у Андреаса.
     Его голос сразу стал печальным.
     - Где-то на Фермах, я потерял ее.
     - Мы все потеряли многое, - сказал я.
     В камере мало кто разговаривал. Говорить было не о чем, да и усталость после изнурительной работы не располагала к беседе. Я сидел, прислонившись спиной к сырой стене, и слушал дыхание спящих.
     Я был далеко от Сардарских гор, от Царствующих Жрецов, потерял свой город, любимую Талену, отца и друзей. Ни один камень не лежит рядом с другим. Эта загадка жестоких Царствующих Жрецов останется тайной, а я умру, рано или поздно, под кнутом надсмотрщика или от голода, а может задохнусь в воде. Эта преисподняя - шахты Тарны - будет моей могилой.
     Здесь, наверное, сотни таких шахт и везде работают скованные рабы. Эти шахты паутиной пронизывают толщу богатой рудой земли. А руда эта - основа благополучия Тарны. Во многих тоннелях человек не может выпрямиться в полный рост. Рабы работают на четвереньках, руки и ноги постоянно покрыты ранами и кровоточат. На шее у каждого висит мешок, куда он собирает руду. Затем руда вывозится наверх с помощью тележки. Во всех тоннелях шахт царит вечный мрак, только кое-где коптят маленькие лампы.
     Рабочий день в шахтах длится 16 горийских часов - это примерно восемь земных. Рабы никогда не выходя на поверхность, и тот, кто спустился в эти холодные подземелья, больше никогда не увидит солнца. В жалком существовании рабов есть одно светлое пятно - раз в год, в день рождения татрикс, им дают медовый пирожок и чашку плохого кал-да.
     Мой сосед, который казался живым скелетом, хвастался, что уже три раза пил в шахтах кал-да. Но таких счастливцев было совсем немного. Продолжительность жизни рабов в шахтах, если они прежде не погибали от кнута надсмотрщика, составляла от шести месяцев до одного года.
     Вскоре я понял, что мой взгляд прикован к зловещему круглому отверстию.
     Утром, хотя я понял, что наступило утро только по ругательствам надсмотрщиков, щелканию кнутов, звону цепей и крикам рабов, я со своими товарищами вышел из длинной камеры в прямоугольную, которая была соседней с нашей.
     Здесь уже была приготовлена пища.
     Рабы бросились к ней, но тут же были отогнаны кнутами. Еще не было приказа приступать к еде.
     Старший раб, который командовал теми, кто был с ними на одной цепи, наслаждался своей властью. Хотя он, как и все остальные, давно уже не видел солнца, но ему был доверен кнут и он был убаром этого мрачного подземелья. Рабы замерли. Все глаза были устремлена на жалкую пищу. Они ждали сигнала.
     В глазах старшего было нескрываемое удовольствие. Он наслаждался страданиями своих товарищей, тем страхом, который вызывал в них поднятый кнут.
     Кнут щелкнул.
     - Ешьте! - крикнул старший раб.
     Рабы бросились вперед.
     - Стойте! - услышал я свой голос.
     Некоторый рабы рванулись вперед и упали, когда их остановила цепь, так как многие остановились и повернули ко мне испуганные пустые лица.
     - Ешьте! - снова щелкнул кнутом старший.
     - Нет, - сказал я.
     Толпа рабов стояла в нерешительности.
     Ост пытался броситься к еде, но он был прикован к Корну, который стоял, как скала, и не двигался с места. Старший приблизился ко мне. Семь раз кнут опустился на меня. Но я не шелохнулся.
     Затем я сказал:
     - Не вздумай ударить меня еще раз.
     Он отошел, опустив руку с кнутом, так как понял, что его жизнь в опасности. Ведь его не ждет ничего хорошего, когда моя цепь захлестнет его горло, даже если после этого шахта будет затоплена.
     Я повернулся к рабам:
     - Вы не звери, - сказал я, - вы - люди.
     Затем я подвел их к пище.
     - Ост, - сказал я, - распредели пищу.
     Ост жадно протянул руки и сразу же набил рот хлебом.
     И тут же получил сильнейший удар Корна, от которого вся еда выскочила у него изо рта.
     - Распредели еду, - сказал Корн.
     - Мы выбираем тебя, - сказал Андреас, - потому что всем известна твоя честность.
     Все рабочие расхохотались.
     Злой и перепуганный Ост под суровым взглядом старшего раба распределил всю еду на равные порции.
     Свой кусок хлеба я разделил на две части, одну из которых оставил себе, а другую отдал Осту.
     - Ешь, - сказал я.
     Глаза у Оста бегали, как у урта. Он схватил хлеб и тут же проглотил его.
     - За это всех нас утопят, - сказал он.
     Андреас усмехнулся.
     - Лично для меня большая честь умереть в компании с Остом.
     И снова все расхохотались, причем мне показалось, что улыбнулся даже сам Ост.
     Старший раб наблюдал, как мы шли по тоннелям к месту работы. Его кнут бездействовал. Он смотрел на нас, а один раб из касты крестьян затянул песню, к которой присоединились и остальные.
     В этот день норма была выполнена легко, как и на следующий тоже.

ГЛАВА 18. МЫ НА ОДНОЙ ЦЕПИ.

     Иногда до нас доходили кое-какие вести с поверхности. Все новости приносили рабы, которые доставляли нам пищу. Эти рабы приходили к центральному стволу. Все шахты Тарны сообщались с центральным стволом, который выходил на поверхность. Через него в шахты поступала пища и все материалы. Правда, питьевая вода не доставлялась с поверхности. Здесь внизу ее было более чем достаточно. Все рабы спускались в шахты по центральному стволу, но поднимались по нему только мертвые.
     Новости, приносимые этими рабами, передавались от шахты к шахте, пока не достигали нашей, которая была самой глубокой.
     В Тарне появилась новая татрикс.
     - Кто она? - спросил я.
     - Дорна Гордая, - сказал раб, выкладывая пищу.
     - А что случилось с Ларой?
     Он рассмеялся.
     - Ты что, сам не знаешь? - воскликнул он.
     - Откуда же мне знать здесь, внизу?
     - Ее похитили.
     - Что?
     - Да, похитил один тарнсмен.
     - Как его звали?
     - Тэрл, - сказал он и снизил голос до шепота, - Тэрл из Ко-Ро-Ба.
     Я онемел от изумления.
     - Он преступник, который выжил на Арене Развлечений.
     - Я знаю.
     - Его должен был убить тарн, прикованный к брусу. Но Тэрл освободил тарна, сел на него и улетел. - Раб отложил в сторону корзину с едой, глаза его блестели от возбуждения, он даже хлопнул себя по ляжкам. - Но затем он вернулся и тарн схватил татрикс и унес ее, как табука! - Он расхохотался и к его смеху присоединились другие рабы, прикованные ко мне. И, благодаря этому хохоту, я наконец осознал, что же произошло.
     Но я не смеялся.
     - А как же Колонна Обмена? Разве татрикс не доставили на Колонну Обмена и не освободили?
     - Все думали, что так и будет, но видимо тарнсмен хотел именно ее, а не богатства Тарны.
     - Вот это мужчина, - воскликнул один из рабов.
     - Может, она прекрасна, - сказал другой.
     - Ее так и не обменяли, - спросил я изумленно.
     - Нет. Два самых знатных жителя Тарны прибыли на Колонну Обмена - Дорна Гордая и капитан Торн, но татрикс не вернулась. Тут же выслали погоню, прочесали все окрестности, но безуспешно. Дорна Гордая и капитан Торн нашли только ее изодранную мантию и золотую маску. - Раб сел на камень. - И теперь эту маску носит Дорна.
     - И тебя не интересует судьба Лары, которая было татрикс?
     Раб рассмеялся и к его хохоту присоединились остальные.
     - Мы знаем, - сказал он сквозь смех, - что она больше не носит золотую мантию.
     - Теперь, - добавил другой раб, - на ней более подходящая одежда.
     - Да, - воскликнул первый, хлопая себя по ляжкам - прозрачный шелк! От избытка чувств он даже повалился на землю, - Ты только представь, - хохотал он, - Лара - татрикс Тарны, и в прозрачном шелке!
     Все хохотали, кроме меня и Андреаса из Тора, который смотрел на меня вопросительным взглядом. Я улыбнулся ему и пожал плечами. Мне не хотелось отвечать на его вопрос.
     Понемногу я восстанавливал чувство собственного достоинства в своих товарищах. Все началось с распределения пищи. Затем я приучил разговаривать между собой и называть друг друга по именам. Хотя они были из разных городов, следовательно врагами, теперь находились на одной цепи и им пришлось мириться друг с другом.
     Когда один болел, другие наполняли его мешок. Когда кто-нибудь был избит кнутом, другие подавали ему воду, чтобы смочить раны, так как цепь не позволяла ему самому подойти к воде. И постепенно все они осознали, что находятся на одной цепи, что у всех общая судьба. Теперь они уже не были безымянными тенями в темной сырости шахты, только Ост оставался самим собой и постоянно боялся затопления камеры.
     Мы работали очень хорошо, все время выполняя норму, даже когда ее снова повысили. Иногда во время работы мы пели и эти звуки грозно разносили по тоннелям. Надсмотрщики удивлялись и стали нас бояться.
     Новости быстро распространялись по шахтам, и вскоре все заговорили о справедливом распределении пищи, о помощи друг другу, о том, что люди во время работы поют. И все это происходит в самой глубокой шахте.
     Время шло, и я узнал от рабов, разносящих пищу, что мои нововведения распространились по всем шахтам. Я понял, что в людях возродилось чувство собственного достоинства и даже здесь, глубоко под землей в шахтах Тарны, где собрались самые жалкие люди, они стали смотреть друг на друга как на людей, на товарищей.
     Я решил, что пришло время действовать.
     И этим же вечером, когда нас согнали в камеру и закрыли стальные двери, я заговорил с рабами.
     - Кто из вас хочет стать свободным?
     - Я, - сказал Андреас.
     - И я, - добавил Корн.
     - И я... И я, - закричали остальные. И только Ост молчал. Наконец он пробормотал:
     - Это преступление...
     - У меня есть план, - сказал я, но он требует мужества. И мы все можем погибнуть.
     - Отсюда нет пути, - сказал Андреас.
     - Сначала, - сказал я, - нужно, чтобы нашу камеру затопили.
     Ост вскрикнул от ужаса, но сильная рука Корна стукнула его по затылку и он сразу затих.
     - Тихо, змея, - сказал Корн и так швырнул заговорщика, что тот пролетел через всю камеру и стукнулся о стену.
     Крик Оста показал мне, что он расскажет обо всем и камеру обязательно затопят. Этого я и добивался.
     - Завтра ночью, - сказал я, глядя на Оста, - мы попытаемся бежать.
     На следующий день, как я и предполагал, Ост повредил ногу. Он стонал так жалобно, что надсмотрщик освободил его от цепи и куда-то поволок. Это было весьма необычное милосердие со стороны охраны, но я видел, как Ост дал тому знак, что хочет сообщить нечто важное.
     - Нужно было убить его, - сказал Корн.
     - Нет, - ответил я.
     Корн недоумевающе посмотрел на меня и пожал плечами.
     В этот вечер рабов, принесших пищу, сопровождали воины.
     Ост не вернулся.
     - Его нога требует лечения, - сказал надсмотрщик, закрывая дверь в нашу камеру.
     Когда стальная дверь захлопнулась и закрылись затворы, то мы услышали его смех.
     - Сегодня ночью, - сказал Андреас, - камера будет затоплена.
     - Да, - сказал я и все с изумлением посмотрели на меня.
     Я крикнул тем, что стояли в дальнем конце камеры:
     - Принесите лампу!
     Я взял лампу и, сопровождаемый несколькими рабами, пошел к круглому отверстию, через которое вскоре должна была хлынуть вода. Ствол был заделан железной решеткой. Откуда-то сверху донесся скрип открываемого клапана.
     - Поднимите меня, - крикнул я и тут же, поддерживаемый плечами Андреаса и другого раба, забрался в ствол. Стенки его были скользкими и влажными. Руки мои проскальзывали.
     Цепи мешали мне добраться до решетки.
     Я выругался.
     И тут я резко стал подниматься вверх. Это другие рабы поняли мой замысел. Они поднимали меня все выше и выше.
     И вот наконец мои руки коснулись решетки.
     - Я схватил ее, - крикнул я, - тащите меня!
     Андреас и другой раб упали вниз и цепи резко натянулись.
     - Тащите! - крикнул я. - Сотни рабов начали тянуть за цепи. Мои руки, вцепившись в решетку, стали кровоточить, кровь падала мне на лицо. Но я не разжимал пальцы. - Тяните сильнее! - крикнул я.
     По стенам сверху потекла вода.
     Клапан уже открывался.
     - Тяните же! - кричал я.
     И тут решетка не выдержала и я под скрежет металла и звон цепей рухнул на пол.
     Сверху уже лился поток воды.
     - Первый в цепи! - крикнул я.
     Маленький человек проскользнул между остальными и встал передо мной.
     - Ты должен взобраться, - сказал я.
     - Как? - спросил он в замешательстве.
     - Упирайся спиной и ногами в стенки трубы.
     - Я не смогу.
     - Ты сможешь.
     И вместе с остальными рабами я поднял его и всунул в трубу.
     Мы слышали звон его цепей, кряхтение и сопение, пока он дюйм за дюймом поднимался наверх.
     - Мне не удержаться, - крикнул он и упал на каменный пол, всхлипывая.
     - Еще раз, - приказал я.
     - Я не смогу, - истерически крикнул он.
     Я схватил его за плечи и встряхнул.
     - Ты же из Тарны, покажи нам, на что ты способен.
     Это пробудило в нем гордость.
     Мы снова подняли его в ствол.
     Затем вслед за ним полез второй в цепи, за ним третий. Поток воды из трубы уже был толщиной с мою руку. Уровень воды в камере поднялся до колен.
     Первый человек в цепи поднялся уже высоко. Второй, звеня цепями, следовал за ним. Его поддерживал третий, который стоял на спине четвертого. Подъем продолжался.
     Когда поскользнулся второй человек, увлекая за собой первого, его удержали третий и четвертый, которые лезли за ним. И снова стали карабкаться дальше, а за ним тянулись остальные.
     Вода уже поднялась до уровня в два фута над полом, когда я полез за Андреасом в тоннель. Корн был четвертый за мной.
     Вскоре я, Андреас и Корн уже были в стволе. Но что будет с теми несчастными, что были прикованы после нас?
     Я посмотрел на длинную цепь рабов, что упрямо лезли все выше и выше.
     - Быстрее! - крикнул я.
     Поток воды обрушился на нас, как водопад, мешая нашему продвижению.
     - Быстрее! Быстрее! - донесся снизу испуганный голос.
     Тот кто поднимался первым вдруг услышал грохот падающей воды. Он в ужасе крикнул:
     - Мы погибли!
     - Держитесь! - крикнул я. - Вытащите последнего человека из камеры. Пусть там никого не останется.
     Но мои слова утонули в грохоте воды, которая обрушилась на меня, как могучий кулак. Она хлынула вниз по стволу. Многие потеряли опору и повисли на цепях. Дышать, смотреть и, тем более, двигаться, было невозможно.
     Но этот водопад прекратился так внезапно, как и начался. Должно быть, тот, кто управлял клапаном, решил проявить милосердие к тем, кому суждено было погибнуть, и облегчить их страдания. А может, у него просто лопнуло терпение и он решил закончить все побыстрее.
     Я перевел дыхание, откинул со лба мокрые волосы и вгляделся во тьму тоннеля.
     - Вперед! - крикнул я.
     И уже через пару минут я добрался до горизонтального тоннеля, откуда вода поступала в вертикальный ствол. Здесь уже были те, кто был прикован впереди меня. Они были насквозь промокшие и замерзшие, но живые. Я похлопал первого человека по плечу.
     - Молодец!
     - Я же из Тарны, - гордо сказал он.
     Наконец, все выбрались в горизонтальный штрек. Правда, последних четырех пришлось вытаскивать, так как они безвольно повисли на цепях. Трудно было сказать, сколько времени они провели под водой. Я вместе с тремя уроженцами Порта Кар работали над ними, стараясь привести их в чувство. Остальные терпеливо ждали и никто не потребовал, чтобы их бросили на произвол судьбы. Наконец, неподвижные тела ожили. Люди стали дышать, втягивая сырой спертый воздух в свои измученные легкие.
     Тот, которого приводил в чувства я, приподнялся и прикоснулся ко мне, выражая свою благодарность.
     - Мы же на одной цепи, - сказал я.
     Это был наш девиз - девиз тех, кто работал в шахтах.
     - Идем! - сказал я.
     И мы, скованные друг с другом, пошли по горизонтальному тоннелю.

ГЛАВА 19. ВОССТАНИЕ НА ШАХТАХ.

     - Нет! Нет! - кричал Ост.
     Мы нашли его у клапана, с помощью которого вода из резервуара попадала в нашу камеру, расположенную ниже. Теперь он был одет в форму старшего раба - плата за его предательство. Он бросил кнут и попытался бежать, завывая как урт, но скованные рабы окружили его и Ост упал перед ними на колени.
     - Не трогайте его, - сказал я.
     Но рука Корна была уже на горле заговорщика и предателя.
     - Люди Тарны решат его судьбу, - сказал он мне, и его холодные как сталь глаза пробежали по лицам рабов.
     И глаза Оста тоже с мольбой перебегали от одного лица к другому. Но они не находили в них жалости. Все лица были словно высечены из камня.
     - Ост вместе с нами на цепи? - спросил Корн.
     - Нет, - послышался гул голосов. - Он не с нами!
     - Я на цепи! - кричал Ост. Он умоляюще заглядывал в лица своих бывших товарищей. - Возьмите меня с собой! Освободите меня!
     - Это кощунство - просить нас об этом, - сказал один из рабов.
     Ост задрожал.
     - Свяжите его и бросьте его здесь, - сказал я.
     - Да! Да! - истерически завопил Ост, бросаясь в ноги Корну. - Сделайте так, господа!
     - Сделайте так, как просит Тэрл из Ко-Ро-Ба, - поддержал меня Андреас, - не пачкайте цепи кровью этой змеи.
     - Хорошо, - сказал Корн с преувеличенным хладнокровием. - Мы не будем пачкать цепи.
     - Спасибо господа, - вздохнул с облегчением Ост и на лице его появилось то самое змеиное выражение, которое я хорошо знал.
     Но тут Корн заглянул в лицо Осту и тот побелел.
     - Мы дадим тебе больше шансов, чем ты оставлял нам, - сказал могучий кузнец из Тарны.
     Ост заверещал от ужаса.
     Я попытался пробиться вперед, но цепь рабов не пустила меня. Так я не смог придти на помощь Осту.
     Он пытался кинуться ко мне, протягивал руки, но Корн схватил заговорщика и швырнул его соседу.
     Оста передавали по цепи из рук в руки, пока он не попал к последнему в цепи и тот швырнул его головой вниз в тот самый тоннель, из которого мы только что выбрались. Тело полетело вниз, ударяясь о стенки и только отдаленный всплеск воды внизу возвестил, что Ост закончил свой жизненный путь...
     Эта ночь в шахтах Тарны была непохожа на другие.
     Возглавляемые мной закованные в цепи рабы, как расплавленная лава из глубин земли, растекалась по тоннелям. Вооруженные камнями и кирками, мы врывались в помещения, где находились старшие рабы и солдаты, и у них не было времени даже на то, чтобы обнаружить оружие. Тех, кто не погиб в схватке, мы заковывали в кандалы и швыряли в камеры. Рабы не считали нужным ласково обходиться с теми, кто притеснял их.
     Вскоре мы нашли молоты, которыми можно было разбить наши оковы, и выстроились в очередь к наковальне, где Корн умелыми ударами сбивал цепи.
     - К центральному стволу! - крикнул я, поднимая меч, который достался мне в борьбе с солдатом.
     Раб, разносящий пищу, охотно вызвался показать нам дорогу.
     И вскоре мы были на месте.
     Ствол соединялся с шахтой примерно на глубине в тысячу футов под землей. Мы столпились на дне ствола и смотрели вверх, на лунное небо. Тот, кто хвастался, что он трижды пил кал-да в шахтах Тарны, заплакал, когда увидел одну из трех лун горийского неба.
     Я послал несколько человек наверх, чтобы защищать цепи, которые свешивались сверху.
     - Нельзя допустить, чтобы их обрубили, - сказал я им.
     И несколько теней, полные яростной надежды, полезли вверх - к лунному небу.
     Мы полезли вслед за ними и никто не слышал нас, когда мы бесшумно добрались до второй шахты, которая располагалась выше нашей.
     Какой ужас испытали старшие рабы и надсмотрщики, когда увидели разъяренную толпу раскованных рабов, которая обрушилась на них! Они были не способны остановить людей, уже почувствовавших вкус свободы и желающих освободить своих товарищей.
     Камера за камерой освобождалась от рабов и заполнялись связанными солдатами и надсмотрщиками, которые даже не сопротивлялись, зная, что в этом случае их ждет немедленная смерть.
     Мы освобождали шахту за шахтой, и люди растекались по всем подземельям, неся освобождение другим. Все происходило