тельства. Удача может подвернуться там, где ее не ждешь.
  - А из-за чего перевернулась передняя машина, никто не
выяснил? - спросил Малдер. Кэнтон кивнул.
  - Водитель одной из машин, которые пострадали поменьше,
рассказывал, что перед "БМВ" ехал большой белый фургон. То есть
"ехал" не то слово. Его просто носило как попало между рядами.
  Наконец у фургона настежь открылись задние двери, и, видимо, дама
за рулем "БМВ" здорово струхнула. Дернулась в сторону, въехала в
отбойник, отлетела и опрокинулась. А сзади на всех парах неслась
"Вольво". Семьдесят миль в час. Ну а остальные воткнулись в эти
две. Через секунду - куча-мала.
  Они подошли к тому месту, где, согласно Указаниям санитара,
перевернулась "БМВ". Малдер склонился над барьером и увидел два
глубоких разрыва в толстом металле. От центральной полосы сюда
вели черные следы покрышек. Малдер представил, как отчаянно
давила на тормоза та женщина. Но было уже слишком поздно.
  - Хозяйка "БМВ" хорошо рассмотрела белый фургон?
  - Наверное, - поморщился Кэнтон. - Сама она уже ничего
рассказать не могла. Голову отрезало. Единственный толковый
свидетель, как я уже сказал, сидел в последней попавшей в аварию
машине. Полиция выяснила только то, что фургон был белый,
американского производства, и его задние двери были открыты. Его
уже ищут, но как найдешь - мало, что ли, в Нью-Йорке белых
фургонов.
  Малдер кивнул. Конечно, по возвращении в клинику он
обязательно побеседует с полицейскими, но сомнительно, чтобы они
успели узнать новые подробности. Если водитель фургона скрылся с
места аварии, значит, он не хотел попасть в руки полиции. Едва ли
это желание возникло у него позже.
  - А что Джон Доу? Где вы его нашли? Кэнтон прошел еще
немного вперед и указал на разделительную полосу. "Ярдов десять от
того места, где "БМВ" окончательно потерял управление", -
отметил Малдер. Примерно здесь фургон мотало из стороны в
сторону. И задние дверцы открылись...
  Малдер опустился на колено и стал пристально разглядывать
поверхность асфальта. Ну, разумеется, никаких следов. Шутка ли -
прошла неделя.
  - Как он лежал? Вверх лицом или вниз?
  - В позе эмбриона, на боку. Головой в сторону от дороги.
  В следующее мгновение мимо пронесся тяжелый джип, из
открытого окна вылетела пустая банка из-под тоника, ударилась о
заграждение и, подпрыгивая, покатилась по заросшему травой
склону. "Спасибо за подсказку", - подумал Малдер и неторопливо
пошел вдоль отбойника, тщательно осматривая каждый дюйм. Не
дойдя двух шагов до Кэнтона, он внезапно остановился.
  На поверхности барьера обнаружилась едва заметная вмятина.
  Малдер долго ее разглядывал, почти уткнувшись носом в отбойник,
потом поднял голову и спросил:
  - Какая, вы говорите, была скорость у первой машины?
  - Миль семьдесят в час, не меньше.
  - А у фургона?
  - Весь поток двигался примерно с одинаковой скоростью. И
фургон - только его при этом еще носило.
  - И двери хлопали.
  - Именно.
  - Так-так...
  "Допустим, Джон Доу вылетает из фургона, Ударяется об асфальт,
потом об отбойник, отскакивает на несколько ярдов и оказывается на
Разделительной полосе. Примерно там, где сейчас стоит Кэнтон. Все,
вроде бы, сходится. За исключением одного: как могло тело после
таких кульбитов даже не поцарапаться?! Скалли наверняка первым
делом задаст именно этот вопрос".
  Ответа на него Малдера не нашел, во всяком случае пока. Но и
отвергать версию не стоило. Хотя бы потому, что между Джоном Доу
и Перри Стэнтоном существовала связь. А последний совершил
нечто невозможное даже для очень сильного человека. Возможно, и
Доу до самой смерти оставался неуязвим.
  Малдер достал стерильный пластиковый пакет. Затем -
маленькую щетку из конского волоса. Поднеся горловину пакета к
барьеру, он принялся счищать в него все, что могло прилипнуть к
металлу. Глаз не заметил ничего, кроме дорожной пыли, однако
микроскоп мог обнаружить гораздо более интересные частички.
  - Вы что там скребете? - осведомился санитар. - Я же говорил
  - мы нашли его здесь, где я стою.
  - Он оказался там далеко не сразу, - откликнулся Малдер. - И
меня, честно говоря, больше интересует не точка окончательного
приземления, а путь, который проделал Доу.
  Он уже собирался слегка поскоблить асфальт, когда заметил, что к
щетке пристало несколько тонких белых волокон. Присмотревшись,
Малдер обнаружил еще кое-что - на волокнах висели едва заметные
крупинки красноватого вещества, напоминающего пудру. Но даже в
таком ничтожном количестве красная пудра издавала довольно
резкий запах. Так пахнет заплесневевший батон, забытый во влажном
пакете на несколько дней. Интересно, имеет ли все это отношение к
Джону Доу? А почему бы и нет - волокна находились в углублении,
и вполне могли сохраниться с прошлой пятницы. Малдер достал еще
один пакет и положил последнюю пробу отдельно от остальных.
  Кэнтон наблюдал за ним с нескрываемым удивлением.
  - Скажите, а почему это ФБР так заинтересовалось Джоном Доу?
  - осторожно осведомился санитар. - Он что, был маньяком-
убийцей?
  - Да нет. Насколько мы знаем, он не сделал ничего плохого,
кроме того, что умер в расцвете сил. Беда в другом - его кожа не
умерла вместе с ним.
  И тут его озарило. Кожа! Может быть, именно кожа и есть тот
самый загадочный убийца? А вовсе не таинственный микроб, следы
которого разыскивает Скалли. Не кровь, не вирус и вообще не
болезнь. Сорок минут спустя Малдер был в инфекционном отделении
клиники. Правда, отделением отгороженную секцию блока
неотложной помощи можно было назвать лишь с большой натяжкой:
  два вестибюля и около полудюжины палат за мощными
металлическими дверями. Палаты делились по степени изоляции. В
одни можно было войти, соблюдая элементарные меры
предосторожности - надев стерильную маску и резиновые перчатки.
  В другие, в случае крайней необходимости, посетители попадали
через сложную шлюзовую камеру, облачившись в подобие
космических скафандров.
  Малдера проводили в обычную палату, в самом конце коридора.
  Надев халат, маску и перчатки, он вошел в небольшую комнату и
обнаружил там Скалли, а также Бернстайна. Хирург сидел на краю
кушетки и время от времени презрительно косился на капельницу,
торчащую из его правой руки. Было очевидно, что его раздражает вся
эта процедура, и, более того, - что он совершенно здоров.
  - Вот, полюбуйтесь, - сказал Бернстайн Малдеру вместо
приветствия. - А я ведь несколько раз повторил - не было у меня
прямого контакта с кровью пациента! Я был в перчатках, как и все
мои ассистентки. Я сделал десяток таких операций ВИЧ-
инфицированным - и, как видите, никаких последствий.
  - Доктор Бернстайн, - примирительным тоном заговорила
Скалли, - поймите, карантин - не моя затея. Так решили
инфекциологи. А они просто не имеют права рисковать, даже в
малейшей степени, так что я их прекрасно понимаю. Вполне
логичная мера предосторожности.
  - Логичная мера?! Перестраховка - вот как это называется! Если
бы я действительно заболел, это уже стало бы заметно, и тогда все
вливания, что слону дробина. Вы отлично знаете, летаргический
синдром не поддается лечению или купированию. Запретить
оперировать на время возможного инкубационного периода - это я
еще понимаю. Но какой смысл держать взаперти и меня, и мою
бригаду?!
  Скалли вздохнула.
  - В области вирусологии я не специалист. А специалисты
решили, что вам нужно вводить ацикловир. Клиническая практика
подтверждает, что при некоторых формах энцефалита...
  - При одной-единственной форме, - довольно бесцеремонно
перебил Бернстайн. - Той, которую вызывает герпес симплекс.
  Летаргический синдром к герпесу не имеет никакого отношения.
  Скалли пожала плечами.
  - Я не собираюсь вести с вами научно-медицинские споры. Моя
специализация - судебная медицина, ваша - пластическая
хирургия. С вирусологией мы оба знакомы поверхностно. Так что
давайте прислушаемся к мнению специалистов.
  Бернстайн махнул свободной рукой и посмотрел на Малдера:
  - Ладно. Придется делать, как она говорит.
  - Обычно я поступаю так же, - усмехнулся Малдер. - Скалли,
можно тебя на минутку?
  Когда они вышли в коридор и закрыли дверь, Скалли стянула
маску:
  - У меня хорошие новости. Доктор Кевеноу, старший
администратор клиники, лично займется поиском тела Джона Доу.
  Один из клерков нашел трансфертную карту с пунктом пересылки -
Медицинская школа Рутгера, Нью-Джерси. Кевеноу считает, что
труп по ошибке отправили на вскрытие. Так это или нет - станет
ясно в ближайшие часы.
  Малдер воздержался от комментариев, хотя был уверен, что
ситуация гораздо сложнее.
  - 0'кей, подождем, - согласился он. - А пока посмотри вот
сюда.
  Он достал пакетик и протянул напарнице.
  - Как ты думаешь, что это может быть? Скалли слегка встряхнула
содержимое пакета, чтобы отделить красные крупинки от волокон,
потом аккуратно пощупала их сквозь полиэтилен.
  - Ты знаешь, по-моему, я уже встречала что-то подобное, - она
открыла пакет и понюхала. - Если мне не изменяет память, это
какое-то обеззараживающее вещество. Волокна наверняка - куски
ниток от бинта. Где ты это взял?
  Малдер вдруг ощутил необыкновенную легкость во всем теле. Так
было всякий раз, когда наконец появлялась надежда вывести
расследование из тупика.
  - С места аварии. Я собрал волокна как раз в том месте, где
нашли Джона Доу.
  Скалли пристально посмотрела на него, потом - на содержимое
пакета.
  - Так... Не будем делать поспешных выводов. Надо показать это
Бернстайну. Он хирург и часто имеет дело с подобными веществами.
  Я могу ошибаться.
  Когда они вернулись в палату, Бернстайн лежал на кушетке,
заложив руки за голову.
  - Быстро вы вернулись, - заметил он. - Неужели пришел
приказ о моем досрочном освобождении?
  - К сожалению, нет, - усмехнулась Скалли, - мы хотели с вами
посоветоваться. Вам знаком этот красный порошок?
  Бернстайн поднялся, бросил короткий взгляд на пакет и сказал:
  - Знаком, конечно. Это пыль. То есть, так мы ее называем.
  Антибактериальный состав. Применяется при массированной
пересадке кожи, в случаях поражения не менее пятидесяти
процентов. Одна из новейших разработок, очень дорогая, но и очень
эффективная. Патент выдан совсем недавно.
  Малдер спрятал руки за спину, чтобы не было видно, как они
дрожат. Вот оно! Состав, используемый при пересадках кожи! Если
экспертиза установит, что он остался на ограждении после падения
Джона Доу, это будет колоссальный прорыв,
  - Доктор Бернстайн, а как широко применяется "пыль"?
  - О какой широте применения вы говорите? - поднял брови
Берстайн, возвращая пакетик Скалли. - В большинстве клиник его
вообще не видели. Ямайка - приятное исключение. Мне удалось
впервые поработать с "пылью" в прошлом году в университетской
клинике во Флориде. Более подробную информацию вам дадут
разработчики. Компания "Фиброл Интернэшнл". Они ведут
изыскания в области биотехнологии. Основное направление -
разработка искусственных материалов для имплантантов. Кстати,
они базируются где-то неподалеку.
  Малдер никогда не слышал о такой компании, но это было
неудивительно - на северо-востоке Соединенных Штатов
сосредоточено огромное количество фармацевтических фирм с
довольно узкой специализацией. Не каждый медик припомнит все
названия.
  Когда они попрощались с Бернстайном и вышли в коридор,
энтузиазм Малдера наконец вырвался наружу.
  - Что скажешь, Скалли? Не много ли совпадений?
  - Ну-у...
  - Специальный состав для трансплантации, найденный на том
месте, где подобрали Джона Доу! - Малдер шел напролом. - Это
вполне может означать, что мистеру Доу накануне тоже сделали
пересадку! Потом его кожу подсадили Перри Стэнтону, и у того
вскоре появились странные, кошмарные симптомы. Красная пудра,
"пыль" - вот ключ к разгадке! Скалли покачала головой.
  - Ты, как всегда, на две мили бежишь впереди фактов. Да, ты
нашел эту пудру на месте аварии. Но подумай сам, сколько машин
проезжает по правой полосе из Манхэттена? Тысячи и тысячи, и из
каждой может что-то высыпаться.
  - Вспомни, что сказал Бернстайн: "пыль" - штука редкая и
дорогая. Нужно срочно поговорить с руководством "Фиброл
Интернэшнл". Возможно...
  В этот момент раздался сигнал сотового телефона. Номер Скалли
знали немногие, и Малдер тут же догадался, кто звонит.
  - Баррет, - одними губами произнесла Скалли. С минуту она
внимательно слушала, наморщив лоб, потом нажала кнопку отключе-
ния и воскликнула:
  - Они обнаружили Стэнтона! Только что свидетели видели, как
он входил в метро на Бруклинских холмах. Баррет спрашивает, жела-
ем ли мы участвовать в задержании.
  Вместо ответа Малдер круто развернулся на каблуках и побежал к
лифту.



                  9

  Сьюзан Допплер закрыла глаза. На ее лице застыло непроницаемое
выражение, но в груди клокотала тихая ненависть ко всему - к
этому самоходному железному гробу, дико и протяжно визжащему на
поворотах, к людям, набившим его до отказа. Она впала в нечто
вроде анабиоза - состояние, хорошо знакомое мелким служащим,
часами трясущимся каждый день в общественном транспорте.
  Как и большинство жителей Нью-Йорка, Сьюзан терпеть не могла
подземку. Но выбирать ей не приходилось: двадцатишестилетняя
мать-одиночка не смела потратиться на такси, а прямой автобусный
маршрут от ее дома до места работы - большого универмага - пока
не ввел! Платить за несколько пересадок было бы слишком накладно
  - она предпочитала сберечь доллар-другой для дочурки, пусть даже
ценой полуторачасовой пытки подземкой.
  Но сегодня ей пришлось подвергнуться куда более изощренным
издевательствам, чем обычно, две станции назад отключилась
вентиляция, и воздух в вагоне сразу же насытился ароматом пота и
разлагающейся мочи. С каждой минутой становилось все жарче, в
горле пересохло, легкие слипались от недостатка кислорода. К тому
же Сьюзан оказалась зажатой между двумя джентльменами.
  Джентльмен справа был невероятно грузен, его рубашка, некогда
белая, насквозь пропиталась потом; а тощий джентльмен слева,
перелистывая таблоид, всякий раз вонзал свой костлявый локоть ей
под ребра.
  Закрыв глаза, Сьюзан попыталась заняться самовнушением. Она
попробовала вообразить, что находится в сауне, где-нибудь в
маленьком городке на краю Земли. Или на жарком солнечном пляже
у самой кромки Тихого океана. Или в башне горящего танка. Даже
это было гораздо лучше, чем медленно погибать от удушья в вагоне
метро.
  Острый локоть в очередной раз воткнулся ей между ребер. Сьюзан
открыла глаза и вперила возмущенный взгляд в тощего джентльмена.
  Но тот, увлеченный бульварным чтивом, ничего не замечал вокруг.
  Сьюзан сдвинулась на край сидения и задумалась, положив
подбородок на ладони. Совсем недавно на нее обращали внимание
даже в такой, отнюдь не романтичной обстановке. У тебя
удивительные глаза. Лазурные!" Так говорил ее бывший муж.
  "Чертов бабник", - подумала она с омерзением, но почти без злобы.
  Прошел целый год с тех пор, как Сьюзан вычеркнула его из жизни. А
глаза у нее никакие не лазурные, а голубые. Очень усталые глаза.
  Вагон в очередной раз резко занесло на повороте, пассажиры едва
не повалились в проход, на несколько секунд погас свет... Когда он
включился вновь, Сьюзан увидела прямо перед собой очень
странного человека. Это был даже не человек, а живая иллюстрация:
  "Только в Нью-Йорке!"
Где еще в общественном транспорте можно встретить подобного
типа? Маленький круглоголовый старичок в грязном изорванном
халате приютился между пассажирами, скрючившись и поджав ноги.
  Несмотря на удушающую жару, его била крупная дрожь. "Все
понятно, - подумала Сьюзан. - Либо крэк, либо героин". Губы ста-
ричка непрерывно шевелились, словно произносили безмолвное
заклинание. Его остекленевшие глазки были такого же цвета, как у
нее, и это особенно неприятно поразило Сьюзан.
  Она отвернулась, брезгливо поморщившись. Старик наверняка
был одним из бездомных, у которых от пережитых страданий поехала
крыша. Хорошо еще, что природа обделила его физической силой и
он не представляет серы ной опасности для окружающих. Но все
равно сидеть в двух шагах от такого экземпляра удовольствие ниже
среднего.
  Костлявый джентльмен снова ударил ее локтем. Это было уже
чересчур! Сьюзан открыла рот, чтобы высказать все, что думает, но
на сей раз любитель таблоидов все-таки обратил на нее внимание и,
смущенно улыбнувшись, извинился. Он осторожно согнул газету
пополам, потом положил на колени и продолжал читать. Когда он
переворачивал страницу, Сьюзан заметила заголовок, набранный
огромными буквами:
  МАНЬЯК-ПРОФЕССОР РАЗГУЛИВАЕТ ПО НЬЮ-ЙОРКУ!
  Под заголовком была помещена большая черно-белая
фотография...
  И тут Сьюзан словно ударило током. Она посмотрела на
оборванца, сидящего напротив - и едва не вскрикнула. Это был
человек с фотографии. А грязное тряпье, еле прикрывавшее
тщедушное тельце, - больничный халат...
  Как она могла забыть?! Ведь утром в новостях передавали -
профессор истории зверски убил медсестру и, выпрыгнув со второго
этажа, сбежал из клиники. Может быть, конечно, она и ошиблась. А
если нет?
  Сьюзан беспокойно заерзала на краю сидения. Надо что-то
сказать, предупредить окружающих! Но если она обозналась - ее за-
смеют. Раздался душераздирающий визг - поезд тормозил перед
въездом на станцию - и в этот момент оборванец посмотрел на нее в
упор...
  Сьюзан сдавленно вскрикнула и, отпрянув назад, вжалась в спинку
сиденья. Профессор прищурился, передернул плечами, протянул к
ней руки и начал медленно подниматься. Пассажиры в ужасе
наблюдали за этой сценой - их словно парализовало. Какое-то
мгновение, показавшееся Сьюзан вечностью, мерзкий старикашка
стоял в шаге от нее. Но тут поезд, зашипев напоследок, остановился,
и маньяк-убийца внезапно утратил к ней интерес. Невыносимая мука
исказила его лицо, он медленно развернулся и пошел к дверям,
отшвыривая с-дороги испуганных пассажиров. Только один
здоровенный детина баскетбольного роста попытался ему помешать,
но тут же, застонав, отшатнулся в сторону.
  Когда профессор вышел на платформу, Сьюзан, как и все
остальные пассажиры, бросилась к окну и увидела, что навстречу ему
бегут трое полицейских. Она облегченно вздохнула: теперь психу не
уйти. Полицейские были вооружены. К тому же каждый из них
предусмотрительно надел резиновые перчатки.
  Профессор на мгновение замер - и вдруг бросился ко входу в
туннель. Решение было необъяснимым - маньяк прекрасно видел,
что дорогу ему преградил полицейский. Но он упрямо, широкими
тяжелыми шагами двигался вперед.
  Полицейский стал на колено, поднял револьвер и что-то крикнул.
  Профессор не остановился. Сьюзан в ужасе закрыла лицо руками...
  Сержант Карл Лирри понял, что кричать бесполезно. В глазах
профессора плескалась расплавленная ярость. На раздумья не
оставалось времени - еще секунда, и маньяк сомнет его. Лирри
навел револьвер и спустил курок.
  Эхо выстрела гулко прокатилось под сводами станции, утонув в
дружном испуганном вздохе пассажирок. Глаза сержанта едва не
вылезли из орбит - профессор приближался как ни в чем не бывало.
  Лирри выстрелил еще раз...
  Маленький человечек прошел мимо, задев его плечом, и Лирри
упал навзничь, выронив револьвер. Зачарованно наблюдая, как
профессор исчезает в темном жерле тоннеля, сержант произнес:
  - Как?!..
  Как это случилось? Он стрелял дважды, в упор. Он не мог
промахнуться?!
  Что-то тяжелое и холодное легло ему на плечо. Лирри вздрогнул от
неожиданности, но, к счастью, это оказалась всего лишь рука его
напарника Джо Кеньона, затянутая в резиновую перчатку. Они
прошли вместе огонь и воду, и казалось, ничто в этом городе не
могло удивить опытных полицейских - но сейчас оба были
совершенно обескуражены.

  - Ты цел? - наконец выговорил Кеньон. - Этот психопат
случайно не обрызгал тебя кровью.
  Лирри молча мотнул головой, придирчиво разглядывая свой
револьвер. Дуло было горячим. явственно пахло порохом. Он
пересчитал патроны - двух не хватало. Пожав плеч