трясся, и я теперь знал, что это проявление веселья.
     - Я тебе не скажу, - заявил он.
     - Уже поздно, - заметил Миск, - а мэток, если он останется в рое, должен быть обработан.
     - Да, - согласился Сарм, но ему, видно, не хотелось кончить насмехаться. Он указал длинной передней конечностью на двух мулов. - Поражайся их виду, мэток, - сказал он, - потому что они - результат работы царей-жрецов и самые совершенные образцы твоей расы.
     Я в это время думал о словах Миска насчет "обработки", но Сарм меня раздражал. Раздражали и эти два серьезных красивых парня, которые с такой готовностью низкопоклонствовали перед помостом.
     - Как это? - спросил я.
     - Разве это не очевидно? - удивился Сарм.
     - Нет.
     - Они создавались симметрично, - объяснил Сарм. - Больше того, они умны, сильны и здоровы. - Сарм как будто ждал моего ответа, но я не ответил. - И они живут на грибах и воде и моются двенадцать раз за день.
     Я рассмеялся.
     - Клянусь царями-жрецами! - богохульная горянская клятва сама выскользнула у меня, она не очень соответствовала моему положению. Но царей-жрецов она не обеспокоила, хотя у любого члена касты посвященных вызвала бы слезы гнева.
     - Почему ты сворачиваешь свои антенны? - спросил Сарм.
     - Их ты называешь совершенными человеческими существами? - Я рукой указал на рабов.
     - Конечно, - ответил Сарм.
     - Конечно, - подхватил Миск.
     - Совершенные рабы! - выпалил я.
     - Наиболее совершенные человеческие существа, конечно, должны быть совершенными рабами, - сказал Сарм.
     - Совершенные человеческие существа свободны, - возразил я.
     В глазах рабов появилось выражение удивления.
     - У них нет желания быть свободными, - заявил Миск. Он обратился к рабам: - Какова ваша величайшая радость, мулы?
     - Быть рабами царей-жрецов, - ответили они.
     - Видишь?
     - Да, - согласился я. - Вижу, что они не люди.
     Антенны Сарма гневно дернулись.
     - А почему бы вашему Каску не синтезировать царя-жреца? - бросил я вызов.
     Сарм, казалось, дрожит от гнева. Из его конечностей выскочили лезвия.
     Миск не шевельнулся.
     - Это было бы аморально, - сказал он.
     Сарм повернулся к Миску:
     - Будет ли Мать возражать, если я сломаю руки и ноги мэтоку?
     - Да, - ответил Миск.
     - Будет ли Мать возражать, если у него будут повреждены другие органы?
     - Несомненно.
     - Но ведь его можно наказать, - сказал Сарм.
     - Да, - согласился Миск, - несомненно, его нужно поучить как-нибудь.
     - Хорошо, - согласился Сарм и нацелил свои антенны на двух бритоголовых рабов в пластиковых одеяниях. - Накажите мэтока, - сказал он, - но не сломайте ему кости и не повредите органы.
     Как только из переводчика Сарма донеслись эти слова, двое рабов прыгнули ко мне, чтобы схватить.
     В то же мгновение я прыгнул им навстречу, застав их врасплох и вложив в свой удар инерцию прыжка. Левой рукой я отбросил одного из них в сторону, а кулаком правой ударил другого в лицо. Голова его откинулась назад, ноги подогнулись. Он рухнул на пол. Прежде чем первый восстановил равновесие, я подскочил к нему, обхватил руками, поднял над головой и бросил на каменный пол длинной комнаты. Если бы это была схватка на смерть, в следующий момент я бы его прикончил, прыгнув на него, ударив пятками в живот и разорвав диафрагму. Но я не хотел убивать или серьезно ранить. Он перевернулся на живот. В этот момент я мог бы сломать ему шею. Мне пришло в голову, что эти рабы недостаточно подготовлены, чтобы наказывать кого-то. Казалось, они вообще ничего не знают. Теперь этот человек стоял на коленях, тяжело дыша и опираясь на правую руку. Это вообще глупо, если он не левша. И он не пытался прикрыть горло.
     Я взглянул на Сарма и Миска, которые, наблюдая, стояли в полной неподвижности.
     - Больше не вреди им, - сказал Миск.
     - Не буду.
     - Возможно, мэток прав, - сказал Миск Сарму. - Возможно, они и вправду не совершенные человеческие существа.
     - Возможно, - согласился Сарм.
     Раб, который оставался в сознании, жалобно протянул руку к царям-жрецам. Глаза его были полны слез.
     - Позвольте нам пойти в помещения для разделки, - взмолился он.
     Я был поражен.
     Второй пришел в себя и, стоя на коленях, присоединился к своему товарищу.
     - Позвольте нам пойти в помещения для разделки! - воскликнул он.
     Я не мог скрыть своего изумления.
     - Они не сумели выполнить желание царей-жрецов и потому хотят умереть, - объяснил Миск.
     Сарм смотрел на рабов.
     - Я добр, - сказал он, - и скоро праздник Толы. - Мягким, разрешающим движением, почти благословляя, он поднял переднюю конечность. - Идите в помещения для разделки.
     К моему удивлению, на лицах рабов выразилась благодарность; помогая друг другу, они встали и направились из помещения.
     - Стойте! - крикнул я.
     Они остановились и посмотрели на меня.
     Я смотрел на Сарма и Миска.
     - Вы не можете посылать их на смерть.
     Сарм как будто удивился.
     Миск пожал антеннами.
     Я лихорадочно искал подходящее объяснение.
     - Куск расстроится, если его создания будут уничтожены, - сказал я. Я надеялся, что это подействует.
     Сарм и Миск соприкоснулись антеннами.
     - Мэток прав, - сказал Миск.
     - Верно, - согласился Сарм.
     Я облегченно вздохнул.
     Сарм повернулся к рабам.
     - Вы не пойдете в помещения для разделки, - объявил он.
     Рабы без всяких эмоций сложили руки и, расставив ноги, остановились у помоста. Как будто за последние мгновения ничего не произошло, только один из них тяжело дышал, а лицо второго было покрыто кровью.
     Никто из них не выразил ни благодарности, ни негодования за мое вмешательство.
     Как вы догадываетесь, я был поражен. Реакция и поведение этих рабов были мне непонятны.
     - Ты должен понять, Тарл Кабот из Ко-ро-ба, - Миск, очевидно, заметил мое изумление, - что величайшая радость мулов - любить царей-жрецов и служить им. Если цари-жрецы хотят, чтобы они умерли, они умрут с радостью. Если цари-жрецы хотят, чтобы они жили, их радость не меньше.
     Я заметил, что ни один из рабов не выглядел очень радостно.
     - Понимаешь, - продолжал Миск, - эти мулы созданы, чтобы любить царей-жрецов и служить им.
     - Они так сделаны, - сказал я.
     - Совершенно верно, - согласился Миск.
     - Но ты говоришь, что они люди.
     - Конечно, - сказал Сарм.
     И тут, к моему удивлению, один из рабов, хотя я не мог бы сказать, какой именно, посмотрел на меня и просто сказал:
     - Мы люди.
     Я подошел к нему и протянул руку.
     - Надеюсь, я тебе не очень повредил, - сказал я.
     Он взял мою руку и неуклюже подержал ее, не зная, очевидно, ничего о рукопожатиях.
     - Я тоже человек, - сказал другой, прямо глядя на меня.
     Он протянул руку ладонью вниз. Я взял его руку, повернул и пожал.
     - У меня есть чувства, - сказал первый.
     - У меня тоже, - подхватил второй.
     - У нас у всех они есть, - сказал я.
     - Конечно, - заметил первый, - потому что мы люди.
     Я внимательно оглядел их.
     - Который из вас синтезирован?
     - Мы не знаем, - ответил первый.
     - Да, - согласился второй, - нам не говорили.
     Цари-жрецы с некоторым интересом следили за этим разговором, но тут послышался голос из переводчика Сарма.
     - Уже поздно. Отведите мэтока на обработку.
     - Следуй за мной, - сказал первый и повернулся. Я пошел за ним, второй человек - рядом со мной.

13. СЛИЗНЕВЫЙ ЧЕРВЬ

     Я вслед за Мулом-Ал-Ка и Мулом-Ба-Та прошел через несколько помещений и по длинному коридору.
     - Вот зал обработки, - сказал один из них.
     Мы миновали несколько высоких стальных порталов; в каждом на высоте примерно в двадцать футов - эта высота доступна для антенн царей-жрецов - виднелись пятна. Позже я узнал, что это пятна запаха.
     Если бы эти пятна не издавали запаха, можно было бы считать их аналогом графем в земном письме, но они издают запах, и потому лучшим аналогом для них будут фонемы и комбинации фонем - прямое отражение речи царей-жрецов.
     Может показаться, что царь-жрец в окружении таких пятен подвергается какофонии стимулов, как мы по соседству с несколькими работающими радиоприемниками и телевизорами, но на самом деле это не так; лучшая аналогия - прогулка по тихой ночной улице города, когда вокруг множество световых реклам; мы можем их заметить, но не обратить особого внимания.
     У царей-жрецов нет разницы между произнесенным и записанным словом - разницы в нашем смысле, хотя есть существенное различие между действительно ощущаемыми запахами и запахами, которые можно ощутить потенциально, как например на неразвернутой нити с записью запахов.
     - Тебе может не понравиться обработка, - сказал один из моих проводников.
     - Но тебе после нее будет хорошо, - заметил другой.
     - А почему я должен быть обработан?
     - Чтобы защитить рой от заражения, - сказал первый.
     Запахи со временем, конечно, выветриваются, но синтетические запахи, производимые царями-жрецами, могут выдержать тысячелетия и в конечном счете переживут выцветающие буквы человеческих книг, разлагающуюся целлюлозу кинопленки и, может быть, даже резные выветрившиеся камни, вечно провозглашающие несравненные достоинства наших многочисленных королей, завоевателей и властителей.
     Между прочим, пятна-запахи располагаются квадратом и читаются с верхнего ряда слева направо, потом справа налево, снова слева направо и так далее.
     Я должен заметить, что горянское письмо устроено аналогично, и хотя я хорошо владею горянским, мне трудно писать, главным образом потому, что через строчку приходится менять направление письма. Торм, мой друг из касты писцов, до сего дня не может мне простить этого; если он еще жив, то, конечно, по-прежнему считает меня отчасти неграмотным. Как он говорит, из меня никогда не получится писец.
     - Это очень просто, - говорил он. - Пиши по-прежнему вперед, но в противоположном направлении.
     Слоговая азбука царей-жрецов, которую нельзя смешивать с их семьюдесятью тремя "фонемами", состоит из четырехсот одиннадцати "букв", которые кажутся мне громоздкими; каждая буква - это просто фонема или комбинация фонем, обычно комбинация. Определенные сочетания этих фонем и фонемных комбинаций, естественно, образуют слова. Я предположил бы существование более простой системы или даже экспериментов с графическими знаками без запаха, но, насколько мне известно, такие эксперименты никогда не производились.
     Со всем уважением к этой сложной азбуке, я считаю, что она не подвергалась упрощениям просто потому, что цари-жрецы, с их интеллектом, усваивают эти 411 знаков быстрее, чем человеческий ребенок алфавит из тридцати букв; для них разница между более чем четырьмястами и тридцатью не имеет значения.
     Это неплохая догадка, но истинные причины глубже. Прежде всего, я не знаю, как учатся цари-жрецы. Они учатся не так, как мы. Во-вторых, у них во многих делах склонность к сложности; они считают ее элегантней простоты. Практическим результатом этой склонности является то, что они никогда не упрощают физическую реальность, биологические процессы или функционирование мозга. Им не приходит в голову, что природа в сущности проста, а если бы они это заметили, то были бы глубоко разочарованы. Они воспринимают природу как взаимосвязанный континуум; мы же, ориентирующиеся на зрение, скорее представляем ее как ряд дискретных объектов, каким-то загадочным образом связанных друг с другом. Кстати, их математика начинается с дробей, а не с натуральных чисел; натуральные числа рассматриваются ими как ограниченный случай. Но, как я полагаю, самая главная причина того, почему азбука царей-жрецов остается сложной и никогда не проводился эксперимент с не имеющими запаха буквами: цари-жрецы хотят, чтобы их язык сохранился таким же, каким был в древности. Из всех разумных существ цари-жрецы больше всего склонны к шаблону, к установленным образцам, по крайней мере в основных вопросах культуры, таких, как обычаи роя и язык; склонны не по необходимости, а по какому-то генетически врожденному предпочтению ко всему знакомому и удобному. Цари-жрецы, как и люди, способны изменяться, но редко делают это.
     И все-таки в этой проблеме есть еще что-то, а не только изложенные выше соображения. Однажды я спросил у Миска, почему не была упрощена азбука царей-жрецов, и он ответил:
     - Если бы это было сделано, нам пришлось бы отказаться от некоторых знаков, а мы не могли бы этого вынести, потому что они прекрасны.
     Под пятнами запаха на каждом портале, вероятно, для удобства людей и других не царей-жрецов было стилизованное изображение фигуры.
     Мы проходили мимо многих входов, но нигде не было фигуры человека.
     К нам приближалась, бегом, но не очень быстро, а размеренно, молодая женщина, лет восемнадцати, с бритой головой, в пластиковой одежде мула.
     - Не задерживай ее, - сказал один из проводников.
     Я отступил в сторону.
     Едва заметив нас, девушка пробежала мимо. В руках она сжимала две свернутых нити запахов.
     У нее карие глаза; несмотря на бритую голову, она показалась мне привлекательной.
     Мои спутники не проявили к ней ни малейшего интереса.
     Меня это почему-то раздражало.
     Я оглянулся, прислушался к звуку ее шагов.
     - Кто она?
     - Мул, - сказал один из рабов.
     - Конечно, мул, - сказал я.
     - Тогда почему ты спрашиваешь?
     Я надеялся, что именно он синтезирован.
     - Она посыльный, - сказал другой, - разносит нити с запахами между порталами зала обработки.
     - Вот оно что, - сказал первый раб. - Его интересуют такие вещи.
     - Он ведь новичок в туннелях, - заметил второй.
     Мне стало любопытно. Я пристально посмотрел на первого раба.
     - У нее ведь хорошенькие ножки?
     Он удивился.
     - Да, сильные.
     - Она привлекательна, - сказал я второму.
     - Привлекательна?
     - Да.
     - Да, - согласился он, - она здоровая.
     - Может, она чья-то подружка?
     - Нет, - сказал первый раб.
     - Откуда ты знаешь?
     - Она не из племенной группы.
     Почему-то эти лаконичные ответы и покорное принятие варварских правил царей-жрецов разъярили меня.
     - Интересно, какова она в объятиях, - сказал я.
     Они посмотрели друг на друга.
     - Об этом нельзя думать, - сказал один.
     - Почему?
     - Запрещено, - объяснил другой.
     - Но ведь вы об этом думали?
     Один из них улыбнулся.
     - Да, - признался он, - я иногда думаю об этом.
     - И я тоже, - сказал другой.
     Мы все повернулись и посмотрели на девушку; она казалась далекой точкой в свете вечных ламп.
     - Почему она бежит? - спросил я.
     - Она бежит по расписанию, - сказал первый раб, - и если опоздает, получит черту.
     - Да, - подтвердил второй, - пять таких черт, и ее уничтожат.
     - Черта - это какой-то знак в вашей характеристике?
     - Да, и он наносится на твою одежду.
     - На нашей одежде, - сказал другой, - записана подробная информация, и по ней цари-жрецы различают нас.
     - Да, - подтвердил первый, - иначе, боюсь, они не смогли бы нас отличать друг от друга.
     Я запомнил эти сведения, надеясь, что когда-нибудь они окажутся полезными.
     - Я полагаю, могучие цари-жрецы могли бы изобрести и более быстрый способ доставки записей.
     - Конечно, - сказал первый раб, - но мулы дешевле и легко заменяются.
     - Скорость в таких делах мало интересует царей-жрецов, - добавил второй.
     - Да, - опять первый, - они очень терпеливы.
     - Почему ей не дали средство передвижения?
     - Она всего лишь мул.
     Мы втроем опять посмотрели на девушку, но она уже исчезла на расстоянии.
     - Но она здоровый мул, - сказал один из рабов.
     - Да, - подхватил другой, - и у нее сильные ноги.
     Я рассмеялся и похлопал их по плечам. Мы отправились дальше по залу.

***

     Вскоре нам встретилось длинное червеобразное животное, с маленьким красным ртом, которое ползло по коридору.
     Мои проводники не обратили на него внимания.
     Даже я, после встречи с артроподом на платформе и слизнеподобным зверем на транспортном диске на площади начал привыкать к тому, что в рое царей-жрецов можно встретить самых странных существ.
     - Что это? - спросил я.
     - Мэток, - ответил один из рабов.
     - Да, - подтвердил второй, - он в рое, но не часть роя.
     - Но я считал, что я мэток.
     - Ты мэток.
     Мы продолжали идти.
     - Как оно называется?
     - О, это слизневый червь.
     - А что он делает?
     - Давным-давно, - сказал один из рабов, - он использовался в рое как очистительное и канализационное приспособление, но уже много тысяч лет он не исполняет эти функции.
     - Но остается в рое?
     - Конечно. Цари-жрецы очень терпимы.
     - Да, - подтвердил другой раб, - они очень почитают традиции.
     - Слизневый червь заслужил свое место в рое, - сказал первый.
     - А чем он питается?
     - Поедает остатки пиршеств золотого жука.
     - А кого убивает золотой жук?
     - Царей-жрецов, - сказал второй раб.
     Я, конечно, хотел расспрашивать дальше, но в этот момент мы подошли к очередному высокому порталу.
     Посмотрев вверх, я увидел под пятнами запаха несомненные стилизованные очертания человеческой фигуры.
     - Мы пришли, - сказал один из моих спутников. - Здесь тебя обработают.
     - Мы тебя подождем, - сказал другой.

14. ПОТАЙНАЯ КОМНАТА МИСКА

     Меня подхватили металлические руки, и я беспомощно повис в нескольких футах над полом.
     За мной закрылась стенная панель.
     Я находился в большой мрачной комнате, затянутой пластиком. Комната пуста, только на одной стене несколько металлических дисков, а выше - прозрачный щит. Через этот щит на меня смотрел царь-жрец.
     - Чтоб ты выкупался в помете слизневого червя! - жизнерадостно обратился я к нему. Надеюсь, у него есть переводчик.
     Под щитом две круглых металлических пластины скользнули вверх, из отверстий вытянулись две металлические руки.
     Я хотел было бежать от них, но сообразил, что в этой пустой, закрытой, тщательно подготовленной комнате мне от них никуда не уйти.
     Металлические руки схватили меня и подняли над полом.
     Царь-жрец за щитом как будто не заметил моего замечания. Вероятно, у него нет переводчика.
     Я продолжал висеть, и, к моему раздражению, из стены высунулись другие управляемые царем-жрецом устройства и потянулись ко мне.
     Одно с удручающей осторожностью сняло с меня всю одежду, даже разрезало ремни сандалий. Другое заставило проглотить большую отвратительную пилюлю.
     Учитывая размер царей-жрецов и относительно малый масштаб действий, которые совершались надо мной, я решил, что тут использован мощный передаточный механизм. Осторожность, с которой проводились операции, говорила также о каком-то увеличении. Позже я узнал, что вся стена передо мной была сложным устройством, по существу усилителем запахов. Но в то время мне было не до восхищения инженерными талантами моих похитителей.
     - Чтоб твои антенны вымокли в грязи! - обратился я к своему мучителю.
     Его антенны дрогнули и слегка завились.
     Я был доволен. Все-таки переводчик у него есть.
     Я обдумывал следующее оскорбление, когда металлические руки вдруг подвесили меня над большой клеткой с двойным полом: верхний представлял собой решетку из узких прутьев, а нижний - просто белый пластиковый поднос.
     Металлические руки неожиданно отпустили меня, и я упал в клетку.
     Вскочил на ноги, но верх клетки уже закрылся.
     Я хотел попробовать прочность решетки, но тут почувствовал себя плохо, в животе забурлило, и я опустился на пол.
     Больше мне не хотелось оскорблять царя-жреца.
     Помню, я посмотрел наверх и увидел, как дрожат и загибаются его антенны.
     Пилюле потребовалось всего две-три минуты, чтобы сделать свое дело, но эти минуты я вспоминаю без всякого удовольствия.
     Наконец пластиковый поднос выскользнул из-под к