тысяча пятьсот из них являются галерами тяжелого класса, две тысячи - среднего класса и семьсот - легкого.
     Я усмехнулся.
     Обо всем, кажется, смогли проинформировать меня агенты, вот только дата выхода вражеской флотилии в море осталась им неизвестной. И все же я не мог их в этом обвинить. Едва ли кто широко афиширует подобные вещи. К тому же корабли могут быть снаряжены и готовы к отправке в очень короткие сроки, особенно если все необходимое, включая экипажи судов, находятся под рукой. Мы с членами Совета, по-видимому, ошиблись в определении урона, который мы нанесли Тиросу и Косу захватом их кораблей с сокровищами, и того, каким образом это повлияет на развитие их военных планов. Мы не предполагали, что они начнут боевые действия еще до наступления весны, а то и лета. Сейчас, в се'кара, уже не сезон, чтобы спускать на воду корабли. Большинство переходов, за исключением, конечно, плаваний на круглых судах, делаются, как правило, начиная с конца весны и до начала осени. В се'кара, тем более в конце месяца, море очень неспокойно. Да, наши противники захватили нас совершенно не подготовленными. Сейчас их нападение было особенно опасным. В том, как нанесен был этот дерзкий, самоуверенный удар, чувствовалась рука не Луриуса, убара Коса, а Чембара из Кастры, убара Тироса, этого Морского Слина.
     Я восхищался этим человеком. Это настоящий капитан.
     - Что будем делать, капитан? - снова спросил офицер.
     - У вас есть какие-нибудь предложения? - усмехнувшись, повернулся я к нему.
     - По-моему, у нас только один выход, - удивленно начал он, - погрузить на борт ваши сокровища и рабов, благо корабли уже наготове, и скорее удирать отсюда. Мы вполне сильны и сумеем захватить себе какой-нибудь небольшой остров на севере. Там вы сможете стать нашим убаром, а мы - вашими людьми.
     - Многие из капитанов давно лелеют эту мечту, - заметил второй офицер, - и готовы хоть сейчас осесть где-нибудь на северных островах.
     - Или на южных, - подхватил стоящий рядом с ним.
     - Тасса широка, - заметил их товарищ, - выбор у нас есть.
     - А как же Порт-Кар? - поинтересовался я.
     - А что за него держаться? Домашнего Камня у него все равно нет.
     Я усмехнулся.
     Это верно. Порт-Кар единственный из городов Гора не имел Домашнего Камня. Не знаю, то ли жители не любили его, потому что у него не было Домашнего Камня, то ли у него не было Домашнего Камня именно потому, что город не пользовался любовью.
     Офицеры яснее ясного предлагали оставить город на разграбление и уничтожение матросам Тироса и Коса.
     Ничего удивительного: Порт-Кар - город без Домашнего Камня.
     - И многие из вас считают, - спросил я, - что у Порт-Кара нет Домашнего Камня?
     Собравшиеся удивленно переглянулись: каждый знал, что Камня нет.
     Воцарилось молчание.
     Затем Таб сказал:
     - Я думаю, нашему городу можно было бы иметь свой Домашний Камень.
     - Но он его еще не имеет, - уточнил я.
     - Нет, - покачал он головой.
     - Интересно, - мечтательно произнес один из капитанов, - каково это - жить в городе, у которого есть свой священный Камень?
     - А как город приобретает свой Домашний Камень? - спросил я.
     - Люди решают, что он у него будет, вот и все, - пожал плечами Таб.
     - Правильно, - сказал я. - Именно так у города и появляется свой Камень,
     Присутствующие снова обменялись взглядами.
     - Пришлите ко мне мальчишку-раба, Фиша, - распорядился я.
     Приказ мой не прибавил капитанам понимания происходящего, но один из них отправился за Фишем.
     Я знал, что никто из рабов не убежит. Им это не удастся. Тревога поднялась ночью, а в это время суток рабов, по горианскому обычаю, где-нибудь запирают. Я ни на шаг не отступал от этой традиции; даже Мидис, после того, как она в достаточной степени ублажила меня на шкурах любви, я всегда пристегивал цепью к кольцу, вделанному в основание моего ложа. Фиш сейчас тоже сидел на цепи на кухне, вместе с Виной.
     Через минуту мальчишку, бледного и испуганного, привели в зал.
     - Выйди на улицу, - приказал я, - найди какой-нибудь камень и принеси сюда. Он недоуменно взглянул на меня.
     - Давай быстро! - прикрикнул я. Он мигом выскочил из зала.
     Мы терпеливо, в полном молчании ждали, пока он не вернулся. В руках он держал камень размером с мой кулак - обычный голыш, серый с прожилками.
     Я взял у него камень.
     - Нож, - потребовал я.
     Мне протянули нож, и я вырезал им на камне заглавные буквы названия Порт-Кара.
     Покончив с этим занятием, я поднял камень над головой, так, чтобы его могли видеть все присутствующие.
     - Итак, что у меня в руке? - обратился я к ним.
     - Домашний Камень Порт-Кара, - едва слышно ответил Таб.
     - Ну, - взглянул я в лицо офицеру, предлагавшему нам спасаться бегством, - можем мы теперь убегать?
     Тот, не отрываясь, смотрел на камень у меня в руке, как на какое-то чудо.
     - У меня еще никогда не было Домашнего Камня, - пробормотал он.
     - Но теперь, когда он у нас есть, - допытывался я, - можем ли мы бежать отсюда?
     - Нет, - не совсем уверенно ответил офицер. Я снова обвел глазами присутствующих.
     - Так есть у нас теперь свой Камень или нет? - спросил я их.
     - Я признаю этот камень своим священным Домашним Камнем, - торжественно произнес мальчишка-раб, Фиш.
     Никто не засмеялся. Даже то, что первым признал Камень Порт-Кара мальчишка, раб, не вызвало у присутствующих раздражения: говорил он как настоящий убар.
     - Я тоже признаю, - решительно кивнув головой, пробубнил Турнок.
     - И я! - сказал Клинтус.
     - И я! - воскликнул Таб.
     - И я! - все, как один, закричали остальные.
     И вдруг зал наполнился радостными криками, лязгом оружия и поздравлениями. Сотня мечей одновременно вылетела из ножен и замерла в воздухе, отдавая честь Домашнему Камню Порт-Кара. Я с удивлением заметил слезы, заблестевшие на глазах бывалых моряков, и ликование, какого прежде мне не доводилось видеть на их суровых, сдержанных лицах.
     Я отыскал глазами Турнока.
     - Освободите всех рабов, - приказал я. - Пусть бегут по всему городу, на пристань, в таверны, на рынки, площади - повсюду! Пусть всем сообщат эту новость! Пусть каждый узнает, что Порт-Кар обрел священный Домашний Камень!
     Люди с радостью бросились выполнять мое распоряжение.
     - Офицерам, - продолжал я, - вернуться на свои корабли! Выставить их в один ряд у входа в гавань, в четырех пасангах к западу от причалов Севариуса!
     - Турноку и Клинтусу, - распорядился я, - остаться в моем имении.
     - Нет! - в один голос воскликнули они.
     - Оставайтесь в имении! - настойчиво повторил я.
     Они тревожно переглянулись.
     Я не мог послать их на смерть. У меня не было никакой надежды, что Порт-Кару удастся собрать достаточно кораблей, чтобы отразить нападение объединенной флотилии Тироса и Коса.
     Я сжал в кулаке Домашний Камень и зашагал по коридорам, прочь из зала.
     Выйдя из здания на широкую площадку, протянувшуюся до внутреннего искусственного озера, соединяющегося с одним из городских каналов, я приказал приготовить себе легкий, быстрый баркас с вырезанным у него на носу тарларионом.
     Даже сюда доносились крики людей на улицах, сообщавших друг другу об обретении Порт-Каром своего Домашнего Камня, и виднелись отсветы многочисленных факелов, освещающих город как днем.
     - Убар мой, - услышал я за спиной и почувствовал, как мне на плечо легла ладонь Телимы. - Ты нe собирается уходить из города?
     - Прислушайся, - сказал л. - Слышишь, чго они кричат, там, на улицах?
     - Кричат, что у Порт-Карa появился Домашний Камень, - пробормоталa она. - Но ведь это чушь, у Пора-Кара никогда не было и не будет священного Камня.
     - Если люди хотят, чтобы у Порт-Кара был священный Камень, значит, так и будет.
     - Беги отсюда, - всхлипнула она, - беги!
     Я поцеловал ее и запрыгнул в баркас, уже поданный к берегу.
     - К зданию Совета капитанов, - приказал я.
     Гребцы налегли на весла. Возвышавшаяся над баркасов вырезанная голова тарлaриона развернулась в сторону канала и преграждающих выход из моего имения ворот.
     Я обернулся к Телимe и махнул ей рукой. Она продолжала стоять у выхода из дома, в своем грязном одеянии кухонной рабыни.
     Она подняла руку над головой.
     Я сел на скамью у кормы баркаса.
     На одном из весел я заметил мальчишку-раба, Фиша.
     - Это занятие для мужчины, Фиш, а нe для мальчишки.
     - А я мужчина, капитан, - ответил он, старательно налегая на весло.
     Я увидел, как девушка Вина вышла ьз дома и остановилась рядом с Телимой.
     Фиш не обернулся.
     Баркас несся по каналам Порт-Кара к зданию Совета капитанов.
     Повсюду на улицах виднелось множество факелов, в окнах горел свет.
     Над ночным городом стоял гул, среди которого можно было разобрать только два слова - "Домашний Камень".
     Известие распространялось среди жителей Порт-Кара, как пламя по сухому хворосту, и, как ласковый огонь, согревало им сердца.
     На узких мостках, проложенных вдоль канала, в нерешительности стоял какой-то человек с узелком, надетым на переброшенное через плечо копье.
     - Это правда, адмирал? - закричал он, увидев меня. - Правда, что у Порт-Кара есть теперь Камень?
     - Если ты хочешь, чтобы это было правдой, - ответил я, - значит, это правда.
     Человек проводил изумленным, недоверчивым взглядом проплывающий мимо него баркас.
     Когда через некоторое время я оглянулся, то увидел, что этот человек, уже сбросивший со своего копья узелок, шагает за нами. На пути ему попадались другие горожане, с которыми он, размахивая руками, говорил о чем-то, и которые, я видел, разворачивались и шли следом за ним.
     Ближе к центру города каналы были запружены лодками, в основном баркасами с вырезанными на носу тарларионами. Все они были доверху завалены вещами и беспорядочно сновали во всех направлениях. Каждый, кто мог, казалось, старался поскорее выбраться из обреченного города.
     Я слышал, что сотни владельцев кораблей покрупнее уже оставили город и что пристани забиты людьми, горящими стремлением убраться отсюда подальше и предлагающими за это капитанам кораблей баснословные деньги. Да, ловкому человеку такая ночь может принести целое состояние.
     - Плывите за адмиралом! - призывал матрос, стоящий на носу моего баркаса. - Плывите за адмиралом!
     В окнах домов мелькали испуганные лица. Люди торопливо шагали по узким проходам вдоль каналов. В свете факелов в черной воде то и дело мелькали сверкающие бусинки глаз переполошившихся уртов, суетящихся нисколько не меньше людей.
     - Плывите за адмиралом! - старался перекричать охваченных паникой людей матрос на носу моего баркаса.
     Мы сцепились веслами с какой-то подошедшей слишком близко лодкой и долго оттаскивали наши суденышки, принося друг другу взаимные извинения.
     Над водой стоял детский плач, нарушаемый испуганными голосами женщин и суровыми окриками мужчин.
     Лодочники и пешеходы, те, мимо кого мы проплывали, старались как можно ближе подойти к нам, чтобы самим спросить:
     - Это правда, адмирал, что у Порт-Кара есть теперь священный Домашний Камень?
     Известие это было столь неожиданно для них, столь невероятно, что им необходимо было лично услышать от меня:
     - Если вы хотите, чтобы это было правдой, значит, это правда!
     Я видел, как то и дело то один, то другой лодочник разворачивал свой баркас и пристраивался к следующей за ними длинной веренице судов самых различных форм и размеров.
     - Куда вы направляетесь? - донесся до меня голос человека, высунувшегося из окна.
     - Наверное, к зданию городского Совета, - ответили ему из толпы. - Говорят, теперь у Порт-Кара есть свой священный Домашний Камень!
     Я видел, как вытянулось от удивления лицо человека в окне. Какое-то мгновение он оторопело провожал глазами текущую мимо стен его дома толпу, затем исчез, и через минуту из освещенного окна нам вослед понесся его прокатившийся по залам дома изумленный и радостный вопль:
     - Камень! У Порг-Кара есть свой Домашний Камень!
     Едва нос нашего баркаса коснулся берега у площади перед зданием городского Совета, я, нe дожидаясь пока матросы отдадут шнартовы, спрыгнул на мостовую и направился ко входу в зал.
     У дверей под навесом стояли четверо охранников, салютовавших мне ударом древка своих пик о плиты мостовой.
     Я прошагал мимо них и вошел в зал Совята.
     На столах стояли светильники. Повсюду были в беспорядке разбросаны бумаги. Из семидесяти-восьмидесяти человек, обычно присутствующих на заседании городского Совета, представленного ста двадцатью капитанами, в зале сейчас находилось человек тридцать-сорок. И даже когда я входил, еще двое из ниx оставили зал.
     Согнувшийся над длинный столом ответственный секретарь встретил меня усталым, измученным взглядом.
     Капитаны сидели молча.
     Среди них я заметил Самоса, сидящего, обхватив руками свою облепленную седыми редкими волосами голову.
     Еще двое капитаног поднялись со своих мест и вышли из зала.
     Уходя, один из них на мгновение задержался у кресла Самоса.
     - Готовьте свои корабли, капитан. Послушайтесь моего совета. Времени почти не осталось.
     Самоc жестом попросил оставить его одного.
     Я занял свое место.
     - Прошу предоставить мне слово, - обратился я к ответственному секретарю, словно это было обычное заседание.
     Секретарь озадаченно посмотрел нa меня.
     Капитаны подняли головы.
     - Говорите, - разрешил секретарь.
     - Многие ли из вас, - спросил я у капитанов, - готовы выступить на защиту своего города?
     - Сейчас не время для шуток, капитан, - сурово заметил темноволосый смуглолицый Бежар. - Большинство из членов Совета уже сбежали. И это не считая сотен младших капитанов. Круглые корабли и галеры десятками отходят от причалов. Люди, все, кто может, бегут отсюда. Все охвачены паникой. Мы не сможем найти кораблей, чтобы выступить на защиту Порт-Кара.
     - Люди бегут, - согласился Антистен. - Они не хотят сражаться. Они достойны своего города.
     Самос оторвал руки от лица и посмотрел на меня.
     - Люди бегут из города, - грустно повторил Бежар.
     - Да нет же! - воскликнул я. - Они здесь, снаружи, на улицах! Слышите?
     Капитаны прислушались. Сквозь толстые стены и расположенные высоко под потолком узкие окна в зал заседаний врывался гул тысячеголосой толпы, продолжающей прибывать к зданию городского Совета.
     Бежар выхватил меч из ножен.
     - Они пришли убить нас! - испуганно воскликнул он.
     Самос приподнял руку.
     - Нет, - сказал он. - Тише! Слушайте!
     - Что они говорят? - спросил кто-то из капитанов.
     В зал ворвался один из мальчиков-посыльных.
     - Там столько людей! - закричал он. - Прямо здесь, на площади! Их тысячи! С факелами!
     - Что они там кричат? - спросил Бежар.
     - Они говорят, что у Порт-Кара теперь есть свой Домашний Камень! - радостно сообщил мальчик.
     - У Порт-Кара нет священного Камня, - отмахнулся Антистен.
     - Есть, - сказал я.
     Капитаны удивленно посмотрели на меня. Самос откинул голову назад и громко расхохотался.
     Остальные капитаны дружно вторили ему.
     - У Порт-Кара просто не может быть Камня! - произнес сквозь смех Самос.
     - Есть. Я сам его видел, - сказал голос у меня за спиной.
     Я был поражен.
     Я оглянулся и, к своему несказанному удивлению, увидел стоящего рядом мальчишку-раба, Фиша. Рабам не позволялось входить в зал заседаний. Как же ему удалось пробраться следом за мной мимо стоящих у дверей охранников?
     - Связать этого раба и всыпать ему плетей! - раздраженно бросил секретарь.
     Самос коротким жестом призвал его к спокойствию.
     - Ты кто такой? - обратился он к юноше.
     - Я раб, - ответил тот. - Меня зовут Фиш. Капитаны рассмеялись.
     - Но я сам видел Домашний Камень Порт-Кара, - настойчиво повторил юноша.
     - У Порт-Кара нет священного Камня, - проворчал Самос. - И никогда не было.
     И тогда я медленно вытащил из-под накидки то, что все это время прятал. Присутствующие замолчали. Все глаза были устремлены на меня. На неторопливо разворачиваемый мной клочок шелковой материи.
     - Вот он, Камень Порт-Кара, - сказал юноша. Капитаны молчали.
     - У Порт-Кара нет своего Камня, - отмахнулся от него Самос.
     - Я попрошу всех капитанов пройти к выходу из здания городского Совета, - сказал я.
     Все последовали за мной, и вскоре мы остановились на мраморных ступенях, выходящих на широкую площадь у здания Совета капитанов. Площадь была запружена людьми, а там, где она подходила к каналам, виднелись плотно стоящие одна к другой, качающиеся на волнах лодки, освещенные бесчисленными факелами.
     - Это Боcк, - пронеслось над головами людей, - Боcк, адмирал!
     Я вгляделся в эти тысячи обращенных ко мне лиц.
     И затем, не говоря ни слова, высоко поднял над головой руку.
     На ладони у меня лежал небольшой серый с прожилками голыш.
     - Я видел его! Видел! - закричал стоящий поблизости человек. - Я видел Домашний Камень Порт-Кара! - Он разрыдался.
     - Домашний Камень! - прокатилось над толпой тысячеголосое эхо и вернулось к стенам здания Совета капитанов диким ревом ликования.
     Я видел слезы на глазах женщин и мужчин, видел, как отцы семейств повыше поднимали своих детей, чтобы они смогли увидеть Камень.
     - Да, - услышал я утопающий в гуле толпы голос Самоса, стоящего рядом со мной, - теперь я и сам вижу, что у Порт-Кара есть Камень.
     - И ведь вы не убежали, - сказал я, - ни вы, ни капитаны, до последней минуты остававшиеся в зале, ни эти люди.
     Он ответил мне изумленным взглядом.
     - Думаю, - продолжал я, - у Порт-Кара всегда был священный Камень. Просто до этой ночи никто не мог его отыскать.
     Мы посмотрели на ликующих людей, толпившихся на площади, обнимавшихся друг с другом, не стесняясь текущих у них по щекам слез.
     Самос усмехнулся.
     - Да, капитан, - сказал он, - я думаю, вы правы.
     Рядом с собой я заметил Фиша, размазывающего по лицу слезы и кричащего от радости ничуть не тише остальных.
     - Да, капитан, - задумчиво повторил Самос, глядя на охваченных единым порывом горожан, - вы абсолютно правы.

Глава семнадцатая

ЗАЩИТА БОСКОМ ПОРТ-КАРА

     Я стоял на раскачивающейся площадке впередсмотрящего, расположенной у самой верхушки грот-мачты "Дорны", с подзорной трубой в руках.
     Вид отсюда был изумительный. От одного края горизонта до другого, насколько хватало глаз, выстроились в ряд корабли, тысячи кораблей, желтые и алые паруса которых, словно знамена, реяли в ярких лучах утреннего солнца.
     Порт-Кар выставил все корабли, какие только смог найти.
     В той спешке, с которой готовились суда к выходу в море и разрабатывались наши планы защиты города, я даже затруднялся сказать, сколько кораблей находится у нас в распоряжении. По самым приблизительным подсчетам, мы располагали, по-видимому, двумя с половиной тысячами кораблей, тысяча четыреста из которых были круглыми, также выставленными нами против приближающейся сейчас с запада объединенной флотилии Тироса и Коса, насчитывающей до четырех тысяч двухсот судов - боевых кораблей. Мы спустили на воду больше семисот кораблей Арсенала, уже готовившихся к консервации на зиму. Как я уже говорил, судоходными на Горе, по крайней мере для боевых кораблей, считаются весенние и летние месяцы и самое начало осени, поэтому нет ничего неожиданного в том, что значительная часть боевых кораблей сейчас находилась у причалов. Из семисот кораблей Арсенала триста сорок кораблей оказались боевыми галерами, а триста шестьдесят - круглыми. Затем к нашей флотилии добавилась тысяча четыреста судов, в основном небольших торговых кораблей младших капитанов. Флотилия пополнилась и тремястами пятьюдесятью кораблями членов городского Совета, оставивших Порт-Кар до того, как я привез капитанам священный Камень. Большинство из этих кораблей, к счастью, оказались боевыми. Мои соб