ь острой, и  Сталин,
когда они с ним не согласились, выразился так: "Ну, что же вы? Я все сделаю,
чтобы  сохранить  единство  партии, чтобы  обеспечить  ее  монолитность. Это
необходимо для победы.  Но раз  вы так себя ведете.  Бог с вами". На это его
выражение я и обратил внимание. Конечно, я религиозным  человеком  ни тогда,
ни даже  в раннем своем  возрасте  уже  не был  и, конечно, это выражение не
характеризовало  Сталина  как религиозного  человека,  хотя  он  и  учился в
духовной  семинарии. Оно  значило: что  же я с вами сделать  могу, зла я  не
желаю.  Бог с  вами,  одумаетесь и сами  поймете ошибочность своей  позиции.
Такая терпимость  мне  понравилась, в  моем понимании это говорило в  пользу
Сталина.
     Позднее, когда я узнал Сталина, то вспомнил об этом и понял, что это --
его ловкость,  его иезуитство. Он играл на  чувствах  людей,  желая показать
свою терпимость, свою волю к единству партии и если не уважение, так хотя бы
терпимость к мнениям других членов коллектива, в котором он работал. Это был
обман, это был расчет, он  хотел забросить удочку, грубо говоря, и на крючок
ловить людей,  которые искренне  хотели правильно его понимать.  И я  в  том
числе тоже явился жертвой сталинской уловки.
     1 КОЛОС Г.А. -- член РСДРП с 1917 года. Активный участник крестьянского
движения на Украине.
     2 ЗИНОВЬЕВ Г.Е. (Радомысльский) (1883 -- 1936) -- член Коммунистической
партии с 1901 г., активный  участник революционного движения, с декабря 1917
г. председатель  Петроградского совета,  в  1919  -- 1926  гг.  председатель
Исполкома Коминтерна, член ЦК партии в 1907 -- 1927 гг., член Политбюро ЦК в
1921 --1926 гг., член ВЦИК и ЦИК СССР. Необоснованно репрессирован.
     3 БУХАРИН Н.И. (1888 -- 1938)  -- сын учителя,  член  РСДРП с  1906 г.,
один из сподвижников В.И.Ленина, с 1917 г. (и до  1934 г.) член ЦК партии, в
1918  -- 1929 гг. редактор  газеты  "Правда",  один из лидеров  Октябрьского
вооруженного восстания в Москве, с  1919  г.  кандидат в члены Политбюро и в
1924 -- 1929 гг. член Политбюро ЦК партии, член ЦК партии в 1917 -- 1934 гг.
с 1926  г.  один  из лидеров  Коммунистического  Интернационала,  с 1929  г.
академик,  далее  неоднократно преследовался  по партийной и государственной
линии,  с  1929   г.  член  президиума   ВСНХ,  с  1932  г.   член  коллегии
Наркомтяжпрома, с 1934 г.  ответственный редактор  газеты "Известия", с 1935
г. член ЦИК СССР
     и  Конституционной  комиссии  СССР.  Автор   многочисленных  трудов  по
экономике,  социологии,  политике,  литературоведению, теории  науки  и  пр.
Необоснованно репрессирован, реабилитирован посмертно.
     4  ТЕВОСЯН И.О.  (1902 -- 1958) -- сын портного, член РКП(б) с 1918 г.,
участник Гражданской  войны в Советской  России  и Азербайджане, инженер,  в
дальнейшем занимал ответственные  инженерные и административные должности, с
1936 г. первый заместитель наркома  оборонной промышленности, в 1939 -- 1940
гг.  нарком судостроения,  в  1940  --  1953  гг.  нарком  (министр)  черной
металлургии СССР, с  1949 г. заместитель Председателя Совета Министров СССР,
с 1956 г. посол в Японии, член ЦК ВКП(б) с 1939 года.
     5  СЕРГЕЕВ  К.М, --  член РСДРП с 1917  г.,  в дальнейшем  занимал  ряд
партийных должностей.
     6  Партийные  школы  составляли  одно  из  звеньев  системы  партийного
просвещения,   предназначенной   для  повышения   образовательного   уровня,
теоретической подготовки,  служебной  квалификации членов  ВКП(б)  в  рамках
обязательной политической  учебы. В 1920-е годы эта система включала в  себя
серию   ступенек   от   начальных  школ  политграмоты  до   коммунистических
университетов. Окружная партшкола была средним звеном данной системы.
     7   ТРОЦКИЙ   Л.Д.   (Бронштейн)   (1879   --   1940)    --    участник
социал-демократического  движения   с  1897   г.,  с  1903   г.  примыкал  к
меньшевикам,  в 1905 г.  председатель  Петербургского совета, в 1917 -- 1927
гг.  член  Коммунистической партии,  в  1917 г. председатель  Петроградского
совета и один из  лидеров Октябрьского вооруженного восстания,  затем нарком
иностранных дел РСФСР,  в 1918 -- 1925 гг. нарком по военным и морским делам
и председатель Реввоенсовета Республики, с  1920 г.  нарком путей сообщения,
член  ЦК  партии  в  1917--1927  гг., член  Политбюро  ЦК  в октябре 1917  и
1919--1926гг., член Президиума ВСНХ  в 1925  -- 1926  гг., член  ВЦИК  и ЦИК
СССР. Один из организаторов оппозиции.  В 1929 г. выслан за границу,  в 1932
г. лишен  советского гражданства. В  1938 г. создал IV  Интернационал.  Убит
агентом НКВД в Мексике.


XV СЪЕЗД ПАРТИИ

     На XV партсъезде  развернулась  очень  острая  борьба  с  зиновьевцами.
Ленинградская делегация выступила с письмом в президиум съезда и потребовала
на основе Устава ВКП(б), чтобы от этой  делегации выступил содокладчик.  Они
выдвинули Зиновьева и хотели, чтобы он сделал содоклад к докладу Сталина.  Я
сейчас  точно  не могу вспомнить,  но, по-моему, на XIV съезде партии доклад
делал еще Зиновьев, а Сталин выступал с содокладом  по  оргвопросу. А на  XV
съезде Сталин уже делал доклад. Это было
     для  нас,  делегатов  съезда, вполне понятным, выявились  разные  точки
зрения, разная  политика, в ЦК  партии наметились большинство и меньшинство.
Поэтому должен  делать доклад  не Зиновьев,  как  было раньше,  после смерти
Ленина,  а  Сталин. Помню, когда  мы приехали на съезд,  уже, как говорится,
воробьи обо всем чирикали,  и довольно громко был слышен в народе глас, даже
и для обывателей, что в партии наметился глубокий раскол.
     Мы и  во время XV съезда тоже разместились  в Каретном ряду, в  Третьем
Доме  Советов. Нам сказали, что к нам  приедет Яковлев1 и проинформирует нас
по вопросам, которые наметились в партии  и которые будут подняты и обнажены
на  съезде.  Пришел Яков Аркадьевич Яковлев. Он  тогда работал в РКИ.  Серго
тогда, по-моему,  был председателем РКИ, а он -- одним из его  заместителей.
Это  было  собрание,  на  которое  мы  никого  не  допускали,  кроме  членов
украинской делегации. Возглавлял тогда украинскую делегацию Каганович, в  ее
руководство входили Петровский, Чубарь,  Шлихтер и Скрыпник,  основные члены
Политбюро  ЦК   КП(б)У.  Яковлев  рассказал,  по   каким   вопросам  имеются
разногласия с зиновьевцами и что  проблема стоит очень остро. Таким образом,
нас уже как  бы  подготовили. В этом смысле то было фракционное собрание, но
оно велось с согласия Сталина  и, я думаю, по его поручению. Мне неизвестно,
кто знал об этом из других членов Политбюро ЦК ВКП(б).
     Когда  открылся  съезд и  только  что создали  его руководящие  органы,
зиновьевцы   сейчас  же   выставили  своего  содокладчика   по   докладу  от
Центрального  Комитета.  Так  было  принято.  Потом  Сталин  сделал  доклад.
Зиновьев выступил с содокладом. Мы опять занимали места в  центре, справа от
нас находилась  Ленинградская делегация, а слева -- Московская. С Московской
делегацией  мы  по  всем   вопросам   контактировали  и   ополчились  против
ленинградской оппозиции,  как тогда ее  называли.  Вот  тогда мне и пришлось
встретиться не как с другом,  а  как  с  врагом  с  моим хорошим  товарищем,
которого я очень уважал.
     Когда я пришел из армии в 1922 г., редактором газеты "Диктатура труда"2
в  Юзовке был Абрамсон. Я не помню его имени. Тогда он работал  в Ленинграде
секретарем  одного из райкомов партии. Очень хороший коммунист. И вот теперь
он  --  зиновьевец,  как и  все ленинградцы. Из известных  в партии  людей к
зиновьевцам примыкал, в частности, Бадаев3. Он работал тогда в Ленинграде, и
зиновьевцы  выставляли  его как щит.  Для  увеличения  веса  своей делегации
зиновьевцы привлекли  и Николаеву4. Она  тоже была  хорошим, активным членом
партии, очень
     страстно выступала, будучи хорошим оратором. Дискуссия эта продолжалась
затем  по группам  и индивидуально,  при личных  схватках во время перерывов
между заседаниями съезда, в  Георгиевском зале и в коридорах.  Одним словом,
везде, где встречались двое, уже шла дискуссия, если эти люди принадлежали к
разным лагерям.
     Сталин, Бухарин  и  Рыков5 выступали  за  линию  ЦК,  то  есть за линию
Сталина. Это грубовато, но  так говорили  -- вот линия  ЦК, а там  --  линия
оппозиции. Не помню, от какой организации приехала  одна делегация,  которая
передала в  президиум  съезда  стальную метлу6.  Председательствовал  Рыков.
Рыков взял эту метлу и сказал: "Я передаю эту метлу товарищу  Сталину, пусть
он   выметает  ею  наших   врагов".  Это  было  воспринято  тогда   дружными
аплодисментами, смехом, да и сам Рыков при этом улыбался. Уже позднее, когда
Рыков сам стал жертвой этой метлы, я вспомнил эти слова и как они были тогда
сказаны.  Тогда, видимо, Рыков доверял Сталину и считал,  что  эта метла  не
будет  направлена  во  вред  партии,   а   будет  направлена  только  против
антипартийных  отщепенцев,  оппозиции,  которая  сворачивала  с  генеральной
линии.
     А тогда у нас не было сомнений, что Сталин и те, кто был вокруг  него и
поддерживал Сталина, правы. Я и сейчас считаю, что тогда наша идейная борьба
была  в основе  правильной.  При другом характере  Сталина  эти разногласия,
которые  были доведены до  такого  накала,  может  быть,  не  стали бы столь
трагическими  и роковыми. Но это я сейчас так  говорю, а тогда этих вопросов
не  возникало;  тогда, как  говорится, рассуждали  по-дровосецки: лес рубят,
щепки летят. Велась, я бы сказал, беспощадная борьба с оппозицией.
     Если  оглянуться на путь, пройденный нашей партией и народом, и в свете
этого пройденного пути оценить тогдашнюю  роль Сталина, то  она  на фоне тех
событий и соотношения сил в партии окажется в основе положительной. Я имею в
виду  такие  оппозиции, как троцкистская,  зиновьевская, право-левацкий блок
Сырцова  -- Ломинадзе7.  Если же  оценивать персонально роль Сталина,  то он
резко выделялся:  его  роль  и  его деятельность  по  сплочению  партии,  по
мобилизации ее сил на преодоление трудностей, восстановление промышленности,
сельского хозяйства,  на индустриализацию и строительство Красной Армии были
решающими. Поэтому не случайно Сталин занял ведущее место в партии, и партия
его поддержала. Надо  принять во внимание и то, что в первые  годы революции
его фамилия была  недостаточно  популярна среди широких  масс и даже в самой
партии. Более популярными были Зиновьев, Каменев и особенно  Бухарин.  Ленин
правильно  сказал: "Бухарчик-- это  любимец партии". По "Азбуке коммунизма",
написанной Бухариным, наши  кадры учились  марксизму-ленинизму. Популярность
его  в  широких массах была очень большой. Но  как организатору предпочтение
все-таки отдавалось Сталину, а Бухарин занимал видное положение в партии как
пропагандист,  как агитатор. Он был редактором "Правды", и это действительно
был  редактор,  который  требовался  для "Правды".  Он явился  организатором
пропаганды марксистского учения.  Хотя, как Ленин сказал, и  сам он допускал
ошибки.
     1 ЯКОВЛЕВ Я.А. (1896-1938)--сын учителя, член РСДРП с 1913 г., участник
борьбы за Советскую  власть на Украине, с 1921 г. на ответственной партийной
работе  в   Москве,  с  1926  г.  заместитель   наркома  рабоче-крестьянской
инспекции,   в   1929-1934  гг.  нарком   земледелия  СССР  и   председатель
"Колхозцентра", далее  работал в  аппарате ЦК  ВКП(б), член ЦК партии с 1930
года. Репрессирован, реабилитирован посмертно.
     2 Эта газета  выходила в свет с 1918 г.  В 1922 г. она являлась органом
Юзовского уездного комитета РКП(б) и уездного исполкома.
     3 БАДАЕВ А.Е. (1883-1951) -- крестьянин, член РСДРП с  1904 г., работал
слесарем   в  Петербурге,  депутат  IV  Государственной  думы,  с   1913  г.
официальный  издатель  газеты "Правда",  с 1917  года занимал  ответственные
должности в  продовольственно-снабженческих  и  кооперативных учреждениях, с
1930   г.  председатель  Центросоюза  и   с   1931   г.   Московского  союза
потребительских обществ, заместитель председателя  Моссовета, член ЦИК СССР,
с  1935 г.  зам.наркома пищевой промышленности  СССР, в 1937-1938 гг, нарком
пищевой  промышленности  РСФСР,  в  1938-1943  гг.  председатель  Президиума
Верховного  Совета  РСФСР,  затем  член  коллегии  Наркомата  (Министерства)
пищевой промышленности СССР, член ЦК ВКП(б) с 1925 года.
     4 НИКОЛАЕВА К.И. (1893-1944)-- рабочая, член РСДРП с 1909 г., с  1917 г
одна из руководящих деятельниц советского женского движения, в 1924-1926 гг.
заведующая  отделом  работниц в ЦК ВКП(б), затем на ответственной  партийной
работе на Кавказе, в Москве,  Сибири и Иванове, с 1936 г. секретарь ВЦСПС; с
1924  г  кандидат  в члены и  член  ЦК ВКП(б),  с  1937 г.  член  Президиума
Верховного Совета СССР.
     5 РЫКОВ А.И.  (1881-1938)  --  член  Коммунистической партии с 1898 г.,
активный  участник революционного  движения,  нарком  внутренних дел РСФСР с
ноября   1917  г.,  председатель  ВСНХ   в   1918-1921   и  1923-1924   гг.,
зам.председателя Совнаркома и СТО с 1921 г.,  председатель Совнаркома СССР в
1924-1930  гг. и председатель СТО в 1926-1930  гг., нарком почт и телеграфов
(нарком  связи)  СССР в  1931-1936  гг. Многие  годы был членом  ЦК  партии.
Политбюро  и Оргбюро  ЦК, ВЦИК  и ЦИК  СССР.  Репрессирован,  реабилитирован
посмертно.
     6 Это была делегация от 6 тысяч металлистов Сталинграда.
     7 СЫРЦОВ  С.И. (1893-1937)  -- служащий, член РСДРП с 1913 г., участник
Гражданской войны в Советской России, видный партийный деятель в Донбассе, с
1921 г. работник аппарата ЦК РКП(б) и с 1924 г. редактор журнала
     "Коммунистическая революция", с  1926 г. секретарь  Сибирского крайкома
ВКП(б), с  1929  г.  председатель  Совнаркома РСФСР,  после  1931 г.  --  на
различных руководящих административных и партийных постах, кандидат в  члены
Политбюро в 1929-1930 годах. Репрессирован, реабилитирован посмертно.
     ЛОМИНАДЗЕ В.В. (1897-1935)--сын учителя, член РСДРП с 1917 г.,  до 1924
г. находился  на ответственных  партийных  постах, в  1925-1929  гг.  видный
работник Коммунистического Интернационала, затем занимал различные партийные
должности, перед репрессированием  был  секретарем  Магнитогорского  горкома
ВКП(б), член ЦК партии с 1930 года.


ПЕРЕЕЗД В ХАРЬКОВ

     В  1928  г. меня  перевели на работу в  Харьков.  Там тогда размещались
правительство  Украины  и   Центральный  Комитет  КП(б)У.  Я  был  утвержден
заместителем  заведующего орготделом ЦК партии, а заведовал отделом  Николай
Несторович Демченко 1, которого я очень уважал. Он заслуживал этого. Он тоже
погиб  безвременно,  и погиб  от  руки  Сталина,  хотя  и был  очень  предан
генеральной линии партии. Центральному Комитету и лично Сталину.
     Почему  я  был  переведен  в  Харьков?  После  освобождения  по  нашему
требованию Моисеенко  от поста секретаря к нам приехал секретарем  окружного
комитета Строганов2. Сам он был из  Нижегородской организации, членом партии
числился с 1905 года. Неплохой человек, но довольно-таки ограниченный. Он не
соответствовал   тем  требованиям,  которые   предъявлялись   к   Сталинской
организации,  крупной, боевой, промышленной и разносторонней. Тут и угольная
промышленность, и металлургия, и химия, и строительная индустрия, и сельское
хозяйство.  Одним   словом,  Сталине   --  крупнейший  центр,  прежде  всего
промышленный, но в  немалой степени и  сельскохозяйственный.  А этот человек
оказался мелким. Мы очень любезно его приняли и,  так сказать,  ощупывали со
всех  сторон  и  обнюхивали  как  старого  большевика.  Уже  позднее  о  нем
злословили, что хотя он и старый большевик, но и  старая калоша, хотя был он
не так уж  стар.  Любил он выпивать, и  довольно-таки изрядно. Потом он стал
заниматься  интриганством.  Одним  словом,  не  прижился, и сложилась  такая
обстановка, что актив стал его игнорировать и тем самым поставил меня
     в  довольно  тяжелое положение:  я  лишь  его  заместитель,  а по  всем
важнейшим вопросам идут ко мне и не идут к нему.
     Мне это было  понятно, но для него это было тяжело, принижало его роль.
Ко  мне  шли, потому что я вырос  в  этом районе, отец мой работал на  шахте
Успенской, в четырех верстах южнее Юзовки. Я и детство провел там, и юность,
там учился  слесарному ремеслу на  заводе Боссе3.  У меня был  очень широкий
круг друзей, с которыми я провел детство и юность, работая в шахтах. По тому
времени  я   неплохо  разбирался   в  вопросах   производства  --   угольной
промышленности, химической, металлургической и  строительном деле. Тогда это
было  главным. По  тем временам руководитель, который не разбирался в добыче
угля  или  в  металлургии,  химии  и строительстве, считался, грубо  говоря,
дураком.  Как  раз  в такое  положение  попал Строганов, хотя человек он был
неглупый. Он тоже  позднее погиб, бедняга, и  я очень тогда его жалел,  да и
сейчас жалею: он не заслуживал ни ареста, ни расстрела, а был расстрелян.
     Меня  вызвал  в  ЦК  КП(б)Украины  Каганович,  первый секретарь  ЦК,  и
предложил переехать на работу в Харьков, в орготдел ЦК.  Он  мотивировал это
тем,  что  в  аппарате  ЦК очень мало рабочих.  Он был прав, там  было много
разношерстной  публики в  смысле рабочего стажа, а  тогда придавалось  очень
большое значение социальному происхождению работников,  занимавших партийные
и  советские посты. "Надо  нам аппарат  орабочить", -- сказал  он. Я говорю:
"Считаю, что это правильно, но я хотел бы, чтобы это орабочивание было не за
мой  счет. Я  очень не хотел бы уезжать из Сталине, там  я  сросся  со  всей
обстановкой,  с людьми. Поэтому мне  очень  трудно  будет, я не  знаю  новой
обстановки и не смогу, видимо, ужиться в орготделе Центрального Комитета".
     Но я знал обстановку. Я  же заведовал орготделом  в окружкоме и поэтому
бывал в орготделе ЦК  КП(б)У на совещаниях; инструктора приезжали к нам  для
обследования  и  прочих  дел.  Я  многих  из  них  знал  и  был  согласен  с
Кагановичем,  что  некоторые люди там не  заслуживали доверия,  а  многие  и
уважения, даже если  и  не было оснований не доверять им. Поэтому  я считал,
что меня там встретят плохо. В ЦК КП(б)У ревниво относились  к Сталине, да и
парторганизация  Сталине  тоже знала  свое место  в  партии и поэтому, может
быть, давала некоторый  повод к этому: мы, дескать, пролетарии,  мы шахтеры,
металлурги, химики, соль Земли, соль партии.
     И я попросил  тогда, что  если мне нужно будет уехать из Сталино (чтобы
дать  возможность  Строганову  развернуться  и  не   мешать   ему  сделаться
центральной фигурой,  чтобы  люди  его  признавали, шли к нему как к первому
руководителю окружной партийной  организации), то просил  бы послать  меня в
Луганск. Я сейчас не помню фамилию секретаря Луганского окружкома, но он мне
нравился. У меня были с  ним очень хорошие  отношения, поэтому я  с радостью
хотел  туда поехать, поэтому и  просил послать меня в Луганск. А там я хотел
бы  опять пойти  работать секретарем районного партийного  комитета. Видимо,
там  такая  работа нашлась  бы. Каганович говорит  мне: "Если Вы так ставите
вопрос, то у нас в ЦК нет никакой необходимости, чтобы Вы уходили из Юзовки.
Поэтому  оставайтесь  на  месте". Я попрощался, ушел, стал думать и пришел к
выводу,  что  если  Центральный  Комитет  делает мне  такое  предложение  --
работать заместителем заведующего  орготделом ЦК КП(б)У, то это ведь высокий
пост и, видимо, есть веские соображения, которые побудили к тому Кагановича.
     Каганович  ко  мне  очень хорошо  относился.  Мы  с  ним  познакомились
буквально в первые  дни  Февральской революции.  Он тоже  работал в Юзовке и
выступал на первом же митинге, который проводили тогда в Юзовке, а  я на нем
присутствовал.  Я участвовал в митинге  как  представитель рабочих депутатов
Рутченковских копей  на  первом совещании  в  Бахмуте  (это был уездный  наш
город). Потом вторично, через неделю--две, мы собрались в Юзовке, там же был
Каган