ел от меня?
     - Чтобы ты сняла одежду.
     Ответом был яростный взгляд.
     - Я повторяю, что не могу дать тебе еще один шанс.  Значит  я  должен
убедиться, что у тебя нет больше оружия.
     - Мужчина не может смотреть на дочь убара.
     - Либо ты снимешь одежду, либо я сделаю это сам.
     Она стала расстегивать крючки своего тяжелого платья.
     Но едва она сняла первую петлю с  крючка,  как  ее  глаза  загорелись
торжеством, а из уст вырвался крик радости.
     - Не двигайся, - приказал кто-то за моей спиной. - Ты на прицеле.
     - Хорошо сделано, люди Ара, - воскликнула девушка.
     Я медленно повернулся и обнаружил за своей спиной двух арских солдат,
офицера и рядового. Последний направил  мне  в  грудь  арбалет.  На  таком
расстоянии он не мог промахнуться, и если он выстрелит, то стрела,  пробив
меня насквозь, улетит в лес. Начальная скорость  стрелы  около  пасанга  в
секунду.
     Офицер, здоровый детина, со шлемом, хоть и отполированным, но носящим
следы боев, с мечом в руке подошел ко мне и обезоружил меня.  Взглянув  на
символ на рукоятке ножа он, казалось, обрадовался. Затем, повесив его себе
на пояс, он вынул  из  сумки  пару  наручников,  застегнул  их  на  мне  и
обернулся к девушке.
     - Вы - Талена, дочь Марленуса?
     - Вы видите - на мне одежды  дочери  убара,  -  сказала  девушка,  не
придавая никакого значения вопросу. Она вообще не  слишком  много  уделяла
внимания своим спасителям, ценя их не больше, чем  пыль  под  ногами.  Она
повернулась ко мне с торжествующим лицом, видя меня в  оковах  и  в  своей
власти. она злобно плюнула мне в лицо, но я  даже  не  пошевелился.  Затем
девушка правой рукой изо всей силы ударила меня по щеке.
     - Так вы Талена? - терпеливо переспросил офицер. - Дочь Марленуса?
     - Конечно, герои  Ара,  -  гордо  ответила  она.  -  Я  Талена,  дочь
Марленуса - убара всего Гора.
     - Хорошо, - офицер кивнул своему подчиненному, - раздень ее  и  одень
рабский ошейник.
 
 
 
                        8. Я ПРИОБРЕТАЮ СПУТНИКА 
 
     Я рванулся вперед, но  наткнулся  на  кончик  меча  офицера.  Солдат,
положив арбалет на землю, шагнул к застывшей от изумления дочери  убара  и
начал расстегивать крючки на ее платье. Через несколько секунд она  стояла
совершенно нагая, а грязная одежда лежала около ее ног. Хотя ее кожа  была
запачкана болотной жижей, это не могло уменьшить ее красоту.
     - Почему вы это сделали? - спросил я.
     - Марленус бежал, - ответил офицер.  -  В  городе  хаос.  Посвященные
взяли правление в свои руки и  приказали  публично  заколоть  Марленуса  и
членов его семьи на стенах Ара.
     Девушка простонала.
     Офицер между тем продолжал:
     -  Марленус  утратил  Домашний  Камень,   счастье   Ара.   Вместе   с
пятьюдесятью тарнсменами он захватил сколько мог  из  сокровищницы  Ара  и
скрылся. На улицах идет гражданская война между различными группировками.
     Девушка безвольно протянула свои запястья и рядовой защелкнул на  них
рабские наручники, сделанные из золота и украшенные голубыми камнями.  Они
могли бы быть украшением, если бы не их функция. Талена  молчала.  Ее  мир
рухнул в одно мгновение.  Она  стала  ничем.  Как  и  другие  члены  семьи
Марленуса. Она станет объектом мести разъяренных горожан, которые  некогда
под мелодичную музыку Гора маршировали в колоннах убара в дни  его  славы,
неся флаги с изображением ка-ла-на и сумки с зерном са-тарны.
     - Я тот, кто украл Домашний Камень.
     Офицер кольнул меня мечом.
     - Мы так и подумали, найдя тебя в компании марленусского  отродья,  -
хрюкнул он. - Не бойся - хотя многих в Аре восхитил твой подвиг, смерть не
будет легкой и приятной.
     - Освободите девушку, - сказал  я.  -  Она  ни  в  чем  не  виновата,
наоборот, она делала все, чтобы спасти Домашний Камень.
     Талена, казалось, испугалась, что я прошу за нее.
     - Посвященные сказали свое  слово,  -  объявил  офицер.  -  Им  нужна
жертва, чтобы снискать милость Царствующих Жрецов и восстановить  Домашний
Камень.
     В этот момент я проклял Посвященных Ара, которые, как и вся их каста,
жаждали только  политической  власти,  от  которой  формально  отказались,
согласно белому цвету своей одежды. Настоящей целью жертвоприношения  было
устранение всех возможных претендентов на трон Ара и последующее  усиление
политической власти Посвященных.
     Глаза офицера сузились. Он снова кольнул меня мечом.
     - Где Домашний Камень? - осведомился он.
     - Не знаю, - ответил я.
     Тут, к моему изумлению, дочь убара произнесла:
     - Он говорит правду.
     Офицер холодно посмотрел на нее, и она вспыхнула при  мысли,  что  ее
тело более не священно в его глазах и не находится под защитой убара.
     Она подняла голову и спокойно сказала:
     - Домашний Камень в седельной сумке его тарна. Тарн улетел.  Домашний
Камень исчез.
     Офицер выругался.
     - Ведите меня в Ар, - сказала Талена. - Я готова.
     Она сошла с кучи тряпья и гордо выпрямилась. Ветерок играл ее черными
волосами.
     Офицер оглядел ее и его глаза вспыхнули. Не  глядя  на  рядового,  он
приказал ему связать меня и пристегнуть к горлу цепь, обычно применяющуюся
на Горе для рабов и заключенных.
     Затем, не сводя глаз с Талены, он вернул меч в ножны.
     - Эту я свяжу сам, -  сказал  офицер,  вынимая  из  подсумка  цепь  и
приближаясь к девушке. Она стояла не шевелясь.
     - Путы не нужны, - сказала она.
     - Это я решу сам, - ответил офицер и рассмеялся, набрасывая  цепь  на
горло девушке. Кольцо защелкнулось. Он игриво дернул цепь.  -  Вот  уж  не
думал вести на своей цепи Талену - дочь Марленуса.
     - Животное! - прошипела она.
     - Мне кажется, что  я  научу  тебя  уважать  офицера,  -  сказал  он,
просунув руку между ее горлом и кольцом, а потом внезапно одним  движением
притянул ее к себе и опрокинул на траву. Солдат  с  восторгом  смотрел  на
это, рассчитывая, что придет и его черед. Всем весом наручников  я  ударил
его по затылку, и он рухнул на колени.
     Офицер вскочил на ноги и в ярости схватился за меч. Но я  прыгнул  на
него прежде, чем он вынул его даже наполовину, и схватил руками за  горло.
Мои пальцы сжались как когти тарна. Он выхватил из-за пояса кинжал Талены,
будучи скован я не мог предотвратить удар.
     Внезапно его  глаза  расширились,  а  вместо  руки  остался  кровавый
обрубок. Талена успела выхватить меч и отрубить руку, державшую кинжал.  Я
ослабил хватку. Офицер дернулся пару раз на траве и умер. Талена  все  еще
стояла с остекленевшими глазами, в ужасе от того, что совершила.
     - Брось меч, - скомандовал я, боясь, как бы не  пришла  ей  в  голову
мысль убить меня. Девушка бросила оружие и упала на  колени,  закрыв  лицо
руками. Все же ничто человеческое не было ей чуждо.
     Я взял меч и подошел к рядовому, раздумывая, стоит  ли  убивать  его,
если он еще жив. Думаю, я оставил бы его в живых, но судьба  распорядилась
по своему - он неподвижно лежал на траве. Тяжелые наручники проломили  ему
череп.
     Я пошарил в сумке офицера и нашел ключ к наручникам, но с трудом  мог
поднести его к нужному отверстию.
     - Дай мне, - сказала Талена и открыла замок. Я  сбросил  наручники  и
стал растирать запястья.
     - Прошу  вашей  милости,  -  сказала  Талена,  протягивая  мне  руки,
стянутые рабскими наручниками.
     - Конечно, - сказал я, - извини.
     Я нашел в сумке ключ к ее наручникам и открыл их.  Затем  я  снял  ее
цепь, а она мою.
     - Что ты собираешься делать? - спросила она.
     - Взять все, что может потребоваться, -  ответил  я,  сортируя  вещи.
Больше всего меня заинтересовали часы-компас, пища,  две  фляги  с  водой,
тетива и немного масла для механического арбалета. Я  решил  взять  меч  и
самострел, в колчане оставалось десять стрел. Ни у  одного  из  солдат  не
было ни копья, ни щита. Потом я бросил в одну кучу цепи и наручники вместе
с рабским ошейником. Трупы я подтащил к болоту и бросил в трясину.
     Когда я  вернулся  к  роще,  Талена  сидела  на  траве  около  одежд,
сорванных с нее. Я был удивлен, что она не оделась.
     Увидев меня она спросила:
     - Мне можно одеться?
     - Конечно, - ответил я.
     - Как видишь, у меня нет больше оружия, - улыбнулась она.
     - Ты себя недооцениваешь.
     Она  порылась  в  груде  вонючей  одежды,  которая  была  ей  так  же
отвратительна, как и мне. Наконец, ей удалось  найти  сравнительно  чистое
одеяние,  что-то  сделанное   из   голубого   шелка,   оставляющее   плечи
обнаженными, и надела его, использовав вместо пояса полосу  от  покрывала.
Это была вся ее одежда. Теперь она не стала скромничать - это выглядело бы
глупым после того, как она была полностью обнажена. С другой  стороны  она
была рада избавиться от тяжелых одежд дочери убара.  Ее  одежда  и  теперь
была слишком длинна, волочилась  по  земле,  так  как  была  предназначена
скрывать ноги, одетые в башмаки на платформе. По  ее  просьбе  я  подрезал
платье до щиколоток.
     - Спасибо, - сказала она.
     Я улыбнулся: это было непохоже на нее.
     Она  прошлась  по  поляне,  рассматривая  себя,  два  или  три   раза
повернулась, видимо довольная собой и той свободой движений,  которую  она
получила. Я набрал плодов из ка-ла-на  и  достал  один  из  сухих  пайков.
Талена села возле меня на траву, и я разделил с ней трапезу.
     - Мне жаль твоего отца, - сказал я.
     - Он был Убаром Убаров, - ответила она  и,  поколебавшись  мгновение,
добавила,  -  жизнь  убара  ненадежна.  Он  должен  был  знать,  что   это
когда-нибудь случится.
     - Ты говорила ему об этом?
     Она откинула голову и рассмеялась.
     - С Гора вы или нет? Я никогда не видела своего отца,  кроме  как  на
всенародных праздниках. Дочери членов  Высших  Каст  растут  в  сторожевых
садах,   как   цветы,   пока   какой-нибудь    высокородный    покупатель,
предпочтительно убар или правитель, не заплатит за них цену, установленную
отцом.
     - То есть ты даже толком не знаешь своего отца?
     - Разве в твоем городе это не так, воин?
     - Да, - сказал  я,  вспомнив,  что  в  Ко-Ро-Ба  семья  почиталась  и
укреплялась. Не сказалось ли тут влияние моего отца, воспитанного в других
традициях, - подумал я.
     - Мне бы, наверное, это понравилось, - сказала она. Затем  посмотрела
на меня:
     - А как называется твой город?
     - Не Ар.
     - Можно узнать твое имя?
     - Меня зовут Тэрл.
     - Это прозвище?
     - Нет, это мое настоящее имя.
     - Талена -  это  тоже  мое  настоящее  имя,  -  сказала  она.  Вполне
естественно, что принадлежа к высшей касте, она  не  имела  предрассудков,
связанных с именем. Вдруг она спросила:
     - Ты - Тэрл Кэбот из Ко-Ро-Ба?
     Я не сумел скрыть своего изумления и она рассмеялась.
     - Я знала это.
     - Откуда?
     - Кольцо, - сказала она, указывая на красное кольцо на втором  пальце
моей правой руки. - Оно носит символ Кэбота, Правителя Ко-Ро-Ба и  ты  его
сын, Тэрл, которого воины Ко-Ро-Ба обучили искусству войны.
     - У Ара хорошие шпионы.
     - Лучше, чем убийцы. Па-Кур, вождь убийц Ара, пытался убить тебя,  но
не смог.
     Я вспомнил покушение на свою жизнь в цилиндре  своего  отца,  которое
могло быть успешным, если бы не быстрота реакции Старшего Тэрла.
     - Ко-Ро-Ба - один из немногих городов, которых боялся  мой  отец.  Он
понимал, что когда-нибудь тому удастся  объединить  независимые  города  в
борьбе против Ара. Мы подумали, что тебя обучают именно  с  этой  целью  и
решили убить тебя. - Она замолчала и с восхищением посмотрела на  меня.  -
Мы не могли и думать, что ты попытаешься выкрасть Домашний Камень.
     - Откуда ты знаешь это?
     - Женщины Огороженных Садов  знают  все,  что  делается  на  Горе,  -
ответила она, и я понял, какие интриги, шпионаж и вероломство выращивались
в этих садах. - Я заставляла своих рабынь спать с  солдатами,  торговцами,
строителями и многое узнала.
     Я был потрясен  столь  циничным  использованием  девушек  просто  для
получения информации.
     - А если они отказывались делать это?
     - Я била их, - ответила холодно дочь убара.
     Я принялся делить пайки, извлеченные из мешков солдат.
     - Что ты делаешь? - спросила она.
     - Хочу дать тебе половину.
     - Но зачем?
     - Я расстаюсь с тобой, - сказал  я,  пододвигая  к  ней  ее  половину
вместе с флягой воды и кладя на  все  ее  кинжал.  -  Возможно,  тебе  это
пригодится.
     Впервые с тех пор, как она  узнала  о  падении  Марленуса,  она  была
ошеломлена. Зрачки ее глаз вопросительно расширились, но они прочли в моих
глазах только решительность.
     Я сложил свои вещи и был готов покинуть поляну. Девушка  поднялась  и
закинула на плечо свой мешок.
     - Я иду с тобой, - сказала она, - ты не можешь оставить меня.
     - А если я прикую тебя к дереву?
     - Чтобы я досталась солдатам?
     - Да.
     - Ты не сделаешь этого. Не знаю почему, но не сделаешь.
     - Кто знает.
     - Ты не такой, как воины Ара, ты совсем другой!
     - Не ходи за мной.
     - Одну, - возразила она, - меня сожрут животные или найдут солдаты, -
она содрогнулась. - В  лучшем  случае  я  попадусь  работорговцам  и  меня
продадут в на улице Клейм.
     Я понял, что она говорит правду. У беззащитной женщины  на  Горе  нет
других возможностей.
     - Разве я могу тебе верить? - спросил я, смягчаясь.
     - Не можешь, - согласилась она, - для меня и Ара ты остаешься врагом.
     - Тогда мне лучше покинуть тебя.
     - Тогда я заставлю тебя взять меня с собой.
     - Как?
     - Вот так, - сказала она и упала  передо  мной  на  колени,  опустила
голову и подняла скрещенные руки. Она рассмеялась. - Теперь ты должен либо
взять меня с собой, либо убить, если ты сможешь это сделать.
     Я выругался,  ибо  она  нечестно  использовала  преимущества  законов
воина.
     - Что стоит подчинение Талены, дочери убара? - спросил я.
     - Ничего, но ты должен либо принять его, либо убить меня.
     Вне себя от гнева я поднял с земли рабские наручники, колпак и цепь с
ошейником. К неудовольствию Талены, я защелкнул браслеты на ее  запястьях,
надел на нее колпак и цепь.
     - Если ты хочешь быть пленной, то и обращаться с тобой следует, как с
пленной. Я принимаю твое подчинение и воспользуюсь им.
     Я отнял у нее кинжал и повесил его  на  свой  пояс,  перекинул  через
плечи оба мешка с едой. Потом я поднял арбалет и покинул поляну, волоча на
цепи - не слишком вежливо - спотыкающуюся дочь убара. Но из-под колпака, к
моему изумлению, раздавался ее смех.
 
 
 
                          9. КАЗРАК ИЗ ПОРТА КАР 
 
     Мы путешествовали по ночам через серебристо-желтые  поля  са-тарны  -
двое беглецов под тремя лунами Гора. К удивлению Талены, я  скоро  снял  с
нее колпак, цепь и наручники. Когда мы пересекли поле, она объяснила  мне,
какие опасности могут грозить нам, в основном от степных зверей и прохожих
чужеземцев. Интересно, что в горийском языке слово "чужеземец" было тем же
словом, что и "враг".
     Талена была оживлена, как бы радуясь исчезновению Огороженных Садов и
положения дочери убара.
     Она была на свободе на равнинах империи. Ветер разбросал  ее  волосы,
трепал платье, и она подставляла ему голову и плечи, он  опьянял  ее,  как
ка-ла-на. Да, хоть формально и рабыня, но со мной она была свободнее,  чем
была до сих пор: она походила на дикую птицу,  взращенную  в  клетке,  но,
наконец, вырвавшаяся на волю. Ее счастье  было  заразительно  и,  хотя  мы
оставались смертельными врагами, мы шутили и смеялись, шагая по равнине.
     Мы шли, насколько я мог определить, в  сторону  Ко-Ро-Ба,  во  всяком
случае не к Ару. Это было бы равносильно смерти. Впрочем, такая же  судьба
ожидала бы нас в большинстве горийских городов. Убить чужеземца - не самый
большой грех  на  Горе.  Кроме  того,  понимая,  что  уроженку  Ара  будут
ненавидеть почти во всех городах Гора, я должен был скрывать личность моей
спутницы.  Теоретически,  благодаря  воспитанию,  полученному  Таленой   в
Огороженных Садах, сделать это было нетрудно.
     Меня тревожило другое: что станет с Таленой, если мы, несмотря на все
невзгоды, благодаря улыбке судьбы, все же достигнем Ко-Ро-Ба? Будет ли она
возвращена Посвященным Ара или окончит свои дни  в  подземельях  Ко-Ро-Ба?
Позволят ли ей жить, хотя бы как рабыне?
     Если Талену тоже занимали эти вопросы, то она не подавала  виду,  что
обеспокоена этим. Она рассказала свою версию, которая по ее мнению,  могла
бы помочь нам:
     - Я буду дочерью богатого торговца, которую вы  украли,  -  объяснили
она, - вашего тарна убили люди моего отца и теперь вы ведете меня  в  свой
город, как рабыню.
     Я охотно согласился с этой историей. Для Гора она была вполне обычной
и не возбудила бы подозрений. Свободные женщины Гора не путешествуют ни  в
сопровождении солдата, ни, тем более, в одиночку. Мы согласились, что  нас
трудно узнать. Люди, наверное, думали, что загадочный тарнсмен, похитивший
Домашний Камень Ара и дочь его убара,  давно  скрылся  на  своем  тарне  в
неизвестном городе, которому служил его меч.
     Утром мы немного поели и наполнили фляги водой из ручья.  Я  позволил
Талене напиться первой, что немало удивило ее - так же, как и  то,  что  я
предоставил ее самой себе.
     - Разве ты не будешь смотреть как я моюсь? - спросила она игриво.
     - Нет.
     - Но я могу убежать, - рассмеялась она.
     - Что ж, это было бы к лучшему, - заметил я.
     Она снова рассмеялась и исчезла, скоро я услышал, как она плещется  в
воде. Через несколько минут она появилась снова, одетая в голубое  платье.
Кожа ее сияла, засохшая болотная грязь  исчезла.  Она  распустила  волосы,
чтобы они высохли.
     После этого я насладился купанием. Потом мы заснули. К ее  огорчению,
я пристегнул ей руки к дереву в нескольких футах от меня - в качестве меры
предосторожности. Я не хотел проснуться с кинжалом в груди.
     Вечером  мы  снова  двинулись  в  путь,  на  этот   раз   осмелившись
воспользоваться дорогой, ведущей из Ара. Дорога  -  скорее  шоссе  -  была
вымощена камнем и могла сохраняться  тысячелетиями.  Поверхность  ее  была
гладкой, с прорезанной колеями от повозок, образовавшимися за много веков.
Из-за беспорядков в Аре мы никого не встречали. Беженцы еще не появлялись,
а торговцы боялись приближаться к Ару. Но, тем не  менее,  обгоняя  редких
путешественников, мы были настороже. На Горе, как и в моей родной  Англии,
левостороннее движение. Это не только какая-то условность или  соглашение:
ведь  когда  воин  идет  по  левой  стороне,  он  всегда  готов  встретить
неприятеля с мечом в руке.
     Но опасаться нам было некого, мы обогнали  лишь  несколько  крестьян,
тащивших  вязанки  с  хворостом,  и  двоих  Посвященных.  Однажды   Талена
испуганно отдернула меня в сторону, и мимо нас прошел больной  неизлечимой
болезнью дар-косис, предупреждая о своем приближении щелканьем  деревянных
дощечек.
     - Страдалец, - сказала  Талена  печально,  используя  общее  название
больных на Горе. Само название болезни, дар-косис, почти не употреблялось.
Я мельком увидел лицо под колпаком и похолодел. Единственный глаз больного
на мгновение слепо повернулся к нам, и человек продолжил свой путь.
     Становилось очевидно, что  дорога  пустеет,  становится  заброшенной.
Семена проросли сквозь трещины между камнями, колеи от повозок исчезли. Мы
миновали несколько перекрестков, но я все время брал курс на Ко-Ро-Ба. Что
мы будем делать, когда достигнем Выжженной Земли и реки Воск, я  не  знал.
Поля са-тарны истощались.
     Поздно вечером мы увидели над  дорогой  одинокого  тарнсмена,  и  это
напугало нас обоих.
     - Мы никогда не достигнем Ко-Ро-Ба, - сказала Талена.
     Вечером мы расправились с остатками еды и с  последней  флягой  воды.
Когда я достал наручники, она вновь проявила тактичность  -  видимо,  ужин
настроил ее на оптим