мне трудно представить себе разумную расу, не обладающую чувством юмора.
     - Мне кажется, я понял, - сказал царь-жрец. - Все равно что трясти антеннами и сворачивать их.
     - Может быть, - ответил я, еще более удивленный, чем царь-жрец.
     - Какой я глупый, - сказал царь-жрец.
     И, к полному моему изумлению, это существо, приподнявшись на задних конечностях, затряслось, начиная с живота, включая туловище, грудь и голову, антенны его задрожали и начали сворачиваться, свиваться друг с другом.
     Потом царь-жрец перестал трястись, антенны его развернулись, он снова опустился на четыре конечности и принялся разглядывать меня.
     И опять начал терпеливо, педантично расчесывать свои антенны.
     Мне показалось, что он размышляет.
     Неожиданно он перестал расчесывать антенны, которые уставились на меня.
     - Спасибо за то, что не напал на меня в лифте, - сказал он.
     Я поразился.
     - Пожалуйста, - ответил я.
     - Не думаю, чтобы анестезия была необходима, - сказал он.
     - Было бы глупо нападать на тебя, - сказал я.
     - Да, нерационально, - согласился царь-жрец, - но низшие виды часто действуют нерационально. Теперь я когда-нибудь дождусь радостей золотого жука.
     Я ничего не сказал.
     - Сарм считал анестезию необходимой, - сказал он.
     - Сарм тоже царь-жрец?
     - Да.
     - Значит, цари-жрецы могут ошибаться, - сказал я. Мне это показалось важным, гораздо важнее простого факта, что царь-жрец не понимает человеческого смеха.
     - Конечно, - сказал он.
     - Я мог бы убить тебя? - спросил я.
     - Возможно.
     Я смотрел через перила на удивительно сложный мир. окружавший нас.
     - Но это неважно, - продолжал царь-жрец.
     - Неужели?
     - Да. Важен только рой.
     Глаза мои не отрывались от открывавшегося внизу вида. Диаметр пещеры не менее десяти пасангов.
     - Это рой? - спросил я.
     - Это начало роя, - ответил царь-жрец.
     - Как тебя зовут?
     - Миск.

11. ЦАРЬ-ЖРЕЦ САРМ

     Я отвернулся от перил, чтобы рассмотреть большую рампу, спиралью длиной в несколько пасангов поднимавшуюся к нашей платформе.
     К нам, скользя по рампе, приближался низкий овальный диск. На нем был другой царь-жрец.
     Новый царь-жрец очень походил на Миска, но был больше. Я подумал, что людям трудно отличать одного царя-жреца от другого. Позже я делал это с легкостью, но вначале путался. Сами цари-жрецы различают друг друга по запаху, но я, конечно, мог полагаться только на зрение.
     Овальный диск остановился в сорока футах от нас, и золотое существо осторожно сошло с него.
     Оно приблизилось ко мне, его антенны внимательно меня разглядывали. Потом оно попятилось футов на двадцать.
     Мне оно показалось точно таким, как Миск, только побольше.
     Как и на Миске, на нем не было ни одежды, ни оружия, только с шеи свисал прибор-переводчик.
     Позже я узнаю, что запахом царь-жрец обозначает свой ранг, касту и положение так же ясно, как офицер земной армии - петлицами и другими знаками различия.
     - Почему он не анестезирован? - спросил вновь прибывший, поворачивая антенны к Миску.
     - Я не считал это необходимым, - ответил Миск.
     - Я рекомендовал анестезию.
     - Знаю, - сказал Миск.
     - Это будет записано, - заявил вновь прибывший.
     Миск вроде бы пожал плечами. Он повернул голову, его движущиеся вбок челюсти открылись и закрылись, плечи поднялись, а антенны раздраженно дернулись, а потом уставились в купол.
     - Рой не подвергается опасности, - послышалось из переводчика Миска.
     Антенны второго царя-жреца дрожали, вероятно, в гневе.
     Он повернул ручку своего транслятора, и воздух тут же заполнился резкими запахами, вероятно, выговором. Но я ничего не услышал, потому что он выключил свой переводчик.
     Отвечая, Миск тоже отключил транслятор.
     Я смотрел на их антенны и на общую позу длинных изящных тел.
     Они кружили друг возле друга, как осы. Иногда, несомненно, в знак раздражения, концы их передних конечностей поворачивались, и я впервые увидел роговые лезвия, выступившие наружу и тут же скрывшиеся.
     Позже я научусь понимать по таким признакам эмоции и состояние царей-жрецов. Многие признаки гораздо менее очевидны, чем те, что они сейчас проявляли в приступе гнева. Нетерпение обычно выражается дрожью чувствительных волосков на антеннах, отвлеченное внимание обозначается бессознательными движениями очистительных крюков за третьим суставом передних конечностей; размышляя, цари-жрецы обычно чистят свои антенны и проводят за таким занятием очень много времени; должен, впрочем, заметить, что они считают людей исключительно грязными животными и в туннелях из санитарных соображений содержат их в закрытых зонах; тонкость признаков, о которых я говорю, можно показать на таком примере: признак отвлечения внимания почти совпадает поверхностно с таким же признаком, указывающим, что царь-жрец очень доволен другим царем-жрецом или существом другого вида. В этом случае тоже наблюдается неосознанное движение очистительных крюков, но оно сопровождается еле заметным вытягиванием передних конечностей в сторону того, кем доволен царь-жрец, как будто он собирается причесать предмет своего удовольствия. Это становится понятно, если я упомяну, что цари-жрецы с помощью своих очистительных крюков, челюстей и языка часто причесывают не только себя, но и других. Голод передается кислотным выделением в углах челюстей, отчего они кажутся слегка влажными; интересно, что жажда проявляется в некоторой, вполне заметной оцепенелости конечностей и в коричневатом оттенке, который появляется на золотистой груди и животе. Но самыми чувствительными выразителями настроения, конечно, как вы уже догадались, являются антенны.
     Кстати, транслятор, когда он включен, переводит сказанное и слова, если уровень громкости в ходе разговора не регулируется, всегда звучат одинаково громко. Аналогом может служить ситуация, когда произносимые слова одновременно в одном и том же размере появляются на экране. На экране не отразятся индивидуальные особенности речи, ритм языка или настроение говорящего. Прибор-переводчик может сказать вам, что говорящий сердит, но не может показать это.
     Спустя какое-то время цари-жрецы перестали кружить и повернулись ко мне. Одновременно повернули ручки переводчиков.
     - Ты Тарл Кабот из города Ко-ро-ба, - сказал больший.
     - Да.
     - Я Сарм, возлюбленный Матери и рожденный первым.
     - Ты глава царей-жрецов? - спросил я.
     - Да, - сказал Сарм.
     - Нет, - сказал Миск.
     Антенны Сарма дернулись в сторону Миска.
     - Глава роя Мать, - сказал Миск.
     Антенны Сарма расслабились.
     - Верно, - сказал он.
     - Мне нужно о многом поговорить с царями-жрецами, - сказал я. - Если та, кого вы называете Матерью, главная среди вас, я хочу повидаться с ней.
     Сарм откинулся на задние конечности. Его антенны коснулись друг друга и слегка изогнулись.
     - Никто не может увидеть Мать, кроме ее ближайших слуг и высших царей-жрецов: рожденного первым, вторым, третьим, четвертым и пятым, - сказал Сарм.
     - За исключением трех великих праздников, - добавил Миск.
     Антенны Сарма гневно дернулись.
     - А что это за праздники? - спросил я.
     - Цикл роевых праздников, - ответил Миск, - Тола, Толам и Толама.
     - А что это за праздники?
     - Это годовщина Ночного Полета, - сказал Миск, - праздник откладывания первого яйца и празднование первого вылупления из яйца.
     - И скоро эти праздники?
     - Да, - сказал Миск.
     - Но даже во время этих праздников никто из низших существ не может увидеть Мать, только цари-жрецы, - сказал Сарм.
     - Верно, - согласился Миск.
     Меня охватил гнев. Сарм, казалось, этого не заметил, но антенны Миска вопросительно уставились на меня. Вероятно, у него больше опыта общения с людьми.
     - Не думай о нас плохо, Тарл Кабот, - сказал Миск, - потому что и для низших существ, работающих на нас, это тоже праздник; даже те, кто работает на пастбищах и на грибных плантациях, освобождаются от работы.
     - Цари-жрецы великодушны, - заметил я.
     - А люди на равнинах делают это для своих животных? - спросил Миск.
     - Нет, - ответил я. - Но люди не животные.
     - Может быть, люди цари-жрецы? - спросил Сарм.
     - Нет.
     - Значит, они животные, - сказал Сарм.
     Я извлек меч и посмотрел на Сарма. Движение было очень стремительным и, вероятно, удивило его.
     Во всяком случае Сарм с невероятной скоростью отпрыгнул на своих согнутых стеблеобразных конечностях.
     Теперь он стоял в сорока футах от меня.
     - Если нельзя говорить с той, что вы называете Матерью, - сказал я, - поговорю с тобой.
     И сделал шаг к Сарму.
     Сарм опять отпрыгнул, его антенны возбужденно извивались.
     Мы смотрели друг на друга.
     Я заметил, что концы его передних лап повернулись, выступили два изогнутых костных лезвия.
     Мы внимательно следили друг за другом.
     Сзади послышался механический голос переводчика Миска:
     - Она Мать, а мы все в рою ее дети.
     Я улыбнулся.
     Сарм увидел, что я больше не приближаюсь, его возбуждение улеглось, хотя настороженность осталась.
     Впервые я заметил, как дышат цари-жрецы: дыхательные движения возбужденного Сарма стали заметнее. Происходят мышечные сокращения живота, в результате чего воздух всасывается в систему через четыре маленьких отверстия по обе стороны живота; через эти же отверстия происходит и выдох. Обычно дыхательный цикл, если только не стоять совсем близко и внимательно не прислушиваться, совсем не заметен, но теперь с расстояния в несколько футов я отчетливо слышал звук втягиваемого воздуха сквозь восемь маленьких мускулистых ртов в животе Сарма; почти тут же через эти отверстия он выдохнул воздух.
     Но вот сокращения мышц живота Сарма стали незаметны, и звуков дыхания я больше не слышал. Концы его передних лап больше не поворачивались, в результате роговые лезвия исчезли, снова стали видны четыре маленьких хватательных крючка. Концы их касались друг друга. Антенны Сарма застыли.
     Он рассматривал меня.
     И не двигался.
     Я так и не смог привыкнуть к этой невероятной, полной неподвижности царей-жрецов.
     Он отдаленно напоминал лезвие золотого ножа.
     Неожиданно антенны Сарма нацелились на Миска.
     - Ты должен был анестезировать его, - сказал Сарм.
     - Может быть, - согласился Миск.
     Почему-то меня это обидело. Мне показалось, что Миск предал меня, что я вел себя не как разумное существо, и Сарм именно этого и ожидал.
     - Прости, - сказал я Сарму, убирая меч в ножны.
     - Видишь, - сказал Миск.
     - Он опасен, - заявил Сарм.
     Я рассмеялся.
     - Что это? - спросил Сарм, поднимая антенны.
     - Он трясет своими антеннами и сворачивает их, - ответил Миск.
     Получив эту информацию, Сарм не затрясся и не стал сворачивать свои антенны; снова выскочили лезвия и скрылись, антенны его раздраженно дернулись. Я понял, что нельзя трясти антеннами и сворачивать их перед царем-жрецом.
     - Поднимайся на диск, Тарл Кабот из Ко-ро-ба, - сказал Миск, указывая передней конечностью на плоский овальный диск, на котором на платформу прилетел Сарм.
     Я колебался.
     - Он боится, - сказал Сарм.
     - Ему нечего бояться, - ответил Миск.
     - Я не боюсь, - заявил я.
     - Тогда поднимайся на диск, - сказал Миск.
     Я послушался, и два царя-жреца осторожно присоединились ко мне, став по обе стороны и чуть сзади. Не успели они встать, как диск гладко и тихо начал спускаться по длинной рампе к дну каньона.
     Диск двигался с большой скоростью, и я с некоторым трудом удерживался на ногах, склонившись под давлением воздуха. К моему раздражению, оба царя-жреца стояли неподвижно, слегка наклонившись вперед, высоко подняв передние конечности, прижав антенны к голове.

12. ДВА МУЛА

     Овальный диск замедлил движение и остановился в центре мраморного круга в полпасанга диаметром на дне огромного ярко освещенного многоцветного искусственного каньона.
     Я оказался на площади, окруженной фантастическими сооружениями роя царей-жрецов. Площадь была заполнена не только царями-жрецами, но и многочисленными существами самого разнообразного вида. Среди них были мужчины и женщины, босоногие, с выбритыми головами, одетые в короткие пурпурные накидки, в которых отражался свет площади. Одежда как будто из пластика.
     Я посторонился, мимо на маленьком диске пролетело плоское существо, похожее на слизня; оно цеплялось за диск многочисленными лапами.
     - Нам нужно спешить, - сказал Сарм.
     - Я вижу здесь людей, - обратился я к Миску. - Это рабы?
     - Да, - ответил Миск.
     - Но у них нет ошейников, - заметил я.
     - Нам не нужно обозначать различие между рабами и свободными в рое, - сказал Миск, - потому что в рое все люди рабы.
     - Почему они выбриты и так одеты?
     - Так гигиеничней, - сказал Миск.
     - Нам пора уходить с площади, - сказал Сарм.
     Позже я узнал, что он опасался испачкаться в таком грязном месте. Ведь тут ходят люди.
     - А почему рабы одеты в пурпур? - спросил я Миска. - Это цвет одежды убаров.
     - Потому что быть рабом царей-жрецов - огромная честь, - ответил Миск.
     - Вы и меня собираетесь побрить и переодеть?
     Рука моя снова потянулась к мечу.
     - Может быть, и нет, - сказал Сарм. - Возможно, тебя придется немедленно уничтожить. Нужно просмотреть записи запахов.
     - Он не будет уничтожен, - заявил Миск, - и не будет выбрит и одет как раб.
     - Почему? - спросил Сарм.
     - Таково желание Матери.
     - А какое она к этому имеет отношение?
     - Большое, - сказал Миск.
     Сарм, по-видимому, удивился. Он остановился. Его антенны нервно задергались.
     - Его привели в туннели с какой-то целью?
     - Я пришел по своей воле, - вмешался я.
     - Не будь глупцом, - сказал мне Миск.
     - С какой целью его привели в туннели? - спросил Сарм.
     - Цель известна Матери, - ответил Миск.
     - Я рожденный первым, - сказал Сарм.
     - Она Мать, - ответил Миск.
     - Хорошо. - Сарм отвернулся. Я чувствовал, что он очень недоволен.
     В это время поблизости проходила девушка. Глядя на меня широко раскрытыми глазами, она посторонилась. Хоть голова ее была выбрита, девушка оказалась хорошенькой, и прозрачная пластиковая одежда не скрывала ее прелестей.
     Сарм в отвращении вздрогнул.
     - Быстрей, - сказал он, и мы вслед за ним пошли с площади.

***

     - Твой меч, - сказал Миск, протягивая ко мне переднюю лапу.
     - Ни за что, - ответил я и попятился.
     - Пожалуйста, - попросил Миск.
     Почему-то я неохотно отстегнул пояс с мечом и протянул оружие Миску.
     Сарм, стоявший на диске в длинной комнате, казалось, был этим доволен. За ним была стена с тысячами светящихся кнопок, Сарм повернулся к ней, отодвинул занавес, и оказалось, что к кнопкам ведут многочисленные тонкие нити. Сарм начал пропускать их между антеннами. Примерно с ан он занимался этим, потом раздраженно повернулся ко мне.
     Я взад и вперед ходил по длинной комнате, нервничая из-за отсутствия привычной тяжести меча у бедра.
     Все это время Миск не двигался, он застыл в невероятной неподвижности, на которую способны цари-жрецы.
     - Записи запахов молчат, - сказал Сарм.
     - Конечно, - согласился Миск.
     - Что мы сделаем с этим существом? - спросил Сарм.
     - Мать желает, чтобы некоторое время ему позволено было жить как мэтоку, - сказал Миск.
     - А что это? - спросил я.
     - Существо, которое в рое, но не принадлежит рою, - ответил Миск.
     - Как артропод?
     - Совершенно верно.
     - По-моему, - сказал Сарм, - его нужно отправить в виварий или в помещения для разделки.
     - Но желание Матери не таково, - ответил Миск.
     - Понимаю, - сказал Сарм.
     - И не таково желание роя.
     - Конечно, - согласился Сарм, - потому что желание Матери - это желание роя.
     - Мать - это рой, и рой - это Мать, - сказал Миск.
     - Да, - подтвердил Сарм, и оба царя-жреца подошли друг к другу и осторожно коснулись антеннами.
     Когда они разъединились, Сарм повернулся ко мне.
     - Тем не менее, - сказал он, - я поговорю с Матерью об этом.
     - Конечно, - сказал Миск.
     - Нужно было посоветоваться со мной, потому что я рожденный первым.
     - Может быть, - сказал Миск.
     Сарм смотрел на меня сверху вниз. Вероятно, он никак не мог простить испуг, который испытал при нашей встрече на платформе высоко над каньоном.
     - Он опасен, - сказал Сарм. - Его следует уничтожить.
     - Может быть, - опять сказал Миск.
     - И он тряс на меня своими антеннами.
     Миск молчал.
     - Да, - повторил Сарм, - его следует уничтожить.
     При этом Сарм отвернулся от меня и нажал кнопку на панели, у которой стоял.
     Не успела его конечность коснуться кнопки, как панель отошла в сторону и в комнату вошли два человека, очень красивых, с одинаковыми фигурами и чертами лица, с выбритыми головами, одетые в пурпурные пластиковые одеяния рабов. Они распростерлись перед помостом.
     По сигналу Сарма они встали и стояли перед помостом, расставив ноги, высоко подняв головы, сложив руки.
     - Посмотри на этих двоих, - сказал Сарм.
     Ни один из этих двоих, казалось, не заметил меня.
     Я подошел к ним.
     - Я Тарл Кабот из Ко-ро-ба, - сказал я, протягивая руку.
     Если они и увидели ее, то не сделали попытки принять.
     Я решил, что они генетические близнецы. У обоих большие красивые головы, сильные крепкие тела, в позе спокойствие и сила.
     Оба немного ниже меня, но, вероятно, тяжелее и плотнее.
     - Можете говорить, - сказал им Сарм.
     - Я Мул-Ал-Ка, - сказал один, - почетный раб великих царей-жрецов.
     - Я Мул-Ба-Та, - сказал второй, - почетный раб великих царей-жрецов.
     - В рое, - объяснил Миск, - слово "мул" означает раба-человека.
     Я кивнул. Остальное мне не нужно было рассказывать. Ал-Ка и Ба-Та - это названия первых двух букв горянского алфавита. В сущности у этих людей нет имен, они просто раб А и раб Б.
     Я повернулся к Сарму.
     - Вероятно, у вас тут больше двадцати восьми рабов-людей. - В горянском алфавите 28 букв. Я считал свое замечание язвительным, но Сарм не обиделся.
     - Остальные нумеруются, - сказал он. - Когда один умирает или уничтожается, его номер передается другому.
     - Начальные номера, - вмешался Миск, - передавались не менее тысячи раз.
     - А почему у этих рабов нет номеров? - спросил я.
     - Это особые рабы, - сказал Миск.
     Я внимательно взглянул на них. Они кажутся прекрасными образцами человечества. Может, это и имеет в виду Миск?
     - Можешь ли ты угадать, который из них синтезирован? - спросил Сарм.
     Должно быть, я заметно вздрогнул.
     Антенны Сарма захихикали.
     - Да, - сказал Сарм, - один из них синтезирован, собран молекула за молекулой. Это искусственно созданное человеческое существо. Особо научного интереса не представляет, просто как курьез и редкость. Его в течение двух столетий создавал царь-жрец Куск, чтобы отвлечься и отдохнуть от серьезных биологических исследований.
     Я пожал плечами.
     - А другой? - спросил я.
     - Он тоже представляет известный интерес, это тоже результат профессионального каприза Куска, одного из величайших ученых роя.
     - Он тоже синтезирован?
     - Нет, - сказал Сарм, - это результат воздействия на наследственность, искусственного контроля и изменения молекулярного кода наследственности в гаметах.
     Я начал потеть.
     - Один из интересных аспектов этой работы - их сходство, - продолжал Сарм.
     Я не мог отличить этих двух человек - если их можно назвать людьми - друг от друга.
     - Вот свидетельство подлинного искусства, - сказал Сарм.
     - Куск - один из величайших в рое, - подхватил Миск.
     - А который из этих рабов синтезирован? - спросил я.
     - А ты можешь определить? - Это опять Сарм.
     - Нет.
     Антенны Сарма задрожали и обвились друг вокруг друга. Он