его  легко
различали цари-жрецы в отряде. Сражаясь рядом,  они  начали  уважать  друг
друга, доверять друг другу, короче, становились друзьями. Однажды был убит
храбрый царь-жрец из войск Миска, и сражавшиеся рядом с ним люди  плакали.
В другой раз царь-жрец под огнем десятка серебряных  труб  рискнул,  чтобы
спасти раненого носителя гура.
     Вообще, по моему мнению, величайшей ошибкой Сарма в войне в рое стала
недооценка мулов.
     Как только ему стало ясно, что мулы в плантаций грибов и с пастбищ, а
также носители гура переходят на сторону Миска, он решил, что всех мулов в
рое нужно рассматривать как врагов. Соответственно он приказал  уничтожать
всех, кто оказывался в пределах досягаемости серебряных труб, и тем  самым
побудил верно служивших ему мулов перейти в лагерь Миска.
     Эти новые мулы, не с пастбищ и плантаций, а из комплексов самого роя,
принесли с собой множество новых способностей и умений. К тому  же  из  их
сообщений мы узнали, что запасы пищи у Сарма не так  значительны,  как  мы
считали. Нам сообщили, что теперь цари-жрецы Сарма даже  питаются  грибами
из клеток убитых или бежавших мулов. Прошел слух, что  единственные  мулы,
которых Сарм не приказал уничтожать немедленно, были импланты, такие,  как
Парп, которого я встретил давным-давно, когда впервые  оказался  в  логове
царей-жрецов.


     Миск предложил осуществить один свой замысел и познакомил меня с тем,
как цари-жрецы овладели силами тяготения.
     - Будет ли  полезно,  если  бронированный  транспортный  диск  сможет
летать? - спросил он.
     Я решил, что он шутит, но ответил:
     - Да, это было бы очень полезно.
     - Ну, тогда я это сделаю, - сказал Миск, щелкнув антеннами.
     - Как?
     - Ты, конечно, заметил, что  для  своего  размера  транспортный  диск
необыкновенно легок?
     - Да.
     - Это потому, что он частично сооружен  из  металла,  противостоящего
тяготению.
     Признаюсь, я рассмеялся.
     Миск удивленно смотрел на меня.
     - Почему ты свернул свои антенны? - спросил он.
     - Потому что не существует металла, противостоящего тяготению.
     - А как же транспортный диск? - спросил он.
     Я перестал смеяться.
     Да, спросил я себя, как же транспортный диск?
     Я взглянул на Миска.
     -  Подчиненность  тяготению,  -  сказал  я,  -  такое   же   свойство
материальных тел, как их размер и форма.
     - Нет, - возразил Миск.
     - Поэтому не может существовать металл, противостоящий тяготению.
     - Но ведь есть транспортный диск, - напомнил он мне.
     Миск начал меня раздражать.
     - Да, - ответил я, - диск есть.
     - На  твоем  старом  мире,  -  заговорил  Миск,  -  тяготение  -  еще
неисследованное природное явление, какими когда-то  были  электричество  и
магнетизм, но ведь этими явлениями вы до определенного предела овладели. А
мы, цари-жрецы, до определенного предела овладели тяготением.
     - Тяготение - это совсем другое дело, - сказал я.
     - Да, - согласился он, - и  поэтому  вы  им  еще  не  владеете.  Ваше
понимание тяготения еще на стадии математического описания, а не на стадии
управления и контроля.
     - Нельзя контролировать тяготение, - сказал я, -  тут  совсем  другие
принципы, с ним просто нужно считаться.
     - А что такое тяготение? - спросил Миск.
     Некоторое время я размышлял.
     - Не знаю, - наконец признался я.
     - А я знаю, - ответил Миск. - Давай работать.
     На четвертую неделю войны в рое наши корабли были  переоборудованы  и
бронированы. Боюсь, сооружения получились примитивными, хотя строились  на
принципах, совершенно не известных на Земле;  я  теперь  понял,  насколько
ограничена  наша  земная   наука.   Корабль   представлял   собой   просто
транспортный диск, снизу одетый в пластик; сверху прозрачный купол из того
же материала. В передней части корабля приборы управления и отверстия  для
серебряных труб. Никаких пропеллеров или ракетных двигателей, и мне трудно
объяснить принцип его действия: могу только сказать,  что  сила  тяготения
взаимодействует сама с собой таким образом, что гравитационный  ур  -  это
горянское выражение,  означающее  гравитационную  постоянную,  -  остается
неизменным, хотя распределение его меняется. Не  думаю,  чтобы  сила,  или
заряд,  или   другое   приходящее   в   голову   выражение   могли   точно
соответствовать понятию "ур", и я предпочитаю  не  переводить  это  слово.
Упрощенно  можно  сказать,  что  двигатель  и  система  управления   диска
действовали таким образом, что использовали  тяготение  одних  объектов  и
отгораживались от тяготения других. Я не поверил  бы,  что  такой  корабль
возможен, но мне трудно было спорить перед фактом успеха Миска.
     В сущности именно умение управлять  тяготением  давным-давно  привело
мир царей-жрецов в нашу  систему,  этот  инженерный  подвиг  иначе  бы  бы
совершенно невозможен; разве что пришлось бы сверкающую Тассу разнести  на
отдельные водородные атомы.
     Диск движется исключительно гладко, и создается  полное  впечатление,
что мир движется, а ты стоишь. Когда поднимаешь диск, кажется,  что  земля
уходит вниз; когда движешь его вперед, кажется, горизонт устремляется тебе
навстречу; попятишься - и горизонт начинает удаляться.  Может,  не  стоило
распространяться на эти темы, но ощущение  неприятное,  особенно  вначале.
Как будто сидишь в  комнате,  а  мир  вращается  вокруг.  Несомненно,  это
результат отсутствия сопротивления силе тяготения: ведь обычно мы  считаем
ускорение и замедление неприятными, но привычными эффектами.
     Необходимо заметить - какая ирония! - что первый  транспортный  диск,
подготовленный к полету, был военным кораблем. На нем находился я  сам,  а
также Ал-Ка и Ба-Та. Иногда кораблем управлял Миск, но  для  него  он  был
тесен, Миск в нем не мог стоять, а  на  царей-жрецов  почему-то  действует
крайне угнетающе, если они не могут распрямиться. Все равно что  заставить
человека лежать на спине, когда происходит что-то важное. Лежать на  спине
значит быть уязвимым, беспомощным, открытым, и  мы  при  этом  нервничаем.
Это, несомненно, след древней привычки постоянно быть настороже. С  другой
стороны, поскольку Миск соорудил корабль недостаточно большим для себя,  я
решил, что он и не хочет принимать участие в  вылазках.  Конечно,  меньший
корабль более маневрен, легче проходит в туннелях, но я думаю, Миск просто
не доверял себе в возможной стычке со своими прежними братьями. Нужно было
бы убивать, а он не смог бы нажать курок серебряной  трубы.  К  несчастью,
войска Сарма и, может быть, к счастью,  большая  часть  сторонников  Миска
такого опасного внутреннего сопротивления не испытывали. Испытывать  такое
сопротивление на поле битвы, когда твои враги этого не чувствуют, - прямой
путь к гибели.
     Построив первый корабль, мы почувствовали, что обретаем  преимущество
в подземной битве. Конечно, огонь серебряных труб может  повредить,  а  со
временем и уничтожить такой корабль, но пластиковая  клетка  дает  хорошую
защиту  экипажу,  и  корабль,  оставаясь  в  относительной   безопасности,
способен все уничтожить на своем пути.
     Поэтому Миск считал - и я с ним согласился,  -  что  нужно  направить
ультиматум  войскам  Сарма  и  что  корабль,  если  возможно,   не   нужно
использовать. Конечно, использование корабля могло привести к  успеху,  но
мы не  хотели  успеха,  связанного  с  кровопролитием,  если  этого  можно
избежать.
     Мы как раз обсуждали эту проблему, когда без  всякого  предупреждения
одна стена комнаты Миска неожиданно стала видна неясно, потом  рассыпалась
в порошок, такой легкий и тонкий, что он поднялся прямо к  вентиляционному
отверстию вместе с использованным воздухом.
     С невероятной скоростью Миск, схватив меня,  прыгнул  через  комнату,
оттолкнув занимаемую мной клетку,  наклонился,  открыл  люк  и,  продолжая
держать меня, спустился в него.
     Голова у меня кружилась, на  расстоянии  я  слышал  крики,  возгласы,
вопли - ужасные голоса искалеченных и умирающих.
     Миск прислонился к стене, прижимая меня к груди.
     - Что это? - спросил я.
     - Гравитационный  разрыв,  -  ответил  Миск.  -  Это  запрещено  даже
царям-жрецам.
     Все его тело дрожало от ужаса.
     - Сарм уничтожит весь рой, даже всю планету, - сказал Миск.
     Мы вслушивались в крики. Не слышалось грома падающих зданий,  грохота
камней. Слышались только человеческие голоса. Только они свидетельствовали
о происходящем вверху уничтожении.



                                 29. АНЕСТЕЗИЯ

     - Сарм разрывает связи ура, - сказал Миск.
     - Подними меня наверх! - закричал я.
     - Тебя убьют.
     - Быстрей! - воскликнул я.
     Миск повиновался, я выбрался из люка и с  удивлением  увидел  картину
разрушения. Помещение Миска исчезло, только груды  пыли  указывали  место,
где стояли стены. В стене туннеля, находившегося за комнатой Миска,  зияло
отверстие. Я увидел сквозь него следующий большой комплекс роя. Я пробежал
по полу туннеля и сквозь проделанное в камне отверстие и посмотрел на этот
комплекс. Над ними  висели  десять  кораблей,  вероятно,  того  типа,  что
используются для наблюдения  за  поверхностью;  на  носу  каждого  корабля
виднелось конусообразное сооружение.
     Я не видел никакого луча из этих конусов, но когда  они  нацеливались
на какой-нибудь объект, он вздрагивал и исчезал в облаке пыли.  Тучи  пыли
висели в воздухе, сером под  шарами-лампами.  Конусы  методично  разрезали
комплекс. Время от времени  человек  или  царь-жрец  выбегал  на  открытое
место, и  тогда  ближайший  конус  нацеливался  на  него,  и  человек  или
царь-жрец, подобно зданиям и стенам, вздрагивал и превращался в пыль.
     Я побежал в мастерскую, где стоял подготовленный Миском  транспортный
диск.
     В  одном  месте  я  встретил  разрез,  с   геометрической   точностью
проделанный уничтожающим конусом в самом основании роя. Он  перерезал  мне
дорогу трещиной, шириной в тридцать пять футов, глубиной не менее сорока.
     Я закричал в отчаянии, но понял, что должен  попытаться,  и  отступил
для разбега.  Гор  несколько  меньше  Земли,  и  соответственно  сила  его
тяготения тоже меньше. Если бы не это, моя попытка была  бы  за  пределами
человеческих возможностей. Все же я не был уверен, что смогу перепрыгнуть,
но должен был попытаться.
     Я разбежался, перепрыгнул щель, приземлившись всего в двух  футах  от
края, и побежал дальше, в мастерскую Миска.
     Я миновал группу людей, скорчившихся за  остатками  стены.  Стена  на
протяжении в сто футов была срезана в двух футах от основания.
     Один человек, без руки, со стонами лежал на полу; его рука исчезла  в
невидимом луче из конуса. "Как болят пальцы!" - кричал  он.  Рядом  с  ним
склонилась девушка, она пыталась остановить кровотечение. Это была Вика! Я
подбежал к ней.
     - Быстрее, Кабот! - воскликнула она. - Нужно сделать турникет!
     Я схватил руку человека, зажал рану и  остановил  кровотечение.  Вика
сняла с человека разорванную ткань и, используя ее и металлический прут от
стены, быстро соорудила турникет, надежно прикрепив его  к  остатку  руки.
Дочь врача работала быстро и уверенно. Я встал, собираясь уходить.
     - Я должен идти.
     - Можно мне с тобой?
     - Ты нужна здесь.
     - Да, Кабот, - согласилась она, - ты прав.
     Когда я повернулся, она протянула ко мне руку. Не  спросила,  куда  я
иду, не попросила снова разрешения сопровождать меня.
     - Будь осторожен, - сказала она.
     - Постараюсь, - ответил я.
     Раненый снова застонал, и девушка повернулась к нему.
     Неужели это действительно Вика из Трева?
     Я подбежал к мастерской Миска, распахнул  двойную  дверь,  прыгнул  в
корабль, закрыл люк, и через мгновение пол как будто провалился подо мной,
а дверь полетела навстречу.
     Менее чем через несколько инов я привел корабль к большому комплексу,
где  десять  кораблей  Сарма  продолжали  свою  уничтожающую  работу.  Они
действовали так же методично и точно, как газонокосильщик на лужайке.
     Я не знал, как защищены корабли  Сарма,  знал  только,  что  на  моем
корабле единственная серебряная труба, а это оружие по разрушительной силе
намного уступает гравитационным деструкторам, смонтированным  на  кораблях
Сарма. Больше того, я знал,  что  пластиковое  покрытие  защитит  меня  от
оружия Сарма не лучше бумажного листка. Ведь это оружие не прожигает и  не
разрывает,  оно,   распространяясь   из   центра   наружу,   гравитационно
расшатывает материю, размельчает ее на частицы и разбрасывает их.
     Я вырвался на открытое пространство, и пол ушел подо мной вниз,  а  я
повис у самых ламп под вершиной купола.  Очевидно,  ни  один  из  кораблей
Сарма меня не заметил.
     Я направился к ведущему кораблю и несколько снизился, чтобы сократить
расстояние  и  увеличить  эффективность  действия  серебряной   трубы.   Я
находился в двухстах ярдах за кораблем, когда открыл огонь.
     К своей радости, я увидел, что  металл  почернел  и  разорвался,  как
жестянка; я прошел под кораблем и начал подниматься  ко  второму,  который
разрезал снизу. Первый  корабль  начал  неконтролируемо  поворачиваться  и
затем упал на землю. Я надеялся, что Сарм сам находился в ведущем корабле.
Второй взлетел к  самому  потолку  и  разбился  о  каменный  купол.  Груда
обломков упала на поверхность.
     Остальные восемь кораблей неожиданно прекратили  свою  разрушительную
работу  и  как  будто  застыли  в  нерешительности.  Я  подумал,  что  они
связываются  друг  с  другом.   Вероятно,   они   не   ожидали   встретить
сопротивление.  Меня  они,  возможно,  даже  не  заметили.  Пока   они   в
нерешительности висели в воздухе,  как  частицы  в  капле  воды,  я  снова
нырнул, и третий корабль раскололся  на  части,  как  игрушка  под  ударом
сабли; я снова поднялся,  и  огонь  серебряной  трубы  ударил  в  середину
четвертого корабля, и тот загорелся в ста ярдах от меня.
     Теперь оставшиеся шесть кораблей сблизились, направили конусы во  все
направления, но я находился над ними.
     Я знал, что если на этот раз снижусь, не смогу скрыться от  них;  они
будут знать, что я под ними, и по крайней мере хоть  один  корабль  сумеет
накрыть меня своим оружием.
     Еще несколько мгновений, и они меня обнаружат.
     Уже сейчас два корабля меняли свою позицию,  один  при  этом  начинал
прикрывать флот снизу, другой сверху. Через несколько мгновений  нападение
будет равнозначно гибели.
     Потолок пещеры прыгнул  вверх,  и  я  оказался  прямо  посреди  шести
кораблей, окруженный с четырех сторон, сверху и снизу.
     Я видел, как работают смонтированные в носах кораблей сканеры.
     Но меня они не могли обнаружить.
     С небольшого расстояния я видел люки на верху кораблей.  В  комплексе
достаточно  кислорода,  чтобы  смотреть,  но  никто  из  царей-жрецов   не
выглядывал в люки. Напротив, они продолжали  работать  у  своих  приборов.
Должно быть, удивлялись, что их приборы не могут меня обнаружить.
     У них могут возникнуть две гипотезы, объясняющие происходящее. Либо я
бежал из комплекса, либо нахожусь среди них. Я улыбнулся про себя.  Второе
никогда не придет им  в  голову.  Это  невероятно,  а  цари-жрецы  слишком
рациональные существа.
     Пол горянского ана мы так висели, не двигаясь. Целый ан мы неподвижно
висим над комплексом. Я снова улыбнулся про себя.  На  этот  раз  я  сумею
переждать царей-жрецов.
     Неожиданно корабль подо мной дрогнул и исчез.
     Сердце мое подпрыгнуло.
     Огонь с поверхности!
     Я представил себе, как Миск торопливо работает  в  своей  мастерской,
собирая  необходимое  оборудование,  или  посылает  царя-жреца  в   тайный
арсенал, где хранится запретное оружие. Сам Миск никогда бы не пустил  его
в ход, если бы Сарм не создал ужасный прецедент.
     Почти тут же пять кораблей выстроились в линию и устремились к  входу
в один из туннелей, ведущих от комплекса.
     Первый корабль рассыпался в пыль у самого выхода, но остальные четыре
и я за  ними  прошли  сквозь  завесу  пыли  и  направились  по  туннелю  в
расположение Сарма.
     Передо мной в туннеле находилось четыре корабля. Они бежали.
     С удовлетворением я заметил,  что  ширина  туннеля  не  позволяет  им
повернуть.
     С угрюмой решительностью я нажал спусковой крючок  серебряной  трубы,
блеснул огонь,  и  обломки  и  куски  металла  застучали  о  корпус  моего
бронированного транспортного диска.
     Некоторые куски летели с такой силой, что пробили прочное пластиковое
покрытие, и корабль задрожал, прокладывая путь в этой  груде  падающих  на
дно туннеля обломков.
     Три корабля теперь находились далеко впереди, и я  увеличил  скорость
диска, чтобы догнать их.
     В тот момент, как  три  корабля  вырвались  в  открытое  пространство
другого комплекса, я поравнялся с ними и выстрелил по третьему кораблю, но
на  этот  раз  выстрел  оказался  менее  эффективен.  Заряд  трубы   почти
истощился. Третий корабль двигался неуверенно, один его  бок  почернел  от
моего выстрела.  Но  тут  экипаж,  по-видимому,  восстановил  контроль,  и
корабль, как загнанная крыса, повернулся  ко  мне.  Через  миг  я  буду  в
пределах  досягаемости  конуса.  Я  поднял  свой  корабль,  пролетел   над
противником и  выстрелил  еще  раз,  еще  с  меньшим  успехом.  Я  пытался
держаться сверху, уворачиваясь от конуса на носу противника. И был уверен,
что остальные два корабля поворачивают, и вскоре  я  буду  в  пределах  их
досягаемости.
     В этот момент я увидел, как открылся люк поврежденного мной корабля и
оттуда высунулась голова царя-жреца. Вероятно, на корабле вышли  из  строя
приборы наблюдения. Антенны царя-жреца задвигались  и  сфокусировались  на
мне, в тот же момент я нажал спуск, и золотая голова и антенны,  казалось,
превратились в пепел, а золотистое тело упало в люк. Серебряная труба хоть
и лишилась почти полностью заряда, но для незащищенного  врага  оставалась
ужасным оружием.  Как  разгневанная  оса,  я  подлетел  к  открытому  люку
поврежденного корабля и  выстрелил  прямо  в  люк,  заполнив  внутренности
огнем. Корабль, как  воздушный  шар,  отлетел  в  сторону  и  взорвался  в
воздухе, а я устремил свой  корабль  к  земле.  Я  действовал  быстро,  но
все-таки недостаточно быстро, потому  что  пластиковый  купол  надо  мной,
казалось, улетел по ветру, оставив за собой шлейф осколков.  Укрываясь  за
остатками пластикового щита от ветра, я пытался справиться с  управлением.
Серебряная  труба  лежала  в  отверстии  невредимой,  но  ее  заряд  почти
истощился, и она больше не  представляла  угрозы  для  кораблей  Сарма.  В
нескольких ярдах от поверхности я овладел кораблем и,  увеличив  скорость,
устремился в середину зданий, продолжая держаться в нескольких  футах  над
поверхностью.
     Корабль Сарма пролетел надо мной, как коршун, и начал кружить. Я  мог
бы легко сбить его, но моя труба перестала быть оружием.
     Здание слева от меня, казалось, подпрыгнуло в воздух и исчезло.
     Я понял, что ничего не могу сделать, и  потому  постарался  держаться
под нападающим.
     Он повернул, но я оставался под ним, близко, слишком близко, чтобы он
мог использовать разрушительный конус.
     Ветер свистел мимо, меня чуть не отбросило от приборов корабля.
     И тут я увидел нечто неожиданное.
     Второй корабль Сарма  медленно  поворачивал,  нацеливаясь  на  своего
товарища.
     Я не мог поверить в увиденное, но ошибки не было:  конус  поднимался,
нацеливался.
     Корабль за мной повернул и попробовал уйти,  но  понял,  что  это  не
удастся, снова повернул и начал нацеливать собственный конус.
     Я прижался к поверхности за мгновение до того, как корабль надо  мной
вдруг молча взорвался  в  буре  металлической  пыли,  сверкающей  в  свете
шаров-ламп.
     Под прикрытием остатков этого корабля я устремился в улицы  комплекса
и потом зашел сзади последнего корабля. М