был в  эту  минуту
погружен в летаргический сон. Возможно,  было  и  другое:  что  Консуэло
ошиблась, приписывая своему голосу такую власть над  ним,  что  восторг,
проявленный им тогда, был не чем иным, как безумием, и от этого восторга
теперь в его памяти не осталось никакого следа. Быть  может,  сейчас  он
видит ее, слышит и смеется над нею, относясь с презрением к  ее  напрас-
ным, усилиям и попыткам.
   При этой мысли Консуэло почувствовала, как горячий румянец  залил  ей
щеки. Она быстро пошла прочь от Шрекенштейна, чуть ли не давая себе сло-
во никогда больше сюда не возвращаться. Все же она оставила на скале ма-
ленькую корзиночку с фруктами, захваченную из дому.
   Но на следующий день она нашла корзиночку на том же месте нетронутой.
Даже к листьям, прикрывавшим фрукты, никто не прикоснулся,  хотя  бы  из
любопытства. Значит, либо ее дар был  отвергнут,  либо  ни  Альберт,  ни
Зденко не были здесь; а между тем красный отблеск елового  костра  опять
всю ночь светил на вершине горы.
   До самого рассвета Консуэло не ложилась,  наблюдая  это  таинственное
явление. Она несколько раз замечала, как свет то слабел, то  усиливался,
будто заботливая рука поддерживала его. Цыган в окрестности никто не ви-
дел. Чужие люди в лесу тоже не показывались. Крестьяне же, которых  Кон-
суэло расспрашивала об удивительном свете, появлявшемся на скале, все  в
один голос отвечали ей на ломаном немецком языке, что не  годится,  мол,
вникать в такие вещи и не следует вмешиваться в дела того света.
   Между тем прошло  уже  целых  девять  дней  со  времени  исчезновения
Альберта. Никогда еще его отсутствие не было  таким  длительным,  и  это
обстоятельство в соединении со зловещими предсказаниями, относящимися  к
его тридцатилетию, не могло, конечно, внушать особенно радостных  надежд
его семье. Теперь уже все начали волноваться: граф Христиан не  переста-
вал жалобно вздыхать, барон отправлялся на охоту, но и не думал  убивать
дичь, капеллан произносил какие-то особенные  молитвы,  даже  Амелия  не
смела ни болтать, ни смеяться, а канонисса, бледная, ослабевшая,  рассе-
янно занималась хозяйственными делами, позабыв о вышивании, она  с  утра
до вечера перебирала четки и беспрестанно зажигала крошечные свечки  пе-
ред образом богоматери. За это время она, казалось, еще  больше  сгорби-
лась.
   Консуэло отважилась было предложить произвести тщательные розыски  на
Шрекенштейне. Она призналась в поисках, которые предприняла сама, а  ка-
нониссе даже конфиденциально поведала о случае с лепестком розы и о сво-
их ночных наблюдениях над светящейся вершиной горы. Но те меры,  которые
задумала принять канонисса, заставили Консуэло пожалеть о  своей  откро-
венности. План Венцеславы был таков: выследить Зденко,  припугнуть  его,
вооружить пятьдесят человек факелами и  ружьями  и  попросить  капеллана
произнести на проклятой скале самые страшные заклинания, а барон в  соп-
ровождении Ганса и самых храбрых своих приспешников должен был в это са-
мое время, среди ночи, произвести форменную  осаду  Шрекенштейна.  Такой
способ действий был бы вернейшим средством довести Альберта  до  полного
безумия, а может быть, и до  буйного  помешательства.  Консуэло  удалось
увещаниями и просьбами уговорить Венцеславу отказаться от этого плана  и
ничего не предпринимать, не посоветовавшись предварительно с ней. Она же
предложила канониссе отправиться ночью вдвоем с ней (в сопровождении ка-
пеллана и Ганса, которые будут следовать за ними на  некотором  расстоя-
нии) на вершину Шрекенштейна, чтобы посмотреть на этот таинственный свет
вблизи. Но подобный подвиг оказался не по силам  канониссе  -  она  была
убеждена, что на скале Ужаса справляется бесовский шабаш, -  и  Консуэло
добилась только того, что ей откроют в полночь ворота замка  и  барон  с
несколькими слугами-добровольцами тихонько, безоружный, отправится  сле-
дом за нею. Эту попытку разыскать Альберта решили скрыть от графа  Хрис-
тиана: преклонный возраст и ослабевшее здоровье не позволяли ему  предп-
ринять такую экскурсию в холодную ночную пору, а узнав о ней, он  непре-
менно захотел бы принять участие.
   Все было сделано, как хотела Консуэло: барон, капеллан и Ганс  следо-
вали за нею на расстоянии ста шагов. Она шла одна и с  храбростью,  дос-
тойной Брадаманты, взошла на Шрекенштейн. Но по мере того как она  приб-
лижалась, свет, пробивавшийся, как ей казалось, из расселин верхней  го-
ры, постепенно угасал, и когда девушка добралась до горы, вся она, свер-
ху донизу, была погружена в глубокий мрак. Тишина и ужас одиночества ца-
рили кругом. Консуэло позвала Зденко, Цинабра и, содрогаясь, даже самого
Альберта. Все молчало, лишь эхо повторяло ее неуверенно звучавший голос.
   Удрученная, возвратилась она к своим спутникам. Они  стали  превозно-
сить до небес ее храбрость и даже отважились в  свою  очередь  осмотреть
только что покинутые ею места, но безуспешно. Молча вернулись они в  за-
мок. Канонисса, ожидавшая на пороге, выслушала их рассказ,  и  последняя
надежда покинула ее.


   XXXVIII

   После того как добрая Венцеслава, глубоко опечаленная результатом ро-
зысков, горячо поблагодарила Консуэло и поцеловала ее в лоб, девушка ти-
хонько направилась в свою комнату, боясь разбудить  Амелию,  от  которой
скрыли эту ночную разведку. Консуэло жила во втором этаже, а комната ка-
нониссы находилась в первом. Поднимаясь по  лестнице,  Консуэло  уронила
свечку, которая погасла, прежде чем она успела ее поднять, и девушка ре-
шила, что доберется к себе без нее, тем более что уже начинало  светать.
Но потому ли, что она была необычайно озабочена, или потому, что  напря-
жение, чрезмерное для женщины, подорвало ее мужество, - она так растеря-
лась, что, поднявшись до своего этажа,  не  остановилась,  а  продолжала
подниматься и вошла в коридор третьего этажа, где, почти над  ее  комна-
той, помещалась комната Альберта. Однако у входа она остановилась и  вся
похолодела от ужаса, увидев перед собой тощую черную тень, которая безз-
вучно, будто не касаясь ногами пола, проскользнула в  ту  комнату,  куда
направлялась она сама, принимая ее за свою. Как ни была перепугана  Кон-
суэло, у нее всетаки хватило присутствия духа взглянуть  на  удаляющуюся
фигуру, и она тотчас же в предрассветной мгле признала облик и  странное
одеяние Зденко. Но зачем в такое время пробирался он к ней в комнату и с
каким поручением шел? Она не решилась в эту минуту заговорить  с  ним  с
глазу на глаз и направилась вниз, за канониссой.  Очутившись  во  втором
этаже, она узнала свой коридор и дверь своей комнаты и здесь только  со-
образила, что Зденко шел в комнату Альберта.
   Теперь, когда она успокоилась и могла здраво рассуждать, тысяча пред-
положений зашевелилась в ее мозгу. Каким образом мог этот идиот  проник-
нуть ночью в замок, когда все кругом на запоре и канонисса каждый  вечер
сама со слугами осматривает весь дом? Появление Зденко  подтверждало  ее
прежнюю уверенность в том, что в замке есть какой-то тайный выход и  да-
же, может быть, существует никому неизвестный подземный ход, соединяющий
замок с Шрекенштейном. Добежав до комнаты канониссы, Консуэло  постучала
в дверь. Старушка уже заперлась в своей келье; открыв девушке  и  увидев
ее побледневшую, без свечи, она перепугалась и вскрикнула.
   - Успокойтесь, дорогая синьора, - проговорила Консуэло. - Снова прик-
лючилось нечто странное, хотя и вовсе не страшное: я только что  видела,
как Зденко вошел в комнату графа Альберта.
   - Зденко? Вы бредите, дитя мое! Откуда он мог войти?  Я  заперла  все
двери так же тщательно, как всегда, и сама сторожила все время, пока  вы
были на Шрекенштейне. Мост был поднят, а когда вы прошли  в  замок,  его
снова подняли при мне.
   - Как бы там ни было, синьора, а Зденко в комнате графа Альберта.  Вы
сами можете в этом убедиться, если желаете.
   - Сейчас же иду и выгоню его, как он того заслуживает, - ответила ка-
нонисса. - Должно быть, этот негодяй пробрался сюда  днем.  Но  что  ему
нужно? Верно, он ищет Альберта или ожидает его? Вот вам  доказательство,
дорогая, что он не больше нашего знает, где находится Альберт.
   - Но все-таки пойдемте и расспросим его, - настаивала Консуэло.
   - Минутку, одну минутку, - сказала канонисса: собираясь лечь  в  пос-
тель, она сняла две юбки и теперь считала, что слишком легко одета,  ос-
тавшись только в трех. - Не могу же я, моя милая, в таком виде предстать
перед мужчиной. Сходите пока за капелланом или за моим братом бароном  -
все равно, кого первого встретите. Не можем же мы одни находиться с  су-
масшедшим!.. Ах, боже мой! Что я! Ведь я и не подумала, что такой  моло-
денькой девушке неприлично стучаться к мужчинам... Сейчас! Сейчас! Я бу-
ду готова в одну секунду.
   Говоря это, старушка начала одеваться; но чем больше она спешила, тем
менее спорилось у нее дело: выбитая из обычной колеи, чего давно  с  нею
не случалось, она совсем  потеряла  голову.  Консуэло,  беспокоясь,  что
из-за такой задержки Зденко успеет ускользнуть из комнаты Альберта и так
спрятаться где-нибудь в замке, что его потом  и  не  найти,  вооружилась
всей своей энергией.
   - Дорогая синьора, - сказала она, зажигая  свечу,  -  вы  потрудитесь
позвать этих господ, а я позабочусь, чтобы Зденко от нас не ускользнул.
   Быстро поднявшись наверх, она смелой рукой открыла  дверь  в  комнату
Альберта, - но там было пусто. Она прошла в  соседнюю  комнату,  подняла
там все занавески, не побоялась даже заглянуть под кровать и прочую  ме-
бель. Зденко исчез, не оставив никаких следов своего пребывания.
   - Никого! - воскликнула Консуэло, когда канонисса кое-как  взобралась
наверх в сопровождении Ганса и капеллана: барон уже лег спать, и не было
никакой возможности его добудиться.
   - Я боюсь, - сказал капеллан, несколько недовольный тем, что его сно-
ва побеспокоили, - боюсь, что синьора Порпорина является жертвой самооб-
мана...
   - Нет, господин капеллан, - с живостью возразила Консуэло, -  у  меня
самообмана меньше, чем у любого из здешних обитателей.
   - Зато ни у кого нет такой выдержки и самопожертвования, как  у  вас,
это несомненно, - сказал старик. - Но, синьора, вы с вашими пылкими  на-
деждами видите указания там, где, к несчастью, их вовсе нет.
   - Отец мой, - сказала канонисса, обращаясь к капеллану,  -  Порпорина
смела, как лев, и умна, как ученый. Если она видела  Зденко,  значит  он
был здесь. Надо искать его по всему дому, и так как, славу богу, все  на
запоре, то ему от нас не убежать.
   Разбудили слуг и стали искать всюду. Не оставалось ни единого  шкафа,
который бы не открыли, ни единого стула, который бы не сдвинули с места.
Перерыты были запасы соломы на огромных чердаках. Наивный Ганс дошел  до
того, что заглянул даже в огромные охотничьи сапоги барона, - но  и  там
ничего не оказалось! Начали уже думать, что все это приснилось Консуэло,
но сама она была более чем когда-либо убеждена в том, что существует по-
тайной выход из замка, и решила употребить всю свою  настойчивость,  всю
свою волю, чтобы найти его. Поспав лишь несколько часов, она снова  при-
нялась за поиски. Часть здания, в которой помещалась ее  комната  и  где
были также и апартаменты Альберта, примыкала или,  лучше  сказать,  была
прислонена к холму. Альберт сам выбрал и устроил себе жилище в этой час-
ти замка, откуда он мог наслаждаться живописным видом на юг, а  на  вос-
точной стороне разбил на искусственной земляной террасе прекрасный цвет-
ник, куда выходила дверь из его рабочего кабинета. Он очень любил  цветы
и на вершине когда-то бесплодного холма,  покрытого  теперь  плодородной
землей, разводил редкие растения. Терраса была окружена  стеною  высотой
по грудь из больших тесаных камней, на фундаменте из отвесных скал; и  с
этого цветущего бельведера, как бы висевшего над  пропастью,  открывался
вид на крутой склон обрыва и на часть обширного  горизонта,  замыкаемого
зубчатыми горами Богемского Леса. Консуэло, попавшая сюда впервые, приш-
ла в восторг от живописного вида и красоты самой террасы; потом она поп-
росила капеллана объяснить ей, каково было назначение этой террасы преж-
де, до того как замок из крепости превратился в  резиденцию  графов  Ру-
дольштадтов.
   - В старину, - начал он рассказывать, - это был бастион,  род  укреп-
ленной террасы, откуда гарнизон мог наблюдать за  передвижением  неприя-
тельских войск в долине и по склонам окрестных гор. Ведь в горах нет  ни
одного прохода, который не был бы виден отсюда. В былое время  эту  пло-
щадку окружала высокая стена с проделанными в ней со всех сторон  бойни-
цами, предохранявшая защитников крепости от стрел или пуль неприятеля.
   - А это что? - спросила Консуэло, подходя к колодцу, устроенному пос-
реди цветника, на дно которого вела крутая винтовая лесенка.
   - Это колодец, который в старину всегда в изобилии снабжал осажденных
чудесной горной водой и был неоценимым благом для крепости.
   - Значит, это вода, годная для питья? - сказала  Консуэло,  глядя  на
зеленоватую пенистую воду колодца. - А мне она кажется мутной.
   - Теперь она уже не годна для питья, или, лучше  сказать,  не  всегда
бывает годна. Граф Альберт пользуется ею для поливки цветов.  Надо  ска-
зать, что вот уже два года, как с этим водоемом происходят  удивительные
вещи. Питающий его источник, который пробивается  неподалеку  отсюда  из
горных недр, стал почему-то нерегулярно подавать воду. В  течение  целых
недель уровень воды стоит так низко, что Альберт заставляет  Зденко  для
поливки своих любимых цветов носить воду  из  другого  колодца,  что  на
большом дворе. И вдруг совершенно неожиданно, в одну ночь, а иногда и  в
один час, этот водоем наполняется тепловатой мутной  -  вот  такой,  как
сейчас, водой. Случается, что вода эта так же скоро исчезает, как и  по-
является, а бывает, что она держится долго, причем мало-помалу очищается
и делается холодной и прозрачной, словно горный хрусталь. Очевидно,  се-
годня ночью произошло как раз такое явление, ибо еще вчера я сам  видел,
что колодец был полон прозрачной воды, а сейчас она мутна, точно  водоем
опорожнили и снова наполнили.
   - Значит, в этих явлениях не  наблюдается  регулярности?  -  спросила
Консуэло.
   - Никакой. И я охотно занялся  бы  их  исследованием,  если  бы  граф
Альберт, который, по своей дикости, запрещает входить и в свои комнаты и
в цветник, не лишил меня этого развлечения. Я думал и продолжаю  думать,
что дно водоема заросло мхом и водорослями и что они-то и  забивают  от-
верстия,  через  которые  поступают  подземные  воды,  пока,  вследствие
сильного напора, вода наконец не пробьется.
   - Но чем же объяснить внезапное исчезновение воды, которое вы  иногда
наблюдали?
   - Тем, что граф потребляет слишком много воды для поливки своих  цве-
тов.
   - Но, мне кажется, понадобилось бы немало рабочих рук, чтобы  опорож-
нить этот водоем. Разве он неглубок?
   - Неглубок? До его дна невозможно добраться!
   - В таком случае ваше объяснение меня  не  удовлетворяет,  -  сказала
Консуэло, пораженная тупостью капеллана.
   - Ищите лучшего, - ответил  тот,  обиженный  и  немного  сконфуженный
собственной недогадливостью.
   "Конечно, я найду лучшее", - подумала Консуэло, живо заинтересованная
причудами водоема.
   - О, если вы спросите графа Альберта, что все это значит, - снова за-
говорил капеллан, желая маленьким вольнодумством восстановить свой прес-
тиж в глазах проницательной иностранки, - он вам, наверное, скажет,  что
это слезы его матери, то иссякающие, то снова вытекающие из недр гор.  А
знаменитый Зденко, чьим бредням вы так верите, будет вам  клясться,  что
там живет сирена, услаждающая своим пением тех, у кого есть  уши,  чтобы
ее слушать. Они вдвоем с графом окрестили этот водоем "источником слез".
Это, возможно, весьма поэтично, но может удовлетворить лишь тех, кто лю-
бит языческие побасенки.
   "Конечно, я не удовлетворюсь этим, - подумала Консуэло. - И я  узнаю,
отчего эти слезы иссякают".
   - Что касается меня, - продолжал капеллан, - то я убежден, что на дне
колодца, в другом углу, имеется сток...
   - Безусловно! Не будь этого, - перебила Консуэло, - колодец,  раз  он
питается источником, всегда был бы полон до краев.
   - Конечно, конечно, - согласился капеллан, не желая обнаруживать, что
такое соображение не приходило ему прежде в голову. - Это само собой ра-
зумеется! Но, очевидно, в движении подземных вод произошли какие-то зна-
чительные изменения, - поэтому-то уровень воды и колеблется, чего не бы-
ло раньше.
   - А что, этот водоем - дело человеческих рук или же это  естественные
подземные каналы? - допытывалась настойчивая Консуэло. - Вот  что  инте-
ресно было бы знать!
   - Это-то и мудрено выяснить, - ответил капеллан, - раз  граф  Альберт
не позволяет даже подойти к своему драгоценному водоему и строго-настро-
го запретил его чистить.
   - Так я и думала, - проговорила Консуэло, уходя. -  И,  мне  кажется,
необходимо твердо блюсти его желание: бог знает, какое  несчастье  могло
бы с ним случиться, если бы потревожили его сирену!
   "Теперь я совершенно уверен, - решил капеллан, расставшись с  Консуэ-
ло, - что рассудок этой молодой особы не в лучшем состоянии, чем у  гос-
подина графа. Неужели сумасшествие заразительно? Или, быть может, маэст-
ро Порпора и прислал нам ее сюда, дабы деревенский воздух несколько  ос-
вежил ей мозги? Видя, с каким упорством она добивается разъяснения тайны
этого водоема, я побился бы об заклад, что она дочь какогонибудь венеци-
анского инженера, строителя каналов, и что ей просто  хочется  хвастнуть
своими знаниями в этой области; но ее последняя фраза, эта  галлюцинация
сегодня утром, когда она видела Зденко, и прогулка, которую она застави-
ла нас сделать этой ночью на Шрекенштейн, - все это говорит за  то,  что
ее расспросы о водоеме - фантазия в том же роде. Уж не воображает ли она
найти Альберта на дне этого колодца? Несчастные молодые люди! Если бы вы
могли найти там себе разум и истину!"
   Засим добряк капеллан, в ожидании обеда, принялся за свои молитвы.
   "Видно, безделье и апатия странным образом ослабляют  ум,  -  в  свою
очередь думала Консуэло. - Чем иным объяснить, что этому святому челове-
ку, так много читавшему и учившемуся, даже не приходит в голову,  почему
меня так интересует этот водоем. Прости меня, боже, но этот твой  служи-
тель очень мало пользуется своей способностью рассуждать. И они еще  го-
ворят, что Зденко дурачок!"
   Затем Консуэло отправилась давать урок пения молодой баронессе, расс-
читывая после этого снова приняться за свои розыски.


   XXXIX

   - Приходилось ли вам когда-нибудь наблюдать, как вода убывает  и  как
она прибывает? - тихонько спросила Консуэло вечером капеллана, когда тот
всецело был поглощен своим пищеварением.
   - Что такое? Что случилось? - воскликнул он, вскакивая со стула  и  в
ужасе тараща глаза.
   - Я говорю о водоеме, - невозмутимо продолжала она. - Приходилось  ли
вам самому наблюдать, как происходит это странное явление?
   - Ах, да! Вы о водоеме? Понимаю! - ответил он с улыбкой сострадания.
   "Вот, - подумал он, - опять начинается припадок безумия".
   - Да ответьте же мне, добрейший капеллан, - сказала Консуэло, пресле-
дуя свою мысль с тем жаром, который она вносила во все  свои  умственные
занятия, но без всякого злого умысла по отношению к этому достойному че-
ловеку.
   - Признаюсь, синьора, - ответил он холодно, - лично я никогда не  ви-
дел того, чем вы интересуетесь, и, поверьте, меня это не настолько  бес-
покоит, чтобы ради этого я не спал по ночам.
   - О! я в этом уверена, - нетерпеливо отозвалась Консуэло.
   Капеллан пожал плечами и с трудом поднялся со стула, чтобы  избегнуть
этого настойчивого дознания.
   "Ну что ж, если здесь никто не желает пожертвовать часом сна для  та-
кого важного открытия, я, если понадобится, посвящу этому целую ночь", -
подумала К