касается полосы. Заходящее солнце окрашивает дальние вершны гор в
золотисто-багряный цвет.

- Посадка шаттла произведена успешно сегодня, в двадцать часов пятьдесят
шесть минут |ло центральному стандартному времени. - Диктоp на экране
телевизора улыбнулась дежурной белозубой улыбкой. - Полезный груз выведен
на орбиту. После двадцати одного витка безо всяких происшествий корабль
успешно вернулся на Землю. Мы в NASA с нетерпением ожидаем следующего
запуска шаттла, которому суждено продолжить исследование космоса и
утверждение в нем человека, во имя всего человечества и во имя будущего...

Звук телевизора отрегулировали на минимальную громкость, и поэтому было
слышно даже, как журчит вода в трубах батареи. Полковник лежал под
капельницей, весь опутанный проводами, трубками и датчиками. Больше в
палате реанимационного отделения никого не было. Горел экран телевизора, и
зеленоватым светом мерцал установленный в ногах монитор электрокардиографа.
Стояла почти полная тишина. И едва заметный, на пределе человеческого
слуха, свист, неожиданно вдруг повисший в воздухе, мог показаться возникшим
абсолютно ниоткуда. Но он становился все ниже и сильнее, переходя в
вибрирующее гудение, - и в такт этой вибрации тело полковника затрясла
дрожь, становившаяся все реже и крупнее. Внезапно лицо больного вновь
засветилось голубым, и на нем стала проявляться все та же мертвенная маска.

Полковник дернулся, пытаясь приподняться на постели, но провода и трубки
мешали ему. Тогда он выпростал из-под одеяла правую руку, поднес ее к лицу
и рывком отлепил от подбородка пучок проводов. Затем точно так же сорвал их
с груди и с левого плеча, пошевелился, приподнялся на локте - свечение на
лице начало тускнеть - и безумными глазами обвел комнату. Взгляд его
остановился на окне. Полковник Белт рванулся еще раз, оборвал остатки
проводов и, тяжело дыша, поднялся на ноги, как выбравшийся из берлоги
грузный медведь. Мерцание на его лице становилось все ярче. Полковник
пошатнулся, утробно застонал, но оторвался от кровати и шагнул к окну.
Звездная россыпь горящих точек за оконным стеклом притягивала к себе,
манила, раскрывала навстречу свои объятия. Тяжело, в несколько шагов
полковник пересек комнату, добрался до низкого подоконника, навалился на
него грудью и рывком распахнул на себя обе створки окна. Зазвенело стекло.
Прохладный ветер мазнул по разгоряченному потному лицу, звездное небо
горящих окон будто хлынуло в глаза ослепительно белым космосом. Белое
сияние постепенно угасало, вновь превращаясъ в черноту, сквозь которую
проступали игольчатые россыпи звезд - настоящих звезд! Край Земли был чуть
размыт, над ним поднимался диск Солнца, и черный цилиндр станции плыл
навстречу, над разворачивающейся панорамой материков. Вот он закрыл
восходящий солнечный диск, снова начала наплывать темнота, и на небе опять
остались одни лишь гаснущие звезды. Звезды...

Полковник последним усилием воли перевалился через подоконник.
Поблескивающие и шевелящиеся жуки-машины на дне глубокого колодца бросились
навстречу. Поток воздуха мягко толкнул в грудь, развернул боком, и теперь
Белт видел лишь окна - бесконечные, выстроенные по ранжиру ряды светящихся
окон. Они двигались вокруг него, медленно набирая скорость, пока, наконец,
не слились в единую вращающуюся россыпь, окончательно смешав ряды и
наконец-то превратившись в настоящее звездное небо, каким его можно видеть
только из космоса. А Солнце вновь выплывало из черноты, и голубая Земля
разворачивалась у самого лица...

Вашингтон, округ Колумбия
Декабрь 1993

Малдер подержал газету в руках и аккуратно положил на стол. С портрета в
траурной рамке смотрело бравое, каменное лицо полковника. Некролог занимал
весь правый нижний угол первой полосы - достаточно высокая честь...

- Ну, и что там пишут? - спросила Скалли.

- Естественно, ничего особенного. Герой освоения космоса, легенда
американской астронавтики, человек, до последнего своего дыхания
находившийся на передовом посту человечества, отдавший всю свою жизнь во
имя прогресса и науки... В общем, стандартный набор. А ты что хотела
услышать?

Скалли не ответила. Малдер немного помолчал.

- Да. Что-то в него вселилось такое, - медленно произнес он после паузы. -
Что-то такое, с чем он встретился там, в космосе.

- Эксперты, осматривавшие тело, утверждают, что он страдал от серьезного
заболевания мозга. Что-то типа помешательства, - сказала Скалли. - Вроде бы
в его мозгу были найдены органические изменения, но природу их определить
не удалось.

- Мне кажется, он и сам толком не понял, что с ним сделало "это" - то, что
в него вселилось, - медленно произнес Малдер. - Если, конечно, он осознавал
происходящее и мог отвечать за свои действия.

- Но ведь он приказал сделать рентгеновские снимки поврежденных деталей.

- Скалли, мы с тобой видели одно и то же. - Малдер вздохнул. - Создается
впечатление, что это он пытался предупредить Мишель. Ведь, кроме него,
некому было послать ей ту фотографию.

- Но, по-моему, он все же действовал, повинуясь какому-то автоматическому
импульсу, не совсем понимая, что же он делает. Как будто бы бывший "он"
пытался дотянуться до нас из своей нынешней оболочки, повинуясь инстинкту -
спасти людей любой ценой. И при этом одновременно пытаясь их убить - так
сказать, другой рукой...

- Скалли, мы отправляем людей в космос, чтобы отпереть дверь во Вселенную.
Но мы не знаем, что может оказаться за этой дверью. Я не знаю, чем это
было, но он унес "это" с собой. Видимо, он осознал, что только так можно
остановить это существо.

- Между прочим, следствие все же ведется. И кое-кто из экспертов не
исключает возможности грязной игры с его стороны...

Малдер поморщился:

- В конце концов, он ведь отдал свою жизнь Космосу, Скалли. Впрочем, он
готов был сделать это в любой момент. Он был астронавтом.

Вашингтон, Арлингтонское кладбище
Следующее утро

- Полковник Маркус Аурелиус Белт посвятил всю свою Жизнь Космосу, изучению
Космоса, разгадке его тайн - не только для себя, но и для всего
человечества...

Протестантский священник был одет во все черное, носил круглые очки, горло
его было закутано толстым шарфом. Но читал он не по бумажке. Декабрьский
день выдался холодным и пасмурным. Ветер гнал по аллеям Арлингтонского
кладбища бурые остатки последней листвы, низкое небо нахмурилось в ожидании
первого снега. Несколько десятков человек, пришедших на похороны, ежились,
подняв воротники. Почти все были в военной форме.

- Господь, возьми же, молю тебя, душу этого человека к себе, на небеса.
Пусть она поднимется выше, чем суждено было заглянуть ему в своей земной
жизни, и увидит наконец то, что ему так хотелось увидеть. Открой ему
истинную сущность Вселенной...

С неба надвигался, наваливался тяжелый гул. Пятерка истребителей пронеслась
совсем низко над кладбищем, качнула крыльями, сделала глубокий разворот и
почти вертикально ушла вверх, к тучам. Все стоявшие проводили самолеты
взглядами, подняв головы к небу;

только морские пехотинцы почетного караула, с винтовками и в белых касках,
остались недвижимы. По другую сторону от гроба Призрак разглядел мисс
Дженеро. Она стояла рядом с высоким офицером в фуражке и летной форме, с
чистым открытым лицом. Кажется, на подбородке у него даже была ямочка.
Поймав взгляд Малдера, Мишель приветственно улыбнулась и приподняла левую
руку. Офицер не изменился в лице, только еле заметно кивнул.

Скалли потрогала напарника за рукав:

- Мы пойдем? Ты уже насмотрелся, а сегодня у нас еще много работы...

- Подожди еще немного, сейчас.

Малдер аккуратно протолкался вперед. Солдаты почетного караула уже
сомкнулись вокруг гроба, готовые поднять его и нести к открытой могиле.
Оркестр грянул марш.

Гроб, как и полагается, был покрыт американским флагом. Полосы и звезды.
Звезды, не выстроенные рядами, а разбросанные в беспорядке по синему полю.
Звезды на темно-синем фоне бездонного Космоса...

Малдер посторонился, когда шестеро солдат подхватили гроб и понесли к
могиле. Все присутствующие двинулись следом, и Призрак остался один. Скалли
подошла к нему, и они зашагали по аллее в противоположную сторону. За
спиной читал речь еще кто-то, потом грянул раскатистый залп. Взбудораженные
вороны снялись с голых веток и, надрывно каркая, закружились над
облетевшими деревьями.

- Знаешь, а я думаю, что история на этом не закончится, - внезапно сказал
Малдер.

- Какая история? - не поняла Скалли.

- С тем, что вселилось в полковника. С этим пришельцем из космоса.

- Но ведь "оно" погибло, - удивилась Скалли. - Погибло вместе с
полковником. Иначе, если бы оно могло вселяться в каждого человека, по
своему желанию, нам бы пришлось совсем плохо. Как в дурном фантастическом
романе... - Она передернула плечами.

- Все не так просто, - задумчиво сказал Малдер. - В конце концов, мы же не
знаем, что это было. Что "оно" может, а на что не способно. Но главное не в
этом. Ты понимаешь, что "ему", этому существу, было нужно?

- Вроде бы да, - пожала плечами Скалли. - Сорвать нашу космическую
программу или хотя бы ее часть. Словом, не выпустить нас в космос.

- Да, - сказал Малдер. - Но мы-то все равно уже там. И пойдем дальше.
Насколько я знаю, уже сейчас разрабатывается марсианский проект. И через
десять-пятнадцать лет нам так или иначе придется встретиться с этой
чертовой физиономией, так сказать, лицом к лицу. Полагаю, все начнется даже
раньше.

- Но если "они" не хотят нас пускать, значит, они нас боятся? - задала
резонный вопрос Скалли.

Малдер пожал плечами. Усмехнулся:

- Понятия не имею. Хотелось бы так думать. Впрочем, можно предположить, что
мы еще будем иметь возможность в не очень далеком будущем узнать об этих
существах кое-что новенькое.

- Да, - кивнула головой Скалли. - Если наши космические исследования
продолжатся теми же темпами. Или, по крайней мере, не будут свернуты...

Малдер внимательно посмотрел на нее:

- А если они будут свернуты, мы вправе заподозрить что угодно - вплоть до
существования "их" шпионов в Конгрессе? Выходит, так? Но ведь это уже
полнейший бред и шпиономания!

- Конечно, это маловероятно, - после паузы произнесла Скалли. - Однако
исключать такую возможность сейчас уже нельзя.

- Ох, ну и влипли же мы...

Вспугнутые залпом вороны, покружившись в небе, вновь опустились на свои
места и, нахохлившись, замерли, будто решив непременно дождаться первого
снега.

ЭПИЛОГ

Несколько месяцев спустя, просматривая очередной пакет пришедших к нему
документов, Малдер наткнулся на информацию о том, что проект строительства
орбитального радиотелескопа заморожен. Конгресс таки добрался до
космической программы и всласть порезвился в ней ножницами, мотивируя это
сокращением исследований околоземного пространства у русских. В прессу
сообщение о свертывании строительства радиотелескопа не попало, и вовсе не
из соображений секретности: просто афишировать такие вещи NASA не
стремилось, а журналисты особой настойчивости не проявляли - интерес к
освоению космоса у широкой публики давно пропал.


Малдер тоже решил ничего не говорить Скалли. Незачем мутить воду в стакане,
если не можешь даже провести ее химический анализ. Да и новых забот, честно
говоря, с тех пор у них появилось более чем достаточно. А если истории этой
и суждено иметь какое-то продолжение, мимо них оно все равно не пройдет...

                      --------------------------------












Ева.

Цивилизация - странная штука. Двигают ее вперед молодые люди до тридцати
лет, не удовлетворенные существующим положением дел, а тормозят "старики",
убедившие себя, что гармония с окружающим миром ими достигнута. При этом
те, кто деятельно переустраивает мир, никогда не бывают удовлетворены
результатами. Они подгоняют свой паровоз к избранной станции и сходят на
перрон - но поезд не стоит на месте, и ждать их никто не будет. Экспресс
уходит, и бесполезно пытаться его остановить, цепляясь за подножку.

Можно в знак протеста лечь на рельсы - многие из вчерашних бунтарей так и
поступают. А можно спокойно занять свое место в пассажирском вагоне. Не
выдвигать новые идеи и не бороться с этими идеями, а изучать взаимосвязи
между ними и делать выводы. Короче, попросту жить.

По сути, позиция не хуже многих других. Кроме всего прочего, она дает
пассажирам возможность подготовить нового машиниста, который поведет состав
туда, куда они хотят.

Только ни в коем случае нельзя забывать, что дорога, по которой идет поезд,
постоянно меняется, и рельсы, хорошо знакомые вчера, сегодня могут вести в
совсем другую сторону. А то и вовсе - в тупик...

Штат Коннектикут
У дома Сишонсов Гринвич
День первый

Стояла ранняя весна. Пронзительно каркали вороны на торчащих в серое небо
ветвях деревьев, черных и голых. Над городом кружил теплый ветер, шевелил
прошлогодние желтые листья, ерошил волосы горожан. По пустынному шоссе
пригородного "спального" района размеренной трусцой бежали двое молодых
людей в спортивных костюмах. Женщину звали Донна, а мужчину - Тед Уоткинс,
и вот уже два года они, по законам штата Коннектикут, были супругами. Тед,
молодой, но весьма преуспевающий адвокат по гражданским делам, и Донна,
прекрасно себя чувствующая в качестве домохозяйки, переехали в этот район
всего несколько недель назад и уже успели обзавестись кучей знакомых среди
соседей. Доброжелательность и приветливость - великая сила, если ими не
злоупотреблять, сжала девочку в объятиях. Тед попятился от качелей. Лицо
его выражало крайнюю степень удивления и растерянности: попадать в подобные
ситуации ему еще не приходилось.

- Пойду позвоню "девять-один-один", - пробормотал Уоткинс и быстро зашагал
по дорожке в направлении дома.

Тина, все еще прижимавшаяся к Донне, повернула лицо в сторону качелей.

- Папа... - прошептала она и хлюпнула носом.

...Но если бы Тед или Донна Уоткинсы видели в этот момент выражение
Тининого лица, оно показалось бы им по меньшей мере странным для
восьмилетней девочки, только что потерявшей отца.

Вашингтон, округ Колумбия
Штаб-квартира ФБР, здание имени Дх. Эдгара Гувера
День второй

- ...Нет, Фокс, ты только послушай. Смерть от практически полной потери
крови! - Дэйна Скалли - миниатюрная рыжеволосая женщина с приятными, но не
более того, чертами лица, в которой только больное воображение способно
было угадать специалиста по патологической медицине и одного из лучших
стрелков ФБР, -

шмякнула на стол пухлый том отчета с места происшествия. - Покойный потерял
более семидесяти пяти процентов крови. Получается, четыре с лишним литра!

- Ну что ж, пересох колодец, - меланхолично откликнулся федеральный агент
Фокс Малдер, рассматривая на просвет пластинку фотослайда из своей
коллекции. И не удержался, с любопытством покосился на напарницу. Откуда
такой энтузиазм?

- Дочь этого мужчины - ей восемь лет - отлучилась всего на десять минут, а
то и меньше, - продолжала Скалли. - Она не заметила абсолютно ничего
необычного. На месте преступления не удалось обнаружить никаких улик,
никаких следов...

Малдер поднялся из-за стола и подошел к проектору.

- Любые улики все равно были бы смыты вчерашним дождем, - заметил он.

- В чем ты меня хочешь убедить? Что совершено рядовое, ничем не
примечательное убийство? - не выдержала Скалли. Нет, в самом деле, неужели
этот несносный человек не в состоянии понять, что, кроме летающих тарелок,
еще что-то способно вызывать у некоторых профессиональный интерес? В такие
минуты ей хотелось взять напарника за горло и душить его до тех пор, пока
выражение наигранной невозмутимости не сменится гримасой удушья. - Ты ведь
сам читал материалы. Две колотые раны в области яремной вены в качестве
причины смерти - это, по-твоему, обычное явление?

- Ты знакома с такой вещью, как феномен Сниппи? - вопросом на вопрос
ответил Малдер. - С тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года из тридцати
четырех штатов докладывали о нераскрытых случаях: расчленения скота.
Подобные факты были известны еще в прошлом веке. - Призрак погасил свет и
включил проектор. - Улики - даже самые незначительные - совпадают до
мелочей, как будто это делали одни и те же люди... или не люди. Надрезы
выполнены с хирургической точностью, область вокруг рта и - часто - половые
органы удалены, наблюдается существенная кро-вопотеря без каких-либо следов
крови на месте преступления... - На экране проектора замелькали, сменяя
друг друга, иллюстрирующие его слова кадры.

- Как это может быть? Я имею в виду - куда делась кровь?

Малдер пожал плечами.

- Ну-у, мало ли... Например, отсасывание. Если воткнуть капельницу любому
живому существу в яремную вену, сердце будет действовать как насос. Колотые
раны здесь, кстати, точно такие же, как у человека из Коннектикута. Другое
дело, я впервые слышу, чтобы подобное происходило с человеком.

Он щелкнул кнопкой, и на экране застыла фотография: крупный план
человеческого горла с двумя симметричными аккуратными дырочками.

- Не обнаружено никаких следов борьбы, - напомнила Дэйна. - Как человек
может сидеть спокойно в тот момент, когда ему пускают кровь?

- В крови жертвы были найдены следы растительного яда. Какое-то
мексиканское растение, которое можно использовать как наркотик.

- Минуточку! - Скалли пробежала взглядом одну из лежащих на столе бумаг. -
Здесь сказано, что феномен Сниппи обычно связывают с появлением НЛО.

- Выжженная трава, свидетели, которые сидят на земле и ничего не помнят...
Вот почему девочка не может ничего сказать о преступлении.

Скалли состроила скептическую гримасу:

- Интересно! Значит, пришельцы преодолевают миллионы световых лет,
добираются до Земли - и все только для того, чтобы поиграть "в доктора и
пациента" с земными коровами?

- Ну, может быть, они это делают из тех же соображений, из которых мы режем
лягушек на уроках в школе, - парировал Малдер. - И кроме того, похоже, что
сфера их интересов сместилась. - Он кивнул в сторону экрана, где застыло
изображение мертвого мужчины, замершего в противоестественной позе.

Гринвич, штат Коннектикут
Центр по оказанию социальных услуг
День второй

Если бы, заканчивая колледж по специальности "социальная педагогика", Мэри
Джонсон знала, что ей придется играть роль гида и консультанта для агентов
Федерального Бюро Расследований, собирающихся своими расспросами мучить
маленькую девочку, только что потерявшую отца, она не пошла бы работать в
городской Центр по оказанию социальных услуг. Вместо этого она подалась бы
в большую политику, прошла на выборах в Конгресс и поставила вопрос об
урезании бюджетного финансирования упомянутого Бюро, скажем, до нуля.
Примерно в этом духе мисс Джонсон высказалась сегодня утром, когда советник
мэра по культуре позвонил и сообщил, что к ней вот-вот должны подъехать
двое федеральных агентов. Сказала - и повесила трубку. Через полчаса
советник по культуре - маленький, вечно взъерошенный человечек - появился
на пороге ее кабинета лично, чтобы напомнить, кому именно обязан своим
существованием ее любимый Центр и из каких денег он, собственно,
финансируется. В результате мисс Джонсон оказалась вынуждена уступить, для
успокоения нервов высказав грустно кивающему человечку все, что она думает
о моральных качествах мэра и всего персонала мэрии, начиная с него,
советника.

В Гринвиче все уже привыкли к тому, что Мэри Джонсон готова драться за
любого из детей, оказавшихся у нее под крылом, как раненая львица. Когда
маленькой Мэри Джонсон исполнилось девять лет, ее крепко пьющий отец угодил
под проезжавший грузовик, и девочка оказалась на руках у двоюродной тетки,
которой не было никакого дела до чужого, по сути, ребенка. Собственно, на
том и закончилось детство мисс Джонсон: вряд ли можно назвать счастливым
детством годы, проведенные девочкой в чужом доме, среди чужих людей, не
пошевеливших и пальцем, чтобы стать более родными. Именно смутное
представление о детстве как о поре беззаботности, из кото