зрения стратегии было бы куда лучше, если Ньюхаус и Бурнелл пришли к решению
самостоятельно. Надо было лишь направить их в нужную сторону, а не решать все за
них.
   Ну, и нетрудно догадаться, опять же с учетом действующих лиц: кто-то из них
(скорее всего Бурнелл), надо думать, пожаловался боссу, что Малдер хочет
умыкнуть у них дело, а значит, и лавры.
   - Сэр, - обратилась к шефу Скалли. Тот перевел на нее взгляд.
   - Насколько я понимаю, мы весьма ограничены во времени. Судя по регулярности
предыдущих преступлений, убийца нанесет очередной удар недели через две. А
может, и того раньше. Поэтому в данный момент любая подсказка, любая версия,
которую агент Малдер выдвигает, несмотря на груз собственных дел, должна
восприниматься не как грубое вмешательство, а как неоценимая помощь.
   Малдер едва заметно кивнул, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не рассмеяться.
   - Кроме того, я полагаю, что для Малдера, --вкрадчивым тоном продолжила Скалли
(Скиннер опять надел очки), - дело это слишком очевидно, а значит, и
неинтересно.
   Скиннер не мигая посмотрел на Малдера.
   - В этом я с вами полностью согласен, агент Скалли.
   Малдер никак не мог понять выражение его лица. Ведь именно Скиннер по приказу
свыше закрыл дела под грифом "Икс": начальству не нравилось, что Малдер слишком
много знает. Но именно Скиннер приказал вновь открыть дела под грифом "Икс". А
сделать это ему наверняка было нелегко.
   Что-то здесь нечисто.
   Скиннер ему не враг, но и не союзник. Он как тень. Знать бы еще чья.
   - Прошу прощения, сэр, но могу я узнать, в чем моя вина, - тщательно подбирая
слова, спросил Малдер, - в том, что я, когда ко мне обратились, предложил
помощь?
   - Никто вас ни в чем не обвиняет, агент Малдер, - устало возразил Скиннер. Он
опять потер переносицу, но снимать очки не стал. - Да, я вас
вызвал, и, надеюсь, разговор останется между нами. Но в следующий раз будьте так
любезны, избавьте меня от лишних неприятностей и нежелательных звонков. Ну хотя
бы для разнообразия дайте возможность кому-нибудь другому выдвинуть свою версию.
   А вы, как удачно сформулировала агент Скалли, ему только подскажите. Все это
было сказано без намека на улыбку. И в том же духе воспринято присутствующими.
   Наконец босс захлопнул папку и кивком головы дал понять, что больше их не
задерживает.
   - Малдер, это греческий? - спросил он вдруг, когда они были у самой двери.
   - Да, сэр, древнегреческий, - невозмутимо ответил тот, поборов желание отдать
честь, и поспешил в коридор за Скалли. Она предложила пойти в кафе выпить: ей -
кофе, ему - ледяной чай.
   - Знаешь, Скалли, спасибо тебе за поддержку, - сказал он по дороге, - но защита
мне не нужна. Как-нибудь и сам справлюсь.
   Скалли взглянула на него и вздохнула.
   - Еще как нужна, Малдер!
   Он недоверчиво покосился в ее сторону.
   - Доверься мне, - сказала она, погладив его по руке.
   До полудня Малдер успел добросовестно потрудиться, просмотрев с полдюжины новых
дел, оставленных для него на столе. Оксфордский диплом, глубокое знание
криминальной психологии и природный дар прослеживать логику преступления даже
там, где ее как будто не было и нет, делали Малдера незаменимым при
расследовании дел, зашедших в тупик.
   Он ничего не имел против. Ему это даже нравилось.
   Но сейчас Малдеру не давало покоя подозрение, которое, По общему признанию, не
имело под собой достаточных оснований: Бурнелл и Ньюхаус подставили его
сознательно. Почему? Они достаточно компетентны и определенно не глупы. Со
временем они бы и сами увидели то, что увидел он. Да и вообще в Бюро навалом
экспертов - ив Вашингтоне, и в академии ФБР в Квантико, - которые пришли бы к
тому же выводу.
   Малдер откинулся на спинку стула, вытянул ноги и посмотрел на закрытую дверь. По
щеке катилась капелька пота. Ему вдруг пришло в голову, что это опять Они, те
невидимые силы, которые он окрестил Теневым Правительством, - люди, знавшие об
истине, заключенной в делах под грифом "Икс", гораздо больше, чем давали понять
другим. Нет, это не паранойя!
   Не раз они пытались его скомпрометировать. Не раз пытались убить. И не только
его, но и Скалли. Только благодаря тому, что он сумел заручиться поддержкой
определенных лиц в этой сумрачной стране теней, он по-прежнему жив и здоров.
   А теперь Они снова за него взялись. Проверяют, чего он стоит. Отвлекают,
надеясь, что он допустит промах в одном из порученных ему дел. А защитить его
могут только Скиннер, если, конечно, захочет, и "теневые" друзья.
   - Надо было сказать, что это русский! - шепнул он, обращаясь к двери. И
рассмеялся.
   Дверь распахнулась. От неожиданности Малдер чуть не свалился со стула. На пороге
стоял Бурнелл.
   - Малдер, кто может знать древнегреческий? - с мрачным видом спросил он. Малдер
пожал плечами.
   - Не знаю. Надо думать, древние греки. Бурнелл моргнул и прошел в кабинет как
раз в тот момент, когда из вентиляционной отдушины потянуло наконец холодным
воздухом. Он было собрался закрыть за собой дверь, но передумал и засунул руку в
карман.
   - Священники, вот кто! Семинаристы. Преподаватели семинарии. Проповедники. -
Свободной рукой он ослабил галстук. - В общем, Малдер, люди, которые изучают
Библию.
   Малдер вежливо выслушал и решил, что дополнять перечень преподавателями
иностранных языков, археологами и Бог еще знает кем, пожалуй, не стоит. Не
говоря уже об эмигрантах, получивших образование в Греции. Или филологах,
искусствоведах и лингвистах. Бурнелл явно прорабатывает новую версию, и сбивать
его не следует.
   - Я все думаю, - продолжал агент, постукивая пальцем по картотечному шкафу. - Ты
был прав: это греческий. Как же я сам не додумался! А вот насчет имени ты
ошибаешься.
   Малдер не спеша выпрямил спину, подобрал ноги и поднял голову.
   - Вот как? - прищурившись, спросил он.
   - Когда я учился в колледже, я вступил в братскую общину.
   - Я бы на твоем месте выбрал женскую. Бурнелл посмотрел на него с таким
недовольст вом, что Малдер не выдержал и поднял руку, давая понять, что просит
прощения.
   - Ну ладно. Ты был членом братства. Какое это имеет отношение к...
   - Оно называлось "Альфа Хи Ро". - Бурнелл вытянул вперед правую руку: на
безымянном пальце красовался массивный золотой перстень с печаткой и граненым
рубином в центре. Он подошел поближе, чтобы Малдер смог как следует его
разглядеть. - Видишь надпись, Малдер?
   Увидев три заглавные буквы, Малдер затаил дыхание.
   Бурнелл опустил руку.
   - Хи Ро. Это символ Христа, Малдер! - с ликованием в голосе изрек он и
возбужденно взмахнул рукой. - Вот что он вырезал: Хи Ро. - Он кивнул головой и
хлопнул рукой по бедру. - А его жертвы вовсе не проститутки. Не все так просто!
   Ну а что касается того дома на ферме и самой фермы, то что-то в них есть...
   какая-то связь, которая религиозному фанатику могла показаться... ну я не
знаю... кощунственной, что ли.
   Малдер откинулся на спинку стула.
   - Черт меня побери! - В его глазах читалось неподдельное восхищение.
   Бурнелл улыбнулся, потер ладони и, взглянув на вентиляционную отдушину, заметил:
   - Старик, здесь холодильник, да и только. У тебя полетел термостат, да? - Он
подошел к двери и, взявшись за ручку, помедлил.
   Малдер заметил, как у него напряглись и расслабились плечи.
   - Спасибо тебе, Малдер. Кроме шуток! По правде сказать, если бы не ты, то даже и
не знаю, догадался бы я, что это греческий... У меня это кольцо сто лет, а я на
него ни разу даже и не посмотрел как следует. Хорошо, что пару дней назад отдал
его почистить, и сегодня утром, когда надел... Понимаешь, меня как озарило! Мне
даже показалось, что я вижу его в первый раз.
   Бурнелл помолчал, словно собираясь сказать что-то еще, но передумал и, кивнув в
знак благодарности, закрыл за собой дверь.
   А Малдер еще долго сидел не шелохнувшись...
   Глава 5
Сняв шляпу, шериф Чак Спэрроу промокнул рукавом лысину, после чего водрузил
шляпу на место, низко опустив поля.
   - Ну, что скажешь? - слабым голосом спросила стоявшая рядом женщина. (Вид у нее
был такой, будто ее вот-вот вырвет.)
Спэрроу молча покачал головой. У него было только два соображения: либо кому-то
взбрело в голову отточить свое мастерство дубления кожи, либо здесь поработала
одна из этих чертовых сект, окопавшихся в горах. В любом случае не надо быть
нейрохирургом, чтобы понять - потрудились тут на славу.
   Они стояли у маленькой пещеры, к западу от одинокого пологого холма, что в трех
километрах от ранчо Хэтч. Перед входом лежали останки вола, кишащие муравьями и
мухами.
   - Что скажешь, Чак?
   - Ни черта не пойму. Донна!
   Женщина была высокого роста, в сапогах, мешковатых джинсах и мужской рубашке
большого размера скрывавших фигуру. Короткие каштановые волосы зачесаны за уши,
на правой руке массивное серебряное кольцо. Свой джип "Чероки" она оставила на
обочине метрах в пятидесяти, рядом с патрульной машиной шерифа.
   - А ты внутрь заглянул? - спросила она, кивнув подбородком в сторону входа в
пещеру.
   - Да, - ответил Чак преувеличенно спокойно, - заглянул.
   - Ну и что?
   - Я нашел там одно только дерьмо. Если угодно, четырнадцать видов дерьма. И еще
кости. Косточки, - быстро добавил он. - Ничего особенного.
   - Знаешь, я где-то читала, что кости нужны для обряда. Как бы для репетиции...
   Чак осмотрел склон холма и остановил взгляд на машинах.
   - Давай не будем делать скоропалительных выводов, ладно? Хотя с тех пор, как я
здесь работаю, я что-то не слыхал, чтобы тут водились горные львы. И потом,
насколько я знаю, эти твари не имеют привычки перед приемом пищи сдирать с
жертвы шкуру.
   - Твои шуточки, Чак, мне ни к чему! "Это точно, - подумал он. - А вот хорошая
порка тебе бы не повредила. Чтобы не мешала людям спокойно работать".
   Это уже четвертое животное, убитое за последнюю неделю. И ни единого следа, ни
единого знака или хотя бы намека на то, что стало причиной их гибели. Вернее,
кто и как содрал с них шкуру. Чак был почему-то уверен, что ее с них содрали
заживо. Животные скорее всего погибли от болевого шока или истекли кровью.
   А вот он, если сию секунду не уйдет отсюда, наверняка задохнется от смрада.
   Чак повернулся, прикрыл рот рукой и зашагал к машине. Донна не спеша побрела за
ним, бормоча что-то под нос и щелкая пальцами.
   "Животные еще полбеды, - думал Чак, спускаясь в неглубокий ров и в два прыжка из
него выбираясь. - Если бы дело было только в них, в управлении не подняли бы
такой шумихи".
   Погибли три человека, причем совершенно таким же образом. Вернее, черт его знает
каким, если можно так выразиться. Каждый раз, когда в полицию поступало
очередное сообщение, Спэр-роу выезжал на место происшествия сам. И отнюдь не
потому, что не доверял своим заместителям. За тридцать пять лет он исколесил
пустыню вдоль и поперек, общался с индейцами в Санто-Доминго, Сан-Фелипе и
других пуэбло, изучил холмы и горы так, что ориентировался в них с закрытыми
глазами. Словом, стал истинным знатоком здешних мест. Хотя сам он к этому не
стремился и никто его об этом не просил, а иной раз он отдал бы на отсечение
правую руку, лишь бы поглупеть и ничего этого не знать...
   Чак просунул руку в открытое окно водителя, схватил микрофон и, набрав номер
диспетчера, доложил, что нашел и где. Под недоверчивым взглядом Донны он вызвал
фургон, чтобы вывезти останки, и ветеринара для осмотра, после чего швырнул
микрофон на сиденье и, скрестив на груди руки, облокотился мощным торсом на
дверцу автомобиля.
   - Может, сходишь поговоришь с Энни? - спросила Донна. Она стояла на дороге и
рисовала носком сапога бессмысленные узоры в серой пыли, толстым слоем
покрывавшей асфальт.
   - Зачем? - хмыкнул Чак. - Ее ранчо отсюда далеко.
   - Может, это ее вол.
   - Может быть, - согласился шериф, - а может, кого-то из этих. - И он указал
рукой на гору, за которой была Стена Коночинов. - Тебе это не приходит в голову?
   Женщина не подняла глаз, и Чак улыбнулся. Да, Донна Фолкнер не слишком любит
коночинов. Они упорно отказывали ей, когда она предлагала посредничество в
продаже их поделок, а как-то раз даже прогнали из резервации. В прямом смысле
прогнали: они бежали за ней, крича и размахивая чем придется, словно хотели
загнать ее на Сангре Вьенто Меса и сбросить оттуда, как сбросили триста лет
назад, во время восстания в пуэбло, испанских священников и солдат.
   С той лишь разницей, что испанцы к коночинам больше не вернулись. Никто не знает
почему.
   Сейчас в качестве посредника с Донной работает Ник Ланая, и ей не приходится
ходить в резервацию самой.
   - А может, это сатанисты? - предположила Донна, все так же водя ногой по
асфальту и засунув руки в карманы джинсов.
   Спэрроу хмыкнул. Он проверил всех подозрительных: от сатанистов до
придурков-сектантов, которые всерьез полагают, что, отрубая головы бычкам и
козам, можно усовершенствовать этот мир. Насколько ему известно, ни один из них
не убивает с такой бессмысленной жестокостью ни животных, ни людей, даже не
удосуживаясь потом спрятать трупы жертв. Нет, на их почерк это совсем не похоже.
   Впрочем, в этом он не специалист. Чак вздохнул и подумал, что, пожалуй, пора
усмирить гордыню и обратиться за помощью к экспертам. В одиночку ему не
справиться. А то газетчики того и гляди начнут смешивать его с грязью.
   На склоне горы сидели двое мужчин. Их свободные одежды сливались цветом с
выгоревшей землей. Один из них был глубокий старик с прямыми седыми волосами,
ниспадавшими на худые плечи, и резкими чертами лица. Смуглая кожа у рта и
глубоко посаженных глаз испещрена морщинами. На шее ожерелье из позвоночника
гремучей змеи.
   Второй намного моложе, но далеко не молод. Черные, без проседи волосы собраны в
хвост плетеным ремешком, украшенным золотом и бирюзой. Он сидел, согнув ноги в
коленях и опустив между^ними руки; длинные пальцы беспрестанно шевелились -
словно тростинки на ветру.
   Мужчины изредка перебрасывались фразами на смеси ломаного испанского и
коночинского.
   - Отец, - сказал тот, что помоложе, всем своим видом и голосом выражая почтение
и печаль, - ты должен положить этому конец.
   Старик покачал головой.
   - Ты же знаешь, что он делает. Он погубит всех нас.
   Молчание. Молодой потянулся рукой к кустику травы, но вовремя остановился: если
бы он сорвал ее, то раскровенил бы ладонь. Схватив камень, швырнул его вниз.
   Там, внизу, бежала лента дороги (она выходила из ущелья и вела мимо ранчо Энни
Хэтч к магистрали). За спиной высилась Сангре Вьенто Меса.
   - Гибнут люди, Дуган, - обращаясь к старцу по имени, настаивал на своем молодой.
   - Он уже дошел до Альбукерке. - Мужчина говорил, не поворачивая головы: он знал,
что старик на него не смотрит. - Этого теперь не скроешь. Рано или поздно сюда
явятся власти. Мы не сможем их удержать.
   Старик поправил ожерелье.
   - Пусть приходят. Ник. Пусть ищут. Все равно ничего не найдут.
   - А если найдут? - не унимался молодой. По лицу старика скользнула тень улыбки.
   - Все равно не поверят...
   Донна смотрела, как, вздымая задними колесами дорожную пыль, машина шерифа
рванула вперед. Она понимала, как глубоко уязвлено самолюбие Чака: ведь он до
сих пор не выяснил, кто именно виновен в зверских убийствах. Донна не
сомневалась, что и шериф, и городская полиция ищут не там, где надо. Напрасно
они проверяют все бары в центре Альбукерке и рассылают тайных агентов по
университетам - зря только теряют время.
   Прищурившись, она посмотрела на небо: там, в безбрежной бледно-голубой дали,
заблудилось одинокое перышко-облачко.
   И "Джорнал", и "Трибьюн" уже подняли трезвон, и теперь все жаждут крови. Так
что, если Спэрроу допустит оплошность, быть ему козлом отпущения.
   "Впрочем, меня это не касается", - мрачно подумала она, направляясь к машине.
   Чак уже большой мальчик и может позаботиться о себе сам. Хотя бы потому, что
никогда не замечает, когда она протягивает ему руку помощи; хотя бы потому, что
считает ее странноватой; хотя бы потому, что никогда ни о чем ей не расскажет,
пока она сама не пристанет к нему с ножом к горлу...
   - Черт! - Донна со злостью пнула переднее колесо "Чероки". - Ну и кретин!
   Она села в машину и, схватившись за раскаленный руль, с шумом втянула воздух и
отдернула пальцы. На соседнем сиденье валялась пара рабочих перчаток. Надев их.
   Донна взглянула в зеркало заднего вида, потом перевела глаза на холм и облако
мух над тем, что осталось от вола. Ее замутило, и она глубоко вздохнула, чтобы
подавить тошноту.
   Что-то совсем на нее не похоже.
   Ей приходилось видеть в пустыне и не такое, а уж тем более в городе - после
драки с ножами или перестрелки. Странно, почему на этот раз она так испугалась.
   Включив зажигание. Донна опять взглянула в зеркало заднего вида и чуть не
закричала от ужаса.
   Прямо за ней, почти у заднего бампера джипа, непонятно откуда взялся красный
пикап, весь пыльный и ржавый; отблеск солнца в его ветровом стекле на миг
ослепил Донну, а решетка радиатора оскалилась, словно акулья пасть.
   Она приготовилась к удару, но когда в последнюю секунду грузовичок вильнул в
сторону, сбросил скорость и спокойно ее обошел. Донне даже пришло в голову, что
все это ей только привиделось.
   Она посмотрела направо, и водитель пикапа ответил на ее взгляд.
   "Господи спаси!" - подумала Донна.
   Низко надвинутая серая шляпа, темные очки, длинные черные волосы, стянутые на
затылке в хвост...
   Леон Сиола.
   Донна даже не заметила, что, пока пикап не скрылся в клубах пыли, так и не
перевела дыхание. Только потом она прижалась к спинке сиденья, запрокинула
голову и прикрыла глаза. Кондиционер гнал холодный воздух прямо ей в колени
Донна передернулась, но не выключила его и даже не направила в другую сторону, а
так и сидела с закрытыми глазами до тех пор, пока у нее не закружилась голова.
   Когда она их открыла, вокруг никого не было. Даже пыли над дорогой...
   "Ну, поехали! - скомандовала себе Донна и сухо сглотнула. - Поехали домой,
девочка!"
Прошло еще десять минут, прежде чем у нее перестали дрожать руки и она смогла
взяться за руль. И еще десять, прежде чем до нее дошло, что она стоит на месте.
   Донна надавила на газ с такой силой, что из-под буксующих колес веером полетели
камни. Джип рванул вперед, и Донна забыла обо всем, кроме слепящего солнца и
дороги.
   Скорее домой и выпить. А потом позвонить Спэрроу и сказать, что вернулся Леон
Сиола.
   Внутренний голос подсказывал ей, что эта новость вряд ли приведет шерифа в
восторг.
   Притворно охая, молодой мужчина встал, потер шею и размял занемевшие ноги. Он
опять принялся за свое:
   - Дуган, мы не можем этого допустить. Это сведет на нет все, чего мы добились.
   Старик даже не оглянулся. Он неотрывно смотрел на поднятые вдали клубы пыли.
   - Ник, мы не в силах это остановить.
   - Может быть, и так, но его-то остановить мы можем!
   - Но ведь точно мы не знаем.
   "Да знаем, черт побери, знаем! - подумал молодой. - Мы отлично знаем, что это
он, но ничего не делаем. Ничего!"
   - А что, если ты ошибаешься? - тихо спросил старик.
   Ник покачал головой, хотя и знал, что старик на него не смотрит.
   - Ну а что мы теряем, даже если я ошибаюсь? Придут белые, посмотрят и уйдут.
   Оставят нас в покое. Что мы теряем, Дуган?
   - Себя, - все так же тихо ответил старец.
   Молодой снова покачал головой. Этот спор родился раньше, чем он сам. Одни
говорят: "Давайте впустим их, мы ведь ничего не теряем. Наоборот, теперь у нас
радио и телевидение". А другие: "Если мы пустим их, то потеряем самих себя".
   Вот поэтому молодые и уходят, и многие так и не приходят назад.
   Вдруг одним движением - таким стремительным и плавным, словно его и не было -
старик поднялся, отряхнул пыль с одежды и проверил по солнцу, который час. Не
говоря ни слова, он направился к вершине. Ник, отставая на шаг, последовал за
ним. Когда они достигли гребня, Дуган указал на бледный призрак луны.
   - Еще одна ночь, и в