Молдер успел
приступить к осмотру лаборатории. Сейчас он стоял перед доской с
уравнениями и внимательно разглядывал написанное.

Ученые гуськом вышли из аэродинамической трубы, приблизились к доске.

- Мы пишем здесь все, - сказал Китс. - Вчера писал я.

Молдер показал на нижнюю строчку:

- Смотрите, последнее уравнение, похоже, написано совсем не той рукой, что
все остальное.

- Берт оставался работать, когда я уходил вчера домой, - продолжал Китс.

- И этой строчки, по-моему, не было, хотя настаивать не берусь... Во всяком
случае, на руку Сорнуэла это не похоже.

Фрэнк Нолет вытащил из кармана футляр для очков. Очки у него оказались
старомодными, в толстой роговой оправе. Нацепив их на нос, он сразу стал
похож на профессора-маньяка из какого-то голливудского фильма - Скалли не
помнила названия.

- Я этого тоже не писал, - сказал профессор-маньяк, ознакомившись с
надписями, снял очки и вновь превратился в фотомодель.

Скалли показалось, что голос его чуть дрогнул, но в остальном ученый
выглядел абсолютно спокойным.

Молдер заглянул в папку с бумагами:

- А как насчет Роланда Фуллера?.. По данным полиций, Фуллер был
единственным человеком, кто присутствовал в лаборатории вместе с доктором
Сорнуэлом.

- Да ну, - сказал Китс. - Роланд не смог бы написать такое и во сне.

- Почему вы в этом уверены? - спросила Скалли.

Китс беспомощно оглянулся на коллегу.

- Потому! - красавчик Нолет ухмыльнулся. - Скажем так... Роланд Фуллер не
слишком похож на специалиста по реактивным двигателям. Он аутетик.

"Наследие", приют для аутетиков
Колсон, штат Вашингтон
26 апреля 1994

Роланду было очень грустно. Ночью ему опять приснился истошный сон.

Дом с высоким крыльцом. На ступеньках мама. Кто-то большой и сильный, держа
Роланда за руку, ведет его к черной машине. Роланд не желает идти, ему
жутко и хочется вырваться, броситься назад, к дому. К маме...

- До свиданья, Роланд! - говорит мама. - Мы будем часто видеться.

Но Роланд понимает, что видеться они не будут, и начинает плакать.

Страшный сон снился ему уже тысячу раз, и после него всегда становилось
очень грустно. И чтобы грусть ушла, надо было сесть за стол, взять зеленую
бумагу и начать клеить звездочки. Зеленая бумага была веселой, и звездочки,
ложась на нее, радовались. Им нравилось выстраиваться в цепочки на зеленой
бумаге. Так было всегда. Но не сегодня. Сегодня звездочки грустили. И
Трейси грустила тоже.

Поэтому Роланд взял красный фломастер и крупно написал на зеленой бумаге ее
имя. Имя получилось красивым, но, чтобы сделать его еще красивее, Роланд
приклеил вокруг семь звездочек. А потом протянул бумагу Трейси.

- Трейси, вот... Подарок. Тебе.

Трейси отложила фломастер, взяла подарок в руки. Буквы она знала не очень
хорошо. Но справилась.

- Трей-си-и, - прочитала она. И улыбнулась.

Роландова грусть тут же убежала назад, в сон. Потому что там ей было самое
место.

- Со звездочками!

- Ой, Роланд! - Трейси продолжала улыбаться. - Спасибо!

Роланду стало вдруг неудобно от ее взгляда. И чтобы спрятать это
неудобство, он вытащил из кармана другой лист бумаги, развернул его.

Лист был белым, но теперь звездочки станут радоваться и на белом. Ведь там
жили циферки. Как в компьютере... А рядом с циферками развеселится кто
угодно. Даже самый истошный сон.

- Роланд!

Роланд обернулся.

В комнату вошла миссис Стоуди.

- Роланд, к тебе пришли гости. Они хотят с тобой немного поговорить.

Роланду вдруг стало страшно. Как в истошном сне... И очередная звездочка
вместо белого листа с циферками приклеилась прямо на коричневый стол. А там
ей было не место.

- Ой-ей-ей! Я промахнулся. Извините...

- Ничего страшного! - Миссис Стоуди улыбнулась ему. - Трейси, помоги мне
пожалуйста. Пойдем-ка в комнату с телевизором.

Трейси взяла подарок и двинулась за миссис Стоуди.

- До свиданья, Роланд! - говорит мама. - Мы будем часто видеться.

Без Трейси Роланду стало еще страшнее.

Миссис Стоуди, хозяйка приюта, сразу воспротивилась желанию незваных гостей
побеседовать с Роландом Фуллером. Даже удостоверения агентов Федерального
Бюро поначалу не помогли. Судя по всему, она была из тех женщин, что
считают, будто вокруг них вертится весь мир. А для них самих на первом
месте - собственная семья. Правда, этой даме семью, похоже, заменил приют
для аутетиков, но сговорчивости ей сей жизненный факт не добавил. Этакая
наседка со своими цыплятами, а они, Молдер и Скалли, надо думать, ястребы в
небе, только и думающие, как бы схватить беззащитного цыпленка...

Ну, ястребы не ястребы, но хозяйке все-таки пришлось сдаться: закон - он и
в приюте для аутетиков закон.

Впрочем, если не весь мир, то благотворители вокруг миссис Стоуди
определенно водились. Хозяйство ее пребывало в полном порядке: коридоры - с
ковровыми дорожками; в столовой - большой ковер и камин; очень даже
приличная мебель. Нет, эта миссис Стоуди определенно знала свое дело. За
такой хозяйкой аутђтикам, надо думать, живђтся как за родной мамой.

- Пойдемте в комнату для занятий, - сказала миссис Стоуди. - Роланд сейчас
должен быть там. Вместе с Трейси. Они любят бывать друг с другом.

Роланд вытащил из коробки звездочку, угостил ее капелькой клея и прилепил
на бумажный лист.

- Ты, наверное, любишь звездочки? - спросила Скалли. - У меня тоже есть
похожие. - Она сняла с шеи платок и положила на стол. - Вот, видишь?

- Сто сорок седьмая, - в голосе аутетика прозвучало нечто, похожее на
восторг.

- Что? - не поняла Скалли. Правая рука Роланда медленно потянулась в
сторону платка, длинный палец с обкусанным ногтем указал на одно из
серебристых пятнышек.

- Звездочка сто сорок седьмая.

Внимание Молдера вдруг привлек бумажный лист, лежащий перед аутетиком. Тут
и там, среди многочисленных звездочек, красовались коряво написанные цифры.

- Я смотрю, тебе нравятся и цифры.

Рука аутетика дернулась, обмякла, упала на стол. Глаза его вдруг
закатились. Рука снова дернулась. Полетела со стола прозрачная коробка,
звездочки дождем посыпались на ковер.

И все изменилось. Движения Роланда стали стремительными. Он вскочил, обежал
стол, опустился на колени. Пальцы правой руки ухватили звездочку, положили
на ладонь левой.

- Первая!

- Роланд, давай я тебе помогу! - Скалли тоже опустилась на колени.

- Вторая! Третья! Четвертая! - голос Роланда становился громче и тоньше.

- Пятая! Шестая!

- Роланд, у тебя все в порядке? - растерянно спросила Скалли, не решаясь
притронуться к разбросанным по ковру кусочкам фольги.

А Молдер рассматривал бумажный лист. До того как клеить на него звездочки,
лист явно сгибали. Но не это было главным. Цифры среди звездочек
повторялись - единица, двойка, пятерка и шестерка. А вот накарябано число -
15626. А вот оно же - столбиком, сверху вниз. А здесь, в правом нижнем
углу, - оно же, по диагонали. В левом - снизу вверх. Всего оно повторялось
пять раз. И, сам не зная зачем, Молдер взял лист, свернул его и положил в
карман.

- Седьмая! Восьмая! Девятая! - голос аутетика натягивался, как гитарная
струна.

- Роланд! - заволновалась Скалли, по-прежнему стоя на коленях. - Роланд, с
тобой все нормально?

- Десятая! Одиннадцатая! Двенадцатая!

- Что здесь происходит? - В комнату влетела хозяйка приюта.

- Тринадцатая! Четырнадцатая!

Скалли поднялась с колен, пожала плечами, взяла со стола платок, повязала
на шею.

- Чем вы его так расстроили? - Миссис Стоуди бросилась к Роланду.

Сейчас она и в самом деле напоминала наседку, озабоченную лишь своим
цыпленком.

Голос цыпленка перешел в визг:

- Пятнадцатая! Шестнадцатая!! Семнадцатая!!!

И Молдер понял, что добиться им и в самом деле ничего не удастся. По
крайней мере, сегодня.

Региональное отделение ФБР
Сиэтл, штат Вашингтон
26 апреля 1994

В общем-то, Скалли не удивила неудача, постигшая их в приюте для аутетиков.
Конечно, этот Фуллер что-то вчера видел. Иначе бы он так не испугался,
когда они начали задавать свои вопросы... Но попробуй-ка вытащи из него,
что именно он там видел! Да, если Сорнуэл был убит, то практически убийца
ничем не рисковал. Как ни крути, а показания аутетика вряд ли могут быть
приняты во внимание судом. И если Сорнуэл был убит, то убийцей был кто-то
из своих. Тот, кого Сорнуэл не опасался. Тот, кто мог свободно проникнуть в
лабораторию. Тот, кто прекрасно знал, что свидетель из Роланда Фуллера
нулевой. А таких всего пятеро. Нолет, Китс и трое лаборантов. Лаборанты ко
времени убийства уже давно покинули институт. Нолет и Китс утверждают, что
сделали то же самое. И не просто утверждают - охрана зафиксировала их уход.
Сначала Нолета, а через семь минут Китса. Проблема лишь в том, что все
упирается именно в минуты. Если бы по состоянию тела можно было определить
абсолютно точное время смерти! А так... То ли Сорнуэ умер за пять минут до
ухода Китса, то ли через пять минут после его ухода. И какой мотив? Ну,
Старбак, мотив-то может быть любым.. От зависти к научным достижениям до
ревности, связанной с неизвестной пока женщиной. Вот только не очень мне
верится, что убийца - Китс. Уж скорее им мог бы оказаться этот красавчик
Нолет. Есть в нем нечто порочное...

- Ты не пересчитывала звездочки на своем платке?

- Что? - Скалли с трудом оторвалась от размышлений. И удивилась: - Нет,
конечно!.. Зачем?

- А ты пересчитай. Для интереса.

Скалли хотела рассмеяться, но поняла вдруг, что напарник не шутит. Пожала
плечами и сняла с шеи платок.

- Сто сорок семь, - сказала она, закончив счет. Ого!

- Вот именно! - Молдер покивал. - И аутетику потребовалось на эту работу
гораздо меньше времени, чем тебе. - Он достал из папки образцы почерка всех
работников лаборатории "Мэйхан", взятые в институте, и фотографию доски с
уравнениями. - Ладно, пошли. Начнем с графологической экспертизы.

Через десять минут они сидели у графологов и наблюдали за действиями
эксперта. Та колдовала над бумажными трофеями недолго.

- Я готова. - Эксперт спроецировала на настенный экран увеличенную
фотографию. - Все уравнения на доске написаны двумя людьми. Вот это, это и
это, - эксперт соответственно коснулась указкой верхних строчек, -
принадлежит руке доктора Китса. Последнюю же строчку определенно написал
кто-то посторонний. Она совершенно не похожа ни на один из принесенных вами
образцов.

"Вот так номер! - подумала Скалли. - Получается, в лаборатории после ухода
Китса побывал кто-то еще. Раз ни Китс, ни Нолет, ни лаборанты этого
уравнения не писали... И тогда становится весьма вероятным, что именно этот
Дкто-то" и есть убийца Бертрама Сорнуэла. Но возникает новый вопрос - каким
образом человек со стороны проник в лабораторию, обойдя охранников и
кодовый замок? Выходит, ему открыли, а значит, Сорнуэл его хорошо знал.
Однако, разговаривая с посторонним, он вряд ли полез бы в аэродинамическую
трубу. А полез бы он туда лишь при коллегах по лаборатории. А они последнюю
строчку не писали... Заколдованный круг какой-то!"

- Могу я вам еще чем-нибудь помочь? - спросила графолог.

Напарник встал, помотал головой. И вдруг замер. Как в приюте - Роланд
Фуллер над своими звездочками. Потом вытащил из кармана сложенный вчетверо
лист бумаги, развернул его.

- Будьте добры, проверьте вот это.

- А это что? - Скалли вдруг почувствовала легкое волнение.

Эксперт взяла бумагу и принялась пристраивать ее на предметном столике
микроскопа.

- А это то, над чем корпел Фуллер, когда мы к нему пришли, - сказал Молдер.

Скалли удивилась:

- Ты, случаем, не думаешь, что последнее уравнение написал Роланд?

Молдер пожал плечами:

- Кроме Сорнуэла, Китса и Нолета, он был единственным, кто вчера вечером
находился в лаборатории...

- Да, но речь идет о весьма сложных уравнениях аэродинамики, а у Роланда
ай-кью едва-едва дотягивает до семидесяти...

Молдер снова пожал плечами:

- Ты же сама видела, как быстро он считает! У некоторых аутетиков
проявляются порой очень необычные способности.

Похоже, у Призрака родилась очередная "паранормальная" идея.

- Молдер! - Скалли с трудом скрыла усмешку. - Даже самые лучшие из
аутетиков способны освоить разве что арифметический счет. Но сосчитать
звездочки на платке и проанализировать даже простейшее уравнение - это
совершенно разные вещи.

Эксперт прервала разгорающийся спор:

- Ребята, вынуждена вас разочаровать... Ничего похожего. - Она подняла
голову от микроскопа и развела руками. - Удлиненная верхняя черта у
пятерки... Утолщенное закругление у шестерки... Нет, ребята, это писал
совсем другой человек.

Скалли пощадила самолюбие напарника - в ее взгляде не было и намека на
ухмылку. Все равно горбатого могила исправит. Для любой странности у него
первое объяснение - паранормальность. Вот и сейчас... Ишь как разочарованно
вздохнул!

Приют "Наследие"
Колсон, штат Вашингтон
26 апреля 1994

Дом с высоким крыльцом. На ступеньках мама. Кто-то большой и сильный, держа
Роланда за руку, ведет его к черной машине. Роланд не желает идти, ему
жутко и хочется вырваться, побежать назад, к дому. К маме...

- До свиданья, Роланд! - говорит мама. - Мы будем часто видеться.

Но Роланд понимает, что видеться они не будут, и начинает плакать.

А вокруг становится темно.

- Ну что ж, если ты хочешь, чтобы мы их непременно получили, ради Бога! -
говорив ему доктор Сорнуэл. - Бери на себя ответственность. Я готов
заниматься расчетами. Но на кнопку будешь нажимать ты.

Вот он, доктор Сорнуэл, рядом. Белый халат в алых пятнах... Залитая алым
белая борода... У него нет головы... Вместо головы кровь... Но голос его,
доктора Сорнуэла.

- Роланд, открой дверь!

Раздается щелканье клаветуры. Кричит Ародинамическая Труба. Пищит замок на
двери лаборатории.

- Какой у тебя номер? - спрашивает доктор Китс.

- Три и пятнадцать, - говорит Роланд.

Они заходят в лабораторию.

Щелкает клавиатура. Кричит Ародинамическая Труба.

- Ой, Роланд! - Трейси улыбается. - Спасибо!

- Между прочим, Фрэнки прав, - говорит доктор Китс. - Эксперимент можно
было продолжить.

- Но на кнопку будешь нажимать ты.

- До свиданья, Роланд! - говорит мама. - Мы будем часто видеться.

Рядом с мамой он видит себя.

- Здравствуй, Роланд, - говорит кто-то. - Ты любишь звездочки? Ты хочешь
работать в лаборатории?

Роланд кивает. И берется за швабру - пора швабрить пол, вон сколько меловых
крошек возле урны.

- Роланд, открой дверь!

Доктор Сорнуэл выходит из Ародинамической Трубы. У него нет головы...
Вместо головы кровь...

- До свиданья, Роланд! Мы будем часто видеться.

- Здравствуй, Роланд, - говорит кто-то. - Ты хочешь работать в лаборатории?

И Роланд понимает, что это говорит он. Сам. Себе...

Роланд стиснул зубы и проснулся.

В его ушах все еще кричала Ародинамическая Труба. Но быстро успокоилась,
затихла.

Роланд поднял голову. Он лежал в свой комнате на своей кровати. Вокруг жила
ночь. На улице, в комнате, у него в голове. Доктор Сорнуэл, мама, Трейси...

Это был просто истошный сон, от которого Роланду сразу стало очень грустно.
Захотелось к Трейси, но туда было нельзя. Миссис Стоуди заругалась бы...
Зато звездочки были рядом, под подушкой. Роланд просунул к ним руку,
погладил коробочку. Звездочки разговаривали о чем-то друг с другом. Они
любили друг друга. И Роланда. А больше его никто не любил. Ни мама, ни
миссис Стоуди. Разве что Трейси...

Грусть ушла. Как будто он вытащил из пачки лист зеленой бумаги и начал
рисовать фломастерами. Грусть ушла, но захотелось пить.

Роланд поднялся с кровати, подошел к холодильнику, открыл дверцу, взял
баночку кока-колы. И замер: ему вдруг показалось, что в комнате появился
еще кто-то. Роланд повернул голову в сторону двери.

Но тут его не стало.

Лаборатория "Мэйхан"
Ночь с 26 на 27 апреля 1994

Арни Китс работал. Он любил работать именно в такое время, ночью, когда уже
никого нет, не толкутся вокруг лаборанты, не рассказывает анекдотов с
картинками Нолет, не зудит над ухом Берт Сорнуэл. Да, не доведется больше
бедняге читать свои проповеди. Хоть и зануда он был - да и умом не
отличался, - а все равно жаль старика!..

Негромко звучала в наушниках музыка "Пинк Флойд". Под "Wish you were here"
с давних лет хорошо работается, самые располагающие к размышлениям
композиции. Вот только размышления эти в последнее время все чаще
оказываются безрезультатными. Еще полгода назад казалось, что решение
близко, неделя-другая, и останется лишь протянуть руку да сорвать с ветки
созревший плод. Но...

Но случилась эта идиотская автокатастрофа. И сразу выяснилось, что мозгом
команды "Мэйхан", ее интеллектуальным мотором был именно Арт Грейбл. И
неважно стало, что он порой свысока посматривал на коллег. Гению многое
прощается. Потому что без него все мы - муравьи, ремесленники,
рыбы-прилипалы. Вот я уже четыре часа сижу, а что высидел? Вопрос: имеет ли
физический смысл второй многочлен в области допустимых значений скорости?
Может, и имеет, да только я за целых четыре часа так и не сообразил, при
каких именно условиях это возможно!..

Да, завишу. И не завидуй, а именно гений Артура двигал вперед всю работу. И
еще как двигал - уже маячили впереди большие перспективы. Очень большие
перспективы. А с ними - очень большие деньги!..

Но Грейбл погиб, и всђ пошло наперекосяк. Как-то сразу выяснилось, что
подававший в юности большие надежды Фрэнк Нолет - всего лишь нахватавшийся
верхогляд со смазливой физиономией, от которого разве только бабы тащатся.
Что Бертрам Сорнуэл давно потерял гибкость ума, стал излишне осторожен, и
самое место ему теперь - где-нибудь на берегу речушки с удочкой и банкой
безалкогольного пива. А уж о себе и говорить не хочется!.. И в общем-то,
стоит ли удивляться стычкам, которые все чаще случаются в последнее время?

Арни вдруг показалось, что он в лаборатории не один. Он прервал звучание
композиции "Welcome to the machine", вытащил из левого уха наушник,
медленно" обернулся.

Лаборатория была тиха и пуста. Но не безвидна - под потолком монотонно
жужжали лампы.

Арни вернул наушник на место и кликнул мышью по кнопке "Play". Душа вновь
наполнилась неспешным ритмом диска, посвященного Сиду Баррету.

"Welcome to the machine"... Арни вдруг пришло в голову, что название
композиции перекликается с тем, что случилось здесь вчера. Добро пожаловать
в машину, Берт Сорнуэл!.. Кой черт понес тебя внутрь аэродинамической трубы
при включенной программе? А может, после нашей стычки на тебя накатил
очередной приступ уныния? На вчерашний эксперимент были большие надежды - и
опять неудача. Вот ты и решил таким образом свести счеты с жизнью?.. Ведь
покончить с собой в аэродинамической трубе - раз плюнуть. И защита у нас
всегда вырублена, потому что она только мешает работе. Ясно же, что ни один
дурак не включит нагнетание при открытой двери в трубу - его ж самого из-за
компьютера сдует. А когда люди внутри, дверь всегда открыта... И
закрывается она не сразу после запуска программы, а в течение нескольких
секунд, которые уходят на срабатывание гидравлики. И за которые ты вполне
мог проскользнуть внутрь. Да, все это ты мог - и технически, и
психологически. Потому что не верю я в то, что тебя убили. Уборщик не мог,
не с его мозгами запустить такую программу. А Фрэнк мог бы, если бы
вернулся после моего ухода, но зачем? Какая ему польза от твоей смерти? У
Франки мозгов еще меньше, чем у тебя, а на апломбе в нашем деле далеко не
уедешь... Нет, старик, никто тебя не убивал, сам ты с собой разобрался! Вот
только мог бы и полегче смерть выбрать. Это ж сколько тебе пришлось
трястись от страха, уже зная, что пути назад нет, а машина еще только
набирала обороты! Почти минуту!.. Уж лучше бы сунул голову в жидкий азот.
Минус триста двадцать л по Фаренгейту сделают свое дело мгновенно и без
крови! Скажем, Арт Грейбл или Франки, с их любовью к экстравагантным
поступкам и реши они покончить с собой, наверняка бы поступили именно так.
А ты полез в трубу. Словно бросил