изывали людей выходить на улицы и присоединяться к ним.
     - Генрис Севариус, - кричали они, - единственный законный убар Порт-Кара!
     - Севариус решил провозгласить себя единым убаром, - сказал первый капитан.
     - Скорее это решил Клаудиус, его регент, - заметил второй.
     К нам подошел еще один капитан.
     - Внизу пока спокойно, - сообщил он.
     - Смотрите! - пробормотал я, указывая на каналы, протянувшиеся между выстроившимися рядами серых зданий. По ним медленно двигались боевые корабли, неторопливо приближающиеся к стенам здания городского Совета.
     - Смотрите туда! - вдруг воскликнул первый капитан, пристально вглядывающийся в примыкающие к площади перед зданием Совета узкие улицы. Присмотревшись, мы различили перебегающих под прикрытием домов, подтягивающихся к площади арбалетчиков, а позади них, несколько поодаль, двигались воины в полном боевом снаряжении.
     - Похоже, Генрис Севариус еще не стал единовластным хозяином Порт-Кара, - усмехнулся один из капитанов.
     По каналу, огибающему площадь с дальней от нас стороны, в направлении здания городского Совета двигался корабль-таран среднего класса. Его мачта вместе с длинной реей была опущена на палубу, паруса, конечно, скатаны и уложены вдоль фальшборта. Такое положение оснастки общепринято при прохождении галеры внутри города или приготовлении ее ко вступлению в бой. По правому борту в носовой части корабля, возле укрытий для лучников и копьеносцев, развевалось на ветру полотнище флага с чередующимися вертикальными зелеными и белыми полосами, на фоне которых хорошо различалась черная голова боска.
     Мне удалось разглядеть, как Турнок со своим длинным луком, а за ним Клинтус с сетью и трезубцем на плече, Таб и многие другие мои люди быстро перебирались с борта судна на берег и бежали через площадь к зданию городского Совета.
     - Вы можете уже сейчас в общих чертах оценить ущерб, нанесенный Арсеналу? - обратился я к капитанам.
     - Больще всего, вероятно, пострадают склады со стройматериалами и кровля доков, - ответил один из них.
     - Весельные и смоляные склады тоже, - добавил другой.
     - Да, пожалуй, - согласился первый.
     - Ветер был не слишком сильным, - пояснил второй.
     Я тоже надеялся, что нанесенный ущерб этим и ограничится, верил, что работающим в Арсенале, - а их не меньше двух тысяч человек, - удастся справиться с пожаром.
     Пожар всегда считался главной опасностью для Арсенала, поэтому большинство складов, цехов и машерских было построено из камня и покрыто жестью или черепицей. Деревянные строения, вроде всевозможных времянок и сараев, возводились на безопасном друг от друга расстоянии. На территории самого Арсенала имелось множество бассейнов, способных при возникновении пожара обеспечить достаточным количеством воды. Рядом с бассейнами, специально на случай пожара, в особых, выкрашенных красной краской ящиках хранились кожаные ведра. Некоторые из бассейнов были достаточно велики, чтобы по ним могли перемещаться небольшие галеры. Такие бассейны соединялись между собой в единую систему, по которой внутри Арсенала между цехами обеспечивалось перемещение тяжелых грузов. Система внутренних каналов Арсенала в двух местах соединялась с системой городских каналов, а в двух других местах имелись выходы в Тамберский пролив, позади которого лежала блистательная Тасса. Каждый из этих выходов был перегорожен массивными решетчатыми воротами.
     Следует упомянуть, что бассейны, как правило, строились двух типов: располагающиеся под открытым небом, предназначенные для вымачивания древесины и проведения внутренних судовых ремонтных работ, и крытые бассейны, где осуществлялись сложные монтажные и плотницкие работы, а также ремонт внешней части судна.
     Сейчас мне уже казалось, что огня, полыхавшего над территорией Арсенала, и поднимающегося над ним дыма стало как будто меньше. Причалы Чанга, Этеокля, Нигеля и Сулиуса Максимуса, расположенные в южной и западной частях города, полыхали куда сильнее, чем Арсенал.
     Поджог Арсенала, безусловно, был диверсией. Очевидно, с его помощью планировалось выманить капитанов из зала заседаний и завлечь в подготовленную для них снаружи засаду. Едва ли в интересы Генриcа Севариуса входило причинить Арсеналу серьезный ущерб. Стань он убаром Порт-Кара, и Арсенал составил бы значительную, если не основную часть его богатств.
     Мы с тремя капитанами стояли на покатой крыше здания и долгое время молча наблюдали, как пылают у причалов корабли.
     - Я пойду в Арсенал, - наконец сказал я, поворачиваясь к одному из капитанов, - а вы проследите, чтобы писцы подготовили подробный отчет о нанесенном ущербе. А кроме того, пусть капитаны выяснят боевую обстановку в городе, вдвое увеличат количество патрульных кораблей и расширят границы патрулирования на пятьдесят пасангов.
     - Но ведь ни Кос, ни Тирос... - начал было тот.
     - Увеличьте количество патрульных кораблей и расширьте зону патрулирования, - повторил я.
     - Будет сделано, - ответил он.
     Я повернулся к другому капитану.
     - Сегодня заседание членов Совета должно возобновить свою работу, - распорядился я.
     - Это невозможно, - возразил он.
     - Это нужно сделать к вечеру, - продолжал я.
     - Хорошо, - согласился он. - Я разошлю посыльных с факелами по всему городу.
     Я окинул взглядом Арсенал и горящие в южной и западной частях города причалы.
     - Не забудьте пригласить и капитанов Чанга, Этеокля, Нигеля и Сулиуса Максимуса, - сказал я.
     - Убаров? - удивленно воскликнул мой собеседник.
     - Капитанов, - поправил я его. - Отправьте за ними по одному посыльному с охранником, как приглашают обычных капитанов.
     - Но ведь они - убары, - прошептал капитан.
     - Если они и после этого не явятся, - кивнул я на догорающие вдали корабельные пристани, - Совет не будет считать их даже капитанами.
     Глаза капитанов были устремлены на меня.
     - Теперь Совет капитанов представляет собой главную власть в городе, - сказал я.
     Капитаны обменялись понимающими взглядами и кивнули в ответ.
     - Это правильно, - выразил один из них общее мнение.
     Власть капитанов в Порт-Каре практически не уменьшилась. Переворот, имевший целью уничтожить их всех разом, быстро, как удар убийцы, провалился. Выскользнувшие из приготовленной ловушки, забаррикадировавшиеся в зале заседаний капитаны остались в живых. А иные из членов Совета, к счастью для себя, вообще в этот день не присутствовали на заседании. Кроме того, корабли большинства владельцев обычно стоят причаленными неподалеку от их домов или владений, во внутренних водоемах или с наружной стороны здания. Корабли, что находились у городских причалов, пострадали также не сильно. Казалось, горели только пристани, принадлежавшие четырем убарам.
     Я бросил взгляд на бухту и, через узкий, грязный Тамбер - на сияющие вдали просторы неповторимой Тассы.
     В любой данный момент времени большинство кораблей Порт-Кара находится в море. Пять моих сейчас, например, тоже в плавании, а два стоят под погрузкой. Команды принадлежащих капитанам кораблей по возвращении на берег также поддержат своих начальников, а значит, и Совет капитанов. Конечно, довольно много кораблей, принадлежащих убарам, также находятся сейчас в море, но люди, опасающиеся за свою власть в городе, обычно держат в порту значительно больший процент своих судов, нежели обычный капитан. Думаю, силы четырех убаров - Чанга, Этеокля, Нигеля и Сулиуса Максимуса - в результате сегодняшнего инцидента уменьшились примерно наполовину, и если это так, в их распоряжении осталось примерно сто пятьдесят кораблей, большинство из которых сейчас в море.
     Сомневаюсь, чтобы убары даже в такую минуту могли объединиться и скоординировать свои действия. К тому же, если понадобится, Совет капитанов данной ему властью сумеет один за другим задержать и конфисковать корабли убаров по мере их возвращения на берег.
     Я давно знал, что затянувшийся период полной анархии, вытекающей из разделения власти между пятью не способными договориться между собой убарами, их состязание в жадности при назначении постоянно увеличивающихся налогов, неразбериха в законодательстве - все это идет не на пользу городу, но, что еще важнее, вредит моим собственным интересам. Я решил сосредоточить деньги и власть над этим не способным к порядку городом в своих руках. По мере претворения в жизнь моих проектов я не слишком расстраивался, когда тот или иной убар отказывал мне в выгодной сделке или сотрудничестве. Я не нуждался в чьей-либо протекции и предпочитал действовать самостоятельно. Вот почему я был так заинтересован, чтобы власть над городом полностью перешла к Совету Капитанов. Сейчас для этого наступил очень удачный момент: попытка переворота не удалась, а власть и влияние других убаров в значительной мере ослаблены. Теперь можно было ожидать, что Совет, состоящий из таких же капитанов, как я, явится политической структурой, в рамках которой мои проекты и устремления получат дальнейшее развитие. Под эгидой Совета Капитанов я смогу увеличить влияние дома Боска в политической жизни Порт-Кара.
     И потом я мог бы стать лидером городского Советa.
     Я ожидал, что занимаемая мною позиция получит поддержку и одобрение как со стороны людей самостоятельных, мудрых, не привыкших идти у событий на поводу, вроде меня, так и со стороны неизбежных, но порой весьма полезных глупцов, в изобилии имеющихся и в Порт-Каре, рассчитывающих на возможное существование правительства здравомыслящего, занятого разрешением проблем города, а не своих собственных.
     В этом, кажется, интересы людей разумных и наивных глупцов совпадают.
     Я снова обернулся к стоящим рядом капитанам.
     - Итак, господа, до вечера, до двадцати часов.
     Они поклонились и покинули крышу.
     Оставшись один, я еще раз окинул взглядом полыхающие вдали зарева пожаров.
     Да, подумалось мне, такой человек, как я, может высоко подняться в подобном городе, где правят эгоизм и бесхозяйственность, алчность и жестокость.
     Некоторое время спустя я уже шагал вдоль улиц к Арсеналу, чтобы на месте разобраться в том, что там произошло.
     Было около девятнадцати часов.
     Над нашим подвалом, в зале заседаний слышались шаги по деревянному настилу полов и звуки передвигаемых стульев.
     На заседание Совета пришли все капитаны за исключением наиболее ярых сторонников Севариусов. Мне сообщили, что даже убары Чанг, Этеокль, Нигель и Сулиус Максимус либо уже заняли свои места, либо вот-вот явятся в зал заседаний.
     Человек на дыбе рядом со мной снова закричал.
     Это был один из тех, кого нам удалось поймать.
     - К нам уже поступило сообщение о размерах ущерба на причалах Чанга, - доложил подошедший писец, подавая мне документы. Я знал, что пожар в этом районе продолжает распространяться к южным границам Арсенала. В такой ситуации донесения о понесенных повреждениях не могут быть полными.
     Я посмотрел на писца.
     - Как только будут доставлены свежие сведения, мы тут же сообщим их вам, - сказал он.
     Я кивнул, и он поспешно направился в зал.
     Пожары на территориях Этеокля, Нигеля и Сулиуса Максимуса к этому часу были потушены практически полностью, лишь во владениях последнего продолжали полыхать склады с тарларионовым маслом. Тяжелый запах гари распространился по всему городу. Насколько я мог судить, больше всех от пожара пострадал Чанг - он потерял около тридцати кораблей. Урон, понесенный остальными убарами, оказался не столь велик, однако их власть и могущество существенно уменьшились.
     Судя по поступившим сообщениям, а также по тому, что довелось увидеть мне самому, Арсенал пострадал незначительно. Ущерб сводился к разрушению одного и частичному повреждению другого склада стройматериалов, да еще сгорели небольшое хранилище со смолой, два крытых судоремонтных дока и мастерская по производству весел, причем расположенный поблизости склад готовых весел, как оказалось, не пострадал.
     Несколько поджигателей были схвачены на месте и теперь, вопя, корчились на дыбах в подвалах, расположенных под залом заседаний Совета капитанов. Однако большинству поджигателей удалось ускользнуть под прикрытием целого отряда арбалетчиков и укрыться во владениях Генриса Севариуса.
     Двое рабов, стоящих неподалеку от меня, неторопливо поворачивали лебедку дыбы. Слышался сухой скрип дерева, звук защелки, фиксирующей очередной зуб шестереночного колеса, и чудовищные вопли вздетого на дыбу человека.
     - Количество патрульных кораблей удвоено? - спросил я у подошедшего ко мне капитана.
     - Да, - ответил он, - и зона патрулирования расширена на пятьдесят пасангов. Человек на дыбе снова завопил.
     - Какова военная обстановка в городе, капитан?
     - Люди Генриса Севариуса укрылись в его владениях. Принадлежащие ему корабли и причалы хорошо охраняются. Часть наших людей наблюдает за ними, остальные находятся в резерве. Если сподвижники Севариуса покажутся за пределами его владений, мы встретим их мечами.
     - А что слышно в городе?
     - Выступлений в поддержку Севариуса не наблюдается. Люди на улицах требуют передать всю власть Совету капитанов.
     - Отлично, - заметил я.
     Ко мне подошел один из писцов.
     - Перед Советом хочет выступить представитель дома Севариусов, - сообщил он.
     - Он входит в состав членов Совета? - спросил я.
     - Да, - ответил писец. - Это Лисьяк. Я усмехнулся.
     - Ну что ж, пусть его проводят в зал. И обеспечьте надежную охрану, чтобы толпа не растерзала его на улице.
     - Да, капитан, - улыбнулся в ответ писец. Стоящий рядом капитан задумчиво покачал головой.
     - Но ведь это все-таки представитель Генриса Севариуса, узурпатора, - заметил он.
     - Совет еще вынесет свое решение по этому вопросу, - ответил я.
     В глазах капитана появилась легкая усмешка.
     - Ну что ж, это правильно, - сказал он.
     Я жестом приказал двум рабам повернуть лебедку дыбы еще на один оборот. Снова раздался скрип дерева, и защелка опустилась за очередным зубцом колеса. Вздетый на дыбе человек с растягиваемыми руками и ногами уже мог только хрипеть и выражал боль лишь одними глазами. Поворот колеса еще на один зубец - и его конечности выскочат из суставов.
     - Что удалось узнать? - поинтересовался я у писца, стоявшего рядом с дыбой с вощеной дощечкой и палочкой для письма.
     - Ничего нового. Говорит то же, что и другие. Утверждает, что их наняли люди Генриса Севариуса. Кто-то из них должен был убивать капитанов, а кто-то поджигать причалы и Арсенал, - писец поднял на меня глаза. - Предполагалось, что сегодня ночью Генрис Севариус станет единственным убаром Порт-Кара и каждый из его людей получит по слитку золота.
     - А как насчет Тироса и Коса? Писец ответил недоуменным взглядом.
     - Никто из них ни словом не обмолвился о каких-либо островах, - сказал он.
     Это взбесило меня: слишком маловероятно, чтобы заговор был делом рук только одного из пяти убаров Порт-Кара. Я ожидал, что в течение этого дня или по крайней мере ночью получу сообщение о приближении флотилии Тироса и Коса. Могло ли быть так, в который раз спрашивал я себя, чтобы попытка переворота обходилась без поддержки со стороны сил этих двух островов? Мне казалось это просто невероятным.
     - Что ты знаешь об участии в перевороте Тироса и Коса? - спросил я у негодяя, висевшего на дыбе. Это был один из арбалетчиков, прятавшихся у выхода из здания городского Совета и стрелявших в выбегавших из зала заседаний ничего не подозревающих капитанов.
     Глаза у этого молодца выкатывались наружу, на лбу от напряжения набухли багровеющие жилы, ноги и руки стали белыми, кожа на суставах лопнула и сочилась кровью.
     - Севариус, - едва слышно бормотал он. - Севариус.
     - Кос и Тирос должны были напасть? - повторил я.
     - Да! Да! - пробормотал он.
     - А Ко-ро-ба, Ар, Тентис, Тария, Тор?
     - Да, да!
     - И Телетус, Табор, Сканьяр?
     - Да, да, они тоже!
     - Фарнациум, Халнес, Асферикс, Янда, Анан-го, Ханджер и Скинджер? - перечислял я все известные мне географические названия. - Лудиус, Хельмутспорт, Шенди, Бази?
     - Да, да! - завыл человек на дыбе. - Они все, все собирались напасть!
     - И Порт-Кар?
     - Да, и Порт-Кар, - перешел он на нечленораздельный вопль. - Порт-Кар тоже!
     Я с отвращением махнул рукой рабам, и они вытащили из лебедок удерживающие штифты.
     Цепи загрохотали, колеса вернулись в исходное положение, натяжение веревок ослабло, и существо на дыбе начало что-то бессвязно бормотать, захлебываясь смехом и слезами.
     Еще до того, как рабы сняли его с дыбы, человек потерял сознание.
     - Вряд ли из него можно еще что-то вытянуть, - произнес кто-то у меня за спиной голосом ларла.
     Я обернулся.
     На меня смотрело хорошо известное в Порт-Каре, всегда хранящее бесстрастное выражение лицо.
     - Тебя не было сегодня на дневном заседании Совета, - сказал я.
     - Не было, - согласился он.
     Сонные глаза человека разглядывали меня с какой-то животной бесцеремонностью.
     Это был крупный мужчина. Левое плечо его украшали две веревочные петли - символ Порт-Кара; обычно его носят только за пределами города. Плащ его был грубошерстным с капюшоном, откинутым назад. Широкое лицо его, испещренное частыми, глубокими морщинами, как у многих жителей Порт-Кара, носило на себе многочисленные следы близкого знакомства с Тассой, - было покрыто плотным загаром, просоленным и задубевшим на ветрах. Голову его облепляли редкие седые волосы, в ушах покачивались тонкие золотые серьги.
     Если бы ларл мог превратиться в человека и сохранить при этом все свои инстинкты, ловкость, хитрость и жестокость, я думаю, он был бы очень похож на Самоса, первого из работорговцев Порт-Кара.
     - Я приветствую благородного Самоса, - поздоровался я.
     - Мое почтение, - ответил он.
     И тут мне пришло в голову, что этот человек никак не мог находиться на службе у Царствующих Жрецов. Я вдруг с дрожью в сердце осознал, что он мог служить только Другим, являться доверенным лицом только живущих в своих далеких стальных мирах тех, Других, что с беспощадной настойчивостью борются за разрушение этого мира и уничтожение Земли!
     Самос неторопливо огляделся, осматривая дыбы, на многих из которых еще висели пленники.
     Свет факелов отбрасывал на стены подвала мрачные, таинственные тени.
     - Кос и Тирос замешаны в попытке переворота? - спросил он.
     - Эти люди признают все, что мы спрашиваем, - сухо ответил я.
     - Но доказательств тому нет?
     - Нет.
     - И все же я склонен подозревать Кос и Тирос в соучастии.
     - Я тоже.
     - Но эти марионетки, - Самос кивнул на распятых на дыбе пленников, - ничего об этом не знают?
     - Похоже, что так.
     - А ты бы открыл свои планы подобным ничтожествам?
     - Нет.
     Он удовлетворенно кивнул, отвернулся и вдруг, бросил мне через плечо:
     - Ты тот, кто называет себя Боском, не так ли?
     - Да, это я.
     - Тебя можно поздравить: сегодня ты командовал всем Советом и сослужил ему хорошую службу.
     Я не ответил. Он снова повернулся ко мне лицом.
     - А ты знаешь, кто является старшим капитаном Совета? - спросил он.
     - Не знаю, - ответил я.
     - Я, Самос, - сказал он. Я промолчал.
     Самос обернулся к одному из писцов, стоящему возле ближайшей дыбы.
     - Снимите этих людей и держите их в кандалах, - распорядился он. - Возможно, завтра мы вернемся к их допросу.
     - А что вы собираетесь сделать с ними дальше? - спросил я,
     - Нашим галерам требуются гребцы, - ответил он.
     Я кивнул. Значит, они станут рабами.
     Тут я вспомнил о записке, полученной мной перед тем, как Хенрак ворвался в зал заседаний с сообщением о пожаре в Арсенале. Она до сих пор лежала у меня в кошельке, который я ношу на поясе.
     - Позволит ли достопочтенный Самос обратиться к нему с вопросом? - спросил я его.
     - Да, - ответил он.
     - Не посылал ли благородный Самос записку мне с пожеланием увидеться и поговорить? Самос бросил