друг поняли, что их снова обманули и жертва
ускользнула - день развлечений кончился провалом.
    У меня не было возможности управлять тарном. Обычно для этого использовались
поводья, которых было шесть. Натягивая их, можно было заставить тарна двигаться
в нужном направлении. Но у меня не было ни седла, ни сбруи. У меня не было
даже свистка, без которого многие тарнсмены боялись даже подойти к своей птице.
    Я смотрел сверху на башни Тарны, сверкающий овал арены, от которого меня уносили
могучие крылья тарна. И во время этого полета меня охватило возбуждение.
Угрюмый город остался позади, я уже видел внизу зеленые поля, желтые рощи
деревьев ка-ла-на, зеркальные поверхности озер, ярко-голубое небо,
открытое и манящее.
    У меня вырвался крик:
    - Я свободен.
    Но я знал, что не могу считать себя полностью свободным, когда столько людей
томится в неволе в этом сером городе.
    Там осталась девушка, темноглазая Линна, которая была так добра ко мне, чьи
огненные волосы были стянуты грубым шнурком, на которой был одет воротник
рабыни города.
    Там остался Андреас из Тора, член касты Поэтов - молодой, жизнерадостный,
неунывающий, с волосами, подобными гриве черного тарна, который был готов
умереть, но не убивать меня и был осужден погибнуть на Арене Развлечений или
в шахтах Тарны. И там осталось еще много людей, скованных и нескованных,
работающих в шахтах, на полях, в самом городе... тех, что страдали от
жестокости законов Тарны, которых давили традиции города, которые не имели в
жизни ничего, кроме чашки ужасного кал-да после дня изнурительной нудной
работы, не приносящей радости сердцу человека.
    - Табук! - крикнул я гигантской птице. - Табук!
    Табук - это самая распространенная на Горе антилопа: желтая, однорогая,
питающаяся листьями ка-ла-на и изредка забредающая на открытые луга в поисках
соли. Это была любимая добыча тарнов.
    Крик "Табук" использовался тарнсменами, когда время было дорого и они не могли
делать остановку, чтобы тарн мог найти себе добычу. Как только всадник замечает
табука или какое-нибудь другое животное, он кричит "Табук!". Крик служит
сигналом для тарна, что он может начать охоту. Тарн находил себе жертву, съедал
ее и полет возобновлялся. Причем тарнсмен не покидал при этом седла. Я впервые
использовал этот сигнал, но птица прошла обучение у Тарноводов много лет тому
назад и должна была его знать. Сам я всегда старался отпускать тарна на
свободную охоту. Мне не хотелось присутствовать при его трапезе.
    Огромный тарн, услышав мой крик, встрепенулся и стал описывать широкие круги,
сразу вспомнив то, чему его учили. Это был действительно самый великий из
тарнов, убар небес.
    Конечно, я затеял невозможную вещь. Только один шанс из миллиона был за то, что
моя попытка увенчается успехом. Глаза тарна загорелись зловещим огнем,
обшаривая землю. Голова и клюв вытянулись вперед, крылья широко распростерлись
в воздухе, он опускался все ниже и ниже к серым башням Тарны.
    Мы опять были над ареной, где все трибуны были забиты беснующимися зрителями.
Хотя представление окончилось, пусть и не так, как ожидали все, но никто не
расходился. Тысячи серебряных масок ждали, так как первой должна была покинуть
Дом Развлечений татрикс в своей золотой мантии.
    Я различил внизу золотое сияние татрикс.
    - Табук! - крикнул я. - Табук!
    Огромный хищник ввинтился в воздух и камнем полетел вниз. Когти окованные сталью,
были наготове. Он падал совершенно бесшумно - как разящая сталь. Я вцепился в
птицу. Мой желудок почему-то оказался у горла. Трибуны арены, казалось, летели
на меня.
    Снизу доносились крики ужаса. Серебряные маски были охвачены паникой. Совсем
недавно они требовали крови, а теперь кому-то из них угрожала страшная смерть.
Люди метались, стараясь спрятаться друг за друга, дрались за малейшие укрытия,
сталкивая друг друга со стен на песок.
    И в одно мгновение, которое несомненно было самым ужасным в ее жизни, татрикс
осталась одна. Она стояла, покинутая всеми, на ступенях золотого трона среди
разбросанных подушек и подносов со сладостями и прохладительными напитками.
Дикий крик вырвался из-под золотой бесстрастной маски. Золотые рукава
взметнулись вверх, перчатки закрыли золотую маску. Я успел заметить под маской
ее глаза. Они были полны ужаса.
    И тарн ударил.
    Окованные сталью когти, как крюки, вонзились в тело кричащей татрикс. И тарн
задержался на мгновение, потом, вытянув голову и клюв, расправил крылья и
крепко схватил свою жертву. Он издал жуткий, леденящий кровь крик - крик, в
котором слышался триумф победы и бесстрашный вызов любому противнику.
    Татрикс была беспомощна в этих безжалостных когтях. Она дрожала от ужаса, как
несчастная антилопа табук, попавшая в эти смертельные когти и ждущая своей
участи. Татрикс не могла даже кричать.
    И взмахнув крыльями, тарн взмыл в воздух и полетел к горизонту, держа
в когтях тело татрикс в развевающейся мантии.


    ГЛАВА 15.  СДЕЛКА СОСТОЯЛАСЬ.

    "Табук" - это была единственная команда голосом, на которую тарн был
приучен реагировать. Но для управления им были нужны поводья и кнут. Я уже
горько раскаивался, что пошел на это. Ведь без седла, поводьев и кнута
он был неподвластен мне.
    И тут безумная мысль пришла мне в голову. Когда я везла Талену из Ара
в Ко-Ро-Ба, я пытался обучить ее управлению тарном. Когда было нужно, я
кричал ей сквозь свистящий в ушах ветер, какую пару поводьев нужно
потягивать.
    Для управления тарном использовалось шесть пар поводьев, и, в соответствии
с моими указаниями, Талена натягивала ту или иную пару. В памяти тарна могла
возникнуть ассоциация между голосом человека и поводьями. Птицу, конечно,
нельзя было обучить за столь короткое время, да и не это было моей целью
- я обучал Талену. Если что-то и осталось в памяти тарна, то за прошедшие
годы все уже исчезло.
    Но все же я решил попытать счастье и крикнул:
    - Шестая!
    Тарн повернул налево и начал плавно набирать высоту.
    - Вторая!
    Последовал поворот направо и подъем под тем же углом.
    - Четвертая! - И тарн пошел вниз, готовясь к посадке.
    - Первая, - приказал я. Безумная радость овладела мной, когда крылатый
гигант начал подниматься вверх.
    После этого он полетел в одной плоскости, равномерно ударяя воздух огромными
крыльями, изредка переходя в долгое планирование. Я смотрел на проплывающие
внизу поля и исчезающую вдали Тарну.
    И впервые, в порыве нахлынувших чувств, я обнял шею птицы и прижался к ней
щекой. Тарн летел вперед, не обращая на меня ни малейшего внимания. Я
рассмеялся и похлопал его по шее. Хотя это была всего лишь птица, одна из
многих на Горе, но я любил ее.
    Несмотря ни на что, я был счастлив. Мои чувства разделил бы любой тарнсмен.
По-моему, ничего не может сравниться по богатству ощущений с божественным
полетом на тарне.
    Я был тарнсменом и не променял бы седло на трон убара в любом городе.
    Если ты стал тарнсменом, то тебя всю жизнь будет тянуть к этим хищникам.
Стать тарнсменом - значит стать повелителем тарна, или же его жертвой.
Каждый знает, насколько опасны эти птицы. Они могут без предупреждения
напасть на своего хозяина. И все же сердце тарнсмена наполняется радостью,
когда он натягивает первую пару поводьев и направляет гигантскую птицу в
небо. Он летит высоко над землей, наедине с ветром и птицей. Он свободен.
Он летит. Поэтому я был рад тому, что снова оказался на спине тарна.
    Вдруг снизу до меня донесся жалобный стон жертвы, стиснутой в могучих
когтях тарна.
    Я выругал себя за то, что, наслаждаясь полетом, совсем забыл о татрикс.
Она наверняка умирала от страха, вися в страшных когтях на высоте многих
сотен футов над землей, не зная, что ее ждет: то ли падение на землю, то
ли смерть от холода на большой высоте.
    Я оглянулся назад, чтобы проверить, нет ли за нами погони. Нас могли
преследовать как по воздуху, так и по земле. У Тарны было очень мало
тарнсменов, но чтобы отомстить за татрикс, город мог собрать небольшой отряд.
Мужчины Тарны с самого детства привыкли считать себя презренными созданиями,
лишь немного превосходящими зверей. Такие мужчины не могли стать тарнсменами.
Но я знал, что в Тарне все же есть тарнсмены - наемники из других городов
или люди, подобные Торну, капитану Тарны, которые, несомненно, несмотря
на то, что родились в Тарне, сумели остаться мужчинами, сохранить свою
честь и достоинство.
    Я внимательно оглядел пространство позади нас, но не заметил черных точек
вдали, которые означали бы погоню. Небо было голубым и чистым, и хотя сейчас
каждый тарнсмен Тарны должен был быть в воздухе, я никого не видел.
    Снова снизу донесся стон...
    Далеко впереди я увидел утесы, высокие и крутые. Между ними расстилались
равнины, усыпанные желтыми цветами, которые вплетают в венки горийские
женщины. Они вкалывают эти цветы в волосы в своих домах, когда не нужно
прятать лицо под вуалью.
    Через десять минут эти равнины были уже под нами.
    - Четвертая! - скомандовал я.
    Огромная птица остановилась в высоте, а затем плавно опустилась на выступ
одного из утесов. С этого выступа просматривалось все вокруг на сотни
пасангов. Сюда можно было попасть только на тарне.
    Я соскочил со спины птицы и поспешил в к татрикс, чтобы защитить ее,
если птица вздумает разорвать девушку. Я освободил Лару из когтей тарна
и отогнал его. Тарн был озадачен. Разве я не крикнул "табук"? Разве это
не его добыча?
    Я отогнал Тарна подальше, взял девушку на руки и усадил ее возле стены
утеса, подальше от края выступа, который представлял собой квадрат со
стороной в 20 футов. На таких выступах тарны устраивают гнезда.
    Встав между татрикс и крылатым хищником, я крикнул: "табук". Тарн медленно
направился к девушке, которая, трепеща всем телом, поднялась на колени,
прижавшись спиной к грубому камню, и вскрикнула.
    - Табук! - снова вскрикнул я и, взяв огромный клюв тарна в руку, направил
его в долину - к раскинувшимся внизу холмам.
    Тарн поколебался, а затем почти нежным движением прижал клюв ко мне.
    - Табук! - уже спокойно сказал я, повернув его голову в поле.
    Взглянув еще раз на татрикс, птица повернулась и пошла к краю выступа.
Взмахнув огромными крыльями, она взмыла в небо и поплыла над землей, вселяя
ужас во всех, кто видел ее.
    Я повернулся к татрикс.
    - Ты не ранена?
    Иногда тарн во время охоты легко ломает хребет антилопе табук. Я подверг
жизнь Лары огромному риску, но выбора у меня не было. Захватив в плен
татрикс, я мог ставить Тарне условия. Конечно, общий уклад города мне не
изменить, но может быть удастся добиться свободы для Линны, Андреаса и
других несчастных, с которыми я был на арене. Это ведь ничтожная цена за
возвращение татрикс.
    Девушка с трудом поднялась на ноги.
    По обычаям Гора, похищенная должна стоять на коленях перед похитителем, но
ведь это была татрикс, и я решил, что не буду настаивать на их выполнении.
Руки Лары в золотых перчатках коснулись золотой маски на лице. Видимо она
боялась, что лицо ее открыто. Я улыбнулся. Мантия была разорвана когтями
тарна и лохмотья развевалась по ветру. Но татрикс, не теряя гордой осанки,
прикрыла своими лохмотьями тело, насколько это было возможно. Мне
показалось, что из-под маски сверкнул взгляд голубых глаз. Эта золотая маска
наверняка скрывает прекрасное лицо, подумал я.
    - Нет, - гордо ответила она, - я не ранена.
    Иного ответа я и не ожидал, хотя знал, что когти тарна причинили ей немало
боли, исцарапав до крови ее тело.
    - Тебе больно, - сказал я, - но сейчас тебе холодно. Потом, когда ты
согреешься, тебе будет еще больнее.
    Бесстрастная маска смотрела на меня.
    - Я тоже однажды был в когтях тарна, - сказал я.
    - Почему тарн не убил тебя на арене? - спросила она.
    - Это мой тарн, - просто объяснил я. Что я мог еще сказать? Я хорошо знал
характер тарнов, и то, что он не убил меня, было для меня такой же загадкой,
как и для нее. Если бы я не знал тарнов, то решил бы, что этот тарн
чувствует ко мне какую-то привязанность.
    Татрикс осмотрелась вокруг и посмотрела на небо.
    - Когда он вернется? - спросила она. Голос ее был тихим, почти неслышным
и я знал, что если кто-нибудь может вселить ужас в сердце татрикс, то это
только тарн.
    - Скоро, - ответил я. - Будем надеяться, что он найдет себе пищу.
    Татрикс заметно вздрогнула.
    - Если его охота не удастся, - сказала она, - то он вернется злой и голодный.
    - Конечно.
    - Он может напасть на нас.
    - Возможно.
    И, наконец, она спросила то, что давно хотела спросить:
    - Если он прилетит голодным, то ты отдашь ему меня?
    - Да, - ответил я.
    С криком ужаса татрикс упала на колени, вытянув в мольбе руки. Лара,
татрикс Тарны, была у моих ног и просила милости.
    - Если ты не будешь покорна, - добавил я.
    Татрикс с криком ярости вскочила на ноги.
    - Ты издеваешься надо мной! - закричала она. - Ты издеваешься, как над
похищенной женщиной!
    Я засмеялся.
    Она замахнулась рукой в перчатке. Я успел перехватить удар и крепко сжал
ей руку. Глаза под маской сверкнули голубым огнем. Я позволил ей вырваться.
Она подбежала к стене и встала ко мне спиной.
    - Я тебе нравлюсь? - спросила она.
    - Прошу прощения, я не понял.
    - Я твоя пленница, да?
    - Конечно.
    - Что ты собираешься делать со мной? - спросила она, не поворачиваясь ко
мне лицом.
    - Продам тебя, чтобы купить седло и оружие, - сказал я, решив специально
вселить в ее душе тревогу, чтобы потом заключить сделку на наиболее выгодных
условиях.
    Она содрогнулась от страха и гнева. Затем резко повернулась ко мне,
стиснув кулаки.
    - Никогда, - воскликнула она.
    - Я продам тебя, если захочу, - спокойно сказал я.
    Татрикс, дрожа от ярости, смотрела на меня. Я почти физически ощутил ту
ненависть, что струилась из-под этой бесстрастной маски. Наконец, она
заговорила. Слова ее капали, как капли кислоты.
    - Ты шутишь, - сказала она.
    - Сними маску, - предложил я, - сними, чтобы я мог оценить, сколько
дадут за тебя.
    - Нет! - крикнула она, прижав руки к лицу.
    - Я думаю, что за одну маску мне дадут щит и копье.
    Татрикс горько усмехнулась.
    - Тебе за нее дадут даже тарна.
    Я видел, что она не может поверить в серьезность моих слов. Мне было
необходимо убедить ее, что она стоит на грани позора, и я могу надеть на нее
камиск и ошейник.
    Она рассмеялась, проверяя меня, и взяла в руки подол истерзанной материи.
    - Ты видишь, что за меня в таких лохмотьях много не выручишь, - проговорила
она с притворным отчаянием.
    - Это верно.
    Она рассмеялась.
    - Но без лохмотьев ты будешь стоить гораздо больше, - добавил я.
    Она была потрясена моими словами. Мне показалось, что она забыла, где
находится. Затем она решила разыграть козырную карту и приняла гордый,
величественный, неприступный вид. Голос ее стал холодным, каждое слово
падало, как кристалл льда.
    - Ты не осмелишься продать меня.
    - Почему?
    Она выпрямилась во весь рост, поправляя изодранную золотую мантию.
    - Потому что я - татрикс Тарны.
    Я поднял маленький камушек и кинул его с обрыва, следя за тем, как он
катится вниз, подскакивая на выбоинах. Затем я взглянул на тучи, заволакивающие
небо, прислушался к свисту ветра в остроконечных утесах. Затем я повернулся
к татрикс:
    - Тем больше будет цена.
    Татрикс онемела. Ее величественные манеры исчезли. Она забыла о них.
    - Ты действительно продашь меня? - спросила она каким-то изменившимся голосом.
    Я посмотрел на нее и не ответил.
    - И с меня сорвут маску?
    - И мантию тоже.
    Она отшатнулась.
    - Ты будешь просто рабыней среди таких же рабынь, - сказал я, - ни больше,
ни меньше.
    Она говорила с трудом.
    - И я... буду совсем раздетая?
    - Конечно.
    - Без одежды?
    - Возможно, тебе позволят одеть браслеты, - раздраженно рявкнул я.
    Она готова была упасть в обморок.
    - Только идиот может купить одетую женщину.
    - Нет... нет.
    - Это обычай, - просто сказал я.
    Она пятилась от меня, пока не уперлась спиной в утес. Ее голова тряслась.
Хотя на ее маске не было видно никаких эмоций, я знал, что ей овладело
отчаяние.
    - Неужели ты сделаешь это? - спросила она испуганным шепотом.
    - Через две ночи ты будешь стоять раздетой на рынке в Аре, и я продам
тебя тому, кто даст больше.
    - Нет, нет, - пробормотала она, истерзанное тело отказалось держать ее и
она, всхлипывая, уцепилась в стену.
    Это превзошло мои расчеты и я с трудом подавил желание успокоить ее, сказать,
что не хочу ей ничего плохого, что она в полной безопасности, но вовремя
вспомнил о Линне, Андреасе и других несчастных. Когда я вспомнил о жестокости
татрикс, мне захотелось отвезти ее в Ар и продать там в рабство. Она
будет более безвредна в доме какого-нибудь тарнсмена, чем на троне Тарны.
    - Воин, - сказала она жалобно, - неужели ты так жестоко отомстишь мне?
    Я улыбнулся про себя. Теперь вроде татрикс была готова пойти на переговоры.
    - Ты меня несправедливо осудила, - угрюмо сказал я.
    - Но ты всего лишь мужчина, животное.
    - Я человек.
    - Дай мне свободу, - взмолилась она.
    - Ты одела на меня ярмо, била кнутом. Ты заставила меня служить развлечениям,
хотела скормить меня тарну. И теперь просишь свободы? Нет, ничто не сможет
утолить мою жажду мести, - свирепо сказал я. - Только продажа в рабство.
    Она застонала. "Теперь пора", - подумал я.
    - Ты оскорбила не только меня, но и моих друзей.
    Татрикс встала с колен.
    - Я освобожу их! - крикнула она.
    - Можешь ли ты изменить законы Тарны? - спросил я.
    - Увы! - всхлипнула она. - Пусть я не могу изменить законы, но твоих друзей
я освобожу. Моя свобода в обмен на их свободу!
    Я притворился, что обдумываю ее предложение. Она вскочила на ноги.
    - Подумай, воин! - голос ее стал торжественным. - Неужели ты утолишь свою
месть, но оставишь в рабстве своих друзей?
    - Нет, - вскричал я гневно, хотя в душе испытывал торжество, - я воин!
    Она уже полностью овладела собой.
    - Ну, воин, ты должен заключить со мной сделку.
    - Только не с тобой! - воскликнул я, изображая негодование.
    - Да, - рассмеялась она, - моя свобода в обмен на их.
    - Этого мало! - запротестовал я.
    - Что еще? - спросила она.
    - Освободи всех несчастных, что были на арене.
    Татрикс отступила назад.
    - Всех, - воскликнул я, - или рынок в Аре.
    Голова ее опустилась.
    - Хорошо, воин, я освобожу их.
    - Тебе можно верить?
    - Да, - сказала она, не встречаясь со мной взглядом. - Я даю слово татрикс
Тарны.
    Я думал, можно ли верить ей? Но все равно, выбора у меня не было.
    - Мои друзья, - сказал я, - Линна из Тарны и Андреас из Тора.
    Татрикс посмотрела на меня.
    - Но, - сказала она недоверчиво, - они же любят друг друга.
    - И, тем не менее, освободи их.
    - Она - падшая женщина, а он - член касты, запрещенной в Тарне.
    Я настаивал.
    - Хорошо, - сказала наконец татрикс, - я освобожу их.
    - Мне нужно оружие и седло.
    - Ты получишь их.
    В этот момент тень тарна закрыла небо и, хлопая крыльями, огромная птица
опустилась на выступ. В когтях она держала большой окровавленный кусок
мяса, оторванный от туши животного. Тарн бросил кусок к моим ногам.
    Я не двинулся. Мне вовсе не хотелось сражаться за добычу с громадной
птицей. Но тарн не набросился на мясо. Я понял, что он поел где-то внизу.
Взгляд, брошенный на его клюв, подтвердил мое предположение. На выступе не
было ни гнезда, ни самки, ни голодных птенцов. Огромный клюв бросил это
мясо к моим ногам.
    Это был его дар.
    Я с чувством похлопал тарна и сказал:
    - Спасибо тебе, Убар Небес.
    Я наклонился, взял мясо и вонзил в него свои зубы. Я заметил, что татрикс
содрогнулась при этом, но я был голоден, а приготовить его бы