знаем, - согласился Мул-Ал-Ка, - но мы все равно отправляемся в помещения для разделки.
     - Мне жаль это слышать.
     - Нам самим жаль, - сказал Мул-Ал-Ка.
     Я в удивлении смотрел на своих спутников.
     - С другой стороны, - сказал Мул-Ба-Та, - таково желание царя-жреца, и потому мы радуемся.
     - Конечно, - сказал первый работник.
     - А каково ваше преступление? - спросил второй.
     - Мы не знаем, - ответил Мул-Ал-Ка.
     - Это всегда очень неприятно, - заметил первый.
     - Да, - согласился Мул-Ба-Та, - но не имеет значения.
     - Верно, - подтвердил первый работник.
     И они занялись работой. Один остался у диска, второй подошел к стене и, нажимая на кнопки, начал опускать шарообразный предмет к голове девушки.
     Мне стало жаль ее. Она подняла голову и увидела большой шар, испускающий электронное гудение и медленно опускающийся к ней. Девушка испустила долгий дикий полный ужаса крик и забилась в цилиндре, ее маленькие кулачки в перчатках тщетно стучали по пластиковым стенам.
     Работник, стоявший у диска, к окончательному ужасу девушки, небрежно, как шарф, откинул ее церемониальный капюшон и прекрасную кружевную вуаль, обнажив лицо. Она дрожала в цилиндре, прижимала к нему свои маленькие руки и плакала. Я увидел, что у нее каштановые волосы, темные глаза с длинными ресницами. Рот приятный, горло белое и красивое. Ее крик замер, когда работник надел ей на голову шар и приладил зажимы. Его товарищ щелкнул переключателем на стене, и шар, казалось, ожил, загудел и защелкал, на нем вспыхнуло множество огоньков.
     Я подумал, понимает ли девушка, что сейчас готовится пластина с записью ее мозга и что эта пластина будет связана с сенсорами в комнате рабыни.
     Пока шар выполнял свою работу, удерживая голову девушки на месте, работник расстегнул замки на цилиндре и раскрыл его. Быстро и привычно он зажал руки девушки в специальные замки и острым ножом разрезал ее одежду, которую отбросил в сторону. Потом он достал три предмета: длинное традиционное белое платье рабыни комнаты в пластиковом пакете, ошейник и еще один предмет, назначение которого я не сразу понял: прямоугольный, небольшой, на одной стороне перевернутые буквы - начальные буквы слова "рабыня".
     Он нажал на этом предмете кнопку, и немедленно та его сторона, на которой были буквы, раскалилась добела.
     Я прыгнул вперед, но Мул-Ал-Ка и Мул-Ба-Та, предвидя мое стремление, схватили меня за руки, и прежде чем я смог освободиться, я услышал приглушенный из-за шара крик девушки. Она была заклеймена.
     Я почувствовал свою беспомощность.
     Слишком поздно.
     - Ваш спутник нездоров? - спросил работник у стены.
     - Все в порядке, спасибо, - ответил Мул-Ал-Ка.
     - Если он болен, - заметил работник у диска, - он должен немедленно явиться в госпиталь для уничтожения.
     - Он здоров, - сказал Мул-Ба-Та.
     - Почему он говорил об уничтожении? - спросил я у Мула-Ал-Ка.
     - Больных мулов обычно уничтожают, - ответил он. - Так лучше для роя.
     Работник у диска открыл пакет и достал свежее и выглаженное платье рабыни. Натянул его на девушку, защелкнул пряжку на плече. Потом освободил руки девушки и снова закрыл цилиндр. Теперь девушка оказалась точно в таком же положении, как раньше, только вместо богатой одежды свободной женщины на ней было простое платье рабыни, а на левом бедре - клеймо.
     Шар, укрепленный у нее над головой, перестал гудеть и вспыхивать, и работник у диска освободил от него голову девушки. Он отвел шар примерно на фут вверх и в сторону, потом быстрым движением закрыл, так что отверстие в нижней стороне стало опять шести дюймов. Работник у стены нажал кнопку, и шар поднялся к потолку.
     Девушка, дрожа и плача, сквозь прозрачный цилиндр рассматривала себя. На ней новая незнакомая одежда. Она коснулась левого бедра и закричала от боли.
     Глаза ее были полны слез.
     - Вы не понимаете, - скулила она. - Я дар царям-жрецам от посвященных города Ар.
     Работник у диска взял в руки ошейник.
     Такие ошейники обычно для рабыни подбираются индивидуально. Ошейник не только указывает на рабское положение девушки, но также должен обозначать город и имя владельца. Он рассматривается также как украшение. Поэтому, как правило, хозяин старается, чтобы ошейник не был слишком тугим или слишком свободным. Обычно носить такой ошейник удобно.
     Девушка трясла головой.
     - Нет, - говорила она, - нет, вы не понимаете. - Она пыталась вырваться, когда работник стал одевать на нее ошейник. - Я ведь пришла в Сардар не как рабыня!
     С легким щелчком ошейник закрылся.
     - Ты рабыня, - сказал работник.
     Она закричала.
     - Убери ее, - сказал работник у стены.
     Второй работник послушно спрыгнул и начал толкать диск.
     Когда они выходили из помещения, я видел, как девушка, задыхаясь от слез, пыталась дотянуться до ошейника.
     - Нет, нет, - кричала она, - вы не поняли. - Она бросила на меня последний отчаянный взгляд.
     Рука моя снова сжала рукоять меча.
     - Ты ничего не можешь сделать, - сказал Мул-Ал-Ка.
     Он прав. Я могу убить этих работников, простых мулов, которые выполняют задание своих хозяев царей-жрецов. Потом придется убить Мула-Ал-Ка и Мула-Ба-Та. И что я буду делать с этой девушкой в рое царей-жрецов? Что будет с Миском? Разве я в таком случае не потеряю возможность спасти его?
     Я рассердился на Мула-Ал-Ка и Мула-Ба-Та.
     - Зачем вы привели меня сюда?
     - Чтобы ты увидел ошейник, - ответил Мул-Ал-Ка.
     - Я уже видел рабские ошейники.
     - Но номер на нем был отчетливо виден, - сказал Мул-Ал-Ка.
     - Ты заметил этот номер? - спросил Мул-Ба-Та.
     - Нет, - раздраженно ответил я.
     - Номер 708, - сказал Мул-Ал-Ка.
     Я вздрогнул. Этот номер был на ошейнике Вики. Значит, в ее комнате новая рабыня. Что это означает?
     - Это номер Вики из Трева, - сказал я.
     - Совершенно верно, - согласился Мул-Ал-Ка, - той самой, которую пообещал тебе в награду Сарм за убийство Миска.
     - Как видишь, - добавил Мул-Ба-Та, - номер передан другой рабыне.
     - Что это значит?
     - Это значит, - ответил Мул-Ал-Ка, - что Вики из Трева больше не существует.
     Меня как будто ударили молотком. Я ненавидел Вику из Трева, но не желал ей смерти. Я чувствовал, что весь дрожу.
     - Может, ей дали новый ошейник? - сказал я.
     - Нет, - сказал Мул-Ал-Ка.
     - Значит она мертва?
     - Все равно что мертва, - сказал Мул-Ба-Та.
     - Что это значит? - Я схватил его и начал трясти.
     - Он хочет сказать, - вмешался Мул-Ал-Ка, - что ее отправили в туннели золотого жука.
     - Но почему?
     - Она теперь для царей-жрецов бесполезна.
     - Почему?
     - Мне кажется, мы сказали достаточно, - ответил Мул-Ал-Ка.
     - Верно, - согласился Мул-Ба-Та. - Может, даже это нам не следовало говорить тебе, Тарл Кабот.
     Я положил руки на плечи мулов.
     - Спасибо, друзья, - сказал я, - я понимаю, что вы сделали. Вы показали мне, что Сарм не собирается держать свое обещание, что он предаст меня.
     - Помни, - сказал Мул-Ал-Ка, - мы тебе этого не говорили.
     - Верно, - ответил я, - но вы мне показали.
     - Мы пообещали Сарму, только что не скажем тебе, - заметил Мул-Ба-Та.
     Я улыбнулся своим друзьям мулам.
     - После того как я покончу с Миском, вы должны убить меня?
     - Нет, - ответил Мул-Ал-Ка, - мы просто должны тебе сказать, что Вика из Трева ждет тебя в туннелях золотого жука.
     - Это слабый пункт в плане Сарма, - сказал Мул-Ба-Та, - потому что ты не пойдешь в туннели золотого жука отыскивать самку мула.
     - Верно, - согласился Мул-Ал-Ка, - я впервые вижу, чтобы Сарм совершал ошибку.
     - Ты не пойдешь в туннели золотого жука, потому что там тебя ждет смерть, - сказал Мул-Ба-Та.
     - Но я пойду, - возразил я.
     Мулы печально переглянулись и покачали головами.
     - Сарм мудрее нас, - сказал Мул-Ал-Ка.
     Мул-Ба-Та согласно кивнул.
     - Смотри, как он использует человеческие инстинкты против человека, - сказал он своему товарищу.
     - Настоящий царь-жрец, - заметил Мул-Ал-Ка.
     Я улыбнулся про себя. Им кажется невероятным, что я сразу, не задумываясь, решил попытаться спасти предательскую злобную девушку - Вику из Трева.
     Но это не так уж необычно, особенно на Горе, потому что здесь высоко ценится храбрость и спасти женщине жизнь означает по существу завоевать ее: мужчина Гора имеет право поработить женщину, которую он спас, и это право не отрицают ни ее сограждане, ни члены ее семьи. Бывали случаи, когда братья этой девушки, одев ее в одежду рабыни, связывали рабскими наручниками и отдавали спасителю, чтобы честь семьи и города не была запятнана. Разумеется, семья спасенной стремится продемонстрировать свою благодарность к человеку, который спас жизнь девушки, и горянский обычай всего лишь узаконивает эту благодарность. Бывали случаи, когда женщина, желающая принадлежать мужчине, сознательно в его присутствии шла на опасность. Мужчина, который таким образом вынужден рисковать, спасая женщину, редко настроен использовать ее иначе, как рабыню. Я часто размышлял над тем, как различаются обычаи Гора и Земли. В моем старом мире спасенная женщина может подарить спасителю благодарный поцелуй и в лучшем случае серьезнее отнестись к нему как претенденту на брак. Если бы такая девушка была спасена на Горе, ее, вероятно, ошеломили бы последствия. После благодарного поцелуя, который может затянуться надолго, она обнаружит себя на коленях, в рабском ошейнике, а потом, на рабской привязи, со связанными руками ее поведут с поля, где ее спаситель продемонстрировал свое мужество. Да, несомненно, земные девушки нашли бы это удивительным. С другой стороны, горяне считают, что женщина была бы мертва, если бы не ее спаситель, и таким образов он завоевал право на ее жизнь и может распоряжаться ею; обычно это означает превращение в рабыню, потому что статус вольной спутницы получить очень нелегко. К тому же сама девушка может отказаться стать вольной спутницей, и мужчина, не рискуя потерять то, что с таким риском завоевал, вынужден превратить ее в рабыню. Горянские мужчины всегда с готовностью спасают женщин, но они справедливо считают, что в награду за риск должны получить нечто большее, чем благодарный поцелуй, и потому заковывают спасенную в це
пи, претендуя и на нее, и на ее тело.
     - Я думал, ты ее ненавидишь, - сказал Мул-Ал-Ка.
     - Ненавижу, - согласился я.
     - Так поступать по-человечески? - спросил Мул-Ба-Та.
     - Да, мужчина должен защищать женщину, какой бы она ни была.
     - Достаточно того, что она самка? - опять спросил Мул-Ба-Та.
     - Да.
     - Даже самка мула?
     - Да.
     - Интересно, - заметил Мул-Ба-Та. - Тогда мы должны сопровождать тебя, потому что хотим научиться быть людьми.
     - Нет, вы не должны идти со мной.
     - Значит ты не считаешь нас настоящими людьми, - горько сказал Мул-Ал-Ка.
     - Считаю, - ответил я. - Вы доказали это, сообщив мне истинные намерения Сарма.
     - Значит мы можем идти с тобой?
     - Нет. Я считаю, что вы можете помочь мне по-другому.
     - Это будет приятно, - сказал Мул-Ал-Ка.
     - Но у нас немного времени, - сказал Мул-Ба-Та.
     - Верно, - согласился Мул-Ал-Ка, - потому что мы скоро должны идти в помещения для разделки.
     Мулы казались опечаленными.
     Я немного подумал и потом устремил на них взгляд, в котором, как я надеялся, было крайнее разочарование.
     - Конечно, - сказал я, - вы можете так поступить, но люди так не поступают.
     - Нет? - спросил Мул-Ал-Ка, приободрившись.
     - Нет? - с неожиданным интересом спросил Мул-Ба-Та.
     - Нет, не поступают, - уверенно заявил я.
     - Ты уверен?
     - На самом деле уверен?
     - Абсолютно, - ответил я. - Совсем не по-человечески безропотно отправляться в помещения для разделки.
     Мулы долго смотрели на меня, потом друг на друга, потом снова на меня. Казалось, они пришли к какому-то решению.
     - Тогда мы не пойдем, - сказал Мул-Ал-Ка.
     - Да, - решительно поддержал его Мул-Ба-Та.
     - Хорошо, - сказал я.
     - А ты что теперь будешь делать, Тарл Кабот? - спросил Мул-Ал-Ка?
     - Отведите меня к Миску.

21. Я НАХОЖУ МИСКА

     Вслед за Мулом-Ал-Ка и Мулом-Ба-Та я зашел в влажное высокое сводчатое помещение, не освещенное лампами. Стены помещения были покрыты веществом, похожим на цемент; в него вделаны многочисленные разного размера камни.
     Со стойки у входа Мул-Ал-Ка взял факел мула и сломал его конец. Держа его над головой, он осветил часть помещения.
     - Это очень старая часть роя, - заметил Мул-Ба-Та.
     - А где Миск? - спросил я.
     - Где-то здесь, - ответил Мул-Ба-Та, - так нам сказал Сарм.
     Насколько я мог судить, помещение пусто. Я нетерпеливо потрогал цепочку переводчика, который с помощью мулов захватил на пути сюда. Я не был уверен, что Миску позволили сохранить его переводчик, и хотел иметь возможность разговаривать с ним.
     Я посмотрел вверх и застыл на мгновение, потом коснулся руки Мула-Ба-Та.
     - Вверху, - прошептал я.
     Цепляясь за потолок, висели многочисленные темные фигуры, очевидно, цари-жрецы, но с чудовищно раздутыми животами. Они не шевелились.
     Я включил свой переводчик.
     - Миск, - сказал я. И почти тут же узнал знакомый запах.
     Среди вцепившихся в потолок фигур послышался шорох.
     Но никакого ответа не последовало.
     - Его здесь нет, - предположил Мул-Ал-Ка.
     - Вероятно, нет, - согласился Мул-Ба-Та, - иначе он бы ответил. Твой переводчик уловил бы его ответ.
     - Поищем в другом месте, - сказал Мул-Ал-Ка.
     - Дайте мне факел, - сказал я.
     Я взял факел и обошел комнату. У двери я заметил вделанные в стену прутья, которые можно использовать как лестницу. Взяв факел в зубы, я приготовился к подъему.
     Неожиданно, держась руками за нижнюю перекладину, я остановился.
     - В чем дело? - спросил Мул-Ал-Ка.
     - Слушайте, - сказал я.
     Мы прислушались и на расстоянии услышали поющие человеческие голоса; пело множество людей; мы слушали минуту-две; звуки пения приближались.
     - Вероятно, идут сюда, - сказал Мул-Ал-Ка.
     - Нам лучше спрятаться, - предложил Мул-Ба-Та.
     Я оставил лестницу и отвел мулов к дальней стене помещения. Тут я велел им спрятаться за упавшими со стен камнями. Сунув факел меж камней, я тоже присел за ними, и мы стали ждать.
     Пение становилось все громче.
     Это была печальная песня, торжественная и медленная, почти как погребальный напев.
     Слова на древнегорянском, который я понимаю с трудом. На поверхности сейчас этим языком не пользуется никто, кроме касты посвященных, которые его используют в своих многочисленных сложных ритуалах. Насколько я мог судить, эта песня, хоть и печальная, гимн царям-жрецам, в ней упоминались праздник Толы и гур. В припеве, который все время повторялся, говорилось примерно следующее: "Мы пришли за гуром, во время праздника Толы мы пришли за гуром, мы радуемся, потому что во время праздника Толы мы пришли за гуром".
     Мы продолжали сидеть скорчившись в темноте в дальнем углу помещения. Вдруг дверь распахнулись, и появились два ряда странных людей, они шли парами, у каждого в одной руке факел мула, в другой - нечто напоминающее пустой винных мех из золотистой шкуры.
     Я слышал, как рядом со мной Мул-Ал-Ка перевел дыхание.
     - Смотри, Тарл Кабот, - прошептал Мул-Ба-Та.
     - Да, - ответил я, - вижу.
     Вошедшие длинной вереницей в помещение могли быть отнесены к людям, а могли и нет. Выбритые, одетые в пластик, как все мулы роя, но туловища у них маленькие, а ноги и руки необыкновенно длинные для туловища такого размера, ладони и ступни необыкновенно широкие. На ногах нет пальцев, ступни скорее напоминают диски, это своеобразные мясистые подушки, на которых они молча движутся вперед; и на руках у них не обычные ладони, а тоже нечто вроде мясистого диска, который поблескивает в свете факелов. Самой странной особенностью этих существ была форма и ширина глаз: глаза большие, не менее трех дюймов в ширину, круглые, темные и блестящие, как глаза ночного животного.
     Что это за существа?
     Их в помещении становилось все больше, освещение усилилось, и я предупредил своих спутников, чтобы они не шевелились.
     Теперь я ясно различал царей-жрецов; они висели вниз головой, вцепившись в потолок, по сравнению с огромными вздувшимися животами грудь и голова казались маленькими.
     И тут, к моему изумлению, странные существа, не обращая внимания на прутья у двери, начали подниматься по почти вертикальным стенам к царям-жрецам, потом - поразительно - двинулись вниз головой по потолку. Там, где они ступали, оставалось слизистое пятно: несомненно, след выделений дисков, служивших им ногами. Те, что оставались на полу, продолжали торжественно петь; те же, что добрались до царей-жрецов, начали из их ртов наполнять свои меха. Их факелы отбрасывали странные тени. Много раз заполнялись меха, цари-жрецы отдавали мулам то, что запасли в своих животах.
     Процессия мулов казалась бесконечно, царей-жрецов на потолке было не меньше ста. Мулы непрерывно поднимались вверх, спускались, возвращались с пустыми мехами, а те, что оставались на полу, не прекращали петь. Так продолжалось больше часа.
     Мулы не пользовались лестницей, и я решил, что ее установили в древности, когда еще таких мулов, обслуживающих царей-жрецов, не было.
     Я решил также, что те выделения, которые мулы набирают в меха, и есть гур; теперь я понял, что означало выражение "держать гур".
     Наконец последний необычный мул спустился на пол.
     За все это время ни один из них даже не взглянул в нашем направлении, настолько они были поглощены своим занятием. Когда они не собирали гур, то стояли, устремив взгляд к потолку, где висели цари-жрецы.
     Наконец я увидел, как один царь-жрец двинулся и, пятясь, начал спускаться с потолка. Его живот, с выкачанным гуром, теперь стал нормальным, и он величественно направился к выходу легкими грациозными шагами царя природы. Несколько мулов окружили его, с пением, они высоко поднимали свои факелы и несли меха, полные светлой молочной жидкостью, напоминающей разведенный дикий мед. Царь-жрец, окруженный мулами, медленно удалился по коридору. За ним последовал другой, еще один, и наконец все цари-жрецы, за исключением одного, покинули это помещение. В свете последних факелов я видел, что последний царь-жрец тоже лишен гура, но остается на потолке. Толстая цепь, прикрепленная к кольцу в потолке, вела к металлическому кольцу между грудью и животом царя-жреца.
     Это был Миск.
     Я сломал другой конец факела и прошел к центру помещения.
     Поднял факел как можно выше.
     - Добро пожаловать, Тарл Кабот, - послышалось из моего транслятора. - Я готов к смерти.

22. ТУННЕЛИ ЗОЛОТОГО ЖУКА

     Я повесил переводчик на цепочке через плечо и пошел к прутьям в стене. Взяв факел в зубы, начал быстро подниматься. Одна или две проржавевших перекладины сломались у меня в руках, и я чуть не свалился на каменный пол. Перекладины, вероятно, очень старые, и их никогда не чинили, не заменяли поврежденные.
     Добравшись до потолка, я, к своему облегчению, заметил, что перекладины продолжаются и по нему; здесь под каждой перекладиной имелась плоская площадка, на которую можно поставить ноги. По-прежнему держа факел в зубах, так как мне были нужны обе руки, я начал двигаться к Миску.
     В ста пятидесяти футах под собой я видел фигуры Мула-Ал-Ка и Мула-Ба-Та.
     Неожиданно одна перекладина, кажется, четвертая, оборвалась, концы ее оторвались от потолка, я отчаянно потянулся к следующей и едва успел схватиться за нее. Несколько мгновений, вспотев, я висел в воздухе. Рот у меня наполнился углем, и я понял, что, должно быть, прокусил факел.
     Перекладина, на которой я висел, начала отходить от потолка.
     Я пошевельнулся, и она отошла еще на дюйм.
     Я боялся, что, если подтянусь, она совсем вырвется.
     Я висел, а она продолжала отходить, по частичке дю