антеры. На прежнем месте возвышался невольничий столб, к которому я была тогда привязана. Сейчас покрытая опавшей листвой поляна была пуста. Я побежала дальше. Временами я останавливалась, прислушиваясь, нет ли за мной погони, но никаких следов преследования я не обнаружила.
     Низкорослый человек, испугавшийся ярости разбушевавшегося косматого чудовища, тоже убежал. Я его не боялась. Я больше опасалась, что меня станет преследовать само чудовище. Однако, считала я, если это и произойдет, то очень не скоро. Я даже сомневалась, что оно заметило мое бегство из хижины. Я рассчитывала, что оно не оставит свою жертву, пока не наестся до отвала, а потом, скорее всего, уляжется спать. И все же мне хотелось уйти от одинокого лесного дома как можно дальше, поэтому я бежала по ночному лесу насколько хватало сил.
     Один раз я наткнулась на слина, пожирающего убитого им молодого табука - изящное, тонконогое, похожее на антилопу животное с небольшим рогом на лбу. Заметив мое приближение, слин поднял голову и, оскалив усеянную мелкими острыми зубами пасть, грозно зашипел. Я вскрикнула и поскорее бросилась наутек от опасного места. Проводив меня недовольным рычанием, слин вернулся к прерванной трапезе. Я бежала и все время слышала подозрительные ночные шорохи и звуки, которые меня только подгоняли. Я испугалась даже небольшого стада бегущих молодых табуков.
     Я старалась держаться одного направления, опасаясь, что, сбившись с пути, начну бродить по кругу. Мне помогало ориентироваться, что в этих местах с преобладающими северными ветрами ветви высоких деревьев гуще растут с южной, подветренной стороны. Замечая это, я двигалась на юг. Я надеялась выйти к реке и по берегу добраться до Лауриса.
     Я начала успокаиваться и тут на краю небольшой поляны в залитых лунным светом ветвях низкорослого дерева, ярдах в пятидесяти от себя заметила две пары горящих глаз притаившихся в засаде лесных пантер. Я обмерла. В такое время суток, я знала, они и выходят на охоту. Я сделала вид, будто не замечаю их присутствия, и с замирающим сердцем стала обходить поляну стороной. Они видели меня и знали, что я тоже их увидела. Каждый из нас давал понять другому, что знает о его присутствии, но не имеет по отношению к нему враждебных намерений. Я, разумеется, таких намерений точно не имела. Лесная пантера - опасное сильное животное и не любит, когда ему мешают во время охоты. Оставалось надеяться, что не я являюсь выбранной ими жертвой.
     Я осторожно двигалась вдоль поляны, непрерывно наблюдая за животными. Они несколько секунд выжидали и затем скрылись среди деревьев. Я боялась поверить в такую удачу. Со связанными за спиной руками я чувствовала себя совершенно беспомощной.
     Луны скрылись за тучами, и вскоре мне на плечи упали первые капли дождя, а через минуту небеса разверзлись, и на землю хлынули потоки холодного северного ливня. Дождь лил как из ведра. Стоя под его ледяными, хлещущими в лицо струями, я запрокинула голову и весело рассмеялась. На душе у меня было легко и радостно. Дождь смоет мои следы. Теперь я могла убежать от косматого чудовища! После такого ливня мой след не возьмет даже слин - самый лучший горианский охотник! Спрятавшись под густыми ветвями, я с радостью наблюдала, как дождь хлещет по жадно впитывающей его струи земле.
     Часа через два ливень перестал, и я выбралась из-под ветвей и снова двинулась в путь. Теперь я уже не опасалась преследования, но меня заботило, как добраться до Лауриса.
     Я несколько раз пыталась стащить ремни, связывающие мне руки, или перетереть их о ствол дерева, но мне не удалось от них освободиться. Горианцы умеют связать невольнице руки. После часа, потраченного мной на бесполезные усилия, руки у меня были связаны так же прочно, как прежде.
     Я решила, что лучше не терять времени и идти дальше.
     Я чувствовала себя уязвимой и беспомощной. Я была словно безрукое слабое животное, лишенное к тому же обостренного обоняния и тонкого слуха, помогающих ему уловить присутствие хищника. Не было у меня и свойственной каждому лесному существу ловкости и быстроты.
     Меня мучил голод. Начался рассвет.
     Незадолго до полудня я вышла к небольшому ручью, который мог оказаться притоком Лаурии.
     Лежа на берегу, я напилась из ручья и затем вошла в воду, чувствуя, как его холодные струи приятно освежают мое тело и онемевшие, затекшие руки.
     Ручей оказался неглубоким, по колено, и я пошла по дну вниз по течению. Я старалась окончательно скрыть свои следы, чтобы меня не настигло ни косматое чудовище, ни хищные звери.
     Так я шла около часа, иногда останавливаясь отдохнуть на пологом берегу. Вскоре ручей влился в небольшую речушку, и я уже не сомневалась, что она несет свои воды в Лаурию.
     Я пошла по берегу, все время спрашивая себя, следует ли мне возвращаться в Лаурис? Там меня накормят, но там же непременно я снова стану рабыней. Не лучше ли мне попытаться отыскать в лесу жилище какого-нибудь дровосека или охотника? В услужении у него могла бы находиться девушка-рабыня, которая, возможно, не отказалась бы мне помочь. Она бы развязала мне руки и дала поесть. С другой стороны, думала я, эта девушка, возможно, не захотела бы показывать меня своему хозяину, поскольку я, несомненно, была красивее ее. Я опасалась, что в таком случае девчонка может просто убить меня или просто попытаться продать меня другим охотникам или женщинам-пантерам, а те, чего доброго, снова приведут меня к низкорослому человеку с его косматым чудовищем и обменяют на сотню наконечников для стрел.
     Я не знала, что мне делать. Я была в отчаянии. Меня возмущала сама мысль о том, что лесные разбойницы продали меня за сотню наконечников для стрел. Воспоминание об этом приводило меня в бешенство. С тем, что я буду выставлена на продажу, я уже смирилась. Но стоимость моя будет измеряться несколькими золотыми монетами, а не сотней каких-то дурацких наконечников!
     Я была так возмущена, что даже не заметила человека, прятавшегося на берегу ручья за высоким густым кустарником. Я лишь внезапно почувствовала у себя на шее затягивающуюся кожаную петлю. Это произошло так неожиданно, что я не успела ничего сообразить. Прятавшийся мужчина рывком подтащил меня к себе. Вконец обессилевшая, задыхающаяся, я не имела никакой возможности вырваться, а связанные за спиной руки лишали меня даже самой крохотной надежды на освобождение. Петля сжимала горло все сильнее, в глазах у меня потемнело, и я без сил опустилась на землю, потеряв сознание.
     Очнулась я, лежа на груди у мужчины. На мне была надета его туника, слишком широкая для девушки. Мне было тепло. Рукава туники были подвернуты. Руки у меня уже не стягивал за спиной жесткий кожаный ремень. На запястьях были металлические наручники, гораздо более прочные и надежные, чем кожа. Кроме того, мое тело на уровне груди опоясывал несколько раз кожаный ремень, плотно прижимавший мои руки к бокам. Узел, стягивающий ремень, располагался у меня за спиной, и я не могла его развязать. Но я и не пыталась этого сделать.
     - Ты проснулась, Эли-нор, - заметил мужчина. Это оказался один из охранников Тарго, в свое время сопровождавший меня в Лаурисе в дом медицины.
     - Да, хозяин, - ответила я.
     - Мы уже думали, что окончательно тебя потеряли, - сообщил охранник.
     - Меня похитили женщины-пантеры, - сказала я. - Они продали меня тому бродячему актеру, у которого было косматое животное. Мне удалось от него убежать.
     Руки мужчины сильнее сдавили мои плечи.
     - Я все еще рабыня белого шелка, - тихим шепотом призналась я.
     - К счастью для тебя, - ответил охранник. Я опустила глаза и покраснела. Объятия его разжались.
     - Ну, - сказал он, - теперь ты очнулась, и мы можем идти.
     Я попробовала подняться на ноги и тут же со стоном снова опустилась на траву.
     - Нет, - покачала я головой. - Я не могу даже встать.
     Он окинул меня скептическим взглядом, задрал рубаху у меня на спине и пошел срезать с ближайшего куста хворостину.
     Когда он вернулся, я была уже на ногах.
     - Ну вот, - одобрительно заметил охранник, выбрасывая хворостину.
     Я медленно пошла впереди него.
     - Тарго уже оставил Лаурис, - сообщил охранник. - Мы догоним его на той стороне реки, в разбитом им на ночь лагере.
     Некоторое время мы шли молча.
     - Если бы тебя не похитили, - снова заговорил охранник, - ты бы вчера увидела Марленуса из Ара.
     Я раскрыла рот от удивления. Мне уже приходилось слышать об этом великом убаре.
     - Он был в Лаурисе? - удивилась я.
     - Он вместе с несколькими сотнями тарнсменов останавливался в Лаурисе по дороге на север, куда он отправился поохотиться.
     - А на кого он собирался охотиться?
     - На слинов, лесных пантер, на женщин.
     - Вот как?
     - Да. Он будет охотиться неделю или две, а потом снова вернется в Ар. -Охранник подтолкнул меня в спину, и я ускорила шаг. - Дел у убара хватает, и небольшая передышка ему, конечно, необходима.
     - Понятно.
     - После охоты у него наверняка наберется целый караван добычи.
     - А на каких женщин он собирается охотиться? - поинтересовалась я.
     - На Вьерну и ее разбойниц, - ответил охранник. Я даже остановилась.
     - Иди вперед, у нас мало времени, - скомандовал охранник.
     Я разозлилась. Я хорошо знала этого парня, знала, что я ему нравлюсь, но зачем он себя так ведет со мной? Не позволяет даже посмотреть ему в лицо! Подумаешь, поймал арканом и надел на меня свою рубаху!
     - Это именно Вьерна и ее банда увела меня с собой, - сказала я.
     - Говорят, она красивая. Это правда? - поинтересовался охранник.
     - Спроси об этом у своих товарищей, которых она оставила связанными у костра, когда уводила меня с собой, - дерзко ответила я.
     Парень ухватил меня рукой за волосы и повернул лицом к себе.
     - Да, - сказала я, - она красивая. Очень красивая! Охранник опустил руку.
     - Марленус ее поймает и отправит в Ар в клетке для рабов, - сказал он.
     - Ты так думаешь? - язвительно поинтересовалась я.
     - Уверен, - ответил он. - Вот увидишь, в его Садах удовольствий она еще будет принимать пищу из его рук!
     Я вскинула голову.
     - Ты считаешь, что можно приручить любую женщину? - спросила я.
     - Да, - ответил он и положил мне руку на плечо.
     Мне было приятно узнать, что Марленус охотится на Вьерну и ее разбойниц. Я тоже надеялась, что ему удастся их поймать, надеть на них ошейники, выжечь на теле невольничье клеймо и плетью сделать из них рабынь.
     - Приручить можно любую женщину, - повторил парень; в его голосе звучала непоколебимая уверенность.
     - Я девушка белого шелка, - вполголоса напомнила я, и он убрал руку с моего плеча. Я ускорила шаг.
     - Стой, - скомандовал он.
     Я остановилась.
     Он подошел, на пару дюймов приподнял мне рубаху и стянул ее опоясывающим мое тело узким кожаным ремнем: ему хотелось повыше видеть мои ноги.
     - Шагай дальше, - сказал он, подталкивая меня рукой.
     Я продолжала идти перед ним.
     - Как положено невольнице! - скомандовал он, и я пошла покачивая бедрами, как он приказал.
     Время от времени он давал мне поесть, доставая ломтики мяса из своего кармана и на ходу вкладывая их мне в рот.
     Ближе к вечеру мы остановились отдохнуть. Через час он снова поднял меня на ноги, и мы двинулись дальше. Даже не оборачиваясь, я каждой клеточкой своего тела ощущала на себе его взгляд.
     - Интересно будет посмотреть, - заметил охранник, - как вас станут тренировать в школе невольниц в Ко-ро-ба.
     - Вы находите меня привлекательной, хозяин? - спросила я и тут же пожалела об этом.
     - Мне было бы любопытно узнать, что ты собой представляешь как женщина, - признался охранник. Я тут же прибавила шаг.
     - Нужно торопиться, - бросила я словно невзначай. - Мы должны как можно скорее догнать своих.
     - Ах ты белошелковый слин, - усмехнулся парень. - Ну подожди, вот станешь рабыней красного шелка!... - многозначительно пообещал он.
     Я стала шагать еще быстрее, хотя, откровенно говоря, мне было приятно услышать его признание. А когда поздно ночью, переправившись на барже на другой берег Лаурии, мы добрались до лагеря Тарго, я почувствовала себя почти счастливой. Здесь была Юта и Инга и все остальные девушки, которых я знала. Я рада была увидеть даже Лану. И Тарго обрадовался тому, что я снова вернулась в его караван. Засыпая в эту ночь на свернутой ткани, устилающей пол нашего фургона, я чувствовала себя по-настоящему прекрасно.
     Утром следующего дня мы снова двинулись в путь к городу Ко-ро-ба, где нас ожидали занятия в школе для невольниц и откуда, я знала, мы должны будем отправиться в благословенный Ар.

***

     - О чем ты задумалась, Эли-нор? - спросила Юта. Я лежала на спине, устремив взгляд в потолок.
     - Так, ни о чем, - ответила я.
     Мысли у меня то и дело возвращались к низкорослому человеку и его странному косматому существу, которое я все еще склонна была считать животным. Они не могли идти по моему следу после того, как в лесу прошел ливень. Судя по всему, не могли они предполагать и того, что я снова вернусь к Тарго, поскольку его карaван оставил Лаурис прежде, чем я добралась до города. Я полагала, тот человек и животное его должны меня искать - если вообще будут этим заниматься - где-нибудь в лесах севернее Лауриса. Мне казалось, им логичнее предположить, что я не нашла дороги из леса и стала жертвой хищных животных.
     А я была спасена! И теперь находилась в невольничьем бараке в Ко-ро-ба.
     У меня не было надежды вернуться на Землю. Теперь я уже примирилась с мыслью, что в этом мире мне навсегда суждено носить ошейник и прислуживать своему хозяину.
     Кроме того, я уже привыкла считать себя рабыней. Женщины-пантеры и низкорослый мужчина в хижине сумели убедить меня в том, что ничем другим я не являюсь. Теперь мне стало ясно, что даже на Земле, когда я была богата, жила в Нью-Йорке на Парк-авеню и разъезжала на спортивном "Мазератти" последней модели, я, с точки зрения горианцев, была не более чем рабыней, достойной лишь невольничьих шелков да плети хозяина. Сами они распознали это с первого взгляда. У них был наметан глаз на подобных женщин. Они терпеливо отбирали их из общей массы землянок, доставляли на Гор и учили повиноваться и прислуживать мужчинам, выполнять все их требования.
     В проходе между клетями зазвучали шаги охранника. Я уже научилась многих из них различать по шагам. Эти принадлежали неприятному мне человеку. Я поскорее закрыла глаза и притворилась спящей. Как мне хотелось сейчас снова оказаться на Земле, в привычной для меня роскоши пентхауза, среди слабых, снисходительных к женским капризам мужчин!
     Охранник прошел мимо, и я перевернулась на бок и положила руку под голову.
     Здесь Элеонора Бринтон всего лишь рабыня, - вздохнула я. Но рабыня умная и красивая, это самое главное. Я сумею использовать и свой ум, и красоту правильным образом. Я добьюсь того, что моя жизнь на Горе станет легкой и приятной. Я уже многого достигла на ежедневно проводимых с нами занятиях. Научилась двигаться грациозно и раскованно, как настоящая рабыня для удовольствий. Предложенная за меня на невольничьем рынке цена будет действительно высокой. Я не какая-нибудь Инга! Ну какому мужчине понравится такая угловатая, худосочная рабыня? А Юта? Разве может быть по-настоящему ценной такая маленькая и глупая невольница? Даже Лана сейчас казалась мне недостаточно грациозной и умелой. Зато сама я была просто великолепна! Мне вспомнилось, как низкорослый мужчина в хижине говорил, что по всем показателям из меня получится восхитительная рабыня для наслаждений. Я презрительно фыркнула. Это не меня будут завоевывать и покорять мужчины, это я заставлю их подчиняться моим желаниям!
     В памяти снова всплыли образы женщин-пантер, беснующихся в дикой пляске на лесной поляне под безразлично взирающими на них горианскими лунами. Я презирала этих разбойниц за их склонность к самообману и полную беспомощность в своих страстях. Сама я ни за что не выкажу подобной слабости. Я рабыня, но отнюдь не слабая и не беспомощная. Под нежной ранимой кожей невольницы во мне скрывается холодное сердце и ненависть к мужчинам. Мы еще посмотрим, кто кого сумеет покорить! Так думала я в то время, лежа на соломенной подстилке в невольничьей камере, юная рабыня, пытающаяся составить свое представление об окружающем ее мире лишь на основе немногочисленных личных впечатлений и при помощи поспешных умозаключений.
     За четыре дня до нашего отъезда из Ко-ро-ба в бараки пришло неожиданное известие.
     - Вьерна - в руках Марленуса из Ара! - доносились отовсюду взволнованные голоса невольниц. - Марленус захватил Вьерну и всех ее разбойниц!
     Я вскочила на ноги и подбежала к металлической решетке клети. Я была вне себя от радости. Как я ненавидела эту гордую, высокомерную женщину и ее спутниц! Теперь-то из них сделают настоящих невольниц! Пусть на себе испробуют, что значит быть рабыней.
     - Бедная Вьерна, - вздохнула за моей спиной Юта. Инга промолчала.
     - Отлично! - воскликнула я. - Пусть из нее сделают, рабыню! Пусть! Она такая же, как мы.
     Юта и Инга смотрели на меня с удивлением. Я же не могла успокоиться и стояла, прижавшись к решетке, чувствуя, как меня переполняет радость и ощущение победы.
     Пусть теперь и Вьерна постоит на коленях у ног мужчины, пусть и она отведает плети!
     - Бедная Вьерна, - снова тихо вздохнула Юта.
     - Марленус быстро ее приручит, - не скрывала я своего удовольствия. - Она еще будет принимать пищу у него из рук!
     - Лучше бы он сделал из нее калеку, - высказалась Лана.
     Я надеялась, что этого не произойдет. Пусть на нее наденут ошейник, невольничью рубаху и привяжут к ногам колокольчики. Пусть попляшет, у нее это хорошо получается! Пусть на себе испытает все прелести подневольной жизни!
     Сейчас я с особой силой ненавидела эту гордую женщину. Как я была рада, что она попалась в руки мужчинам, так же как и я! Как я!
     Пальцы у меня сами собой сжались в кулаки. Вне себя от ярости я оглядела тесную клеть и снова схватилась за огораживающую ее толстую решетку. Я трясла ее изо всех сил, а потом с криком бросилась на пол и принялась разбрасывать устилающую его солому. Я рвала подстилку, крича и обливаясь слезами.
     Зачем, зачем меня похитили и сделали рабыней!
     - Пожалуйста, Эли-нор! - не выдержала Юта. - Перестань!
     - Пусть Вьерна тоже станет рабыней! - громко кричала я, и меня слышали все невольницы.
     Силы оставили меня, и я лежала неподвижно.
     - Пусть и она узнает, что такое быть невольницей, - едва слышно бормотала я.
     Подошедший охранник удивленно посмотрел на меня.
     Заметив его, я отползла в дальний угол клетки, прижалась лицом к стене и разрыдалась.
     - Поплачь, Эли-нор, - гладила меня по голове Юта. - Поплачь.
     Обнаженная рабыня, собственность мужчин, имеющих право распоряжаться мной по своему усмотрению, - я лежала на устилающей пол тонкой соломенной подстилке и заливалась горючими слезами.
     Вскоре из внешнего, наполненного радостью и весельем мира в невольничьи бараки просочились еще два известия.
     Хаакон со Скинджера, у которого Тарго приобрел сотню девушек из северных селений, заканчивающих сейчас проходить курс обучения для невольниц, прибыл в Ко-ро-ба. Не знаю почему, эта новость насторожила Тарго.
     Второе известие, вызвавшее яростное негодование у всех жителей Ко-ро-ба, касалось молниеносного дерзкого налета Раска из Трева: четыре отряда его тарнсменов ограбили дочиста крестьян окрестных деревень, сожгли их посевы и уничтожили зернохранилища. Говорили, что дым пожарищ был виден на десятки пасангов с крыш зданий Ко-ро-ба и с проложенных между ними высоких мостов.
     В ответ немедленно поднялись в воздух ко-ро-банские тарнсмены. Они, как утверждали, обшарили все вокруг на протяжении нескольких часов лету, но не смогли отыскать мгновенно исчезнувшей, словно испарившейся, банды налетчиков.
     У Тарго и его девушек, включая и меня саму, были особые причины пом