ященных отрубили ногу боска и, в жире  и
крови, бросили ее в костер.
     - Все остальное не  помогало!  -  воскликнул  верховный  посвященный,
размахивая руками. Он начал быстро читать молитвы  на  древнем  горянском;
это язык, на котором посвященные разговаривают  между  собой  и  совершают
свои обряды. В конце длинной, но  торопливо  прочитанной  молитвы,  рефрен
которой подхватывали все посвященные, он воскликнул:
     - О цари-жрецы, пусть эта последняя жертва смягчит  ваш  гнев.  Пусть
запах этой жертвы будет приятен вашим ноздрям!  Примите  нашу  жертву!  Ее
приносит Ом, глава всех высших посвященных Гора!
     - Нет! - закричали другие, верховные посвященные остальных городов. Я
знал,   что   верховный   посвященный   Ара,   следуя   политике    своего
предшественника, стремится захватить власть  над  всеми  посвященными;  он
заявляет, что  является  главой  всех  посвященных,  но  это  утверждение,
разумеется,  отвергают  верховные  посвященные  других  городов,   которые
считают себя независимыми главами клана в каждом городе.  Я  полагал,  что
если  Ар  не  завоюет  остальные  города  и  не  произойдет   политической
реорганизации в масштабах всей планеты, требования посвященных Ара  всегда
будут оспариваться.
     - Это наша общая жертва! - воскликнул один из верховных посвященных.
     - Да! - поддержали его другие.
     - Смотрите! - воскликнул верховный посвященный Ара. Он указал на дым,
который теперь поднимался почти естественно. Посвященный  подпрыгнул,  как
бы желая проиллюстрировать  свои  слова.  -  Моя  жертва  приятна  ноздрям
царей-жрецов! - закричал он.
     - Наша жертва! - закричали остальные посвященные.
     Послышался многоголосый радостный крик: люди в толпе начали понимать,
что мир возвращается к привычному порядку. Слышались радостные возгласы  и
благодарности царям-жрецам.
     - Смотрите! - закричал верховный посвященный Ара. Он указал  на  дым,
который из-за перемены направления ветра устремился теперь прямо в Сардар.
- Цари-жрецы вдыхают запах моей жертвы!
     - Нашей жертвы! - настаивали остальные верховные посвященные.
     Я улыбнулся про себя. Представил себе, как  в  ужасе  дрожат  антенны
царей-жрецов при одной мысли о жирном дыме.
     И тут ветер опять переменился, и дым повалил  от  Сардара  в  сторону
толпы.
     Вероятно, сейчас цари-жрецы выдыхают,  подумал  я,  но  у  верховного
посвященного было больше практики в истолковании знаков, чем у меня.
     - Смотрите! - закричал он. - Цари-жрецы посылают  нам  благословение,
дымом жертвы они говорят нам о своей мудрости и милосердии!
     В  толпе  послышались  крики   радости   и   возгласы   благодарности
царям-жрецам.
     Я хотел использовать эту бесценную возможность, прежде чем люди  Гора
поймут, что сила тяготения  и  нормальные  условия  восстановились,  чтобы
заставить их отказаться от обычной воинственности, жить в мире и братстве,
но этот момент, прежде чем я  успел  это  осознать,  был  отобран  у  меня
верховным посвященным Гора и использован в собственных целях.
     Теперь, когда толпа в  радости  начала  рассеиваться,  я  понял,  что
больше не представляю никакого интереса, что я просто  еще  одно  указание
милости царей-жрецов, что кто-то - неважно, кто - вернулся из Сардара.
     И в этот момент я вдруг понял, что меня окружили посвященные.
     Их кодекс запрещает им убивать, но я  знал,  что  они  с  этой  целью
нанимают людей из других каст.
     Я посмотрел на верховного посвященного Ара.
     - Кто ты, чужестранец? - спросил он.
     Кстати, понятия "чужестранец"  и  "враг"  на  горянском  обозначаются
одним словом.
     - Никто, - ответил я.
     Я не открою ему свое имя, свою касту, свой город.
     - Это хорошо, - сказал верховный посвященный.
     Его собраться окружали меня все теснее.
     - На самом деле он не пришел из Сардара, - сказал другой посвященный.
     Я удивленно посмотрел на него.
     - Да, - подтвердил другой. - Я видел. Он вышел из  толпы,  прошел  за
ограду и вернулся. Он был в ужасе. Он не пришел с гор.
     - Ты понял? - спросил меня верховный посвященный.
     - Вполне.
     - Но это неправда! - воскликнула Вика из Трева. - Мы были в  Сардаре.
Мы видели царей-жрецов!
     - Она богохульствует, - сказал один из посвященных.
     Я велел Вике молчать.
     Неожиданно мне стало грустно. Я подумал, какой будет судьба людей  из
роя, если они попытаются  вернуться  в  свои  города.  Может,  если  будут
молчать, смогут жить на поверхности, да и то не в  своих  городах,  потому
что в их городах посвященные  обязательно  вспомнят,  что  они  уходили  в
Сардар.
     И я с огромной печалью понял, что то, что  я  знаю  и  знают  другие,
никак не изменит жизнь Гора.
     У посвященных свой образ жизни, свои древние традиции, свои  средства
существования, престиж касты, который он считают высшим на  планете,  свое
учение, свои святые книги, церемонии  и  обряды,  своя  роль  в  культуре.
Допустим, они узнают истину. Что это изменит? Неужели я на самом деле  жду
от них - от всех, что они сожгут свои одеяния, откажутся от притязаний  на
тайные знания и власть, разберут мотыги крестьян,  иглы  ткачей,  займутся
другими скромными работами?
     - Он самозванец, - сказал один из посвященных.
     - Он должен умереть, - заявил другой.
     Я надеялся, что на других людей, вернувшихся из роя,  посвященные  не
станут устраивать облавы и сжигать их как еретиков и богохульников.
     Может, с ними будут обращаться, как с фанатиками, как  со  спятившими
бездомными бродягами, невинными в  своем  безумии.  Кто  им  поверит?  Кто
поверит  на  слово  бродяге  вопреки  утверждениям  могущественной   касты
посвященных? И даже если поверят, кто посмеет сказать об этом вслух?
     Похоже, посвященные победили.
     Я предположил даже, что многие люди вернутся в рой, где  могут  жить,
любить и быть  счастливыми.  Другие,  чтобы  не  потерять  небо  Гора  над
головой, признаются в обмане; но таких,  я  полагал,  будет  мало;  однако
будет много признаний тех, кто никогда  не  бывал  в  Сардаре,  их  наймут
посвященные, чтобы дискредитировать рассказы вернувшихся.  Я  был  уверен,
что большинство вернувшихся из Сардара переберутся в новые города, где они
никому не известны,  и  попытаются  начать  жизнь  заново,  как  будто  не
хранится в их сердцах тайна Сардара.
     Я стоял, поражаясь величию и ничтожеству человека.
     И тут со стыдом я понял, что сам чуть не предал  своих  товарищей.  Я
намеревался воспользоваться моментом, заявить, что пришел с  посланием  от
царей-жрецов, заставить людей жить так, как я считаю  правильным,  уважать
друг друга, быть добрыми и достойными звания разумного существа, но  какой
от всего этого толк, если оно будет исходить не из сердца самого человека,
а из страха перед царями-жрецами, из стремления угодить им? Нет, я не буду
стараться переделывать людей, утверждая, что этого хотят цари-жрецы, хотя,
возможно, на время это и подействует. Желание стать лучше должно  исходить
от самого человека, Если он встанет, то только на собственные ноги.
     И я почувствовал благодарность к верховному посвященному Ара  за  его
вмешательство.
     Я понял, какими  опасными  могут  быть  посвященные,  если  послание,
обращенное к благородству и морали человечества, вступит в противоречие  с
их суевериями и многочисленными впечатляющими церемониями.
     Верховный посвященный из Ара сделал знак остальным.
     - Отойдите, - приказал он, и они повиновались.
     Поняв, что он хочет поговорить  со  мной  наедине,  я  попросил  Вику
отойти. Она послушалась.
     Мы с верховным посвященным рассматривали друг друга.
     Неожиданно я перестал видеть в нем врага и  почувствовал,  что  и  он
больше не считает меня противником.
     - Ты много знаешь о Сардаре? - спросил я.
     - Достаточно, - ответил он.
     - Но тогда почему?..
     - Тебе трудно будет понять.
     Я чувствовал запах дыма, слышал, как шипит жир  боска  на  жертвенном
костре.
     - Расскажи мне, - сказал я.
     - Большинство, - ответил  он,  -  как  ты  правильно  решил,  простые
верующие члены моей касты, но есть  и  другие,  кто  заподозрил  правду  и
испытывает мучения, есть такие, кто подозревает истину, но делает вид, что
ничего не знает. Но мне, Ому, высшему посвященному Ара, и некоторым другим
высшим посвященным все это не подобает.
     - А чем же вы отличаетесь?
     - Я... и некоторые другие... мы ждем  человека.  -  Он  посмотрел  на
меня. - Он еще не готов.
     - Чего ждете? - спросил я.
     - Чтобы человек поверил в себя, - ответил  Ом.  Он  улыбнулся.  -  Мы
пытаемся оставить щель, чтобы человек заглянул и заполнил ее... и  кое-кто
это делает, но немногие.
     - Что за щель?
     - Мы не обращаемся к сердцам людей, - сказал Ом, -  но  только  к  их
страху. Мы говорим не о любви и храбрости, не о верности  и  благородстве,
но об обрядах, о послушании, о наказании со стороны царей-жрецов; если  бы
мы говорили по-другому, человеку трудно было бы вырасти. Так, в  тайне  от
большинства членов своей касты, мы желаем собственного  конца,  таков  наш
путь к величию человека.
     Я долго смотрел на посвященного, думая, правду ли он говорит.  Ничего
более странного мне не приходилось слышать от посвященного: большинство из
них поглощены ритуалами своей касты, они высокомерны и педантичны.
     Я вздрогнул, может, от холодного ветра с Сардара.
     - Именно поэтому я остаюсь посвященным.
     - Цари-жрецы существуют, - сказал я.
     - Знаю, - ответил Ом, - но какое они имеют отношение к самому важному
для человека?
     Я немного подумал.
     - Вероятно, никакого.
     - Иди с миром, - сказал посвященный и сделал шаг в сторону.
     Я протянул руку, и Вика присоединилась ко мне.
     Верховный посвященный Ара повернулся к остальным. Он сказал:
     - Я не видел, чтобы кто-то пришел с Сардара.
     Остальные посвященные смотрели на нас.
     - Мы тоже не видели, - сказали они.
     Они расступились, мы с Викой прошли между ними и  миновали  ворота  и
разрушенную ограду, некогда окружавшую Сардар.



                              34. ЛЮДИ КО-РО-БА

     - Отец! - воскликнул я. - Отец!
     Я бросился в объятия Мэтью Кабота, который со слезами обнял  меня  и,
казалось, никогда не выпустит.
     Снова я вижу это строгое сильное лицо, эту квадратную челюсть. густую
буйную гриву волос, так похожую на мою,  это  сухощавое  тело,  эти  серые
глаза, сейчас полные слез.
     Я почувствовал удар по спине,  чуть  не  упал,  повернулся  и  увидел
огромного мускулистого Олдера Тарла, моего учителя в оружейном  искусстве;
он хлопал меня по плечу, и его ладони были подобны копытам тарна.
     Кто-то потянул меня за рукав, я взглянул и чуть не попал углом свитка
в глаз. Свиток держал маленький человечек в синем.
     - Торм! - воскликнул я.
     Маленький человек закрыл песочного цвета волосы и водянистые  светлые
глаза широким рукавом своей одежды и без стыда плакал, прижавшись ко мне.
     - Ты испачкаешь свой свиток, - предупредил я его.
     Не поднимая головы и не переставая плакать, он переложил  свиток  под
другую руку.
     Я схватил его, закружил, лицо его открылось, и Торм из  касты  писцов
громко закричал от радости, его  песочные  волосы  развевались  на  ветру,
слезы бежали по лицу, но он так и не выпустил из рук свиток, хотя чуть  не
ударил им Олдера Тарла. Но вот он зачихал, и я осторожно опустил его.
     - Где Талена? - спросил я у отца.
     При этих словах Вика отступила.
     Но радость моя тут же исчезла, потому что лицо отца приняло серьезное
выражение.
     - Где она? - спросил я.
     - Мы не знаем, - ответил Олдер Тарл, потому что  отец  не  мог  найти
слов.
     Отец взял меня за плечи.
     - Сын мой, - сказал он, - жители Ко-ро-ба рассеяны, и никто из них не
мог встречаться, и от города не осталось камня на камне.
     - Но вы здесь, - возразил я, - три человека из Ко-ро-ба.
     - Мы встретились здесь, - сказал Олдер Тарл, - и  так  как  казалось,
что наступает конец мира, мы решили в последние мгновения держаться вместе
- несмотря на волю царей-жрецов.
     Я посмотрел на маленького писца  Торма,  который  перестал  чихать  и
теперь вытирал нос рукавом своей голубой одежды.
     - Даже ты, Торм?
     - Конечно, - ответил он. - В конце концов царь-жрец - это всего  лишь
царь-жрец. - Он задумчиво потер нос. - Впрочем, - согласился он, - и этого
достаточно много. - Он посмотрел на меня.  -  Да,  вероятно,  я  храбр.  -
Посмотрел на Олдера Тарла. - Не говорите другим  членам  касты  писцов,  -
предупредил он.
     Я улыбнулся про себя. Торм явно хотел отделить друг от  друга  законы
касты и добродетели.
     - Я всем скажу, - добродушно ответил  Олдер  Тарл,  -  что  ты  самый
храбрый из всех писцов касты.
     - Ну, если так сформулировать, возможно, эта информация  не  принесет
вреда, - согласился Торм.
     Я взглянул на отца.
     - Ты думаешь, Талена здесь?
     - Сомневаюсь, - ответил он.
     Я знал, как опасно женщине путешествовать по Гору без охраны.
     - Прости меня, Вика, - сказал я и представил ее отцу, Олдеру Тарлу  и
писцу Торму. Как можно короче я рассказал  им,  что  произошло  с  нами  в
Сардаре.
     Закончив, я взглянул на них: поверили ли они мне?
     - Я тебе верю, - сказал отец.
     - И я, - подтвердил Олдер Тарл.
     - Что ж, - задумчиво сказал Торм,  потому  что  члену  его  касты  не
подобает торопиться с выражением мнения, -  это  не  противоречит  никаким
знакомым мне текстам.
     Я рассмеялся, схватил маленького писца и подбросил его.
     - Веришь мне?
     И еще раз покрутил его за капюшон.
     - Да! - закричал он. - Да! Да!
     Я отпустил его.
     - Но ты уверен? - спросил он.
     Я протянул руку, и он отскочил в сторону.
     - Мне просто любопытно, - пояснил  он.  -  В  конце  концов  нигде  в
текстах об этом не написано.
     На этот раз Олдер Тарл  поднял  его  за  воротник,  и  Торм  повис  в
воздухе, пинаясь, в футе над землей.
     - Я верю ему! - закричал он. - Верю!
     Оказавшись в безопасности на земле, Торм подошел ко мне  и  дотянулся
до моего плеча.
     - Я тебе верю, - сказал он.
     - Знаю, - ответил я и потрепал его за волосы. В конце концов он писец
и должен соблюдать правила своей касты.
     - Но мне кажется, было  бы  разумно  поменьше  об  этом  говорить,  -
заметил Мэтью Кабот.
     И все согласились с этим.
     Я взглянул на отца.
     - Мне жаль, что Ко-ро-ба уничтожен.
     Отец рассмеялся.
     - Ко-ро-ба не уничтожен, - сказал он.
     Я удивился. Ведь я сам  видел  долину  Ко-ро-ба,  видел  уничтоженный
город.
     - Вот Ко-ро-ба, - сказал мой отец, порылся в кожаной  сумке,  которую
носил через плечо и  достал  небольшой  плоский  домашний  камень  города,
который горянская традиция считает сутью,  реальностью  самого  города.  -
Ко-ро-ба не может быть уничтожен, - сказал мой отец, - потому что не погиб
его домашний камень.
     Отец унес из города этот камень перед уничтожением.  Многие  годы  он
носил его с собой.
     Я взял маленький камень в руки и поцеловал: ведь это домашний  камень
моего города, которому я посвятил свой меч, в котором впервые  сел  верхом
на тарна, где после двадцати лет разлуки встретился с отцом, где  приобрел
друзей, куда отвез Талену, мою любовь, дочь Марлениуса, некогда убара Ара,
где Талена стала моей вольной спутницей.
     - И здесь тоже Ко-ро-ба, - сказал  я,  указывая  на  гордого  гиганта
Олдера Тарла и крошечного песочноволосого писца Торма.
     - Да, - согласился отец, - здесь тоже Ко-ро-ба, не только в  домашнем
камне, но и в сердцах людей.
     И мы, четверо жителей Ко-ро-ба, соединили руки.
     - Как я понял из твоего рассказа, -  сказал  отец,  -  теперь  камень
снова может стоять на камне, люди Ко-ро-ба снова могут жить вместе.
     - Да, это верно, - согласился я.
     Отец, Олдер Тарл и Торм переглянулись.
     - Хорошо, - сказал отец, - потому что нам нужно восстановить город.
     - Как мы найдем других жителей Ко-ро-ба? - спросил я.
     - Новость распространится, - ответил отец, - и они придут по  двое  и
по трое со всех концов Гора, придут с песнями, принесут камни для  стен  и
цилиндров своего города.
     - Я рад, - сказал я.
     Я почувствовал на своей руке руку Вики.
     - Я знаю, что ты должен делать, Кабот, - сказала она. - И хочу, чтобы
ты это сделал.
     Я взглянул на девушку из  Трева.  Она  знала,  что  я  должен  искать
талену, провести, если понадобится, всю жизнь в поисках той,  кого  назвал
своей вольной спутницей.
     Я обнял ее, и она заплакала.
     - Я все потеряю! - плакала она. - Все!
     - Ты хочешь, чтобы я остался с тобой? - спросил я.
     Она вытерла слезы с глаз.
     - Нет. Ищи ту, которую любишь.
     - А ты что будешь делать?
     - Мне нечего делать, - сказала Вика. - Нечего.
     - Можешь уехать в Ко-ро-ба. Мой отец и Тарл - лучшие мечники Гора.
     - Нет. В твоем городе  я  буду  думать  только  о  тебе,  и  если  ты
вернешься со своей любимой, что мне тогда  делать?  -  Она  задыхалась  от
чувств. - Ты думаешь, я такая сильная, дорогой Кабот?
     - У меня есть  в  Аре  друзья,  -  сказал  я,  -  среди  них  Казрак,
администратор города. Ты можешь жить там.
     - Я вернусь в Трев, - ответила  Вика.  -  Продолжу  работу  врача  из
Трева. Я знаю это искусство и узнаю еще больше.
     - В Треве тебя могут приказать убить члены касты посвященных.
     Она посмотрела на меня.
     - Иди в Ар, - сказал я. - Там ты будешь в безопасности. - И  добавил:
- Думаю, там тебе будет лучше, чем в Треве.
     - Да, Кабот, - ответила она, - ты прав. В Треве мне  было  бы  трудно
жить.
     Я был доволен, что она поедет в Трев. Хоть она и женщина, но там  она
сможет изучать медицину, Казрак ей в этом поможет, там  она  начнет  новую
жизнь вдали от воинственного  разбойничьего  Трева,  сможет  работать  как
достойная дочь искусного храброго отца.  И,  может,  со  временем  забудет
простого воина из Ко-ро-ба.
     - Только потому что я тебя люблю, Кабот, - сказала она, - я не борюсь
за тебя.
     - Я знаю, - ответил я, прижимая к себе ее голову.
     Она рассмеялась.
     - Если бы любила хоть немного меньше, сама отыскала бы Талену из  Ара
и всадила ей кинжал в сердце.
     Я поцеловал ее.
     - Может, когда-нибудь,  -  сказала  она,  -  я  найду  себе  вольного
спутника, подобного тебе.
     - Немного найдется достойных Вики из Трева, - ответил я.
     Она расплакалась и хотела вцепиться в меня, но я мягко передал  ее  в
руки отца.
     - Я присмотрю, чтобы она благополучно добралась до Ара, - сказал он.
     - Кабот! - воскликнула Вика, вырвалась и с плачем бросилась ко мне  в
объятия.
     Я нежно поцеловал ее и вытер ей слезы с глаз.
     Она выпрямилась.
     - Желаю тебе добра, Кабот.
     - И я желаю тебе добра, Вика, моя девушка из Трева.
     Она улыбнулась, отвернулась, отец обнял ее за плечи и увел.
     Почему-то и у меня на глазах выступили слезы, хоть я и воин.
     - Она прекрасна, - сказал Олдер Тарл.
     - Да, - согласился я, - прекрасна. - И тыльной стороной ладони  вытер
слезы.
     - Но ты воин.
     - Да, я воин.
     - И пока не  найдешь  Талену,  -  продолжал  Тарл,  -  твои  спутники
опасность и сталь.
     Это старая поговорка воинов.
     Я достал меч и осмотрел его.
     Олдер Тарл тоже смотрел на меч, во взгляде его было одобрение.
     - Ты сражался им в Аре, - сказал он.
     - Да, тот самый.
     - Опасность и сталь, - повторил он.
     - Знаю, - ответил я. - Меня ждет дело воина.
     И вложил меч в ножны.
     Мне предстояла долгая дорога, и я хотел пуститься  в  нее  как  можно
быстрее. Попросил Олдера Тарла и Торма передать привет отцу, потому что не
доверял себе, боялся,  что  при  новой  встрече  больше  не  смогу  с  ним
расстаться.
     И вот я попрощался со своими д