Юлия ЛАТЫНИНА
   Вейнская империя 1-5


                              Юлия ЛАТЫНИНА






                                    1

     Клайд Ванвейлен вовсе не собирался открывать новую планету.
     Получилось это  чисто  случайно.  У  Серого  Пятна  за  его  кораблем
погнались   двое   пиратов   с   фальшивыми    опознавательными    знаками
Порте-Кассино,  даже  не  пиратов,  если  говорить  честно,  а   отощавших
обывателей Ньютоны. Планету недавно вышибли из ООН  за  несоблюдение  прав
человека, отчего  местный  диктатор,  хоть  и  не  перестал  расстреливать
собственных болтунов,  однако  совсем  перестал  преследовать  собственных
бандитов.
     Если бы у Ванвейлена был хороший корабль и  надежный  экипаж,  он  бы
подождал эти катера и популярно, с помощью бортовых лазеров, разъяснил  им
международное право, - но у  Ванвейлена  был  этакий  грузовой  бочонок  с
подтекавшими стабилизаторами, на котором он  вез  на  Эркон  геофизическое
оборудование и прилагаемого  к  оборудованию  геофизика  по  имени  Сайлас
Бредшо, скромного молодого человека  с  застенчивыми  манерами  и  глазами
черными, как донышко пусковой шахты. Бредшо, был нежен, тих, слюняв, и  во
время погрузки так хлопотал над  запечатанными  контейнерами,  словно  его
буровые вышки были собраны из лепестков гортензии.
     Ванвейлену подумал, что если его пассажир запсихует и доложит в порту
назначения  о  незарегистрированных  средствах  защиты  на  борту,  то   у
Ванвейлена опять отберут лицензию и еще, пожалуй,  конфискуют  это  старое
корыто, и эта мысль ему не очень-то пришлась по душе.
     Тут два катера вздыбились и превратились в два широких  синих  плевка
длиной, с точки зрения приборов, в  семь  тысяч  километров,  -  Ванвейлен
врезал  по  панели  управления  и  ушел  в  подпространство,  не  утруждая
компьютер координатами выхода.
     Когда дельта-поле вновь собрало корабль в  одном  месте,  на  экранах
сияла неведомая Ванвейлену россыпь звезд, а  чуть  справа  по  курсу,  как
одинокая елочная игрушка, висел серебристо-синий шар, важно  подставлявший
затянутый облаками  бок  небольшому  желтому  солнцу.  Даже  невооруженным
глазом можно было заподозрить, что атмосфера  на  важном  шаре  -  земного
типа, и это было редкой удачей. Весь экипаж, в количестве  шести  человек,
сбежался в рубку, и пассажир Бредшо, подскакивая от  восторга,  потребовал
подойти к планете.
     Через полчаса  грузовик  вынырнул  из  гиперпространства  в  трехстах
пятидесяти километрах от поверхности планеты. Внизу был океан с  шельфовой
нефтью, потом горы,  магнитная  аномалия,  потом  облака  и  в  разрыве  -
вечерняя степь с антилопами. Корабль вошел в  ночную  тень  над  затянутым
облаками материком.
     - А это что? - спросил Бредшо, вдруг ткнув пальцем в синюю  линию  на
экране анализатора. Ванвейлен изумленно на него оглянулся. "А  геофизик-то
мой ничего не смыслит в геофизике!" - вдруг пронеслось в его голове.
     И тут корабль словно сгребло клешней и  потянуло  вниз,  к  темным  и
жирным, как свиной фарш, облакам.
     - Какого черта, - выругался Ванвейлен.
     Из облаков выскочила нехорошая тень,  слева  распустился  серебристый
цветок и тут же превратился  в  гигантскую  круглую  воронку  всех  цветов
радуги.
     - Это нападение! - закричал в соседнем кресле Макнейл.
     Корабль въехал носом в одну из  воронок  и  стал  кувыркаться.  Глаза
индикаторов пучились и лезли из орбит. Клод Ванвейлен  бегал  пальцами  по
пульту  управления  -  клавиши  вдавливались  с  бесчувственным  резиновым
звуком.
     - Сбрасывайтесь, - заорал не своим голосом Бредшо.
     Ванвейлен на мгновение оглянулся:  геофизик  сидел  весь  зеленые,  и
глаза у него от ужаса были большие, как дисковые антенны.
     - Сиди смирно, - зашипел Ванвейлен.
     Корабль тряхнуло еще раз, радужные  зайчики  запрыгали  по  стенам  и
приборам, изображение грузовых отсеков на экране вдруг полыхнуло  красным,
- и - до Ванвейлена дошло, что он вез.
     - Бросайте груз, - опять заверещал Бредшо.
     Что Ванвейлен и сделал.
     Корабль стал делиться, как созревшая амеба. Грузовые  отсеки  уходили
вниз, ракетоплан с аварийным запасом топлива - на запад. Радужные  воронки
теперь вспыхивали далеко сзади, и издалека казалось, что  кто-то  пытается
поймать в разноцветный гигантский сачок стальную бабочку в пять тысяч тонн
весом. На ракетоплан этот кто-то не обращал внимания.
     Ванвейлен  рвал  пломбы  с  системы  аварийного  управления.  Капсула
слушалась с трудом. Выскочил  и  лопнул  парашют,  за  ним  другой.  Берег
материка, размытый инфракрасным светом, пропал на востоке. Капсула шла над
морем, теряя высоту быстрее,  чем  скорость:  четыре  тысячи  метров,  две
тысячи метров, полторы тысячи метров...
     Далеко впереди вновь возник  берег,  изрядный  остров,  горные  леса,
обрывавшиеся у ледников. Восемьсот метров. Рули высоты как  под  наркозом.
Топливный индикатор помаргивал, когда ракетоплан попадал в воздушные  ямы.
Берег был уже внизу.  Ванвейлен  с  трудом  разворачивал  машину.  Датчики
визжали, как  побитая  собака,  что-то  радостно  пело  в  системе  подачи
топлива.  Ракетоплан  развернулся  и  пошел  нырять  над  ночным  берегом,
обросшим лесом и изжеванном когда-то ледниками.
     Пятьсот метров. Под  крылом  ракетоплана  мелькнул  и  пропал  ночной
город. Паучьи ножки улиц сбегались к пристани и площади.  "Экий  космодром
для народных собраний", - подумал Ванвейлен.
     В темном лесу  мелькнула  одна  плешь,  другая.  Ракетоплан  цеплялся
брюхом за деревья. "Сейчас или никогда", -  подумал  Ванвейлен,  аккуратно
управляясь с приборами.
     Дрожь прошла по кораблю, датчики нехорошо проорали и смолкли.  Что-то
ухало и ворочалось в системе охлаждения,  едкий  дым  пополз  было  из-под
панелей, но сгинул в вентиляционных шахтах.
     Капсула сидела посреди проплешины в темном лесу и тихо шипела.
     Ванвейлен  повернулся  к  Бредшо  и  тоном,  не  предвещавшим  ничего
хорошего, осведомился:
     - Ну, что у вас там было? Плазменные гранаты?
     Бредшо виновато мигал.
     - Ясное дело, - сказал  кто-то  из  экипажа,  -  гремучка  у  него  в
контейнерах, вот он и испугался.
     - Геофизики, - процедил Ванвейлен, - чтоб  вас  с  вашей  борьбой  за
демократию... Всю галактику засморкали.
     - А вас это не касается, - огрызнулся Бредшо, - вас нагрузили,  вы  и
везите.
     - Меня это очень касается, - возразил Ванвейлен, - потому что  импорт
бурового оборудования стоит одну цену, а импорт  демократии  стоит  совсем
другую цену.
     - А они экономят, - сказал кто-то.  -  Им  Федеральный  Сенат  снизил
ассигнования на зарубежную демократию.
     Бредшо, из-за кожуха накопителя, виновато блестел глазами.
     - Это была ракетная атака, - сказал он. - Боеголовки типа  "Фавилла".
Если бы они попали в корабль, от нас бы даже соплей не осталось.
     Ванвейлен изумился. Это же надо,  -  спутать  искровые  боеголовки  с
радужными воронками мезонных бомб! Ну и слюнявых же  специалистов  готовят
они на наши налоги!
     - Не попали же, - сказал  Ванвейлен,  и  ткнул  пальцем  в  оранжевый
индикатор слева от бокового экрана. Индикатор,  указывавший  на  состояние
грузовых отсеков, мирно помаргивал, как бы  удивляясь:  "И  чего  вы  меня
оставили?"
     - Точно не попали?
     - Точно, - рассердился Ванвейлен, -  и  теперь,  пожалуйста,  корабль
там, а мы тут. Две тысячи километров, и еще триста.
     - Можно добраться, - неуверенно сказал Бредшо.
     - Ага. Вот только местной валюты нет, заказать  билеты  на  ближайший
авиарейс.
     - Это была не ракетная атака, - сказал один из экипажа, Хатчинсон,  -
это была магнитная ловушка. Я однажды возил контрабанду на Геру и попал  в
точно такую, - если корабль не имеет опознавательного сигнала,  его  тащит
вниз...
     - Ребята, вы что, взбесились, - сказал бортинженер. - Это был  лазер.
Экран же был весь серебряный.
     Ванвейлен почувствовал некоторую дрожь в руках. Радужные воронки  еще
стояли у него в глазах. Радужные воронки бывают только у  мезонных  ракет,
взрывающихся в  атмосфере,  типа  "агаты",  под  которую  он  попался  под
"Вегой-20".
     - Есть еще мнения? - осведомился Ванвейлен. - Вы что видели, Джеймс?
     У Джеймса Макриджа глаза были виноватые и странные.
     - Я, - откашлялся он, - знаете, я  вчера  фильм  смотрел,  по  СВ,  с
танками, - и вот мне показалось, что что на нас едет такой  серый  танк  с
броней высшей защиты.
     - Так, - сказал Ванвейлен, - значит,  на  нас  в  стратосфере  наехал
танк.  Вероятно,  архангелы  проводили  тактические   учения.   Василиска,
дракона, и упыря с минометом никто не видел?
     Но василиска не  видел  никто.  Может  быть,  потому,  что  по  СВ  в
последнее время не показывали фильмов с василиском в качестве центрального
персонажа.
     Тогда Ванвейлен переключил компьютер на воспроизведение и  затребовал
данные получасовой давности. Экран  осветился  нежным  зеленым  светом,  и
Ванвейлен несколько прибалдел. Судя по данным компьютера, их вообще  никто
не атаковал. Судя по данным компьютера, корабль сам пошел  вниз,  а  потом
закувыркался в  стратосфере,  подчиняясь  довольно  дурацким,  но  все  же
выполнимым приказам центрального блока... "Ого-го, -  заплясало  в  голове
Ванвейлена, - это  что  же?  Это  значит,  кто-то  на  том  материке  взял
управление кораблем на себя, разобрался за пару  мгновений  и  взял?  Хотя
постойте, а головы наши? Управление нашими головами он тоже взял на  себя?
Ведь каждый видел, черт побери, разное! Это ведь привидения  можно  видеть
по-разному, а принять мезонную ракету за магнитную ловушку... Лучше  бы  я
долбанул этих пиратов...  Скверное  это  дело  -  быть  подбитым  мезонной
ракетой, но быть подбитым призраком мезонной ракеты - нет уж,  увольте  от
знакомства с такой цивилизацией...


     В этот миг что-то клюнуло в прозрачную  оболочку.  Ванвейлен  включил
наружное освещение и увидел, что  из  черных  кустов  в  корабль  сыплются
раздвоенные стрелы с белыми  перышками.  У  местного  населения,  судя  по
всему, неизвестных противоракетных систем не было.
     На рассвете выяснилось: корабль сел на огород с бататами. Совладельцы
огорода скрылись в лесу, оставив  у  столба  в  круглом  поселке  обильную
снедь, пальмовое вино и привязанную девушку.
     - Всегда мечтал спасти принцессу, предназначенную в жертву дракону, -
сказал Ванвейлен, разрезая веревки. Принцесса впилась ему в руку, звякнула
ножными браслетами, схватила калебасу с вином и убежала.
     Ванвейлен ошарашенно жмурился, пытаясь понять, как согласуются  атака
в верхних слоях атмосферы с девушкой, привязанной у столба. И было  что-то
еще:  ах  да!  Прибрежный   город,   горбатенький,   темный   и   какой-то
средневековый...
     Никто не  спешил  посылать  свои  военно-воздушные  силы  на  розыски
ракетоплана.  Казалось  невероятным,  чтобы   высокоразвитая   цивилизация
ограничилась одним материком.


     На следующий день жители деревни вернулись.
     Деревня была устроена незамысловато, поле - тоже: лес  был  вырублен,
выжжен и засеян. Таких вырубок было очень  много:  ливни  быстро  вымывали
почву, люди переходили на другое место, а вырубка зарастала,  видимо,  лет
двести-триста. Сил по-настоящему навредить природе у людей не  хватало,  и
они жили с ней в полной гармонии. Ванвейлен  благословил  в  душе  здешний
метод сельского хозяйства: если бы не вырубки, ракетоплан распоролся бы  о
деревья.
     В деревне в правильном порядке стояли круглые  хижины  с  деревянными
подпорками и заплетенными окнами.  Подпорки  все  были  одинаковой  длины,
чтобы, в случае чего, отдать подпорку из хижины  покойника  -  соседу,  но
огород у каждого был совершенно  свой.  Большой  Короб  -  так,  примерно,
кажется, звали человека, приставленного деревней к небесным  гостям,  -  с
гордостью провел Ванвейлена  по  лощинам  и  террасам,  указывая  на  свой
огород, свою пальму, свой таро и ямс.
     Большой Короб,  видимо,  безошибочно  угадал  в  Ванвейлене  Большого
Человека из летающей деревни и свел его к  Большому  Человеку  из  деревни
наземной. Тот объяснил Ванвейлену с помощью знаков, что девушки  и  еда  у
столба  были  товаром  для  обмена  с  богами.  Ванвейлен  не  понял,  что
требовалось от богов взамен: железная чешуя,  возмещение  за  потраву  или
хорошая погода. На всякий случай  он  объяснил,  что  девушка  в  качестве
товара  им  не  подходит.  Тот  вздохнул,  развернул  пальмовые  листья  в
принесенной с собой корзине и вытащил оттуда два полукилограммовых  бруска
золота. На брусках были иероглифы,  похожие  на  головастиков,  и  клеймо:
множество людей на городской площади. Ванвейлен погладил брусок и подумал,
что, вероятно, с жителями этого мира  можно  будет  все-таки  найти  общий
язык.
     В деревне поспешно солили, коптили, кололи, сушили, - Большой Человек
деревни, Белый Батат, гонял людей, как  мух.  Ванвейлен  понял,  что  идут
какие-то грандиозные приготовления  к  торговой  экспедиции  по  обмену  с
прибрежным городом, а может, и дальше.
     Дикари быстро освоились с богами и стали воровать с корабля все,  что
попадалось им под руку. Бредшо сказал, что это потому, что  у  них  другие
представления о  собственности,  но  Клайд  Ванвейлен  подстрелил  парочку
дикарей, и с этих пор  представления  дикарей  о  собственности  не  очень
отличались от представлений Ванвейлена.
     Ванвейлен  так  и  не  вытряс  из  Бредшо  признания,  на  какую   из
многочисленных спецслужб Федерации тот работает, но про  себя  решил,  что
речь идет о  Комиссии  по  соблюдению  межконституционных  ограничений,  -
говорят, именно  там  обитали  вот  такие  парни,  -  непременно  с  двумя
дипломами, очками на  носу,  печальным  взглядом  и  сравнительно  слабыми
кулаками.
     С самого начала Ванвейлен подумал, что неплохо бы иметь  что-то,  чем
можно торговать с дикарями. Но, поскольку  местные  автоматы  для  размена
денег не  принимали  кредитные  карточки  Космобанка,  пришлось  поступить
по-другому. Бредшо нашел в горах подходящий песочек, -  все-таки,  видимо,
что-то  в  геологии  он  понимал,  чтобы  не  засветиться.  Из  подручного
материала и остатков двигателя соорудили  печку  и  наделали  для  дикарей
всяких бус, - красных, розовых и синих. Эти бусы так понравились туземцам,
что они меняли на них свиней, коз, и квадратные золотые слитки.
     Бредшо сказал, что менять десяток пестрых бусинок на золотой слиток -
это значит  обирать  аборигенов  Ванвейлен  сказал,  что  еще  одно  такое
заявление со стороны Бредшо, - и он скормит Бредшо аборигенам на завтрак.
     Ванвейлену очень хотелось собрать  побольше  золота.  Ванвейлен  стал
расспрашивать, скорее знаками,  чем  словами,  где  они  берут  слитки,  и
разузнал, что на юге, ближе  к  стране  мертвых,  есть  города,  сделанные
людьми, приплывшими из-за моря, и что  эти  люди,  вероятно,  родственники
Ванвейлена, поскольку плавать по морю, наверное, труднее,  чем  летать  по
воздуху.
     Ванвейлен собрал экипаж и сказал, что если они собираются  всю  жизнь
есть бататы и сливаться с непотревоженной природой,  то  лучшего  места  в
галактике им не найти. Он же, Ванвейлен, намерен добраться  до  прибрежных
городов, нанять там  корабль,  переплыть  море,  добраться  до  корабля  и
улететь с планеты.
     Некоторое время обсуждался  проект  строительства  самого  неуклюжего
вездехода в мире,  который  должен  был  потреблять  в  качестве  горючего
местный  бататовый  самогон.  Но  двигатель  разлетелся  при   первом   же
испытании. Самогон, заготовленный в  невиданных  на  острове  количествах,
раздали населению, и, надо сказать, это дело стало впоследствии у туземцев
ежегодным праздником.
     На празднике Ванвейлен объяснил, что ему нужны носильщики. Дикари  из
деревни отказались сами  идти  к  побережью,  но,  соблазненные  красивыми
бусами,  напали  на  соседнюю  деревню.  Половину  пленников  они  продали
Ванвейлену, за сорок бус штуку, а половину усыновили, чтобы потом съесть.
     Бредшо вел себя смирно и водворять демократию не порывался. Возможно,
это было связано с тем, что в племени  и  так  господствовала  демократия,
столь  полная,  что  она  не  нуждалась  даже  в  спецслужбах  для  охраны
демократии. Он только сказал, что Ванвейлен оправдывает свою репутацию.
     Да, была у двадцатисемилетнего Ванвейлена репутация, была с тех самых
пор, когда  Ванвейлен  возглавил  маленькую  экспедицию  "Интерспейса",  -
компании время от  времени  посылали  в  космос  хлюпкие  разведывательные
ракеты, потому что эти деньги списывались им с  налогов.  Никто  не  хотел
тогда   идти   под   начальство   молодого   голодного   капитана,    сына
нью-тайваньских  эмигрантов,  и  Ванвейлен  набрал  людей  со   всяческими
прорехами в биографии. За Вегой-20 это отребье отказалось лететь дальше, и
капитану  пришлось  продырявить  пару  горячих   голов,   чтобы   охладить
остальные. Экспедиция  завершилась  довольно  удачно,  но  по  возвращении
Ванвейлена из компании вышибли.
     Так  вот  появилась  у  Ванвейлена  репутация,  а  заодно  и  файл  в
федеральном компьютере. Ха-ароший файл, увлекательный, кабы не этот  файл,
и  не  выбрал  бы  господин  Бредшо  себе  такого  капитана  для   импорта
геофизической демократии...


     Когда у землян стало шестьдесят рабов, Ванвейлен снял с  корабля  все
оборудование, какое хотел, навьючил рабов копченым мясом, саговой мукой  и
разобранным ракетным  двигателем,  запасся  хорошей  водой  и  двинулся  к
побережью.
     Дорогу в город дикари и в самом деле знали отлично. Через десять дней
земляне увидели  с  вершины  холма  городские  здания.  Тут  рабы  сложили
поклажу, сели под пальму, зажарили курицу, скатили косточки к Городу вниз,
собрали свои корзины и объяснили Ванвейлену, что  он  может  их,  конечно,
съесть, но в город они не пойдут.
     Ванвейлен не стал их есть, и земляне спустились в Город одни.
     Маленький город с большим космодромом для народных собраний был  пуст
лет  триста.  Время  и  отчасти  землетрясение  потрудились  над  ним,  но
преуспели мало, ибо люди им не помогли.
     Люди пропали, а душа города осталась на месте: виноградные  прессы  и
земляные печи для меди и золота, фрески на стенах, дома и  очаги,  боги  и
оборотни-предки, спустившиеся с гор в виде животных. В городских цистернах
плескалась  дождевая  вода,  но  изощренная  система  подземных   каналов,
пронизывавшая  горные  террасы,  была  безнадежно   разрушена.   В   доках
рассыхались корабли со  звериными  мордами,  за  стенами  городских  садов
дичали яблони и пчелы, в  храмах  на  голодных  богах  истлела  одежда,  в
золотых рудниках на склонах гор обрушилась деревянная крепь: "Люди вынесли
из гор золото и потеряли интерес к этой земле", - подумал Ванвейлен.
     В храмах стояли яшмовые ларцы,  в  ларцах  -  сандаловые  валики,  на
которые когда-то были навиты шелковые свитки. Слова истлели. Из-за  обилия
рисунков и подписей город сам был как большая книга, но Ванвейлен не  умел
читать и только разглядывал картинки.
     На картинках текла обычная жизнь людей,  вещей  и  исчадий  фантазии.
Стучали по наковальне кузнецы, лавочники  расхваливали  товар,  умирали  и
воскресали боги, и над рудниками, похожими на преисподнюю,  росли  золотые
деревья с говорящими яблоками. Люди были маленькие и с паучьими ножками, -
те, кто рисовал картинки-комиксы,  знали,  что  главные  действующие  лица
нарисованных историй - не люди, а вещи более непреходящие:  Города,  Сады,
Священные Вещицы.
     Но самое невероятное было - клады. Круглые монеты, квадратные монеты,
монеты со звериными головами и головами человеческими, монеты  с  дырочкой
посередине и вверху, но чаще всего: рубленые слитки с номером  и  печатью,
изображавшие множество людей на площади. Детекторы  обнаруживали  заветные
кубышки в пе