     - Не надо, Юта, - попросила я.
     - Оставлять его на ночь опасно!
     - Ничего опасного! Вокруг нет ни души!
     - Это очень опасно, Эли-нор.
     Я не хотела есть в темноте, дрожа от вечерней прохлады.
     - Не туши огонь, Юта, - просила я. - Все будет в порядке.
     Она остановилась в нерешительности.
     - Пожалуйста, - настаивала я.
     - Ну, хорошо, - уступила она.
     Однако уже через минуту она вскочила с места и с испуганным видом принялась затаптывать огонь.
     - Что ты делаешь? - закричала я.
     - Ти