ло не так, сама жизнь была бы не так ценна.
     Куск, мудрый царь-жрец, вероятно, знакомый с человеческой психологией, повернулся к Парпу.
     - Ему нельзя позволить кончить свою жизнь, прежде чем будет активирована контрольная сеть, - сказал он.
     - Конечно, - подтвердил Парп.
     Сердце мое упало.
     Парп вывез тележку, на которой я лежал, из комнаты.
     - Ты человек, - сказал я ему, - убей меня.
     Он только рассмеялся.
     Выйдя из операционной, он достал маленькую кожаную коробочку, извлек оттуда острое лезвие и поцарапал мне руку.
     Мне показалось, что потолок начал вращаться.
     - Слин, - выбранил я его.
     И потерял сознание.

***

     Моей тюрьмой оказался резиновый диск не менее фута толщиной и десяти футов в диаметре. В центре диска, заглубленное, так что я не мог удариться о него головой, находилось железное кольцо. От него отходила тяжелая металлическая цепь, ведущая к толстому металлическому ошейнику у меня на горле. На ногах у меня кандалы, руки связаны за спиной стальными наручниками.
     Диск поместили в штабе Сарма, и мне кажется, ему это было приятно. Он часто подходил ко мне, насмехаясь, рассказывая об успехах своих боевых планов и действий.
     Я заметил, что конечность, которую я отрубил в помещении Матери, теперь отросла.
     Сарм помахал этой конечностью, более золотой и свежей, чем остальное тело.
     - Вот еще одно преимущество царей-жрецов перед людьми, - сказал он, и его антенны согнулись.
     Я молча выслушал его заявления, поражаясь жизненной восстановительной силе царей-жрецов, этих грозных золотых врагов, которым посмели противостоять люди.
     Я не знал, правду ли говорит мне Сарм, но кое в чем был уверен, а многое узнавал случайно из разговоров царей-жрецов и прислуживавших им мулов-имплантов. Обычно в штабе был переводчик, и мне не трудно было следить за разговорами. Преобразователь установили ради таких, как Парп, который проводил много времени в штабе.
     Много дней в бессильной ярости я сидел или лежал в диске, а снаружи бушевала битва.
     Но почему-то Сарм не активировал мою контрольную сеть и не посылал меня со своими заданиями.
     Парп, попыхивая трубкой, постоянно находился рядом. Трубку он все время раскуривал маленькой зажигалкой, которую я вначале принял за оружие.
     Гравитационный разрыв больше не использовался в боевых действиях. Оказалось, что Миск, с самого начала не доверявший Сарму, сам подготовил такое оружие, но не трогал бы его, если бы Сарм не применил первым. Но теперь войска Миска тоже обладали таким оружием, и Сарм в страхе перестал пользоваться своим.
     В войне использовались новые корабли, построенные людьми Миска, и диски, бронированные сторонниками Сарма. Я узнал, что в ангарах роя не осталось больше пригодных к использованию наблюдательных кораблей. С другой другой стороны, корабли обеих сторон, по-видимому, нейтрализовали друг друга, и война в воздухе, не приведя нас к победе, как надеялись мы с Миском, тоже зашла в тупик.
     Вскоре после неудачи гравитационного нападения Сарм распространил в занятых войсками Миска районах различные болезнетворные микроорганизмы, многие из которых не вырывались на свободу уже несколько столетий. Но хоть эти невидимые нападающие были очень опасны, привычка царей-жрецов и мулов к личной гигиене, а также постоянное использование бактерицидных лучей предотвратили и эту угрозу.
     Самым свирепым и диким шагом, по крайней мере по мнению царей-жрецов, было высвобождение золотых жуков из их туннелей в окрестностях роя. Свыше двухсот этих жуков на изолированных дисках, которые пилотировали цари-жрецы в кислородных масках, было доставлено к районам роя, контролируемым ничего не подозревавшим Миском и его армией.
     Выделения волосков гривы жука, которые так подействовали на меня в замкнутом туннеле, оказывали непреодолимое воздействие на чувствительные антенны царей-жрецов, гипнотизируя их, делая совершенно беспомощными, завлекая к жуку, который своими полыми клещевидными челюстями высасывал из них телесные жидкости.
     Цари-жрецы Миска начали покидать свои укрытия и наблюдательные посты, выходить на улицы, наклонив вперед тела, устремив антенны в сторону жуков. Сами цари-жрецы ничего не говорили, ничего не объясняли своим недоумевающим товарищам-людям, они просто откладывали оружие и направлялись к жукам.
     И тут какая-то храбрая женщина, бывший мул, так и оставшаяся неузнанной, разобралась в ситуации, выхватила заостренный кол у одного из изумленных растерянных пастухов и бросилась на жуков, она била их, колола, отгоняла своим копьем, и тут же пастухи бросились ей на помощь и отогнали ужасных куполообразных хищников, прогнали их туда, откуда они пришли.
     И на следующий день уже один из разведчиков Сарма положил оружие и, как говорят цари-жрецы, предался радостям золотого жука.
     Теперь жуки бродили по всему рою и представляли больше угрозы войскам Сарма, чем Миска, потому что теперь никто из царей-жрецов Миска не выходил без сопровождающих людей, которые отгоняли встреченных золотых жуков.
     И в следующие дни жуки, естественно, переместились в районы Сарма, потому что там не было кричащих людей с их острыми палками.
     Опасность была так велика, что все имплантированные мулы, включая даже Парпа, отправились на улицы защищать царей-жрецов.
     Странно с человеческой точки зрения, но ни Сарм, ни Миск не позволяли людям убивать золотых жуков. По причинам, которые я укажу ниже, они не хотели убивать эти опасные существа со сросшимися крыльями.
     Золотые жуки, бродящие по рою, заставили Сарма для спасения обратиться за помощью к людям, потому что люди, особенно в хорошо вентилируемых туннелях роя, не поддавались наркотическому воздействию жуков, этому запаху, который полностью выводил из строя чувствительные антенны царей-жрецов.
     Сарм объявил амнистию всем прежним мулам, предлагая им снова возможность стать рабами царей-жрецов. К этому щедрому предложению, чувствуя, что оно может не оказаться непреодолимым, он добавил лишние порции соли и по две самки мула на каждого мужчину после окончательного разгрома войск Миска, когда предположительно будет захвачено много самок. Их и раздадут победителям. Женщинам в войсках Миска он предлагал золото, драгоценности, дорогие ткани, разрешение отращивать волосы и рабов-мужчин, которые опять-таки будут распределены после победы. К этому он добавлял убедительные соображения, что его войска по-прежнему превосходят войска Миска как по числу царей-жрецов, так и по огневой мощи, что победа неизбежно будет за ним и что в такое время хорошо быть у него в милости.
     Хотя сам я, конечно, не отказался бы от Миска и свободы и не присоединился бы к Сарму, я вынужден был согласиться, что конечная победа может оказаться на его стороне и его предложения соблазнительны для бывших мулов, особенно тех, кто занимал высшее положение в рое до войны.
     Мне не следовало удивляться, но все же я удивился, когда одним из первых дезертиров из войска Миска оказалась предательская Вика из Трева.
     Я узнал об этом однажды утром, проснувшись от удара кожаного хлыста.
     - Проснись, раб! - послышался голос.
     С криком гнева я, борясь с цепями, встал на колени; цепь и металлический ошейник удерживали меня на месте. Снова и снова бич хлестал меня, направляемый рукой девушки.
     Тут я услышал ее смех и узнал своего мучителя.
     Хотя лицо ее было закрыто завесой, ошибиться в голосе, в позе было невозможно. Женщина, стоявшая надо мной с хлыстом, одетая в драгоценные шелка, в золотых сандалиях и пурпурных перчатках, эта женщина была Викой из Трева.
     Она отбросила с лица завесу, откинула голову и рассмеялась.
     И снова ударила меня.
     - Теперь я хозяйка! - прошипела она.
     Я спокойно разглядывал ее.
     - Я был прав, - сказал я наконец. - Хотя и надеялся, что ошибаюсь.
     - О чем это ты?
     - Ты достойна только участи рабыни.
     Лицо ее исказилось от гнева, и она снова ударила меня, на этот раз по лицу. Я ощутил вкус своей крови.
     - Не порань его серьезно, - сказал стоявший сбоку Сарм.
     - Он мой раб! - ответила она.
     Антенны Сарма свернулись.
     - Ты получишь его после моей победы, - сказал Сарм. - Тем временем я его использую.
     Вика нетерпеливо, почти презрительно взглянула на него и пожала плечами.
     - Хорошо, - сказала она, - я могу подождать. - А мне она издевающимся тоном сказала: - Ты заплатишь. Заплатишь так, как только я, Вика из Трева, умею заставлять платить мужчин.
     Я был доволен тем, что потребовался царь-жрец, чтобы меня приковали у ног Вики, что я не сам в надежде на ее милости надел на себя рабский ошейник.
     Вика, взмахнув полами платья, повернулась и вышла из помещения штаба.
     Сарм подошел ближе.
     - Видишь, мул, - сказал он, - как цари-жрецы используют против людей их собственные инстинкты.
     - Да, - ответил я, - вижу.
     Хотя тело мое горело от ударов хлыста, больше угнетала меня мысль о Вике. Я ведь знал, кто она такая, и все же в глубине души надеялся, что ошибаюсь.
     Сарм подошел к встроенной в одну из стен панели. Он нажал кнопку.
     - Я активирую твою контрольную сеть, - сказал он.
     Я застыл в своих цепях.
     - Проверочные тесты очень просты, - продолжал Сарм, - и могут заинтересовать тебя.
     В комнату вошел Парп и остановился около меня, попыхивая трубкой. Я заметил, что он отключил свой переводчик.
     Сарм повернул ручку.
     - Закрой глаза, - прошептал Парп.
     Я не испытывал никакой боли. Сарм внимательно смотрел на меня.
     - Может, нужно увеличить напряжение, - сказал Парп, возвышая голос, чтобы он донесся до переводчика Сарма.
     Следуя этому предложению, Сарм снова коснулся первой кнопки. Потом опять повернул ручку.
     - Закрой глаза, - настойчиво прошептал Парп.
     Я почему-то послушался.
     - Открой, - сказал Парп.
     Я открыл.
     - Опусти голову.
     Опустил.
     - Поверни голову по направлению часовой стрелки, - сказал Парп. - Теперь против часовой стрелки.
     Удивленный, я выполнял его советы.
     - Ты был без сознания, - предупредил меня Парп. - Теперь ты больше не под контролем.
     Я огляделся и увидел, что Сарм выключил машину.
     - Что ты помнишь? - спросил Сарм.
     - Ничего.
     - Сенсорное восприятие проверим позже, - сказал Сарм.
     - Начальные реакции кажутся вполне обнадеживающими, - громко сказал Парп.
     - Да, - согласился Сарм, - ты отлично выполнил работу.
     Сарм повернулся и вышел из помещения штаба.
     Я посмотрел на Парпа, который улыбался и пыхтел трубкой.
     - Я не имплантирован?
     - Конечно, нет.
     - А как же Куск?
     - Он один из нас.
     - Но почему?
     - Ты спас его детей.
     - Но у него нет пола и нет детей.
     - Ал-Ка и Ба-Та, - сказал Парп. - Ты думаешь, цари-жрецы не способны на любовь?

***

     Теперь заключение в диске меньше раздражало меня.
     Парпа опять отправили на улицы отгонять золотых жуков.
     Я узнал из разговоров в штабе, что немногие люди, сражавшиеся в войсках Миска, поддались на уговоры Сарма, но все же некоторые, подобно Вике из Трева, решили переметнуться на сторону победителя. Лишь несколько человек, мужчин и женщин, пересекли линию и поступили на службу к Сарму.
     Сарм привел из помещений царей-жрецов всех рабов, бывших там, по большей части рабынь комнат. Сами по себе, испуганные, недоумевающие, они мало чем могли помочь, но представляли собой приманку для мужчин, побуждая их дезертировать; девушки были, так сказать, наградой за предательство, и поскольку красота рабынь комнат была хорошо известна в рое, я считал, что они могли сыграть свою роль; но, к моему удивлению и радости, не более полудесятка мужчин явились за этими прекрасными призами. Война продолжалась, и на меня все большее впечатление производили верность и храбрость людей, служивших Миску; они за горсть грибов, глоток воды и свободу готовы были отдать свои жизни в самой странной схватке, в какой приходилось участвовать людям.
     Вика приходила ко мне ежедневно, но ей больше не разрешали хлестать меня.
     Вероятно, была причина для ее ненависти ко мне, но я все же удивлялся глубине и силе этой ненависти.
     Позже ей поручили кормить меня, и она наслаждалась, бросая мне куски гриба или глядя, как я лакаю воду из чашки, которую она ставила на диск. Я ел, потому что хотел сберечь силы, потому что они могли мне понадобиться.
     Сарм, который обычно находился в комнате, казалось, получает удовольствие, следя за ее издевательствами, потому что стоял, свернув антенны, а она оскорбляла меня, насмехалась, иногда била своим маленьким кулаком. Очевидно, он был расположен к этой новой самке мула и часто приказывал ей в моем присутствии расчесывать ему антенны, а она как будто радовалась этим приказам.
     - Какое ты жалкое существо, - говорила она мне, - и какой золотой, сильный, смелый и красивый царь-жрец!
     А Сарм протягивал к ней антенны, чтобы она могла расчесывать тонкие золотые волоски.
     Почему-то это занятие Вики раздражало меня, и я, несомненно, не сумел этого скрыть: и Сарм все чаще давал ей в моем присутствии такой приказ, и я с гневом заметил, как она этому радуется.
     Однажды я гневно крикнул ей:
     - Прирученный мул!
     - Молчи, раб, - горячо ответила она. Потом посмотрела на меня и весело рассмеялась. - За это ты сегодня ляжешь спать голодным.
     Улыбаясь про себя, я вспомнил, как однажды, будучи хозяином, чтобы проучить ее, не дал ей еды на ночь. Теперь я останусь голодным, но, сказал я себе, я это заслужил. Пусть подумает над моими словами, Вика из Трева, прирученный мул!
     Мне хотелось обнять ее и прижать к груди, откинуть ее голову, прижаться губами к ее губам, как я целовал, когда был ее хозяином.
     Я выбросил эти мысли из головы.
     Тем временем медленно, но неотвратимо война стала поворачиваться не в пользу Сарма. Самым значительным происшествием стал приход целой делегации царей-жрецов во главе с самим Куском, которые сдались Миску и захотели воевать на его стороне. Это решение, очевидно, явилось результатом долгих размышлений и обсуждений среди царей-жрецов, которые первоначально поддержали Сарма, потому что он перворожденный, но возражали против его способов ведения войны, особенно против обращения с мулами, использования гравитационного оружия, попытки распространить заразные болезни и наконец против отвратительного и ужасного, с точки зрения царей-жрецов, освобождения золотых жуков. Куск и его последователи пришли к Миску, когда в войне все еще было равновесие, и нельзя было усомниться в том, что из решение продиктовано не личными соображениями и интересами. Больше того, в тот момент казалось, что они по принципиальным соображениям присоединились к проигрывающей стороне. Но после этого другие цари-жрецы, пораженные поступком Куска, начали говорить о необходимости кончить войну, а многие переходили линию фронта. В отчаянии Сарм собрал свои силы, оборудовал семьдесят дисков и устремился на позиции Миска. Очевидно, войска Миска этого ждали, и корабли Сарма были остановлены у баррикад и попали под сильный огонь с ближайших крыш. Вернулось только четыре диска.
     Стало ясно, что Сарм перешел к обороне, потому что я слышал приказ об охране ближайших к штабу туннелей. Однажды я услышал звук выстрела из серебряной трубы не более чем в нескольких сотнях ярдов. Я с яростью рвал цепи и ошейник, державшие меня в беспомощности, когда судьба войны решалась на улицах.
     Потом наступила тишина, и я решил, что наступление Миска отбито.
     Порцию грибов мне срезали на две трети. И я заметил, что цари-жрецы теперь не кажутся такими золотыми, какими я их знал, грудь и живот у них приобрели коричневатый оттенок. Я знал, что это ассоциируется с жаждой.
     Я понял, что только теперь начинает сказываться отсутствие припасов с плантаций и пастбищ.
     Наконец Сарм дал мне понять, почему мне сохранили жизнь.
     - Говорят, между тобой и Миском роевая правда, - сказал он. - Посмотрим, так ли это.
     - Что это значит? - спросил я.
     - Если между вами роевая правда, - ответил Сарм, сворачивая свои антенны, - Миск будет готов умереть за тебя.
     - Не понимаю.
     - Его жизнь за твою, - сказал Сарм.
     - Никогда! - ответил я.
     - Нет, - воскликнула Вика, стоявшая позади. - Он мой!
     - Не бойся, маленький мул, - сказал Сарм. - Мы возьмем жизнь Миска, а ты получишь своего раба.
     - Сарм предатель, - сказал я.
     - Сарм царь-жрец, - ответил он.

31. МЕСТЬ САРМА

     Было назначено место встречи.
     Одна из площадей на территории, контролировавшейся силами Сарма.
     Миск должен был один прийти на эту площадь и там встретиться со мной и Сармом. Никто не должен был брать с собой оружие. Миск сдастся Сарму, а я - теоретически - получу свободу.
     Но я знал, что Сарм не собирается выполнять свою часть условий, что он намерен убить Миска, тем самым сломить сопротивление оппозиции и сохранить меня рабом для Вики или, что еще вероятнее, убить и меня, хотя при этом он и вызовет разочарование своего прирученного мула.
     Когда с меня сняли цепи, Сарм сообщил мне, что маленький ящичек, который он несет, активирует мою контрольную сеть, и при первой же попытке неповиновения он повысит напряжение и буквально сожжет мой мозг.
     Я сказал, что понимаю.
     Интересно, что сказал бы Сарм, узнав, что Парп и Куск на самом деле не подвергли меня имплантации.
     Несмотря на договоренность об отсутствии оружия, Сарм подвесил к ремню переводчика, так чтобы спереди не было видно, серебряную трубу.
     К моему удивлению, прирученный мул Сарма, Вика из Трева, захотела сопровождать своего золотого хозяина. Вероятно, боялась, что он убьет меня и лишит мести, которой она так долго ждала. Он вначале отказал ей, но она так упрашивала, что он наконец согласился.
     - Я хочу увидеть торжество своего хозяина! - просила она, и этот аргумент, казалось, тронул золотого Сарма, и Вика оказалась членом нашей группы.
     Меня заставили идти в десяти шагах перед Сармом, который держал в передней конечности контрольный ящик. Сарм верил, что может контролировать мой мозг. Вика шла рядом с ним.
     Наконец вдали на площади показался Миск.
     Какую нежность испытал я в этот момент к золотому гиганту: ведь он, царь-жрец, отдавал свою жизнь за мою, просто потому что мы однажды соприкоснулись антеннами, что мы были друзьями, потому что между нами роевая правда.
     Он остановился, и мы остановились.
     А потом мы медленно пошли навстречу друг другу по плитам площади в тайном рое царей-жрецов.
     Когда мы были еще за пределами досягаемости серебряной трубы, но достаточно близко, как я надеялся, чтобы Миск меня услышал, я побежал вперед, высоко вскинув руки.
     - Уходи! - закричал я. - Это ловушка! Уходи!
     Миск остановился.
     В переводчике Сарма за мной послышалось:
     - За это ты умрешь, мул.
     Я повернулся и увидел Сарма. Все его огромное, подобное золотому лезвию тело дрожало от гнева. Маленькие хватательные крюки на передних конечностях крутили ручку ящика.
     - Умри, мул, - сказал Сарм.
     Но я продолжал спокойно стоять перед ним.
     Сарму потребовалось мгновение, чтобы понять, что его обманули; он отшвырнул ящичек, который разбился о камни площади.
     Я стоял, готовый к огню серебряной трубы; Сарм достал ее и направил мне в грудь.
     - Ну, хорошо, - сказал он, - пусть будет серебряная труба.
     Я напрягся, ожидая вспышки пламени, этого неудержимого потока, который сожжет мою плоть.
     Сарм нажал спуск, я услышал негромкий щелчок, но труба не выстрелила. Сарм снова отчаянно нажал на спусковой механизм.
     - Не стреляет! - послышалось из транслятора Сарма; он был потрясен.
     - Да, - воскликнула Вика, - я разрядила ее сегодня утром!
     Девушка побежала ко мне в блеске многоцветных шелков, извлекла из-под одежды мой меч и с поклоном протянула его мне.
     - Кабот, мой хозяин! - воскликнула она.
     Я взял меч.
     - Встань, Вика из Тр