е с одним из них!
     Я чуть не набросилась на нее с кулаками. Я была вне себя от злости. Тогда мне даже в голову не могло прийти, что в ее словах есть доля правды. По желанию хозяина меня, конечно, могли спарить с любым рабом. Это происходит так же просто, как плановое спаривание босков или домашних слинов, но тогда я об этом еще не знала.
     - Посмотрите на охотников! - с восхищением воскликнула Лана.
     В этот момент один из поравнявшихся с нами охотников бросил взгляд в нашу сторону и, увидев наши высунувшиеся из-под тента лица, широко усмехнулся.
     - Как бы мне хотелось, чтобы такой мужчина поохотился на меня, - проводила его глазами Лана.
     - Мне тоже, - поддержала ее Рена; она казалась взволнованной не меньше других.
     Чему удивляться: бывшая госпожа из Лидиса была такой же скованной цепями рабыней, как и все мы в этом фургоне. Ей тоже было уготовано судьбой всю жизнь добиваться внимания и расположения хозяина.
     Я еще раз с удовлетворением отметила про себя, что лишена подобных женских слабостей, и продолжила наблюдать за проезжающей мимо процессией.
     На улице появлялись все новые клетки со слинами и пантерами, рядом с которыми нескончаемым потоком шагали охотники и рабы. Какими гордыми казались охотники, окруженные пленными разбойниками. Какими величественными и неустрашимыми выглядели они в своих наброшенных на плечи шкурах лесных пантер. Они не несли никакого груза; они вели пленников, нагруженных трофеями. Их широкие плечи, открытые строгие лица и повелительный взгляд наполняли трепетом мое сердце. Они были хозяевами! Они подчиняли себе, превращали в рабов даже крепких мужчин. Что же они смогут сделать со слабой женщиной?
     Как я их сейчас ненавидела! Ненавидела!
     - Как бы тебе понравился такой хозяин, а, Юта? - поинтересовалась Инга.
     - Я рабыня, - ответила Юта. - Я бы старалась служить ему хорошо.
     - Ты все еще не можешь забыть своего прежнего хозяина, который тебя продал, - понимающе вздохнула Инга.
     Юта опустила глаза.
     - Ну, а ты, Эли-нор? - насмешливо обратилась ко мне Инга, эта костлявая девчонка из касты каких-то там книжников.
     - Я их всех ненавижу, - вскинула я голову.
     - Но прислуживать-то ты все равно будешь ему хорошо, - усмехнулась Инга. - Иначе себя вести он тебе не позволит.
     Я промолчала.
     Инга снова выглянула в щель между тентом и бортом повозки.
     - А я бы хотела принадлежать такому мужчине, - вполголоса произнесла она. - Да, хотела!
     - Ну, еще бы! - фыркнула я. - Ты ведь из книжников. Тебе непременно нужно быть у кого-то в услужении.
     - Я рабыня, - обернулась она ко мне. - Такая же, как и ты, - добавила она, глядя мне в глаза. - Рабыня!
     Я бросилась на нее, но она ловко схватила меня за волосы и прижала к полу. Я не могла ни дотянуться до ее волос, ни схватить ее за руки. В таком положении я оказалась совершенно беспомощной. От боли у меня даже слезы выступили из глаз.
     - А ну, отвечай, - потребовала Инга, - кто самая последняя, самая ничтожная рабыня в нашем фургоне?
     Я обливалась слезами, тщетно пытаясь оторвать ее руки от своих волос.
     - Кто самая последняя рабыня в фургоне? - с неожиданной злобой повторила Инга.
     Она снова резко дернула меня за волосы, прижимая лицом к жесткому полу. Я не могла даже пошевелиться.
     - Отвечай! - требовала Инга.
     - Эли-нор, - прошептала я.
     - А ну, громче, - не унималась Инга. - Так, чтобы это слышали все в нашем фургоне!
     - Эли-нор! - закричала я, рыдая от боли и унижения. - Эли-нор!
     Она отпустила мои волосы, и я отодвинулась от нее подальше. У меня не было желания еще с ней драться. Она оказалась сильнее меня. Я лишь подняла глаза и с ненавистью посмотрела на нее. На лице у Инги было победное выражение. Она еще не остыла и снова рвалась в бой. Очевидно, она долго ждала этой минуты. Ей нужен был только повод, чтобы выместить на мне все свои обиды. Я поняла, что с этого мгновения я уже не смогу больше издеваться над нею.
     - Ну что - подеремся еще? - кипя злобой, предложила Инга.
     - Нет, - покачала я головой.
     Прежде я считала себя более крепкой, чем Инга. Теперь я убедилась, что это не так. Мне всегда казалось, что я без труда могу ее одолеть, и вдруг она так просто, в одну минуту одержала надо мной полную победу.
     Я опустила глаза. Время моего притеснения этой девушки подошло к концу. Я почувствовала страх перед ней. Вся моя уверенность в собственном превосходстве над Ингой улетучилась в один миг. Теперь она в любой момент могла снова меня побить. Я внезапно ощутила, что утратила свое положение среди девушек нашего фургона, что мой рейтинг упал; теперь Инга занимает более высокое положение, а я отошла в тень. В одно мгновение Инга приобрела уважение к себе, а я, ее притеснительница и всеми признанный авторитет, наоборот, его утратила. С этой минуты никто из девушек - и в первую очередь сама Инга - не будет оказывать мне прежнего уважения, если вообще станет со мной считаться.
     Это привело меня в ярость.
     Тут доносящаяся снаружи музыка снова стала громче - к нам приближались музыканты, идущие в хвосте колонны. Еще одна девушка бесцеремонно протиснулась между мной и Ютой и стала глазеть в щель.
     - А ну, иди отсюда! - крикнула я на нее.
     - Заткнись! - в тон мне ответила она, чего прежде никогда бы себе не позволила.
     - Смотрите! - воскликнула Юта.
     Снаружи донеслось звонкое щелканье бичей. Толпа разразилась возбужденными криками.
     Я плотнее приникла к щели между тентом и деревянным бортом фургона и принялась наблюдать.
     Мимо еще тянулись клетки со слинами и лесными пантерами, шагали охотники, ведущие перед собой пленных разбойников.
     Снова послышалось щелканье бичей.
     - Смотрите! - закричала Инга.
     И тут я увидела то, что их так взволновало.
     С нами поравнялась повозка, окруженная двойным рядом воинов. По углам повозки были укреплены четыре толстых бруса высотой в человеческий рост, на которые сверху по диагонали были положены еще две такие же балки. В месте, где они пересекались, к балкам был привязан вертикально установленный длинный шест, нижним концом укрепленный в днище повозки. У шеста стояла пленница со связанными за спиной руками. Ее светлые, почти белые волосы были стянуты на затылке узлом и тоже привязаны к шесту так, что она не могла даже пошевелиться. У ног девушки лежало ее одеяние из шкур лесных пантер и сломанное оружие. Едва взглянув на лицо пленницы, я с первого взгляда узнала в ней одну из разбойниц Вьерны. Следом катились еще четыре повозки, и на них также стояло по одной связанной подобным образом женщине-пантере, причем каждая из них казалась красивее предыдущих.
     У меня вырвался радостный крик.
     Музыканты играли бравурные марши. Мужчины приветствовали процессию громогласными здравицами. Женщины слали разбойницам проклятия и грозили им кулаками. Дети бросали в них гнилыми фруктами. Несколько рабынь выскочили из охваченной возбуждением толпы и принялись бросать в пленниц камни, другие пытались достать их розгами или палками.
     Женщины-пантеры вызывали к себе всеобщую ненависть. Мне тоже хотелось подбежать к ним и хорошенько их отдубасить. Время от времени шагающие рядом с повозками воины звонко щелкали в воздухе бичами, отгоняя наиболее рьяно проявляющих ненависть рабынь и расчищая проход для дальнейшего продвижения колонны. Испуганные хорошо знакомым им звуком щелкающего бича, рабыни немедленно отходили в сторону, но, даже стоя у обочины, продолжали бросать в пленниц камни и слать лесным разбойницам свои проклятия.
     - Все рабыни такие жестокие, - с сожалением заметила Юта.
     Повозки с пленницами не спеша следовали одна за другой.
     - Смотрите! - внезапно воскликнула Инга.
     Мы снова услышали щелканье бича, но по звуку определили, что на этот раз он опускается на спину невольницы.
     - Вот это да! - с удовлетворением протянула Лана.
     В поле нашего зрения появился охотник, державший в руке кожаную плеть и тащивший за собой караван из пяти лесных разбойниц. Руки девушек были связаны. Длинный кожаный ремень через равные промежутки тугими петлями был наброшен им на шеи, а его конец держал в руке идущий сзади второй охотник. Все разбойницы шли обнаженными, а одеяние из шкур пантер болталось у них за спиной.
     Пленницы брели с понурым видом, и идущий за ними охотник время от времени подгонял их плетью.
     Я увидела, как плеть опустилась на спину светловолосой разбойницы, которая в свое время тащила меня за собой по ночному лесу и выказывала по отношению ко мне особую жестокость. Видя, во что она теперь превратилась, как она извивается под плетью сопровождающего ее охранника, я удовлетворенно рассмеялась.
     За первой партией идущих пешком разбойниц следовала вторая группа из пяти пленниц, которую так же тащили за собой два охотника.
     Я чувствовала полное удовлетворение. Вся банда Вьерны, все пятнадцать ее разбойниц оказались в руках у Марленуса! Чего еще можно было желать!
     По рядам зрителей прокатился новый крик восхищения. Я еще ближе подалась к просвету между приподнятым тентом и бортом фургона.
     Внезапно толпа замерла.
     Приближалась последняя повозка. Глаза всех присутствующих устремились к ней. Стало так тихо, что я услышала грохот колес по мостовой прежде, чем увидела саму повозку.
     На ней стояла Вьерна.
     Неповторимая в своей дикой, варварской красоте Вьерна - предводительница лесных разбойниц!
     У нее не забрали ничего, кроме ее оружия. На ней все так же было одеяние из шкур пантер, а на шее и на руках - знакомые мне золотые украшения.
     Она ехала в установленной на плоское днище повозки круглой клетке диаметром чуть больше ярда, толстые железные прутья которой куполообразно сходились у пленницы над головой.
     Она была закована в цепи. Длинная цепь опоясывала ее руки и соединялась с ввинченным в днище повозки железным кольцом.
     Она стояла на повозке с гордо поднятой головой, закованная в тяжелые цепи, предназначающиеся для пленных мужчин.
     Это возмутило меня. Ей хватило бы и обычных тонких наручников для женщин-невольниц! Нечего было выказывать к ней какое-то особое отношение!
     В этих тяжелых железных цепях она казалась еще более красивой и гордой.
     Как я ее сейчас ненавидела! Как ненавидели ее все коробанские невольницы, вопившие в толпе, вооружившись палками и камнями!
     - Бейте ее! - закричала я в щель.
     - Тише! - испуганно зашептала Юта.
     - Бейте! - поддержала меня Лана.
     Толпа выскочивших на дорогу рабынь принялась яростно бить палками по железным прутьям клетки, стараясь достать до неподвижно стоящей пленницы. Во Вьерну со всех сторон полетели увесистые камни.
     Я заметила, что там, где в верхней части клетки сходились железные прутья, было прикреплено большое кольцо, за которое клетку можно было подвешивать на дерево или на ввинченный в балку крюк, выставляя ее таким образом на всеобщее обозрение. Несомненно, Марленус отдал своим людям приказ, чтобы они во всех городах и поселках по пути следования в Ар демонстрировали жителям его богатые охотничьи трофеи, и в первую очередь - эту известную всему Гору лесную разбойницу, ставшую теперь его пленницей. Такая добыча непременно должна будет снискать ему еще большую славу и всеобщее уважение. Он, я думаю, не станет делать из нее рабыню, пока не доставит в Ар, а там, очевидно, устроит церемонию ее публичного обращения в рабство и, возможно, собственноручно поставит на ее теле невольничье клеймо.
     Окружившие повозку рабыни осыпали пленницу оскорблениями и пытались дотянуться до нее палками и ремнями. Их ярость только подогревалась безразличием Вьерны, которая, казалось, не обращала на них никакого внимания. Все тело у нее было покрыто царапинами и следами от побоев, но она не выказывала никаких признаков того, что ей больно, и продолжала стоять с гордо поднятой головой, устремив взгляд над разбушевавшейся толпой. Она не удостоила не только словом, но даже взглядом своих исходящих бессильной яростью врагов.
     Я была вне себя от злости. Мне хотелось, чтобы у меня в руках тоже была сейчас палка, а еще лучше - плеть!
     Вот уж я показала бы Вьерне! Я нисколько не боялась ее! Я отлупила бы ее так, как она того заслуживает!
     Как я ее ненавидела!
     Повозка с ней, влекомая тягловым рогатым тарларионом, постепенно скрылась из глаз.
     Стоящая в прочной железной клетке, с тяжелыми цепями на руках, Вьерна продолжала высоко держать голову, устремив застывший взгляд куда-то вдаль, словно не замечая всех тех, кто так старался до нее добраться, - как, впрочем, и тех, кто защищал ее от разъяренной толпы.
     Моя ненависть была так велика, что меня бы, кажется, никакая охрана не остановила. Я бы убила Вьерну.
     Тупой конец копья ударил по тенту рядом с тем местом, где мы выглядывали, наблюдая за торжественной процессией. Мы тут же испуганно отшатнулись прочь и поспешно заняли свои места. Плотная стена ткани снова отгородила нас от внешнего мира.
     Доносящееся снаружи пение труб и грохот барабанов становились все тише. Торжественная процессия продолжала свой путь, все дальше удаляясь от нашего фургона.
     Мы снова вернулись к проблемам нашего маленького мирка.
     - С этого момента, - объявила Инга, - обращаясь к нам, Эли-нор каждую из нас будет называть "госпожой".
     Я посмотрела на нее с ненавистью в глазах.
     - Нет, - покачала головой Юта.
     - Будет! - настойчиво повторила Инга.
     - Это слишком жестоко по отношению к ней, - заметила Юта.
     - Мы будем обращаться с ней так, как она того заслуживает, - возразила Инга.
     Остальные девушки, за исключением Ланы и Юты, опасаясь, что их может постигнуть подобная участь, поспешно поддержали бывшую книжницу.
     - С тобой будут обращаться, как ты того заслуживаешь, - обратилась ко мне Инга. Я промолчала. - Это верно, Эли-нор? - вкрадчивым голосом поинтересовалась она. - Ты ведь тоже так считаешь?
     Я закусила губу.
     - Я спрашиваю, ты тоже так считаешь? - настаивала Инга; ее голос утратил игривые интонации.
     - Да, - едва слышно прошептала я.
     - Что - да? - с незнакомой прежде резкостью уточнила Инга.
     - Да... госпожа, - пробормотала я. Все девушки - и Лана в том числе - весело рассмеялись.
     - Убирай отсюда свои ноги! - потребовала лежавшая напротив меня девушка.
     Я посмотрела на Ингу; ее взгляд был холодным и твердым, как сталь.
     - Хорошо, госпожа, - устало произнесла я и согнула ноги в коленях.
     Девушки залились веселым смехом.
     Как я их сейчас ненавидела! И Ингу, и Лану, и Юту - всех!
     Фургон качнулся, медленно тронулся с места, и мы покатились по мощеной дороге по направлению к Степным Воротам города. Мы снова почувствовали себя живым товаром - невольницами, которых везут в Ар, чтобы выставить там на продажу.
     А меня к тому же вынудили признать себя самой последней, готовой к любым притеснениям рабыней! Меня заставили называть их "госпожами"! Я задыхалась от переполняющей мое сердце бессильной ярости.

***

     Все это было совсем недавно, а сейчас я вместе с Ютой на невысоком, пологом холме в пасанге от наших фургонов собирала ягоды и потихоньку пересыпала их из корзинки Юты в свою.
     Солнце, трава, небо над головой с плывущими по нему пушистыми белыми облаками - все настраивало меня на хорошее расположение духа. Я с удовольствием вспоминала представшее моим глазам зрелище плененной Марленусом Вьерны и, с гораздо меньшим удовольствием, то, что происходило в нашем фургоне, когда Инга так решительно одержала надо мной победу. Я поняла, что она сильнее и способна меня побить, когда только ей заблагорассудится. Я утратила все свое положение среди девушек, и Инга принудила меня называть ее и других при обращении "госпожа". И все, за исключением Ланы и Юты, это действительно требовали, словно они были не такими же невольницами, как я, словно я была их рабыней! К тому же об этом тотчас прослышали девушки из других фургонов и, довольные показавшейся им удачной шуткой, немедленно потребовали к себе такого же обращения.
     - Будешь называть каждую из них "госпожа", - приказала Инга. - Иначе я снова тебя отлуплю!
     Как мне хотелось быть поскорее проданной в Аре, чтобы избавиться от них! Я уже представляла себя изнеженной, избалованной рабыней, осыпанной шелками и драгоценностями, любимицей нетребовательного, заботящегося обо мне хозяина, которого я держу у себя под каблуком. Я хотела роскоши и удовольствий Ара. Я хотела ловить на себе завистливые взгляды остальных, менее ловких и удачливых рабынь.
     Проблемы, окружавшие меня в настоящее время, мало меня волновали. В мыслях я уже вела жизнь полную удовольствий, свойственную девушке, находящейся на содержании у богатого поклонника. Единственное различие между мной и содержанкой на Земле, полагала я, в том, что я не имела возможности выбирать себе поклонника по своему желанию. Здесь, на Горе, такой поклонник должен будет приобрести меня за деньги. Но это уже такие мелочи!
     Какая я была глупая! Я еще не знала, что такое быть горианской рабыней!
     Однако в то время приятные мечты помогали мне уйти от жгстокой действительности. Я с меньшей болью переживала свое унижение.
     - Я буду называть каждую из вас "госпожа", - согласилась я.
     - На колени! - упиваясь собственной властью, потребовала Инга.
     Руки у меня сжались в кулаки.
     Глаза Инги потемнели. Я опустилась перед ней на колени. Я боялась ее.
     Стоявшие вокруг нас девушки весело рассмеялись. Я чувствовала себя униженной. Как мне хотелось поскорее от них избавиться!
     Только двоих из них я не называла при обращении "госпожой" - Юту, которая этого не пожелала, и Лану, на чем по какой-то неизвестной мне причине настояла сама Инга.
     Как мне хотелось поскорее попасть в Ар и после Ку-рулеанского рынка начать новую жизнь - вольготную и нолную удовольствий.
     Я посмотрела на Юту; она была занята собиранием ягод.
     - Юта, - позвала я свою подругу по неволе.
     - Да? - обернулась она.
     - Когда мы будем в Аре?
     - Через несколько дней. Мы ведь еще даже не добрались до Воска.
     Воск, я знала, это большая река, по которой шла северная граница владений Ара.
     Юта собирала ягоды. Ни она, ни охранник не обращали на меня внимания, поэтому я без труда стащила у нее еще пригоршню ягод и бросила их в свою корзину.
     По небу медленно плыли белые облака. Теплые солнечные лучи приятно ласкали лицо и плечи. Невольничьи бараки Ко-ро-ба остались далеко позади. Мы уже семь дней были в пути. Здесь я чувствовала себя гораздо лучше, чем в городе Башен Утренней Зари. К тому же меня согревала мысль, что моя жестокая похитительница Вьерна находится теперь в худшем положении, нежели я.

***

     Следует сказать, что за последние несколько лет на оживленных торговых путях между Аром и Ко-ро-ба и между Аром и Тором торговцы устроили небольшие, хорошо укрепленные, обнесенные высокими каменными стенами форты, в которых могли остановиться на ночь не только граждане, принадлежавшие к их касте, но и идущие с караваном работорговцы и даже простые путешественники. Форты располагались один от другого на расстоянии дневного перехода, хотя большинству караванщиков все же приходилось проводить ночь под открытым небом.
     Эти пункты находились под защитой действующего на Горе торгового законодательства, и крупные города, во владениях которых они располагались, выделяли для их охраны особый контингент воинов и необходимые продовольственные припасы. Каждый торговый форт был в два ряда обнесен толстыми каменными стенами - внешней, более низкой, предназначенной для отражения неприятельского штурма, и внутренней, более высокой, с которой над фортом была протянута противотарнская проволока, защищавшая базу от нападения тарнсменов с воздуха.
     Такие укрепленные поселения не многим отличались от обычных военных фортов, расположенных, как правило, на границах владений крупных горианских городов. Главное отличие между ними состояло в том, что основ