рузьями.
     И хоть встретились мы ненадолго в  тени  Сардара,  в  мгновение  наша
дружба, наша любовь друг к другу восстановились.
     - Куда ты пойдешь? - спросил Торм. - И что будешь делать?
     - Не знаю, - сказал я, и сказал правду.
     - Мне кажется, - заметил Торм, - что тебе нужно с нами возвратиться в
Ко-ро-ба и там ждать. Может, Талена вернется туда.
     Олдер Тарл улыбнулся.
     - Но ведь это возможно, - сказал Торм.
     Да, сказал  я  себе,  возможно,  но  маловероятно.  Не  очень  велика
вероятность, что такая прекрасная женщина, как  Талена,  сумеет  вернуться
одна, по одиноким дорогам, по открытым полям, через города Гора.
     Может быть, именно сейчас она в опасности, и некому защитить ее.
     Может, ей угрожают страшные звери или еще более страшные люди.
     Может, она, моя вольная спутница,  лежит  скованная  в  желто-голубом
рабском  фургоне,  или  подносит  выпивку  в  таверне,  или  украшает  сад
удовольствий какого-нибудь воина. Может даже, стоит  на  помосте  аукциона
где-нибудь на улице Клейм в Аре.
     - Я буду возвращаться в Ко-ро-ба время от  времени,  -  сказал  я,  -
чтобы узнавать, не вернулась ли она.
     - Может,  она  попытается  добраться  до  своего  отца  Марлениуса  в
Вольтайских горах, - предположил Олдер Тарл.
     И это возможно, подумал я, так как Марлениус после своего свержения с
трона жил как изгнанный убар в Вольтае. Было бы естественно, если  бы  она
направилась туда.
     - Верно, -  сказал  я,  -  и,  услышав,  что  Ко-ро-ба  восстановлен,
Марлениус поможет ей туда добраться.
     - Это правда, - сказал Олдер Тарл.
     - А может, она в Аре, - предположил Торм.
     - Если это так и Казрак об этом узнает, он вернет ее.
     - Хочешь, я пойду с тобой? - спросил Олдер Тарл.
     Конечно, его меч мне бы пригодился, но я знал, что его первейший долг
- перед городом.
     - Нет, - ответил я.
     - Ну что ж, - сказал Торм, беря свиток на плечо, как копье, -  значит
остаемся мы вдвоем.
     - Нет, - сказал я, - иди с Тарлом.
     - Ты понятия не имеешь, каким полезным я могу быть, - заявил Торм.
     Он прав, я об этом понятия не имею.
     - Прости, - сказал я.
     - В восстановленном городе нужно будет изучить  множество  свитков  и
составить их каталог, - заметил Олдер Тарл. - Конечно, - добавил он,  -  я
сам могу этим заняться.
     Торм задрожал от ужаса.
     - Никогда! - закричал он.
     Олдер Тарл захохотал и подхватил маленького писца на руки.
     - Желаю тебе добра, - сказал он.
     - И я желаю вам добра, - ответил я.
     Он повернулся и, ни слова больше не говоря,  ушел.  Торм  по-прежнему
торчал у него из-под мышки.  Он  несколько  раз  попытался  ударить  Тарла
свитком, но это ни к чему не привело.  Исчезая,  Торм  прощально  взмахнул
свитком.
     Я поднял руку.
     - Желаю тебе добра, маленький Торм, - сказал я. Мне будет не  хватать
его и Олдера Тарла. И отца, отца. -  Всем  вам  желаю  добра,  -  негромко
сказал я.
     Я посмотрел на Сардар.
     Вот я снова один.
     И мало кто, почти никто на Горе не поверит мне.
     И на моем старом мире, вероятно, тоже мало кто мне поверит.
     Может, так оно и лучше.
     Если бы я сам не пережил всего этого, смог ли бы я сам,  Тарл  Кабот,
поверить в это? Нет, откровенно сказал я себе. Зачем же  тогда  я  написал
все это? Не знаю. Просто мне казалось, что стоит записать,  независимо  от
того, поверят или нет.


     Остается мало что сказать.
     Несколько дней я провел вблизи Сардара в лагере  людей  из  Тарны,  с
которыми был знаком раньше. К сожалению среди них  не  было  моего  друга,
сурового  величественного  светловолосого  Крона  из   Тарны,   из   касты
работников по металлу.
     Эти жители Тарны, в  основном  мелкие  торговцы,  пришли  на  осеннюю
ярмарку Се-Вар. Она только  начиналась,  когда  ослабла  сила  тяжести.  Я
оставался с ними, принимал их  гостеприимство,  встречался  в  делегациями
многочисленных городов, прибывавших к Сардару на ярмарку.
     Систематически и настойчиво я расспрашивал жителей разных  городов  о
Талене из Ара, надеялся найти какую-то нить, которая приведет меня к  ней.
Может,  всего  пьяное  воспоминание  какого-нибудь  пастуха  о  красавице,
встреченной в таверне Коса или Порт-Кара. Но несмотря  на  все  усилия,  я
ничего не узнал.
     Итак, мой рассказ заканчивается.
     Но я должен рассказать еще об одном происшествии.



                             35. НОЧЬ ЦАРЯ-ЖРЕЦА

     Это произошло в последнюю ночь.
     Я присоединился к группе жителей Ара, некоторые из них  помнили  меня
по осаде Ара, семь лет назад.
     Мы оставили ярмарку Се-Вар и огибали Сардар, прежде чем пересечь Воск
на пути в Ар.
     Мы устроили лагерь.
     Сардар все еще был виден на горизонте.
     Ночь была  ветреная  и  холодная,  и  три  луны  Гора  ярко  освещали
серебристую траву  на  полях,  прихваченную  холодным  ветром.  В  воздухе
чувствовалось приближение зимы. Накануне был сильный заморозок. Прекрасная
дикая осенняя ночь.
     - Клянусь царями-жрецами! - воскликнул кто-то, указывая на хребет.  -
Что это?
     Я вместе с остальными вскочил на ноги и обнажил меч, глядя туда, куда
он указал.
     Примерно в  двухстах  ярдах  от  лагеря,  в  сторону  Сардара,  утесы
которого хорошо были видны на  фоне  черного  звездного  неба,  показалась
странная фигура. За ней вставала одна из белых лун Гора.
     Все,  кроме  меня,  испустили  крики  ужаса  и   изумления.   Мужчины
схватились за оружие.
     - Надо убить его! - кричали они.
     Я сунул меч в ножны.
     На фоне самой большой из  трех  маленьких  быстрых  лун  Гора  хорошо
выделялись антенны и большая, похожая на лезвие фигура царя-жреца.
     - Подождите! - крикнул я, побежал по полю и на небольшой холм, где он
стоял.
     На меня смотрели два больших глаза,  золотых  и  светящихся.  Антенны
раскачивали на ветру, но нацелились на меня. На одном глазу виднелся шрам,
оставленный лезвием Сарма.
     - Миск! - крикнул я, подбежал  к  царю-жрецу  и  поднял  руки,  и  он
коснулся их антеннами.
     - Приветствую, Тарл Кабот, - послышалось из переводчика Миска.
     - Ты спас наш мир, - сказал я.
     - Для царей-жрецов он пуст, - ответил Миск.
     Я стоял под ним, глядя вверх, и ветер развевал мои волосы.
     - Я пришел повидаться с тобой в последний раз, - сказал он, -  потому
что между нами роевая правда.
     - Да, - ответил я.
     - Ты мой друг, - сказал он.
     Сердце мое дрогнуло.
     - Да, - подтвердил он, - в нашем языке теперь есть это  выражение,  и
ты научил нас, что оно значит.
     - Я рад, - сказал я.
     В эту ночь Миск рассказал мне, как обстоят дела  в  рое.  Еще  немало
времени пройдет, прежде чем установится нормальная жизнь, снова заработает
смотровая комната и будет  восстановлен  поврежденный  купол,  но  люди  и
цари-жрецы работают над этим рука об руку.
     Корабли, улетевшие из роя, теперь вернулись,  потому  что,  как  я  и
опасался, их враждебно встретили города Гора и посвященные.  Сами  корабли
посчитали экипажами такого типа, который запрещен царями-жрецами, и на  их
пассажиров  нападали  именем  тех  самых  царей-жрецов,  от  которых   они
прилетели. В  конце  концов  те,  кто  хотел  оставаться  на  поверхности,
высадились далеко от своих родных городов  и  рассеялись  как  бродяги  по
дорогам и чужим городам планеты. Другие вернулись в рой, чтобы участвовать
в работе по его восстановлению.
     Тело Сарма, в соответствии с обычаем  царей-жрецов,  было  сожжено  в
помещении Матери, потому что он был перворожденным и его любила Мать.
     Миск, по-видимому, не таил на него зла.
     Я удивился этому, но потом мне пришло в голову, что я тоже  не  злюсь
на него. Он был сильный противник, великий царь-жрец и жил так, как считал
должным. Я всегда буду помнить Сарма, большого и золотого, в его последнюю
минуту, когда он оторвался от золотого жука и стоял, высокий и прекрасный,
в рушащемся рое.
     - Он был величайшим из царей-жрецов, - сказал Миск.
     - Нет, - возразил я, - Сарм не был величайшим из царей-жрецов.
     Миск вопросительно посмотрел на меня.
     - Мать не царь-жрец, - сказал он, - она просто Мать.
     - Знаю, - ответил я. - Я не ее имел в виду.
     - Ну, да, - сказал  Миск.  -  Наверно,  величайший  из  всех  живущих
царей-жрецов Куск.
     - И не Куска я имел в виду.
     Миск удивленно смотрел на меня.
     - Я никогда не пойму людей, - сказал он.
     Я рассмеялся.
     Я верил, что Миску действительно и в голову не приходит,  что  именно
его, Миска, я считаю величайшим из царей-жрецов.
     Но я так считал.
     Он одно  из  величайших  созданий,  известных  мне,  яркий,  храбрый,
верный, преданный, неэгоистичный.
     - А как молодой самец? - спросил я. - Он не погиб?
     - Нет, - ответил Миск. - Он в безопасности.
     Я почему-то был доволен. Просто, потому что больше нет разрушений, не
тратятся жизни.
     - Вы попросили людей перебить золотых жуков?
     Миск распрямился.
     - Конечно, нет.
     - Но ведь они убивают царей-жрецов.
     - Кто я такой, - спросил Миск, - чтобы решать, жить ли царю-жрецу или
умереть?
     Я молчал.
     - Сожалею только, - продолжал  Миск,  -  что  так  и  не  узнал,  где
находится последнее яйцо, которое спрятала Мать. Теперь народ царей-жрецов
погибнет.
     Я посмотрел на него.
     - Мать говорила со мной. Она собиралась  сказать  мне,  где  спрятало
яйцо, но не успела.
     Неожиданно Миск застыл в позе абсолютного внимания,  поднял  антенны,
насторожил все золотые волоски.
     - Что ты узнал? - послышалось из его преобразователя.
     - Она сказала только:
     - Иди к людям телег.
     Миск задумчиво пошевелил антеннами.
     - Значит, оно у людей телег. Или они знают, где оно.
     - Но ведь за это время его могли уничтожить, - сказал я.
     Миск недоверчиво посмотрел на меня.
     - Это яйцо царей-жрецов, -  сказал  он.  Но  тут  его  антенны  уныло
обвисли. - Да, его могли уничтожить, - согласился он.
     - И, вероятно, уничтожили.
     - Несомненно.
     - Но ты не уверен.
     - Не уверен, - сказал Миск.
     - Ты можешь послать на поиски имплантов, - предложил я.
     - Имплантов больше нет, - ответил Миск.  -  Мы  их  всех  отозвали  и
изъяли контрольную сеть. Они могут вернуться в свои города или остаться  в
рое, как захотят.
     - Значит вы добровольно отказываетесь от наблюдений.
     - Да.
     - Но почему?
     - Нельзя подвергать имплантированию разумные существа, - сказал Миск.
     - Я думаю, ты прав, - согласился я.
     - Смотровая комната долго не войдет в строй, а когда войдет, мы будем
наблюдать только за объектами на открытой местности.
     - Может, вы разработаете такой сканер,  который  проникал  бы  сквозь
стены, землю, крыши, - предположил я.
     - Мы работаем над этим, - сказал Миск.
     Я рассмеялся.
     Антенны Миска свернулись.
     - Если вы сохраните свою власть, что вы собираетесь с нею  делать?  -
спросил я. - Будете заставлять людей подчиняться определенным законам?
     - Несомненно, - сказал Миск.
     Я молчал.
     - Мы должны защитить себя и живущих с нами людей.
     Я посмотрел туда, где в темноте светился костер лагеря. Увидел людей,
они сидели вокруг костра, поглядывая на холм.
     - Так как же яйцо? - спросил Миск
     - Что яйцо?
     - Я не могу идти сам. Я нужен в рое, да к  тому  же  мои  антенны  не
выносят солнца, не больше нескольких часов, и если я попробую приблизиться
к человеку, тот испугается и постарается меня убить.
     - Значит тебе нужно найти человека, - сказал я ему.
     Миск смотрел на меня.
     - А ты, Тарл Кабот?
     Я смотрел на него.
     - Дела царей-жрецов - не мои дела, - сказал я.
     Миск осмотрелся, протянул антенны  к  лунам  и  к  колеблемой  ветром
траве. Посмотрел вниз, на лагерь. Вздрогнул на холодном ветру.
     - Луны прекрасны, не правда ли? - спросил я.
     Миск снова посмотрел на луны.
     - Да, - согласился он.
     -  Когда-то  ты  мне  говорил  о  случайных  событиях   и   элементах
случайности. - Я посмотрел на луны. - Это в человеке случайное -  смотреть
на луны и видеть, как они прекрасны?
     - Я думаю, это свойство человека.
     - Ты тогда говорил о машинах, - напомнил я.
     - Что бы я ни говорил, - ответил Миск, -  слова  не  могут  уменьшить
значение человека или  царя-жреца.  Кто  бы  мы  ни  были,  мы  действуем,
принимаем решения, чувствуем красоту, ищем правду и  надеемся  на  будущее
своего народа.
     Я с трудом глотнул, потому что знал, что надеюсь на будущее человека,
как Миск надеется на будущее своего племени, только его племя  умирает,  и
все они, рано или поздно, один за другим, погибнут  в  несчастных  случаях
или предадутся радостям золотого жука. А мой народ, он будет жить на  Горе
- благодаря тому, что Миск и цари-жрецы сохранили этот мир.
     - Ваши дела, - сказал я, но на этот раз самому себе, - это ваши дела,
а не мои.
     - Конечно, - согласился Миск.
     Если я попытаюсь  помочь  Миску,  что  в  конечном  счете  это  будет
означать? Разве не отдам я тогда свою расу  на  милость  племени  Сарма  и
царей-жрецов? Или  же  я  тем  самым  защищу  человечество,  пока  оно  не
достигнет зрелости, научится жить самостоятельно, пока  не  составит  один
мир с теми, кто называет себя царями-жрецами?
     - Твой мир умирает, - сказал я Миску.
     - Сама вселенная умрет, - ответил Миск.
     Его антенны были подняты вверх, туда, где  над  Гором  во  тьме  ночи
горят звезды.
     Я решил, что он говорит об увеличении энтропии, о потере  энергии,  о
ее превращении в пепел звездной ночи.
     - Будет все холоднее и темнее, - сказал Миск.
     Я посмотрел на него.
     - Но в конце концов, - продолжал он, -  жизнь  так  же  реальна,  как
смерть, это просто продолжение вечного ритма,  и  новый  взрыв  разбросает
элементарные частицы, и колесо снова  повернется,  и  когда-нибудь,  через
бесконечность, которую не смогут рассчитать даже цари-жрецы, будет  другой
рой, и другая Земля, и Гор; и другой  Миск,  и  другой  Тарл  Кабот  будут
стоять на холме в ветреную лунную ночь и говорить о странном.
     Миск направил на меня антенны.
     - Может, мы уже  стояли  здесь,  на  холме,  незнакомые  друг  другу,
бесчисленное количество раз.
     Ветер теперь казался очень холодным и сильным.
     - И что мы делали? - спросил я.
     - Не знаю, - ответил Миск. - Но я бы хотел делать то, чего не стал бы
стыдиться, о чем не стал бы сожалеть целую вечность.
     Его мысли приводили меня в ужас.
     Миск стоял, размахивая антеннами, как будто был возбужден.
     Потом посмотрел на меня. Его антенны свернулись.
     - Я говорю глупости. Прости меня, Тарл Кабот.
     - Тебя трудно понять, - ответил я.
     По холму к нам поднимался воин. В руке он сжимал копье.
     - Что с тобой? - крикнул он.
     - Все в порядке, - ответил я.
     - Отойди в сторону, чтобы я тебя не задел.
     - Не нужно, - ответил я. - Он не причинит вреда.
     Антенны Миска свернулись.
     - Желаю тебе добра, Тарл Кабот, - сказал он.
     - Дела царей-жрецов, - еще настойчивее повторил я, - не мои дела.  Не
мои!
     - Знаю, - ответил Миск и протянул ко мне антенны.
     Я коснулся их.
     - Желаю тебе добра, царь-жрец, - сказал я.
     Я резко повернулся и  побежал  с  холма.  Остановился,  только  когда
добежал до воина. К  этому  времени  к  нему  присоединилось  еще  два-три
вооруженных человека из лагеря. Подошел и посвященный низкого ранга.
     Вместе мы смотрели на высокую фигуру на холме, хорошо видную на  фоне
луны, застывшую в сверхъестественной  неподвижности  царей-жрецов.  Только
антенны над головой развевались на ветру.
     - Что это? - спросил один.
     - Похоже на гигантское насекомое, - сказал посвященный.
     Я улыбнулся про себя.
     - Да, - подтвердил я, - похоже на гигантское насекомое.
     - Да защитят нас цари-жрецы! - выдохнул посвященный.
     Один из воинов приготовился бросить копье, но я остановил его.
     - Не трогай его.
     - Но что это? - спросил другой.
     Как сказать им, что они видят одного из могучих  обитателей  угрюмого
Сардара, загадочного сказочного монарха в его собственном мире, одного  из
богов Гора - самого царя-жреца?
     - Я могу пробить его копьем, - сказал воин.
     - Он безвреден, - ответил я.
     - Давайте все равно убьем его, - нервно сказал посвященный.
     - Нет!
     Я в прощальном жесте поднял руку, и тут, к удивлению окружающих, Миск
поднял одну переднюю конечность, повернулся и исчез.
     Долго стояли мы в эту ветреную ночь, почти по колено в густой  траве,
и смотрели на холм, на звезды над ним, на белые луны.
     - Он ушел, - сказал наконец кто-то.
     - Да, - согласился я.
     - Слава царям-жрецам! - произнес посвященный.
     Я рассмеялся, и они посмотрели на меня, как на сумасшедшего.
     Я заговорил с человеком с  копьем.  Он  был  предводителем  небольшой
группы.
     - А где расположена земля людей телег? - спросил я.




Джон Норман.  ВНЕ ЗАКОНА НА ГОРЕ.

    фантастический роман


           Надпись на рукописи.

    Мой друг, Харрисон Смит! Наш молодой городской юрист недавно передал мне
вторую рукопись, написанную неким Тэрлом Кэботом. По его желанию, эта рукопись,
также, как и первая, была предложена вниманию издателя. Однако на этот раз
вследствие многочисленных запросов читателей первой книги "Тарнсмен Гора" /
в которой затрагивается самый обширный круг вопросов - от требования
документального подтверждения существования планеты Гор - сестры Земли - до
сомнений в подлинности автора /, я попросил Харрисона Смита написать нечто вроде
предисловия, чтобы всем стала ясна его роль в описываемых событиях, а также
рассказать немного больше о Тэрле Кэботе, с которым я не имел счастья
встречаться лично.
                              Джон Норман.



    Глава  1. ЗАЯВЛЕНИЕ ХАРРИСОНА СМИТА.

    Мы впервые встретились с Тэрлом Кэботом в небольшом колледже в
Нью-Хэмпшире, куда нас обоих пригласили преподавать. Он читал курс лекций
по английской литературе, а я, желавший заработать деньги на трехгодичный
курс обучения в школе юристов, был принят в колледж в качестве инструктора
физического воспитания.
    Мы много общались, болтали, спорили и, как я надеялся, стали друзьями. Мне
нравился этот молодой обходительный англичанин. Он всегда был спокойным, хотя
иногда погружался в себя и забывал об окружающих. Он не желал разрывать ту
оболочку формальной вежливости, за которой таилось его сердце, несомненно такое
же сентиментальное и пылкое, как и у любого другого человека. Но он усиленно
скрывал это.
    Молодой Кэбот был высок, хорошо сложен и двигался с какой-то звериной
грацией, которую приобрел скорее в доках Бристоля, чем в аудиториях
Оксфорда, в одном из колледжей которого он получил образование. У него
были чистые, голубые, и к тому же прямые и честные глаза. Непослушные
буйные волосы были рыжего цвета, и хотя некоторым из нас они нравились,
именно этот самый рыжий цвет приводил в тихое бешенство респектабельных
джентльменов, преподающих в колледже. Я сомневался, что у него была
расческа, а если и была, то он ей никогда не пользовался. И при всем этом
Тэрл Кэбот был мягким, спокойным, вежливым и обходительным оксфордским
джентльменом. Единственным исключением были его волосы. Но затем нам
пришлось усомниться в нашей оценке.
    К моему великому сожалению, Кэбот исчез после окончания семестра. Я уверен, что
это произошло помимо его воли. Кэбот был человеком, который не пренебрегает
своими обязанностями.
    К концу семестра Кэбот, как и все мы, устал от академической рутины и хотел
каких нибудь перемен. Он решил один пойти в горы. В лежащие поблизости Белые
горы, которые в это время года прекрасны.
    Я одолжил ему кое-какое снаряжение и отвез его в горы, где и высадил на обочине
шоссе.