требовал
три  охапки  лилий,  которыми  полагалось  осыпать   паланкин   в   начале
официальной поездки.
     Иммани направился к главной гавани. В гавани теснились черные  галеры
с  красными  парусами,  на  носах  их  развевались  значки,   обозначавшие
ведомства и провинции, которым принадлежали галеры. На  одной  из  круглых
галер вдалеке развевалось семиконечное знамя, с надписью "Дань  из  Осуи".
Прямо за галерой выгнулся,  как  исполинский  кот,  каменный  мост,  столь
высокий, что до него не доставали даже мачты осуйских судов.
     Перейдя мост, Иммани натянул на  себя  плащ,  и  сделался  совершенно
неотличимым от зажиточных жителей гавани.
     Иммани шмыгнул к первому же ключарю,  над  лавкой  которого  не  было
листа с государственной лицензией. Ключарь сидел в окошечке  лавки  и  пил
чай с мухами. Иммани попросил его  сделать  по  слепку  ключ,  и  ключарь,
напевая, принялся за работу. От волнения Иммани забыл спросить, во сколько
ключ ему обойдется. Ключарь показал ему ключ и назвал цену. Иммани разинул
рот. Ключарь сказал, что, если цена ему  не  нравится,  он  может  позвать
ярыжек и оспорить цену, а предъявить ярыжкам  ларчик,  которым  отпирается
ключ. Иммани заплатил деньги и ушел.
     К изумлению Шаваша, даже потеря денег, и  та  не  расстроила  Иммани.
Секретарь пустился вниз по улице, размахивая ключом и припевая. Можно было
подумать, что это ключ от рая, а не от сундука.
     На речном рынке Иммани купил половинку  маринованного  гуся,  немного
зелени, коробочки со сластями, и, сложив все это в корзинку, направился  к
небольшой, но уютной гостинице, с башенкой, похожей на кукурузный початок,
с зеленой шелковой занавесью у входа и с надписью: "Золотой Трилистник".
     Иммани спросил ключ от пятого номера и велел принести  горячей  воды.
Едва он поднялся наверх, в харчевню вошел Шаваш.  Он  вытащил  золотой  и,
подав его хозяйке, сказал, что один господин велел ему идти в гостиницу  и
ждать его в верхних комнатах, а сам  господин  явится  попозднее.  Хозяйка
попробовала на зуб монетку, и, покачав головой, дала Шавашу ключ.  Комната
Шаваша располагалась через две комнаты от той, что отвели Иммани.
     Вскоре Шаваш услышал тяжелые шаги на  лестнице  и  скрип  двери:  это
служанка тащила в комнату Иммани два  ведра  горячей  воды.  Шаваш  выждал
немного, шмыгнул в коридор и приоткрыл дверь в комнату Иммани.
     Посереди чистенькой комнаты стояла широкая кровать с одеялом, вышитым
утками и павлинами. Возле кровати  стоял  светильник  в  форме  бронзового
листа на бронзовом пруте. Под потолком качался  шар  из  бумажных  цветов.
Правый угол был отгорожен плотной ширмой, за  ширмой  фыркал  и  плескался
Иммани. Одежда его лежала на кровати, и там же лежал ключ. Шаваш вынул  из
кармана  кусочек  воровской   мастики,   сделал   с   ключика   отпечаток,
подумал-подумал, - и нырнул под кровать.
     Через пять минут Иммани вылез из-за ширмы и сел на кровать. Он воздел
перед собой медный ключ с дырочкой на конце, и стал тереть  его  руками  и
целовать дырочку. Шаваш никогда  не  видел  человека,  так  влюбленного  в
прибыль.
     Вскоре  на  лестнице  послышались  осторожные  шаги,  дверь   комнаты
раскрылась, и в ней показалась Линна, молодая жена Андарза.  Женщина  была
одета в зеленую шелковую юбку и распашную кофту, отороченную белым  мехом.
Под мышкой она держала лаковый короб с конфетами.
     - Принес, - сказала женщина.
     - Принес, - ответил секретарь и высоко воздел ключ.
     Женщина взвизгнула от радости и поспешно стянула с себя юбку.  Шаваш,
лежавший под кроватью, вытаращил глазок: под юбкой на  женщине  был  надет
серебряный пояс целомудрия. Секретарь,  дрожа  от  нетерпения,  вставил  в
замок на поясе свой ключик, пояс расцепился и упал на пол.
     Тут женщина повалилась с ним на кровать, и они подняли  такую  возню,
словно торговец, поймавший воришку.
     Наконец они решили передохнуть. Женщина присела на кровать,  раскрыла
лаковый короб, который она принесла с собой, вынула из него круглую  белую
конфету и стала кормить секретаря  конфетой.  У  Шаваша  изо  рта  потекли
слюнки.
     - Это что за конфеты, - удивился секретарь.
     - Это государь император, - сказала женщина, - прислал моему мужу  со
своего стола, посмотрев на них благосклонным взором. Говорят, эти  конфеты
повышают мужскую силу: я изловчилась и сберегла их для тебя.
     - Или я тебе плох, что меня  надо  кормить  конфетами,  -  возмутился
секретарь.
     - Что ты, - встревожилась женщина, - я просто думала, что тебе  будет
приятно.
     - Пусть эти конфеты, - сказал секретарь, - ест сам  государь,  может,
сделает себе сына.
     Но все-таки секретарь был явно доволен, что женщина пошла  ради  него
на такое дело. Он съел конфеты и запил их вином.  После  этого  они  опять
повалились ни постель, и  подняли  такую  возню,  что  опрокинули  на  пол
тарелку с конфетами, и она закатилась под кровать, туда, где лежал Шаваш.
     Женщина услышала, как тарелка упала, и встревожилась:
     - Пусти! Я подберу конфеты.
     "Ой, что сейчас будет", - подумал Шаваш.
     Но куда там! Господин секретарь уже ничего не говорил и не слушал,  а
только урчал.
     Когда они заснули, Шаваш тихонечко выбрался из-под  кровати,  нашарил
несколько конфет, положил их за пазуху и был таков.
     Проходя мимо лавки ключаря, Шаваш вздохнул и смял в  кармане  кусочек
мастики с отпечатком ключа, - потому что, по правде говоря, этим  ключиком
отпирался совсем не тот замок, который интересовал Шаваша.


     Утром,  распростившись  с  Андарзом,  король  Аннар  Сорочье   Гнездо
вернулся в свой лагерь. Он приказал рабам отнести все  подарки  в  дальнее
помещение шатра, вошел вслед за ними и занялся чтением списка подарков.
     Вдруг угол шатра распахнулся, и в помещение въехал на  мышастом  коне
князь Росомаха в сопровождении Ашены и еще пятерых.
     - Это что такое? - сказал король,  -  мой  ковер  не  лужайка,  чтобы
топтать его копытами!
     - С каких это пор командиры не  имеют  права  сидеть  на  коне  перед
избранным ими начальником? - сказал  Росомаха,  -  или  тебе  жалко  этого
поганого ковра?
     Королю было и вправду жалко ковра, но,  стыдясь  такого  чувства,  он
вытащил меч и сказал:
     - Мне жалко твоей поганой головы, Росомаха,  если  ты  сейчас  же  не
слезешь со своей кобылы.
     От этаких слов Росомаха поспешно слез с  кобылы,  тоже  вынул  меч  и
сказал:
     - Сдается мне, король Аннар Сорочье Гнездо, что тебе  в  этом  городе
дарят много подарков, и что не все подарки ты раздаешь твоей дружине!
     - Ах ты дрянь, - изумился король, - в этакой подлости меня еще  никто
не упрекал! А если ты, Росомаха, уже пропил все, что я  тебе  подарил,  ты
можешь выбрать в этом шатре любую вещь  тебе  по  вкусу,  не  считая  моей
головы.
     - Что ж, - говорит Росомаха, - в этаком случае я попрошу у  тебя  тот
подарок, который ты выпрашиваешь у государя, и который не  принадлежит  ни
ему, ни тебе - свободу нашего народа! И сдается мне, что этот  подарок  ты
не отдашь никому, а, напротив, засунешь поглубже в зоб!
     - Ах ты дрянь, - возмутился Аннар, - сын раба и  наемник  Хамавна,  -
тебе ли чирикать о свободе! Это службу  в  чужом  гарнизоне  ты  называешь
свободой, а власть над целой провинцией - рабством?
     - Великое дело, - сказал Росомаха, - завоевать Аракку! Раньше мы были
вольными людьми, делали, что хотели, получали от наместника Хамавна  дань,
продавали ее осуйским купцам: А теперь ты зарезал овцу, которую мы  доили,
и готов признать себя рабом  императора,  если  тот  поможет  сделать  нас
твоими рабами!
     - Слушай, ты, Росомаха! - сказал король -  тебя  послушать,  так  нет
беды больше хорошей добычи и несчастья хуже великой победы!  Сдается  мне,
что это говоришь не ты, а золото, которым тебя угостили  чиновники,  чтобы
ты сеял раздор!
     - Чиновники, - сказал Росомаха, меня не угощали, а  вот  ты  выплатил
мне лишь четверть того, что обещал под Иннехом!
     - Я и не выплачу, - отвечал король, - когда я сговаривался  с  тобой,
ты был честным воином, а когда ты изменил наместнику Хамавну,  ты  показал
себя, как тряпка и трус, и цена тебе стала вчетверо дешевле.
     Росомахе нечего было на это ответить, он затопал ногами и убрался  из
шатра вместе с конем.
     А король оседлал  коня  и  поехал  к  осуйскому  консулу  Айр-Незиму,
который, как мы помним,  было  должен  ему  девяносто  тысяч  ишевиков  за
оборону квартала. Он  ехал  в  самом  скверном  расположении  духа,  ругая
Росомаху и присматриваясь  к  городской  жизни,  кипящей  вокруг.  Человек
нерешительный в такой ситуации постарался бы загладить случившееся, одарив
и обласкав мятежника. Но король терпеть не мог  мягкотелости.  "Очень  мне
нужно задабривать того, кого я могу зарезать! - подумал он. - Беда  только
в том, что, если я сделаю это сам, между нашими родами ляжет кровь.  Лучше
бы поручить это дело кому-нибудь другому. Быть не  может,  чтобы  во  всем
этом городе не нашлось человека, который не мог бы зарезать Росомаху!"
     В этаком-то настроении король явился  во  двор  к  осуйскому  консулу
Айр-Незиму. Его  провели  в  приемную  комнату,  расположенную  в  глубине
резиденции. Широкие окна выходили во дворик, засаженный желтыми и красными
розами, вдоль стен тянулись резные, запертые  на  ключ  шкафы  и  лари,  в
которых посланник держал образцы осуйских  товаров.  Айр-Незим,  в  черном
платье и с черной же книгой  подмышкой  поспешно  вышел  навстречу  гостю.
Король заявил, что его войско ждет денег, обещанных  за  охрану  квартала:
девяноста тысяч ишевиков.
     - Девяносто тысяч ишевиков? -  сказал  Айр-Незим,  -  но  у  нас  нет
стольких денег.
     - Да что ты врешь? - вознегодовал  король.  -  По  докладу  господина
Нарая вы одолжили империи двадцать миллионов и нажили по сорок золотых  на
каждый данный в долг, а теперь  отказываетесь  выплатить  какой-то  пустяк
моему народу!
     Этакая ссылка на доклад Нарая Айр-Незиму пришлась ужасно не по  душе.
Ведь его известили, что Нарай советует королю напасть на Осую.
     - Мы нажили даже больше, - сказал Айр-Незим, -  но  у  нас  нет  этих
денег.
     Король разинул от изумления рот, а консул продолжал:
     - Скажите, Аннар, что бы вы сделали, получив эти деньги?
     - Ну, - изумился король, - раньше я бы  роздал  половину  дружине,  а
остальное зарыл в землю. А теперь я, пожалуй, не буду  зарывать  деньги  в
землю. Я думаю, что мне придется потратить их на восстановление каналов  в
южной части провинции,  и  на  всякие  другие  дела,  без  которых  нельзя
получать налоги.
     Консул кивнул, как бы про себя.
     - Да, - сказал он,  -  вы  замечательно  умный  человек,  король.  Вы
поняли, что есть государства, которые добывают богатство с помощью воинов,
и есть государства, которые добывают богатства с помощью налогов. Но  есть
и третий вид государств, богатство которых состоит в их кредитной системе.
     - В чем, - спросил король.
     - В кредитной системе, - повторил консул. Главное  наше  богатство  -
это торговля и  билеты  осуйского  банка.  Все,  что  идет  из  империи  к
варварам, и от  варваров  к  империи,  и  даже  от  варваров  к  варварам,
останавливается  в  Осуе,  и  там  перегружается  и   перепродается:   это
называется транзитная  торговля.  От  покупки  до  продажи  проходит  уйма
времени, и нам очень важно, чтобы купец мог покупать и продавать в кредит.
Поэтому, хотя у нас и очень хорошая монета, кредитных билетов и векселей у
нас в двадцать раз больше, чем монеты. Так что главное  наше  имущество  -
это доверие к  банку.  Поэтому  Осую  нельзя  ограбить,  ее  можно  только
разорить.
     Если вы захватите наш город,  поднимется  паника.  Все  билеты  банка
будут предъявлены к оплате, и банк лопнет. А  что  вы  сможете  захватить?
Только вот эти самые билеты лопнувшего банка!
     Этого-то и добивается господин  Нарай!  Если  вы  нападете  на  Осую,
господин Нарай зажарит  двух  кабанов  на  одном  вертеле:  во-первых,  он
разорит наш банк, во-вторых,  он  погубит  вас,  потому  что  ваши  воины,
захватив город, в котором золота и побрякушек меньше, чем в одном квартале
столицы, прирежут вас на другой день после штурма.
     "Ой, тоскливо подумал король, - наверняка кто-то из них двоих врет, а
может статься, и оба! Вот народ - здесь кредит,  там  налог!  Погубят  они
меня, погубят! - и король пожалел, что ввязался в эту, несвойственную  ему
как сыну природы, политику.
     - Вздор, - сказал король. - Кто первым  отказался  от  платы,  тот  и
беднее! Что такое налог, а знаю, а  этим  самым  кредитом  вы  мне  просто
морочите голову! Как это золота становится больше оттого, что оно вертится
в десять раз быстрее? Как это один человек может продать  другому  деньги,
которых у него нет? Как в докладе Нарая сказано, так оно и есть!
     - Не очень-то слова господина Нарая заслуживают доверия,  -  возразил
Айр-Незим, - наверняка он затевает за вашей спиной козни. Вам он  говорит,
что ваша знать - ваши худшие враги, а вашим воинам тайком нашептывает, что
вы хотите отнять у них свободу. Он спит и  видит,  чтобы  ласы  сами  себя
съели!  Мне  доподлинно  известно,  что  вчера  он  тайно  принимал  князя
Росомаху, и обещал ему корону Аракки!
     Настроение короля мгновенно переменилось.
     - Ах, негодяй, - вскричал король, - наконец-то мне все ясно! Да я его
на части разорву! Да я ему яйца повыдергаю и скажу, что так было!
     - Кому? - спросил осуец? - Росомахе или Нараю?
     Король остановился, потом хлопнул себя по лбу.
     - И правда, - сказал он, - не такое-то это простое дело, -  выдернуть
яйца у высокопоставленного чиновника и при этом не потерять свои.
     - Гм, - сказал осуец, - а ведь, пожалуй, есть способ помочь вам.
     - Какой же?
     - Почему бы вам не овладеть на днях столицей? Если вы захватите город
в свои руки, вы можете... гм... повыдергать столько яиц, сколько захотите!
     - Захватить столицу? - засмеялся король, - с тремястами  воинами?  Да
легче поймать дракона в сачок! Одних противников Андарза в городе  больше,
чем вшей у моих солдат, а вшей этих черт знает как много!
     - Ба, - сказал осуец, - да что это за противники? Лицеисты пятнадцати
лет, с пальчиками, тонкими как лист осоки! Даже я,  на  что  уж  невоенный
человек, а и то справлюсь с целым десятком!  Если,  например,  ваши  воины
вступятся за битого лавочника да и поругаются с детьми, из  этого  в  один
миг может получиться народное восстание с вами во главе!
     - Нет, - сказал король,  -  ничего  не  выйдет!  -  возмутить  народ,
конечно, не трудно, но ведь  императорский  дворец  выстроен  как  раз  на
случай таких мятежей! Он набит стражниками, как коробочка мака -  зернами,
а на стены даже слюнявая улитка не залезет, не то что человек!
     И князь вздохнул, ибо он грустил по поводу  этих  стен  с  той  самой
минуты, как их увидел.
     - В императорском дворце, - сказал Айр-Незим, - есть подземные  ходы,
соединяющие между собой все покои. Имеются и выходы наружу. При государыне
Касии они использовались в основном для тайных  арестов  и  подслушиваний,
при нынешнем же государе бездействуют. Когда захватываешь  город  снаружи,
всегда нужно много человек, а когда захватываешь его  изнутри,  достаточно
горсти храбрецов. Если проникнуть в эти ходы ночью, то ста  человек  будет
довольно для того, чтоб захватить дворец  и  открыть  ворота  возмущенному
народу. Что же касается дворцовой стражи,  то  большинство  стражников,  в
количества двух тысяч человек, ночью содержится в двух казармах,  Северной
и Южной, расположенных у соответствующих ворот. Эти казармы  -  деревянные
строения с узкими дверями и прорезями в крыше для света. Достаточно  будет
запереть как следует двери и поджечь казармы.
     "Эге-гей! - пронеслось в  голове  Аннара,  -  "если  я  с  тремястами
"дружинниками переменю династию, это будет самая дивная песня  в  истории!
При этом в суматохе можно будет всадить нож в князя Росомаху! Как  же  мне
повезло, что всем в столице заправляет этот Нарай! Если бы  не  он,  разве
такие надутые люди, как Осуйский консул и сановник Андарз, поглядели бы на
меня, сырого варвара"?
     - Гм, вдруг подозрительно уставился король на осуйца, - а  откуда  вы
знаете о подземных ходах?
     - От их главного инженера, - ответил осуец.
     - А я слыхал, что ему перерезали глотку.
     - Вот именно, - сказал осуец, улыбаясь и похлопывая рукой по  черному
фолианту на своих коленях, ему перерезали глотку, и вы  не  представляете,
как он рад был отомстить своим убийцам!
     Король задрожал. Неизвестное всегда пугало его: а векселя, банковские
подвалы, разговаривающие покойники, книги по бухгалтерии  и  черной  магии
одинаково принадлежали неведомому и пугающему.
     - Дайте-ка я посмотрю ваш план, - потребовал король. Осуец, улыбаясь,
раскрыл черный том.
     Но  тут  во  внутреннем  дворике  показался  писец,  -  он  летел   к
Айр-Незиму, размахивая  руками,  словно  хотел  сбить  из  воздуха  масло.
Подбежал, зашептал на ухо.
     - В чем дело, - спросил король.
     - Сюда направляются таможенные чиновники, - сказал Айр-Незим,  -  как
бы они не заподозрили дурного, застав вас здесь.
     Через полчаса король выехал из осуйских ворот на рыбный рынок. Вокруг
царила  суета:  румяный  пекарь  выставлял  на  окне  свежие   лепешки   с
отпечатанной на них печатью, свидетельствующей о государственно  лицензии,
- мясник поддувал козу, чтобы  содрать  с  нее  шкуру,  и  чернокнижник  в
дырявом халате громко извещал улицу, что он  всего  за  два  медяка  готов
наведаться на небо и произвести исправления в книге судьбы, - и  при  виде
столицы, как при виде обнаженной женщины, у короля радостно шевелилось под
брюхом.
     "Эге-гей, думал он, обозревая рыночную суету,  -  всех  этих  дураков
обложу тройным  налогом!  Что  же  касается  моих  воинов,  -  надо  будет
запретить им заниматься ремеслом и торговлей, потому что чуть только  воин
начинает заниматься торговлей и читать книжки, так  это  уже  не  воин,  а
вареная свекла!"
     Но спустя немного времени  король  перепугался.  "Еще  неизвестно,  -
подумал он, - кто из этих двоих, чиновник или  торговец,  обманывает  меня
больше, и с кем из них будет легче расправиться  после  победы!  Это  дело
явно превосходит  человеческое  разумение,  -  думал  король,  выезжая  из
Осуйских ворот  на  рыбный  рынок.  -  Не  такой  я  дурак,  чтобы  самому
разобраться, что  лучше  для  моего  народа!  Тут  надо  посоветоваться  с
богами!"
     В  эту  минуту  король  посмотрел  направо  и  увидел  кота,  который
запрыгнул на деревянный короб с рыбой, подцепил лапой плотвичку и  поволок
ее прочь. Торговки  заорали,  но  куда  там!  Кот  уже  смылся  к  дальним
чердакам.
     "Ба, - подумал король, - не иначе, как  божество  намекает  мне,  что
вытащить императора из дворца не труднее,  чем  плотвичку  из  деревянного
короба". И  тут  он  решил  никоим  образом  не  предавать  Айр-Незима,  а
наоборот, принять его план.
     И подумать только,  что  от  какого-то  ничтожного,  облезлого  кота,
посредством которого капризничают боги, зависят судьбы могучих государств!


     В ночь после после подслушанного разговора господин Нан отправился  в
управу Нарая: там он работал до рассвета,  а  потом  потыкался  головой  в
бумаги и заснул.
     Когда он проснулся, был уже полдень.  Нан  выглянул  в  окно:  ворота
городской управы были  широко  раскрыты,  посереди  двора  советник  Нарай
совершал возлияние Бужве. По его бокам  два  стражника  били  в  барабаны,
чтобы привлечь внимание бога. Вокруг теснился народ: множество  просителей
ожидало Нарая. На их  шапках  были  укреплены  красные  ленты  со  словами
"Требую  справедливости".  Церемония  кончилась,  -  стражники,   ругаясь,
выравнивали просителей, Нарай быстрым шагом  шел  мимо  них,  благосклонно
собирая пр