нтересно, а где тягловые животные, какие-нибудь быки, которые должны были тащить этот тяжелый фургон? Я заметила, что борта фургона помимо царапин носили и другие следы повреждений. Краска на них местами облупилась, пошла пузырями и почернела. Судя по всему, фургон побывал в огне. Навес из желто-синего шелка, как я уже писала, кое-где был разорван, обильно закопчен сажей и покрыт грязно-серыми разводами. Все это свидетельствовало о его долгом пути под пылью и дождем. Мне также пришло в голову, что Тарго сейчас только выглядит таким изможденным и озабоченным, в обычное же время это человек важный, высокомерный и тщеславный, судя по его склонности к обилию всевозможных украшений. Не думаю также, что он был любителем пеших прогулок, одну из которых ему, очевидно, пришлось совершить, судя по грязи, покрывавшей его ноги, и по нескольким недостающим - вероятно, потерянным в дороге - жемчужинам, украшавшим его сандалии. К тому же и обеспокоенность этих людей при моем появлении, и та тщательность, с которой они обследовали близлежащие холмы и поля, проверяя, нет ли со мной еще кого-нибудь.
     Они явно кого-то боялись!
     Тарго спасался бегством. А до этого они все подверглись нападению врагов.
     В фургоне я заметила несколько больших ящиков и сундуков.
     Я посмотрела на стоящих перед фургоном девушек. У каждой через плечо были надеты широкие кожаные ремни, напоминающие конскую упряжь.
     Их было девятнадцать. Десять стояли по одну сторону центрального, протянутого от фургона ремня, девять - по другую.
     Все они были полностью обнажены.
     Я смотрела на них, чувствуя, как во мне закипает раздражение. Они были невероятно красивы. Я привыкла считать себя очень красивой женщиной, какие встречаются, наверное, одна на десять тысяч. Одно время я ведь даже работала фотомоделью. А здесь, к моему удивлению и, надо признаться, негодованию, по крайней мере, одиннадцать девушек были безусловно красивее, чем я. На Земле - во всяком случае, лично - мне не приходилось встречать женщину, которую я с полной откровенностью считала бы красивее себя. А здесь таких девушек было сразу одиннадцать! Каким образом их можно было собрать всех вместе? Я была потрясена. Однако, пыталась я себя успокоить, я превосхожу их всех и по умственному развитию, и своим богатством (только где оно?), и утонченностью вкуса, и изяществом манер. Все они, конечно, обычные дикарки. Я даже попыталась было вызвать в себе чувство жалости к этим несчастным. Но как же я их ненавидела! Ненавидела их всех!
     Они смотрели на меня так, как я привыкла смотреть на окружавших меня женщин Земли - с безразличием, как на пустое место, не видя в них достойных соперниц, способных сравниться со мной по красоте. Куда бы я ни приходила, я не могу припомнить, чтобы мне встречалась хоть одна женщина, более красивая, чем я. Я привыкла ловить на себе восхищенные взгляды мужчин и полные злобной зависти взгляды женщин. А эти дикарки осмеливались смотреть на меня так, словно я была для них пустым местом - пугалом в этой степи! Они меряли меня изучающими, оценивающими взглядами, какими обычно обмениваются впервые встретившиеся женщины, и я видела, как их глупые физиономии наливаются неприкрытым самодовольством. Эти дикарки считали себя красивее меня! Меня, Элеоноры Бринтон!
     При этом я отлично понимала, что, если хочу в чем-то превзойти их, мне придется на первый план выдвигать какие-то иные свои качества, не красоту, как если бы я была простой деревенской девчонкой, неказистой, уродливой, вынужденной добиваться внимания окружающих при помощи всевозможных убогих ухищрений, а не своей природной привдекательности! Как же я ненавидела этих самодовольных, надменных сучек! "Я все равно красивее их всех! - убеждала я себя. - Я лучше их! Я богаче! Ни одна из них не способна вызвать к себе ничего, кроме ненависти и презрения!"
     Черт с ними со всеми!
     Самое главное - что я спасена, что я в безопасности и скоро смогу оплатить свое возвращение домой, на Землю.
     Скоро непременно - не здесь, так в ближайшем городе - найдется кто-нибудь понимающий по-английски; он поможет мне отыскать людей, способных посодействовать моему возвращению.
     Сейчас это не важно. Главное - я не одна, я среди людей, я в полной безопасности.
     Но этот Тарго совершенно не способен был что-нибудь понять. Он начал меня раздражать.
     К тому же мне надоели эти двое мужчин, вцепившихся в меня, как будто я была какая-нибудь преступница.
     Я снова попыталась вырваться, но мне это не удалось. Как я ненавидела всех мужчин с их слоновьей силой!
     Тарго тоже, я заметила, начал терять терпение.
     - Отпустите меня! - крикнула я ему. - Отпустите немедленно!
     Этот осел, конечно, опять ничего не понял. Вместо этого он снова начал что-то говорить, медленно, тщательно проговаривая каждое слово.
     Нет, подумалось мне, он все-таки идиот, самый настоящий упрямый идиот. Они все здесь идиоты! Это, наверное, компания странствующих идиотов! Никто из них, казалось, никогда в жизни не слышал английской речи. А ведь, по крайней мере, один из людей, находившихся на черном корабле, знал английский. Я слышала, как он разговаривал с тем рослым человеком. И я уверена, что таких людей должно быть много на этой планете, много!
     Я устала от Тарго и от его бесполезных усилий.
     - Я вас не понимаю, - сказала я ему, произнося каждое слово с величайшим презрением и холодностью. После этого я окинула его равнодушным взглядом и отвернулась: пусть знает свое место, невежественный дурак!
     Он что-то приказал одному из своих подчиненных. В ту же секунду с меня сорвали одежду. Я закричала.
     Девчонки с широкими кожаными ремнями на плечах весело засмеялись.
     - Кейджера! - воскликнул стоящий рядом мужчина, показывая пальцем мне на бедро.
     Каждая клеточка моего тела залилась краской стыда.
     - Кейджера! - смеялся Тярго.
     - Кейджера! - хохотали остальные.
     Девчонки аж согнулись от смеха и весело хлопали себя руками по коленям.
     У Тарго даже слезы брызнули из глаз.
     Внезапно он стал очень сердитым.
     Он снова заговорил; на этот раз его речь была резкой и гневной.
     Меня бросили лицом на землю. Державшие меня мужчины завели мне руки за голову и крепко прижали меня к земле. Двое других мужчин широко развели мне ноги и своими коленями также придавили их к земле.
     - Лана! - позвал Тарго.
     Один из мужчин подошел к группе девушек. Я не видела, что он делает, но хорошо слышала смех девчонок. Через минуту одна из них отделилась от остальной компании и подошла, остановившись у меня за спиной.
     В детстве я была капризным, избалованным ребенком. Гувернантки и воспитатели нередко бранили меня, но никто из них никогда не поднял на меня руку. Он был бы немедленно уволен. За всю мою жизнь я не помню случая, чтобы меня ударили.
     А тут меня выпороли.
     Девчонка ударила меня плетью изо всех сил и продолжала наносить удары один за другим - жестокие и беспощадные. Я кричала во весь голос, вырывалась, захлебывалась слезами. Удары сыпались на меня безостановочно. Я не могла дышать. Слезы застилали мне глаза. Я кричала и рыдала, пока окончательно не обессилела. А удары продолжались, отвешиваемые умелой, безжалостной рукой. Все вокруг превратилось для меня в сплошную боль, стоны и жгучие слезы.
     Я думаю, в действительности наказание продолжалось несколько секунд, не больше минуты, но эта минута показалась мне вечностью.
     Наконец Тарго что-то сказал этой девчонке, Лане, и град сыпавшихся на меня ударов прекратился.
     Мужчины отпустили мои ноги, а те двое, что навалились мне на плечи, подняли меня с земли.
     Я, наверное, находилась в состоянии шока. Перед глазами все плыло. Смех девчонок у фургона доносился словно сквозь густую ватную пелену. Я едва держалась на ногах. Меня стошнило. Чьи-то руки подхватили меня, отнесли в сторону и уложили на траву.
     Не знаю, сколько я так пролежала, не в силах пошевелиться.
     Вскоре мне стало немного легче.
     Меня снова подняли с земли, подвели к Тарго и поставили перед ним на колени.
     Я с трудом подняла на него глаза.
     Он рассматривал мою одежду. Я ее едва узнала. В руке он держал кожаную плеть - очевидно, ту самую, которой меня избивали. Лана уже вернулась на свое место у фургона, и стоящий рядом мужчина что-то делал с ее кожаным ремнем. Я вся дрожала от боли и отчаяния. Вся задняя часть тела у меня - спина, ноги, плечи, руки - пылала огнем. Я не могла отвести глаз от плети в руках Тарго.
     Поставившие меня перед ним на колени мужчины отошли в сторону.
     - Кейджера, - указывая на меня, произнес Тарго, одновременно многозначительно поднимая плеть.
     Я уронила голову.
     Он жестом указал на свои ноги. Я догадалась, что надо сделать, чтобы спасти свою жизнь, опустилась на траву и лбом коснулась его сандалий.
     Все тело у меня сотрясалось от едва сдерживаемых рыданий.
     Я сделаю все, что угодно, лишь бы только он больше не велел меня избивать!
     За спиной у меня раздался многоголосый женский смех.
     Пусть смеются. Я сделаю все, что он потребует, только бы меня больше не били!
     Я снова коснулась лбом его покрытых пылью сандалий.
     Я должна добиться его расположения! Я сделаю все, лишь бы он был мной доволен!
     Он бросил короткую, отрывистую команду, круто развернулся, взмахнув своим желто-синим шелковым одеянием, и быстрыми шагами отошел прочь.
     Я с трудом оторвала голову от земли и, захлебываясь от рыданий, посмотрела ему вслед.
     Двое мужчин, которые прежде держали меня за руки, подхватили меня, подняли с земли и повели, толкая перед собой. Я смотрела в спину удаляющемуся Тарго. Я даже не осмелилась его окликнуть. Он же больше не замечал меня. Он потерял ко мне всякий интерес.
     Мужчины подтащили меня к передку фургона, туда, где по одну сторону от протянувшегося по земле длинного центрального ремня стояли десять девушек, а по другую - девять.
     Я увидела, что избивавшая меня девушка, Лана, стоит далеко от меня впереди. И вдруг я с содроганием осознала, что она впряжена в этот тяжелый, неуклюжий фургон. Что широкий ремень, переброшенный у нее через левое плечо, соединен с длинным центральным ремнем, прикрепленным к передку фургона, и что ее к тому же удерживает короткий тонкий ремешок, который завязан у нее на левой руке и также соединен с центральным ремнем. Я с ужасом заметила, что и остальные девушки впряжены подобным образом. Мне на руку тоже завязали тонкий кожаный ремешок, а через плечо перекинули широкую кожаную петлю.
     Я разрыдалась. У меня едва хватало сил держаться на ногах. Колени у меня дрожали. Спина и плечи горели от побоев, а лицо было мокрым от слез.
     Стоящая напротив меня невысокая девушка с темными волосами, черными блестящими глазами и очень яркими, словно накрашенными, губами посмотрела на меня и улыбнулась.
     - Юта, - сказала она, показывая на себя. Затем она указала в мою сторону и спросила: - Ла?
     Я заметила, что у каждой из впряженных в фургон девушек на левом бедре стояло такое же клеймо, как у меня. Я застонала и попыталась освободиться. Все тщетно: тонкий кожаный ремешок надежно удерживал меня на месте.
     - Юта, - повторила черноглазая девушка, указывая на себя. - Ла? - спросила она, протягивая руку в мою сторону.
     - Элеонора, - прошептала я.
     - Эли-нор, - медленно повторила девушка и с радостной улыбкой повернулась к своим товаркам. - Элинор, - представила она меня.
     Теперь я даже была ей весьма признательна за то, что ей, моей новой подруге по несчастью, понравилось мое имя.
     Большинство других женщин обернулись и посмотрели в мою сторону без малейшего любопытства. А та девчонка, которая меня избивала, Лана, вообще не повернулась. Она стояла задрав нос и с презрительным видом глядя прямо перед собой.
     Другая девушка - высокая, со светлыми волосами, стоящая через два человека впереди меня, слева - повернулась ко мне с широкой, дружеской улыбкой.
     - Инга, - сказала она, показывая на себя.
     Я выдавила из себя измученную улыбку.
     Тарго отдавал какие-то указания, озабоченно оглядываясь по сторонам.
     Один из его помощников что-то крикнул.
     Девушки налегли на надетые на них ремни, стараясь сдвинуть с места фургон.
     Двое мужчин навалились плечом на заднюю часть громоздкой повозки.
     Фургон покачнулся и медленно сдвинулся с места.
     Я натянула свой ремень, притворяясь, будто тоже упираюсь изо всех сил. Им вовсе не нужно, чтобы я тащила этот фургон. Тянули же они его и без меня. Я уперлась ногами в траву, как будто я им помогаю. Я даже застонала, чтобы мои старания выглядели более убедительно.
     Юта бросила на меня недовольный, осуждающий взгляд.
     Пусть думает что хочет. Мне все равно.
     И тут сзади мне на плечи опустилась кожаная плеть Я закричала от боли и отчаяния.
     Юта рассмеялась.
     Я навалилась на надетый на меня кожаный ремень изо всех сил.
     Тяжело переваливаясь, фургон покатился по траве.
     Через минуту-другую я заметила, что Лану тоже наказали плетью. Она вскрикнула от боли, и на спине у нее заалел длинный красный след от ремня. Остальные девушки - и я в том числе - засмеялись. Я догадалась, что Лана не пользуется у них большой любовью. Мне было приятно, что она тоже отведала плети. Лентяйка! Почему остальные должны тащить фургон вместо нее? Чем она лучше нас?
     - Хар-та! - закричал Тарго. - Хар-та!
     - Хар-та! - подгоняли нас остальные мужчины.
     Девушки сильнее налегли на ремни. Мы старались, чтобы фургон пошел быстрее. Время от времени, упираясь плечом в задний борт или в колеса, нам помогали идущие рядом мужчины.
     Двое шагавших по обеим сторонам фургона мужчин нередко подгоняли то одну, то другую из нас плетью.
     Мы не могли тащить повозку быстрее, и, несмотря на это, нас продолжали избивать! У меня слезы наворачивались на глаза от обиды, но я так и не осмелилась возражать.
     Фургон катился по заросшей травой степи.
     Рядом с нами шагал Тарго. Я думала, он будет ехать в повозке, но он шел пешком. Вид у него был уставший и угрюмый. Наверное, ему сейчас больше всего хотелось усесться на скамью на передке фургона, но он, как руководитель этой маленькой процессии, тоже шел пешком.
     Как я боялась, когда он начинал нас подгонять и кричать свое "Хар-та!". Это означало, что на нас снова посыплются удары плетью.
     Меня душили рыдания.
     Я - Элеонора Бринтон с Парк-авеню, обеспеченная, красивая, решительная и уверенная в себе женщина, обладающая изысканным вкусом и светскими манерами, получившая великолепное образование и объездившая весь свет. Я несла свою красоту и богатство с утонченностью, доступной лишь для немногих - для очень немногих! - людей даже моего круга! Я заслужила свое положение в обществе. Я заслужила его по праву как человек одаренный, высокоразвитый, обладающий массой достоинств! Я заслужила все, что имела! Такой я человек и именно такой должна оставаться по праву своего рождения!
     Так почему же я нахожусь здесь, на этой далекой, чужой планете, среди чужих мне людей, среди варваров, из которых ни один не знает моего языка? Почему я бреду по этим бесконечным степям, задыхаясь от пыли, мокрая от пота, обнаженная, впряженная в повозку, как какое-нибудь животное, избиваемое безжалостным погонщиком?
     Я посмотрела на Юту.
     Она ответила мне укоризненным взглядом: она еще не забыла, как я увиливала от работы. Заметив, что я на нее смотрю, она нахмурила брови и отвернулась.
     Я разозлилась. Ну и пусть. Подумаешь! Кто она такая? Дура! В таком мире, как этот, каждая девушка должна сама заботиться о собственном благополучии. Каждый - сам за себя!
     - Хар-та! - крикнул Тарго.
     - Хар-та! - подхватили остальные мужчины.
     Мы снова застонали под обрушившимися на наши спины ударами плети. Я изо всех сил налегла на ремень.
     По щекам у меня продолжали катиться слезы.
     Увиливать от работы мне здесь никто не позволит.
     Я привыкла добиваться своего и от имевших ко мне отношение мужчин и от женщин. Я всегда получала отсрочку в сдаче письменных домашних заданий. Когда бы я ни пожелала, я всегда могла получить новое меховое манто. Когда мне надоедала одна машина, у меня немедленно появлялась новая. Мне даже не приходилось об этом просить. Достаточно было одной недовольной гримаски или печального взгляда, и я тут же получала все, что только не пожелаю.
     Сейчас все обстояло совершенно иначе.
     Здесь мне не позволяли увильнуть от работы: плеть надсмотрщика немедленно отмечала каждую такую попытку. Если здесь и найдутся женщины, способные добиться поблажки, они, очевидно, гораздо красивее меня или делают это совершенно иным способом.
     Впервые я, к своему гневу и разочарованию, осознала, что от меня ожидают исполнения всех моих обязанностей. Это было для меня крайне неприятным открытием.
     Плеть снова со свистом опустилась на мои израненные плечи, и рыдать сил у меня уже не оставалось.
     Глотая соленые слезы, я еще сильнее навалилась на сдавливающий мне грудь широкий кожаный ремень.

7

МЕНЯ С ДРУГИМИ ДЕВУШКАМИ ОТПРАВЛЯЮТ НА СЕВЕР

     Тарго, мой хозяин, был рабовладельцем.
     Я досталась ему бесплатно, даром.
     За два-три дня до того, как он сделал меня одной из своих невольниц, его караван подвергся нападению промышляющих грабежом тарнсменов. Это произошло в четырех днях пути на север от города Ко-ро-ба, расположенного в северном полушарии Гора - такое название носит эта планета. Продвигаясь по холмам и долинам на северо-запад из Ко-ро-ба, Тарго направлялся в Лаурис - город, лежащий на берегу реки Лаурии в двухстах пасангах от побережья моря, называемого Тассой. Лаурис - это небольшой торговый город, речной порт, большинство зданий которого деревянные и представляют собой, кажется, сплошь склады товаров или питейные заведения. Здесь вы на каждом шагу встретите приготовленные к продаже запасы леса, соли, рыбы, шкур, облицовочного камня или рабов. В устье Лаурии, там, где она впадает в Тассу, в зоне свободной торговли расположен город-порт Лидис, управляемый торговцами - одной из крупнейших и наиболее влиятельных каст Гора. Из Лидиса товары направляются на многочисленные острова Тассы, такие, как Телетус, Асперикс, Кос или Тирос, либо доставляются в прибрежные города - Порт-Кар и Хельмутспорт, а то и еще дальше на юг - в Шенди и Бази. Не меньше товаров - запасы сырья, железные изделия и одежда - доставляется из Лидиса на баржах вверх по реке в Лаурис, где их перекупают оптовики для продажи в более отдаленных регионах.
     Лаурия - это длинная, многоводная река со спокойным течением. Здесь вы не встретите бурных водоворотов и порогов, которыми изобилует могучий, титанической силы Воск, несущий свои воды далеко к югу, ближе к Ко-ро-ба и чуть дальше от Ара, являющегося, как утверждают, самым крупным городом всей известной части Гора. И Лаурия и Воск протекают в основном в западном направлении, хотя Лаурия отклоняется к югу немного больше, чем гордый, величественный Воск.
     Принимая во внимание природу товаров, проходящих через Лаурис - большей частью запасов разного рода сырья, - может показаться странным, что Тарго со своим караваном направлялся именно в этот город. Однако ничего странного в этом не было, поскольку стоял разгар весны, а весна, как известно, - лучшее время года для набегов за рабами. Он, конечно, и в этом году, в преддверии приближающейся осени и проводимой в Сардарских горах ежегодной крупнейшей осенней ярмарки, договорился с известным грабителем Хааконом со Скинджера о поставке ему одной сотни невольниц - белокурых северных красавиц, которых Хаакон должен был собрать для него в деревнях, рассыпанных по обоим берегам в верховьях Лаурии и в прибрежных поселениях Тассы.
     Чтобы забрать этот товар, и направлялся Тарго в Лаурис. Он уже заплатил Хаакону задаток в размере пятидесяти золотых монет. Остальные деньги за невольниц он обещал выплатить разбойнику при поставке всей партии товара. Два золотых за девушку, приобретенную в Лаурисе, - цена чр