торого охранника.
     - Я прошу позволить мне прислуживать вам, хозяева! - закричала она.
     Я прибежала к костру последней и, как Юта с Ланой, преклонила перед охранниками колени, коснувшись лицом густой, высокой травы.
     - Я... Я прошу позволить мне прислуживать вам, хозяева! - задыхаясь от бега, пробормотала я.
     - Ну так прислуживайте! - с наигранным нетерпением воскликнул один из дожидавшихся у огня парней - тот, к ногам которого упала Юта.
     На нас снова посыпались увесистые шлепки, и мы, крича, шутливо протестуя, снова вскочили на ноги и принялись за дело.
     Игра была в самом разгаре. Мы с Ланой и Ютой стояли на коленях лицом к играющим. Руки у нас были связаны за спиной.
     Заключившие пари мужчины бросали нам кусочки мяса. За каждый пойманный на лету кусок присуждалось два очка. Мясо, упавшее на траву, не считалось потерянным, и схватившая его девушка получала одно очко. Юта уронила брошенный ей кусок, и в борьбу вступили мы с Ланой. Мы одновременно схватили зубами упавшее на траву мясо, и каждая потащила его в свою сторону. Часть его осталась у меня в зубах.
     - Я выиграла! - закричала я.
     - Нет, я! - крикнула Лана, держа в зубах половину разорванного куска.
     - Каждой - по очку, - рассудили охранники. Мы раззадорились и горели желанием продолжать игру.
     - Хватит, мы устали, - отмахнулись охранники.
     Побежденные расплатились с выигравшими пари.
     Элеонора Бринтон обеспечила выигрыш своему охраннику. Он был ею доволен. Она просияла от удовольствия, когда он, щелкнув пальцами, приказал ей подойти. Она подбежала к нему и опустилась на траву, чтобы ему удобнее было развязать ей руки.
     - Принеси паги, - распорядился охранник.
     - Да, хозяин, - ответила я и бросилась к фургону, где стояли бутыли с крепким напитком, периодически наполняемые нами из большого кувшина.
     Лана с Ютой по приказу своих хозяев последовали за мной.
     Вскоре я уже возвращалась с тяжелой бутылью, неся ее, как все горианские девушки, на плече и поддерживая рукой за оплетающие ее днище кожаные ремни.
     Все вокруг казалось мне каким-то праздничным. Трава мягко ласкала ступни босых ног. Мне нравился в ней каждый ее стебелек. Тело у меня горело, и я всеми его клеточками чувствовала обнимающую его грубую невольничью тунику.
     Вокруг пылающего в ночи костра темнота вставала плотной стеной, сквозь которую с трудом угадывались неподалеку неровные очертания плотной стеной стоящего леса. Было так темно, что казалось, будто небо опустилось на спящую землю и вот-вот засыплет ее мириадами крупных, ярко сияющих звезд.
     Откуда-то из леса донесся протяжный вой вышедшего на ночную охоту голодного слина. Я невольно вздрогнула и прибавила шаг.
     Но у костра мужчины громко и беззаботно смеялись, и на душе у меня стало спокойнее.
     Повсюду вокруг невольничьих бараков виднелись разбросанные на лугу яркие огни костров. Наш был самым ближним к лесу. Присмотревшись, можно было различить маячившие вокруг костров тени охранников. Сегодня была ночь вина, ночь прощания. Завтра Тарго со своими людьми и невольничьим караваном снова тронется в путь. Из Лауриса мы переправимся через реку и возьмем курс на Ко-ро-ба, известный своими Башнями Утренней Зари, а оттуда - в Ар, в славный Ар, поражающий, как утверждают, воображение своей роскошью и изобилием.
     Путешествие обещает быть не только долгим и трудным, но и опасным.
     - Паги! - нетерпеливым голосом потребовал мой охранник.
     Я со всех ног поспешила к нему.
     - Позвольте Лане подарить вам танец, - жалобным голосом попросила Лана.
     Охранник протянул мне кусок мяса, и я приняла его зубами, стоя перед ним на коленях. Наполняя его кубок пагой из бутыли, я чувствовала, как сок от прожаренного на костре, теплого мяса стекает у меня по подбородку, капает на землю.
     Охранник жестом показал, что его кубок наполнен, и я поставила бутыль на траву.
     Мясо было удивительно вкусным - нежным, сочным. Я даже прикрыла глаза от удовольствия, чувствуя, как оно тает во рту.
     Я была довольна сегодняшним вечером.
     Завтра начинается наше путешествие в Ко-ро-ба, а оттуда мы пойдем в легендарный, славный город Ар. Я улыбнулась и открыла глаза.
     Ночь была поразительно красивой. Словно черный бархат неба укутал землю.
     - Я хочу танцевать, - напомнила о себе Лана; она лежала на траве, прислонившись головой к бедру охранника. - Танцевать хочу! - настойчиво тянула она.
     Мы понравились охранникам, и поэтому они выдали нам бутылку ка-ла-на, из которой мы, девушки, теперь по очереди пили, передавая ее друг другу, наслаждаясь вкусом этого удивительно тонкого, нежного вина. На Земле мне никогда не приходилось пробовать столь изысканного вина, хотя здесь, на Горе, бутылка стоила всего лишь одну медную тарнскую монету - цена вполне доступная даже для того, чтобы угостить им рабыню. Я до сих пор помню каждый из четырех глоточков, которые мне позволено было сделать из бутылки. Вкус вина не могли перебить ни хлеб, ни мясо, которыми меня угостили. Говорят, вино ка-ла-на оказывает на женщину удивительное воздействие. Я думаю, это правда.
     Я взяла руку охранника, рядом с которым я сидела, и положила ее себе на талию, где кожаный поясок стягивал мою тунику.
     Мне хотелось, чтобы этот молодой парень обнял меня.
     Внезапно он с силой потянул за поясок и подтащил меня к себе. Я едва не задохнулась. Мы посмотрели друг другу в глаза.
     - Что хозяин собирается со мной сделать? - прошептала я.
     Он рассмеялся.
     - Ах ты, маленький белошелковый слин, - сказал он, убирая руку от моего пояска. Я потянулась было к нему, но он вложил мне в руку большой кусок желтого са-тарнского хлеба. - На, ешь, - сказал он и усмехнулся.
     Я тоже рассмеялась и, держа хлеб обеими руками, принялась есть.
     - Слин, - снова усмехнулся молодой парень.
     - Да, хозяин, - ответила я.
     - Тарго за тебя мне хребет переломает, - пробормотал он.
     - Да, хозяин, - улыбнулась я.
     - Было бы за что, - фыркнула Лана. - Она ведь еще только девушка белого шелка. А вот Лана - красного шелка! Позвольте Лане доставить вам удовольствие!
     - Лана способна доставить удовольствие разве что только лесному урту, - с презрением заметила я.
     Охранники вместе с Ютой весело рассмеялись. Лана закричала и бросилась на меня с кулаками, но мужчины встали на мою защиту. Парень, на бедре которого она лежала, схватил ее за ногу и подтащил к себе. Второй охранник развязал ее кожаный поясок и стащил с нее невольничью рубаху. Лана мгновенно притихла. В глазах у нее появился испуг. Может, она перешла пределы допустимого и теперь ее накажут?
     - Если в тебе столько энергии, - сказал охранник, снявший с нее рубаху, - лучше уж танцуй!
     Лана подняла на него глаза. Лицо ее засветилось удовольствием.
     - Да, сейчас я вам станцую! - воскликнула она и бросила на меня полный ненависти взгляд. - Мы еще посмотрим, кто из нас способен доставить удовольствие мужчинам!
     Один из охранников направился к ближайшему фургону, и, когда он возвращался, я услышала позвякивание колокольчиков.
     Лана стояла у костра с гордо поднятой головой, нетерпеливо дожидаясь, пока мы привяжем к ее щиколоткам и запястьям тонкие шнурки с нанизанными на них крохотными колокольчиками.
     Другой охранник тем временем принес еще одну бутылку каланского вина. Он дал отпить пару глотков Лане, а затем передал бутылку нам с Ютой.
     На донышке еще оставалось немного вина, и я протянула бутылку Лане. Та высоко запрокинула голову, опорожнила бутыль и с мелодичным перезвоном надетых на нее колокольчиков отбросила ее в сторону.
     После этого она широким жестом расправила волосы и сделала первые, довольно грациозные движения танца.
     Мужчины затянули песню, прихлопывая в такт мелодии в ладоши. Один из них начал отбивать ритм, барабаня в большой, обтянутый кожей щит.
     Краем глаза, мне показалось, я заметила какое-то движение в темноте рядом с нашими фургонами.
     На секунду Лана остановилась, держа руки высоко поднятыми над головой.
     - Ну? - требовательным голосом поинтересовалась она. - Которая из нас действительно красива? Кто доставляет удовольствие мужчинам?
     - Лана! - помимо своей воли воскликнула я. - Лана действительно красива!
     Я не могла сдержаться. Я была поражена, ошеломлена! Я никогда даже не представляла себе, что представительница моего пола может быть столь прекрасна. Лана была невероятно, неправдоподобно красива!
     А затем началось что-то непередаваемое.
     У меня перехватило дыхание.
     В неверном, колеблющемся свете костра, под ритм выбиваемых о щит ударов, сопровождаемая выводимой мужскими голосами мелодией и перезвоном надетых на ней колокольчиков, Лана закружилась в каком-то диком, захватывающем танце.
     Окружающий мир перестал для меня существовать.
     Лишь через несколько минут я смогла осознать, что руки охранника, рядом с которым я сидела, развязывают стягивающий мою рубаху поясок.
     Мне снова почудилось, будто я уловила в темноте какое-то мимолетное движение.
     - Хозяин? - удивленно пробормотала я.
     Молодой охранник не смотрел на Лану. Он лежал на спине, не сводя с меня внимательного, изучающего взгляда.
     Возле нас продолжалась дикая феерия танца. Тонкий голосок Юты вплетался в низкие, хриплые голоса мужчин. Глухие, тяжелые удары в щит перемежались мелодичной россыпью крохотных колокольчиков.
     - Поцелуй меня, - сказал охранник.
     - Но ведь я девушка белого шелка, - едва слышно прошептала я.
     - Поцелуй, - настойчиво повторил охранник.
     Я, горианская рабыня, наклонилась над ним, моим хозяином. Мои волосы рассыпались и упали ему на лицо. Губы, повинуясь его приказу, послушно потянулись к его губам. Я вся дрожала.
     Мои губы остановились в каком-нибудь дюйме от его лица.
     "Нет! - что-то кричало во мне. - Нет! Я - Элеонора Бринтон! Я не рабыня! Не рабыня!"
     Я попыталась отклониться, но его руки надежно удерживали меня на месте.
     Я отчаянно боролась, стараясь выскользнуть из его объятий. Я чувствовала себя пленницей, попавшей в западню.
     Его, казалось, озадачил и мой страх, и мое сопротивление.
     Ощущение собственной беспомощности пробудило во мне глухую ярость. Я почувствовала ненависть к этому удерживающему меня человеку. Я ненавидела сейчас всех мужчин с их бычьей, слоновьей силой. Почему они эксплуатируют нас, распоряжаются нами, принуждают нас им прислуживать и удовлетворять все их прихоти? Они проявляют по отношению к нам жестокость! Они отказываются видеть в нас людей!
     К переполнившей меня злости примешивался, я чувствовала, и интуитивный страх девушки белого шелка перед минутой превращения ее в женщину. Но гораздо сильнее меня терзало возмущение и разочарование бывшей богатой дочери Земли, высокомерной, избалованной роскошью Элеоноры Бринтон, у которой в этом диком, варварском мире так бесцеремонно отняли привычное для нее общественное положение и всеобщее подобострастное отношение окружающих. Все во мне кипело от негодования. "Я не рабыня! - кричала я про себя. - Я - Элеонора Бринтон! Я не должна подчиняться каким-то там мужчинам! Я свободная женщина! Свободная!"
     Девушка, носившая когда-то бриллиантовые украшения, бывшая обладательница без малого миллиона долларов, спортивного "Мазератти" и пентхауза на крыше небоскреба, продолжала отчаянно сопротивляться. Красивая, образованная, обладающая изысканным вкусом дочь Земли изо всех сил старалась вырваться из рук какого-то дикаря из далекого, чуждого ей мира.
     - Не прикасайся ко мне! - процедила я сквозь зубы. Он без малейших усилий перевернул меня на спину и прижал к земле.
     - Я тебя ненавижу! - разрыдалась я. - Ненавижу!
     В глазах у него вспыхнула едва сдерживаемая злость. Он держал меня очень крепко. И тут, к своему ужасу, я заметила в его глазах другой взгляд, смысл которого безошибочно поняла даже я, рабыня белого шелка. Он не собирался просто воспользоваться мной и потом отбросить за ненадобностью. У него были другие намерения - покорить меня своей нежной лаской, мудрой заботливостью и терпением, дождаться, пока я, гордая и свободная в душе, не брошусь к нему на шею как признавшая свое поражение рабыня.
     Я устала сопротивляться. Слезы застилали мне глаза. Словно во сне до меня доносился перезвон колокольчиков Ланы, глухие ритмичные удары в щит и красивая мелодия, выводимая низкими голосами мужчин и взлетавшим над ними тонким, нежным голоском Юты.
     Рука охранника потянулась к моему лицу.
     Едва сдерживая подступающие к горлу рыдания, я отвернулась.
     Внезапно вокруг послышались звуки борьбы, падающих на землю тел и ударов. Воздух наполнился стонами. Лана начала кричать, но ее крик тут же оборвался. Мужчины попытались вскочить на ноги, но были быстро избиты и связаны. Моему охраннику, рванувшемуся было к месту свалки, обрушилось сзади на голову что-то тяжелое, и он со стоном медленно осел на траву. Я попыталась подняться, но на меня навалились тела двух напавших из темноты женщин и придавили своей тяжестью к земле. Еще одна девушка набросила мне на шею веревочную петлю и затянула ее с такой силой, что я едва не задохнулась. Я открыла рот, чтобы закричать, и мне тут же заткнули его тугим матерчатым кляпом. Веревочная петля на шее несколько ослабла. Меня перевернули лицом к земле и туго связали за спиной руки. После этого веревка у меня на шее снова натянулась, и я была вынуждена подняться на ноги.
     - Прибавьте огня! - приказала предводительница нападавших - высокая светловолосая девушка. Она казалась чем-то крайне удивленной. Одета она была в звериные шкуры. Ее руки и шея были увешаны примитивными золотыми украшениями. Стояла она, опираясь на короткое, облегченное копье.
     По ее приказу другая девушка подбросила в костер охапку хвороста.
     Я огляделась.
     Стоя на коленях, девушки связывали последних двух охранников.
     Лана и Юта тоже были связаны, изо рта у них торчали лоскутья матерчатых кляпов.
     - Сделаем их своими рабами? - спросила одна из девушек.
     - Нет, - покачала головой светловолосая предводительница.
     Задавшая вопрос девушка указала рукой на Лану и Юту.
     - А с этими что делать? - спросила она.
     - Ты же видишь, - ответила предводительница. - Они самые обычные кейджеры. Оставим их здесь.
     Сердце у меня запрыгало от радостной надежды. Значит, это лесные разбойницы, которых называют женщинами-пантерами! Те самые, что живут на свободе, в диких северных лесах, нападают на мужчин и иногда делают их своими рабами!
     Они, конечно, видели, как я сопротивлялась. Они поймут, что я не прирожденная кейджера! Они возьмут меня с собой! Теперь я стану свободной! Возможно, они каким-то образом даже помогут мне вернуться на Землю. Но в любом случае они непременно меня освободят! Они должны меня освободить!
     Однако пока что, стоя со связанными за спиной руками, с кляпом во рту и веревочной петлей, наброшенной мне на шею, я мало походила на свободную женщину.
     - Подтащите мужчин ближе к костру, - распорядилась предводительница.
     - Да, Вьерна, - ответила одна из девушек.
     Девушки начали стаскивать охранников к костру. Рты у мужчин также были заткнуты кляпами. Только один из них находился в сознании. Над ним, наклонившись, встала одна разбойница, держа у его горла охотничий нож.
     Некоторые девушки, подойдя поближе и присев, заглядывали в лица мужчин и обменивались насмешливыми замечаниями.
     Я была восхищена той быстротой и бесшумностью, с которой они появились из темноты и взяли в плен охранников, управившись с ними так просто, словно это были женщины, а не мужчины.
     Однако я тоже была связана.
     Высокая светловолосая предводительница, Вьерна, в плотно облегающих ее стройное тело шкурах лесных пантер и с золотыми украшениями на руках и на шее, горделиво подошла к лежащей на земле Лане и копьем повернула ее лицом к себе.
     - Ты хорошо танцуешь, - заметила она. По телу Ланы пробежала крупная дрожь. Вьерна посмотрела на нее с презрением и пнула ногой в бок.
     - Кейджера! - процедила она сквозь зубы. После этого она подошла к Юте и точно так же пнула ее ногой, приговаривая:
     - Рабыня! Кейджера!
     Лана разрыдалась. Юта не издала ни звука, только на глазах у нее, я видела, заблестели слезы.
     - Рассадите мужчин вокруг костра и привяжите их спиной друг к другу! - распорядилась Вьерна.
     Разбойницы - их было человек пятнадцать - быстро выполнили приказ, принеся из фургонов кожаные ремни. Я поняла ее замысел: когда рассветет, издали будет казаться, что охранники по-прежнему пируют у костра.
     Вьерна подошла ко мне.
     Предводительница женщин-пантер внушала мне страх. Она была высокой и сильной. В ее варварской красоте ощущалась какая-то кошачья грация и высокомерие. Она казалась величественной и хищной в своих плотно облегающих шкурах и простых золотых украшениях.
     Наконечником копья она уперлась мне в горло.
     - Что будем делать с рабынями? - спросила одна из девушек.
     Вьерна оглядела всех своих пленниц по очереди.
     - Снимите с нее рубаху, - указала она на Юту, - и привяжите этих двух рабынь у ног их хозяев.
     С Юты сорвали невольничью тунику, и веревками, наброшенными девушкам на шею, привязали их к ногам охранников.
     Копье Вьерны продолжало упираться мне в горло.
     Она долго смотрела мне в глаза.
     - Кейджера, - наконец процедила она сквозь зубы.
     Я отчаянно замотала головой: нет! Нет!
     Некоторые из разбойниц принялись грабить фургоны, забирая с собой еду, деньги, одежду, ножи - все, что могли унести.
     Вскоре они были готовы снова отправиться в путь.
     Пришедшие в сознание охранники изо всех сил пытались освободиться, но кожаные ремни надежно удерживали их на месте.
     Издалека должно было казаться, будто они спокойно сидят у костра рядом с лежащими у их ног невольницами.
     В ночи ясно виднелись огни разбросанных на лугу костров, от одного из которых доносилось пение охранников.
     Связанные мужчины отчаянно пытались ослабить ремни на руках. Думаю, это происшествие не обнаружится раньше наступления утра.
     - Раздеть ее! - приказала Вьерна.
     Я замотала головой: нет! Не нужно!
     Через секунду сорванная с меня туника упала на землю. Теперь я стояла среди разбойниц обнаженная, как обычная рабыня.
     - Бросьте ее рубаху в огонь! - скомандовала Вьерна.
     Мгновение - и сорванная с меня туника исчезла в языках пламени. Теперь ее нельзя будет использовать в качестве образца моего запаха для домашних, прирученных слинов, специально натасканных для охоты за беглыми рабами.
     - Подбросьте еще хвороста в костер! - распорядилась Вьерна и, отвернувшись от меня, с гордо поднятой головой подошла к связанным мужчинам.
     В пляшущем свете вспыхнувшего костра она казалась особенно хищной и дерзкой. Держась с презрительным высокомерием, она словно дразнила охранников своей дикой красотой и одновременно пугала острием направленного на них копья.
     - Я - Вьерна, женщина-пантера из Высоких лесов, - расхаживая перед охранниками, говорила она. - Когда у меня появляется желание, я увожу в рабство попавших ко мне в руки мужчин. А когда они мне надоедают, продаю их на невольничьих рынках. Вы все - животные. Мы вас презираем. Мы и сейчас перехитрили вас и взяли в плен. Вы связаны. Если бы мы захотели, мы увели бы вас в леса и научили, что значит быть рабами! - Расхаживая между мужчинами, она легонько ударяла каждого из них наконечником копья, и вскоре у них на груди бурыми пятнами выступила кровь. - И это называются мужчины! - презрительно рассмеялась она.
     Напрягая все силы, охранники пытались освободиться, но ремни, завязанные у них на руках женщинами-пантерами, не давали им возможности даже пошевелиться.
     Вьерна остановилась рядом со мной и окинула меня уничтожающим взглядом.
     - Кейджера! - процедила она сквозь зубы.
     Нет! - замотала я головой. Нет!
     Не оглядываясь, с копьем в руке, светловолосая предводительница шагнула в тем