Шабу. Предполагалось, что аскари тут же набросятся на меня, а Мсалити, пользуясь суматохой, обшарит тело Шабы и похитит кольцо. За это мне причиталась сотня тарсков золота - и свобода. Я мысленно усмехнулся.
     - Ты вооружен? - громко спросил Мсалити, сначала на диалекте внутренних земель, которое я кое-как понимал благодаря Айари, затем на горианском.
     - Конечно, - любезно ответил я, приоткрыл рукав-ножны и протянул ему кинжал.
     На миг - всего лишь на одно мгновение! - глаза Мсалити вспыхнули дикой яростью. Он спокойно кивнул, взял у меня оружие и протянул одному из аскари.
     Била Хурума заинтересовался моими ножнами, и я показал их ему. В Тахари такой рукав - дело обычное, но здесь, у самого экватора, где люди, как правило, не носят оружия, подобная штука явно была в диковинку.
     Била Хурума что-то сказал визирю - судя по всему, велел сшить ему одежду с таким же приспособлением для кинжала.
     - Приветствую тебя, о великий убар, - сказал я, - и всех вас, благородные господа. - Я улыбнулся Шабе. - Я привез вам привет от торгового совета Телетуса, верховного совета свободного острова. Зная о том, сколь богат и могуществен ваш убарат и сколь грандиозны ваши замыслы, мы мечтаем наладить с вами торговые связи. Мы не сомневаемся, что, как только строительство великого канала будет завершено, ваш убарат станет главным звеном цепи, связующей восток и запад. Как и другие торговые советы, как наши побратимы Шенди и Бази, мы желаем вам успехов и процветания, надеемся на ваше покровительство и просим дозволения доказать свою полезность в ваших дальнейших предприятиях...
     Мсалити лез из кожи вон, чтобы перевести мою цветистую речь Биле Хуруме, но у него не слишком-то получалось.
     Я затеял это представление по разным причинам. Во-первых, я подозревал, что не только Шаба и Мсалити, но и другие в этом зале могут понимать горианский, а мне было важно, чтобы меня действительно считали посланником с Телетуса. Во-вторых, забавно попробовать себя на дипломатическом поприще. Не каждый день выпадает такой случай. Судя по лицам, я заключил, что речь моя ничем не отличалась от множества подобных речей, пустых и многословных. Это меня порадовало. В-третьих, я не без злорадства наблюдал за тем, как изворачивается Мсалити.
     По знаку Мсалити убару вручили дары в маленьком сундучке. Била Хурума принял подношение и велел отложить его в сторону. Затем, если верить переводу Мсалити, он сообщил мне, что приветствия Телетуса приняты, что его убарат тоже приветствует жителей острова, что он, Била Хурума, ценит нашу заинтересованность в будущем его убарата и что в течение ближайших десяти дней его визирь по торговым делам переговорит со мной. По примеру тех, кто обращался к убару до меня, я убрался с глаз убара, пятясь, улыбаясь и кланяясь.
     Следующий посланник был из Бази. Он преподнес Биле Хуруме четыре сундука золота и десять чернокожих рабынь, обнаженных и увешанных золотыми цепочками. Это мне не понравилось. Я подумал, что Мсалити мог бы подобрать для меня более солидные дары. Посланнику Бази встреча с визирем по торговле была обещана в течение пяти дней.
     Вскоре после этого в заседании суда был объявлен перерыв. Мне показалось, что внимание Билы Хурумы привлекла одна рабыня. Для нее будет лучше, если она успела чему-то научиться. Не так-то просто доставить удовольствие убару.
     Мы с Мсалити остались вдвоем в огромном круглом зале под травяным куполом. Я вложил в ножны клинок - при выходе аскари вернул мне оружие.
     Мсалити кипел от негодования:
     - Почему ты не убил Шабу?! Разве не таков был наш план?!
     - Это был не мой план, - сказал я. - Это был твой план. У меня план иной.
     - Я сейчас же верну тебя на канал! - в бешенстве пригрозил визирь.
     - Это будет нелегко, - усмехнулся я. - Ты ведь только что во всеуслышание объявил, что я посланник Телетуса. За что, кстати, я тебе благодарен.
     Он взревел от бессильного гнева.
     - Ну, не думал же ты в самом деле, - продолжал я, - что я окажусь таким дураком! Неужели не ясно, что, убей я Шабу, ты в тот же миг приказал бы аскари уничтожить меня - и остался бы единственным, кто знает о кольце.
     - Ты думал, что я предам тебя? - возмутился он.
     - Ясное дело. Ты ведь так и собирался поступить? Скажи честно.
     - Да.
     - Вот видишь, в тебе еще сохранились остатки совести.
     Я сдвинул ножны-рукав и обнажил клинок.
     - Если ты меня убьешь, делу это не поможет, - сказал Мсалити.
     - Я просто проверяю ножны, - ответил я и спрятал клинок.
     - По-моему, мы должны работать вместе.
     - Согласен. - Я снова обнажил оружие. Мсалити не сводил глаз с кинжала.
     - Что ты задумал?
     - Надо действовать быстро, - ответил я. - Неизвестно, сколько времени у нас осталось. Визирь Билы Хурумы скоро сообразит, что я ничего не смыслю в торговых делах и мало что знаю о Телетусе. Так что нужно спешить.
     - Я так и не понял, что ты намерен делать.
     - Объясняю. Кольцо у Шабы. Покажи мне его покои, и я этой же ночью добуду кольцо.
     - Шаба знает, что ты во дворце. Он будет начеку.
     - Тогда пошли кого-нибудь другого.
     - О кольце, кроме Шабы, знаем только мы с тобой.
     - Вот именно, - подтвердил я.
     - Вечером я покажу тебе, где его комната.
     - Отлично.
     - Чем ты докажешь, что не собираешься меня обмануть?
     - Ничем, - честно ответил я.
     - Это самая удачная часть твоего плана, - прошипел он.
     - Мне он тоже нравится. Кстати, если хочешь сам пробраться в покои Шабы, никто не станет тебе мешать.
     - Если мне не повезет, моей карьере во дворце придет конец!
     - Несомненно, - заверил его я. - Более того, если тебе не повезет настолько, что ты наткнешься на кольцо-клык Шабы, конец придет не только твоей карьере. В нем яд канды.
     - Похоже, выбора у нас нет, - проворчал Мсалити.
     - Выручать кольцо предстоит мне. Надеюсь, ты это понимаешь?
     - Да, - кивнул он. - Да.
     - Неужели ты не доверяешь мне?
     - Доверяю, как родному брату, - буркнул он.
     - Я и не знал, что у тебя есть брат.
     - Однажды он меня предал, - сказал Мсалити. - Тогда я подстроил так, что его признали виновным в государственной измене и казнили.
     - Не стоило доверять такому человеку.
     - Вот именно.
     - До вечера, - попрощался я.
     - Единственный, кто стоит между нами и кольцом, - сказал Мсалити, - это Била Хурума. Он покровительствует Шабе. Если бы не убар, нам было бы проще добыть кольцо.
     - Все может быть. Пока очевидно одно: кольцо-невидимка у Шабы. Именно у него нам предстоит изъять эту чудесную вещицу.
     - А если Шаба не согласится отдать кольцо?
     - Надеюсь, мне удастся его убедить.
     - Ты не мог бы вложить кинжал обратно в ножны? - попросил Мсалити. - Он действует мне на нервы.
     - Запросто, - ответил я и спрятал клинок.
     - Что ты думаешь о нашем убаре?
     - Здоровенный парень, - ответил я, - но я его толком не разглядел.
     Била Хурума и вправду был великаном. Он восседал на троне из черного дерева. Трон, покрытый лаком, был установлен на скрещенных рогах кайлуака. Длинные руки и ноги убара блестели от масла, на запястьях, предплечьях и лодыжках сверкали золотые браслеты, чресла были укутаны шкурой желтой пантеры, а грудь украшало ожерелье из зубов того же зверя. За спиной и по бокам Билы Хурумы развевалась гигантская накидка из желтых и алых перьев хохлатого лита и фруктового тинделя - тропических птиц с ярким оперением. Чтобы соорудить такое одеяние, с грудки каждой птицы берут только два пера. Порой на изготовление одной накидки уходят сотни лет. Конечно же носить ее может только великий правитель. На голове Билы Хурумы красовался убор из белых перьев длинноногой болотной птицы рыболова, слегка походивший на головные украшения аскари и отличавшийся только длиной перьев да замысловатыми узорами из кожи и бисера. Била Хурума несомненно принадлежал к аскари. Лицо его было плоским, с широко расставленными глазами; по щекам и переносице вились узоры татуировки, свидетельствующие о том, что много лет назад убар стал мужчиной.
     - Как ты мог его не разглядеть? Ведь ты же стоял прямо перед ним!
     - Мысли мои были заняты Шабой и тобой. Я смотрел на убара, но не видел его.
     - Ты растерялся, - сказал Мсалити.
     - Да.
     - Может, и к лучшему, - задумчиво произнес визирь, - что ты не посмотрел на него пристальней.
     - Должно быть, это страшно - заглянуть в сердце убара.
     - На троне есть место только для одного, - сказал Мсалити.
     - Это - северная поговорка.
     - Верно. Но ее знают и к востоку от Шенди.
     - Значит, - улыбнулся я, - и к востоку от Шенди трон - место для одиночек.
     - Говорят: "Кто восседает на престоле, тот самый одинокий человек на свете", - добавил Мсалити.
     Я кивнул. Наверное, хорошо, что я не стал смотреть в глаза Билы Хурумы...
     - До вечера, - сказал Мсалити.
     - До вечера.

19

КОРЗИНА С ОСТАМИ.
ЗОЛОТАЯ ЦЕПЬ.
ГЛАЗА УБАРА

     - Почему нет стражника? - спросил я.
     - Его убрали, - ответил Мсалити. - Не бойся. Входи. - Он указал на портал.
     - С Шабой наверняка сидят люди из его касты - географы или писцы.
     - Входи же, - нетерпеливо повторил Мсалити.
     - Дай мне лампу, - сказал я.
     У него была маленькая лампа на жире тарлариона.
     Он покачал головой:
     - Тут полным-полно аскари. Они могут увидеть пламя сквозь стены. Поторопись!
     Я проскользнул в комнату и прижался спиной к травяной стене, слева от двери. В кромешной тьме я ничего не видел.
     Спальный помост, по словам Мсалити, находился в центре комнаты. Я подозревал, что Шаба носит кольцо на шее. Очень медленно, дюйм за дюймом, я двинулся в глубь комнаты. Все мои чувства были обострены до предела.
     Мсалити сам привел меня к спальне Шабы. Ни одного аскари с ним не было. Мне это показалось странным.
     - Лучше никого не посвящать в наши дела, - объяснил визирь.
     Я согласился. Понятно, что Мсалити не доверял мне и боялся, что я не верну ему кольцо. Я подозревал, что он приведет с собой аскари, и те набросятся на меня сразу же, как только я убью Шабу и завладею кольцом. Но в глубине души я надеялся, что он не сделает этого, - и оказался прав. Вообще-то Мсалити рисковал в любом случае. Мне ничего не стоило сбежать, прорвав травяную стену; ну а с кольцом я мог ускользнуть даже от сотен аскари.
     Оглянувшись, я увидел, как Мсалити дважды поднял и опустил лампу.
     Я ухмыльнулся. Значит, он все-таки подал знак аскари. Снаружи было по-прежнему темно и тихо. Мне стало не по себе.
     Внезапно я услышал шорох шагов, резко присел, выхватил кинжал и выставил левую руку, готовясь к схватке на ножах. Но шаги не приближались, и я встревожился еще больше. Потом мне послышалось, что кто-то взбирается по стене...
     И вдруг из тьмы донесся душераздирающий вопль. Он перешел в жалобный визг, прерываемый удушливым кашлем. Я услышал, как ногти скребут по дереву; следом раздался глухой удар падающего тела.
     Я метнулся прочь, но у самой двери едва не напоролся на копья аскари. Мсалити не было. Я поднял руки и бросил нож. В комнату ворвались люди с факелами...
     И тут я увидел, что нахожусь вовсе не в покоях Шабы.
     В центре зала, на высоком помосте, установленном на восьми опорах, сидел, поджав под себя ноги, обнаженный (если не считать ожерелья из зубов пантеры) Била Хурума.
     Мне крепко связали руки за спиной.
     По знаку убара зажглось множество ламп.
     В центре комнаты оказалась круглая яма глубиной около фута. В яме, неестественно изогнувшись, лежал аскари. Пальцы его судорожно вцепились в опору, из-под ногтей сочилась кровь, кожа приобрела темно-рыжий оттенок, по всему телу зияли раны, и рваные их края скручивались, словно обгорелая бумага. Рядом с ним валялся нож. А вокруг тела беспокойно сновали и извивались крошечные змейки - осты. Их было восемь. Поразительней всего было то, что от головы каждой змейки к опоре, поддерживавшей изголовье помоста, тянулись тонкие нити. У подножия помоста висела плетеная корзина. Обычно осты оранжевые, но эти были с озера Ушинди - красные с черными полосками и такие же ядовитые, как их собратья.
     - Что случилось, мой убар? - воскликнул Мсалити, врываясь в зал. Он был всклокочен, словно только что вскочил с постели. На сей раз лампы при нем не было. Ну конечно же так спешил, что не успел прихватить. Я отдал ему должное. Ловок, ничего не скажешь.
     Внезапно Мсалити остановился и на миг застыл, словно ошеломленный.
     - Мой убар! - снова выкрикнул он. - Ты цел!
     - Да, - сказал Била Хурума.
     Ну конечно. Первый крик был рассчитан на публику - все должны были слышать, что Мсалити зовет убара, якобы не сомневаясь, что тот жив. Увидев же, что Била Хурума и в самом деле цел и невредим, он на мгновение растерялся, однако быстро овладел собой.
     Но он никак не мог рассчитывать на то, что я убью убара. Ведь я искал кольцо, думая, что нахожусь в покоях Шабы! И если бы я не обнаружил кольца на Шабе, то уж точно не стал бы убивать его, иначе след кольца мог бы исчезнуть навсегда.
     Мсалити заглянул в яму под деревянными колоннами и пошатнулся. Ему стало дурно.
     - Что произошло? - спросил он, вглядываясь в искалеченного аскари, чьи изменившие цвет руки по-прежнему сжимали опору. - Это же Джамбия, твой охранник!
     - Он пытался убить меня, - сказал Била Хурума. - Ему, должно быть, щедро заплатили. Но он не знал об остах. А этот человек - наверняка его пособник.
     Только тут я в полной мере оценил гениальность Мсалити. Зато сам Мсалити недооценил гениальность своего убара.
     Мсалити, сказавший мне, что охранника убрали, в действительности подкупил его, и тот затаился в комнате, ожидая сигнала лампы. Я припомнил, как утром Мсалити сокрушался, что Била Хурума - единственный, кто преграждает ему путь к кольцу; если бы не убар, ему, Мсалити, ничего не стоило бы арестовать Шабу и добыть бесценную вещь. План Мсалити был прост. Джамбия убьет Билу Хуруму и сбежит, раздвинув травяную стену, а в покоях убара найдут меня. Может быть, именно Джамбия меня и обнаружит. Траву вокруг проема в стене они сомнут таким образом, чтобы казалось, будто это я проник в покои убара, а не Джамбия бежал из них. Шаба, оставшись без покровителя, будет целиком и полностью зависеть от милости Мсалити - ведь тот, как верховный визирь, немедленно возьмет бразды правления в свои руки, хотя бы на первое время. Легенда про "посланника Телетуса", которую сочинил сам Мсалити, больше меня не защитит; дипломатической неприкосновенности тотчас придет конец. А дальше со мной поступят по усмотрению Мсалити. Ведь кроме него и Шабы только я один знал тайну кольца. Я и так уже доставил Мсалити немало хлопот, а в будущем мог доставить гораздо больше. Так что в его планах нашлось местечко и для меня. Но блестящий замысел Мсалити потерпел крах.
     - Убейте его, - сказал он, указывая на меня. Двое аскари шагнули вперед и приставили к моей груди острия коротких копий.
     - Нет, - произнес Била Хурума. Копья опустились.
     - Ты говоришь на языке ушинди? - спросил меня Била Хурума.
     - Совсем немного, - ответил я.
     Айари, с которым мы были скованы одной цепью на канале, обучал меня, не жалея сил. Мы оба знали горианский, поэтому я быстро набирал словарный запас. С грамматикой дело обстояло хуже. Я очень плохо объяснялся на континентальном диалекте, но, спасибо Айари, худо-бедно понимал, что говорят вокруг.
     - Кто тебя нанял? - спросил Била Хурума.
     - Меня никто не нанимал, - ответил я. - Я не знал, что это твои покои.
     Бережно, почти нежно, Била Хурума поднимал змей с пола за ниточки и опускал их, одну за другой, в плетеную корзину.
     - Ты из касты убийц? - спросил Била Хурума.
     - Нет, - ответил я.
     Он поднял за ниточку последнего оста.
     - Подведите его поближе.
     - Меня подтащили к краю ямы. Била Хурума медленно вытянул руку. Прямо перед собой я увидел маленького оста, красного в черную полоску. Его крошечный раздвоенный язычок быстро сновал туда-сюда между зубками.
     - Нравится тебе мой зверек? - спросил убар.
     - Нет, - сказал я. - Не нравится. Змейка извивалась на натянутой нити.
     - Кто тебя нанял?
     - Никто, - повторил я - Я не знал, что это твои покои.
     - Скорее всего, ты просто не знаешь, кто именно тебя нанял. Они бы не стали делать этого открыто.
     - Он белый, - сказал человек, стоявший рядом. - Такого убийцу могли нанять только в Шенди. Они дружны с северными слинами.
     - Возможно, - кивнул Била Хурума. Змейка поднялась на уровень моих глаз.
     - Ты знал Джамбию, моего охранника? - спросил Била Хурума.
     - Нет.
     - Почему ты хотел убить меня?
     - Я не хотел убивать тебя.
     - Тогда зачем ты проник сюда?
     - Я искал одну очень ценную вещь.
     - А-а, - протянул Била Хурума и что-то быстро сказал одному из аскари. Затем осторожно опустил последнего оста в корзину и закрыл крышку. Я перевел дыхание.
     Внезапно на мою шею опустилось тяжелое золотое ожерелье.
     - Ты был гостем в моем доме, - произнес Била Хурума. - Если тебе приглянулось что-то ценное, ты должен был попросить об этом. Я дал бы тебе эту вещь.
     - Благодарю тебя, убар, - сказал я.
     - Но если бы я решил, что тебе не следовало просить об этом, - продолжил он, - я приказал бы убить тебя.
     - Понимаю.
     - Я дарю тебе эту вещь, - сказал убар. - Она твоя. Если ты убийца, возьми ее вместо платы, которую тебе посулили. Если же ты, как я подозреваю, обычный воришка, возьми ее на память, в знак моего восхищения твоей дерзостью. Только храбрец осмелится проникнуть в покои убара.
     - Но я даже не знал, что это твои покои, - в третий раз возразил я.
     - Прими это в память о нашей встрече, - снова сказал он.
     - Благодарю тебя, убар.
     - Будешь носить ожерелье на канале, - добавил Била Хурума. - Уведите его.
     Аскари развернули меня и толкнули к выходу. У самой двери я обернулся и поднял голову, чтобы еще раз взглянуть в лицо убару.
     Наши взгляды встретились.
     И тут я впервые внимательно посмотрел в глаза Билы Хурумы.
     Он сидел на высоком помосте, одинокий и недосягаемый; в свете факелов блестело ожерелье из зубов пантеры.
     На миг я ощутил, что значит быть убаром. Именно в тот момент я заглянул в его сердце и увидел бездну одиночества и безграничность власти. Убар должен таить в себе темные силы. Каждый миг он готов сделать то, что необходимо сделать; именно это и отличает его от простых смертных.
     Пословица гласит: "Кто восседает на престоле, тот самый одинокий человек на свете".
     Один против всего мира. Чужой всем - и все чужие ему.
     Трон - удел одиночек.
     Многие хотят испытать это на себе, но мало кто выдерживает непосильное бремя.
     Лучше уж нам по-прежнему думать, что наши убары - такие же люди, как мы, может быть, немножко умней, сильней или удачливей. Только так мы можем примириться с их властью и даже почувствовать себя выше их. Не стоит, однако, пристально смотреть им в глаза, ибо там - пропасть, отделяющая их от остального мира.
     Не стоит заглядывать в сердце убара.
     Аскари снова развернули меня к выходу. Я мельком увидел лицо Мсалити.
     Меня вывели из покоев Билы Хурумы. На моей груди красовался подарок убара - тяжелое золотое ожерелье. Не оборачиваясь, я точно наяву увидел картину - Била Хурума, поджав под себя ноги, сидит на высоком помосте, под которым покачивается корзинка с остами.

20

Я НЕ УБИВАЮ КИСУ

     - Какое красивое, - сказал аскари.
     - Да, - кивнул я.
     Он потянулся к ожерелью. Я оттолкнул его руки:
     - Это подарок Билы Хурумы.
     Аскари отпрянул. Больше, подумал я, он не станет досаждать мне.
     - Красивая вещь, - сказал Айари.
     - По крайней мере, не ржавеет под дождем, - улыбнулся я и скосил глаза на тяжелое золотое ожерелье, наброшенное поверх моего железного ошейника и цепи каторжника.
     - Посмотри-ка, - добавил он, глядя вдаль.
     Мы стояли возле связанного лианами плот