рт осознал, что мяуканье и лай в операционной превратились в
безумную какофонию, напоминавшую переполох в курятнике при виде проникшей
туда лисы. Он быстро повернулся, ударился о металлический табурет, отшвырнул
его в сторону и запрыгал на одной ноге, чувствуя, как ушибленное бедро
пронизывает боль Вбежав в конце концов в операционную, он первым делом
посмотрел на животных, которые прижимались к прутьям своих клеток, держась как
можно дальше от центра комнаты.
  На черного Лабрадора Хагарт даже не взглянул - ведь пес к этому времени
должен был умереть - и лишь несколько мгновений спустя услышал скрежет
когтей, царапающих полированную сталь.
  Пес поднялся на ноги, встряхнулся и спрыгнул со стола, оставив на чистой
поверхности лужу крови. Раны, порезы и переломы исчезли без следа. Лабрадор
нетерпеливо подрагивал и, судя по его внешнему виду, был совершенно здоров.
  Хагарт стоял, утратив дар речи, не в силах поверить тому, что животное, только
что издыхавшее от страшных увечий и смертельной дозы яда, не просто пришло в
себя, но вдобавок самостоятельно спрыгнуло на пол. Это явление казалось столь же
невероятным, как кишащие в его крови чужеродные частицы.
  Наконец ветеринар пришел в себя и осторожно шагнул вперед.
  - Эй, малыш, - сказал он, - дай-ка мне взглянуть на тебя.
  Пес вздрогнул, гавкнул и ринулся прочь.



























                  10

  Развалины лаборатории "Дай Map"
Вторник, 16:50
Незадолго до заката облачный покров нежданно-негаданно развеялся, и над
холмами Орегона засияло чистое голубое небо Малдер, сидевший за рулем,
прищурился, жалея, что не захватил с собой темные очки Автомобиль поднимался
по крутой дороге, направляясь к участку лаборатории "ДаиМар".
  Коробка здания уцелела, хотя и была изрядно попорчена огнем. Стены
почернели, деревянные столбы превратились в уголь, мебель расплавилась и
покоробилась. Большая часть стропил обрушилась, остальные угрожающе
раскачивались на подпиравших их стенах и металлических фермах. На полу среди
пепла и бетонной крошки поблескивали осколки стекла.
  Поднявшись на вершину холма и подъехав вплотную к перекосившемуся
зданию, Малдер за гнал автомобиль на стоянку и выглянул в ветровое стекло.
  - Какой славный домик, - сказал он. - Надо будет потолковать с моим
агентом по торговле недвижимостью.
  Скалли выбралась из машины и посмотрела на Малдера через плечо:
  - Ты опоздал, Малдер. Это здание в ближайшие дни пойдет на снос, а на его
месте построят новый туристический комплекс. - Она обвела взором густую
поросль темных сосен и обширную панораму раскинувшегося внизу Портленда с его
извилистой рекой и ожерельем мостов.
  Судя по всему, строители, разбиравшие завалы, продвигались вперед ударными
темпами. Заметив это, Малдер насторожился. Они со Скалли вполне могли не успеть
закончить тщательное расследование за то время, что оставалось в их распоряжении.
  Малдер открыл забранные сеткой ворота; ограда местами провисла, и в ней
образовались зияющие бреши. То тут, то там на проволоке висели таблички
"Опасность" и "Хода нет", предупреждавшие об угрозе, которую представляло
собой полуразрушенное здание. По мнению Малдера, эти транспаранты едва ли
отпугнули бы даже самого робкого и законопослушного хулигана.
  - Полагаю, гибель Вернона Ракмена оберегает это место от незваных гостей
куда лучше любой надписи или охраны, - заметила Скалли и, задержавшись на
мгновение у забора, вслед за Малдером ступила на пепелище. - Я попросила мест-
ную полицию позволить нам принять участие в расследовании поджога, но мне до
сих пор твердят одно и то же: "Следствие продолжается, результатов нет".
  Малдер удивленно приподнял брови:
  - Серьезная организация собирает под своими знаменами огромную
разъяренную толпу, а власти не могут отыскать хотя бы одного из ее членов?
  Письмо, в котором демонстранты брали на себя ответственность за взрыв,
находилось в лаборатории ФБР. Эксперты надеялись, что ближе к вечеру им удастся
продвинуться в поиске лиц, стоящих за "Освобождением". Судя по тому впечат-
лению, которое оставила у Малдера эта записка, ее автором был наивный дилетант.
  Окинув взглядом почерневшие стены, Малдер и Скалли вошли в лабораторию,
внимательно глядя себе под ноги. В нос Малдеру ударила вонь копоти, горелого
пластика и других химических соединении.
  Стоя среди развалин и рассматривая с вершины холма лес и город, он пытался
воочию представить себе ту ночь две недели назад, когда по гаревой дорожке шагал
неудержимый поток разгневанных демонстрантов.
  - Это зрелище наводит на мысль о крестьянах с факелами в руках, - сказал
Малдер, рассматривая шаткий потолок, потрескавшиеся колонны и обвалившиеся
стены. Потом он осторожно шагнул в пространство, которое некогда служило
вестибюлем. - Я представляю себе толпу разгневанных людей, которые бегут к
вершине холма, чтобы спалить ненавистную хижину колдуна и убить книгочеев.
  На лице Скалли появилась растерянная мина.
  - Откуда такая злость, такая ярость? - спросила она. - Какими мотивами
руководствовались эти люди? Кеннесси изучал раковые заболевания. Из всех
существующих наук онкология менее всего могла бы привлечь внимание и вызвать
гнев демонстрантов.
  - Вряд ли их беспокоили вопросы онкологии, - заметил Малдер.
  - Тогда что же? - спросила Скалли, хмурясь. - Опыты на животных? Уж не
знаю, какими экспериментами занимались в лаборатории, но мне не раз доводилось
вести следствие по делу защитников прав животных. Самое худшее, на что они
способны, - это открыть клетки и выпустить на волю кошек, собак и крыс. До сих
пор я ни разу не слышала о выступлениях, которые кончались бы кровавым
насилием.
  - Думаю, причиной тому послужили сами принципы, заложенные в основу
проекта Кеннесси, - отозвался Малдер. - Должно быть, его замыслы кого-то
крепко напугали. Иначе чем ты объяснишь то, что все материалы ученого оказались
под семью замками?
  - Как я понимаю, у тебя уже появилась догадка.
  - Дэвид Кеннесси и его брат переполошили научную общественность своими
опытами, в которых они использовали нетрадиционные подходы, отвергнутые
остальными. Судя по анкетным данным, Дэвид был биохимиком, а его брат Дарин
несколько лет проработал в Силиконовой долине*. Скажи мне, Скалли, какая может
быть связь между электроникой и онкологией?
  Скалли молча бродила по развалинам, отыскивая место, где был найден труп
охранника. Наткнувшись на обнесенный желтой лентой участок, она остановилась,
вглядываясь в контуры тела, запечатленные в рыхлом пепле. Малдер обошел
огороженную площадку по периметру и, убрав с дороги покоробившийся лист
металла, увидел за ним несгораемый шкаф. Его почерневшая дверца была
приоткрыта. Малдер позвал Скалли.- Что там внутри?-спросила она. Малдер,
подняв брови, разгребал почерневший мусор вокруг железного ящика.
  - Сейф открыт, но пуст, - сообщил он. - Внутри какая-то грязь, но нет и
следа копоти. - Малдер умолк, дожидаясь, пока его слова достигнут сознания
Скалли, и только потом бросил взгляд в ее сторону. Судя по выражению лица
Скалли, ей в голову пришла та же самая мысль:
  сейф открыли не до, а после пожара.
  - Той ночью здесь был кто-то еще. Кто-то, интересовавшийся содержимым
сейфа.
  - Именно потому охранник и оказался здесь. Он заметил постороннего,
пробравшегося в развалины.
  Скалли нахмурилась:
  - Это объясняет, почему он пришел сюда, но причины убийства по-прежнему
неизвестны. Охранника не застрелили и не задушили. Мы не знаем даже, видел ли
он нарушителя.
  - Это возможно и даже весьма вероятно, - ответил Малдер.
  Скалли бросила на него пытливый взгляд.
  - Ты полагаешь, этот человек забрал все те записи, которые мы с тобой ищем?
  Малдер пожал плечами:
  - Вряд ли. Большая часть сведений о работе Кеннесси уже давно изъята и
разложена по полочкам. Нам до них не добраться. Может быть, в этом сейфе
содержались важные улики, но их украли, а охранника убили.
  - Охранник погиб от инфекции.
  - Он умер от воздействия смертельного токсина, и мы не знаем, откуда
взялось это вещество.
  - Иными словами, документы унес тот самый человек, что убил охранника.
  Малдер склонил голову набок.
  - Если их не забрали до этого
Они прошлись вдоль обгоревшей стены, пролезли под упавшей балкой и
медленно зашагали в глубь здания. Всю дорогу Скалли напряженно стискивала
губы.
  Лабораторные помещения превратились в черный шаткий лабиринт. Часть пола
прогорела и провалилась в подвальные комнаты, склады и хранилища. Оставшиеся
половицы, тоже сильно по
страдавшие от огня, угрожающе потрескивали под ногами.
  Малдер поднял кусок стекла. Яростное пламя согнуло его, оплавив острые края.
  - По-моему, уже после того, как Дарин отказался продолжать работу, Дэвиду
удалось вплотную приблизиться к долгожданному открытию, а состояние здоровья
сына подвигнуло его пуститься во все тяжкие. Кто-то узнал о его исследованиях и
попытался остановить Кеннесси самыми крутыми мерами. Подозреваю, что эта
диверсия, совершенная никому не известной группой и якобы носящая характер
стихийного протеста, на самом деле была спланирована, чтобы уничтожить ре-
зультаты Дэвида и вынудить его замолчать.
  Скалли отбросила с лица рыжие волосы, открыв маленькое пятнышко копоти,
осевшее на ее щеке.
  - Тебе повсюду мерещатся заговоры, - устало произнесла она.
  Малдер протянул руку и вытер грязь с ее лица.
  - Да, Скалли, но ведь порой я оказываюсь прав. Взрыв в "ДайМар" уже унес
две человеческие жизни. А может, и больше.


  * Силиконовая долина - район на западе штата Калифорния, в котором
сосредоточены научные и производственные центры в области высоких технологий,
в том числе микроэлектроники.











                  11

  Под мостом Бэрнсаид.
  Портленд, штат Орегон.
   Вторник, 23:21
Он хотел спрятаться и отдохнуть, но всякий раз, когда он засыпал, ему являлись
ужасные видения.
  Джереми Дорман не знал, откуда берутся эти кошмары, - то ли от воздействия
несметных крохотных частиц, вторгшихся в его мозг и проникших в мысли, то ли их
причиной была нечистая совесть.
  Промокший и иззябший, кутаясь в лохмотья не по росту, Джереми укрылся под
мостом Бэрнсаид на сырой захламленной набережной Уилламет-ривер. Голубовато-
зеленая река неспешно несла по своему руслу мутную, подернутую рябью воду.
  Несколько лет назад власти центрального округа Портленда вычистили Речной
парк, превратив его в живописный, хорошо освещенный уголок города, где яппи*
могли бегать трусцой, туристы - сидеть на холодных каменных скамьях и глядеть
через улицу на реку, юные парочки - слушать уличных музыкантов, смакуя кофе и
молочные коктейли.
  Но только не в этот темный час. Теперь люди сидели по домам в тепле и даже
не думали о пришедшей на улицы холодной ночи. Дорман прислушался к
негромкому журчанию реки, обтекавшей сваи моста. Вода казалась теплой и живой,
но морозная сырость воздуха придавала ее запахам привкус холодного металла.
  Дорман поежился.
  Над его головой в фермах моста гнездились голуби, шурша и воркуя. Чуть
дальше по дорожке гремел урнами уличный бродяга, выискивая стеклянную и
жестяную тару. У зеленых мусорных баков валялись коричневые мешки, набитые
бутылками из-под ликера и дешевого вина.
  Дорман свернулся калачиком в тени, мучимый телесным страданием и
сознанием собственной беспомощности. Борясь со спазмами, охватившими его
непослушное тело, он, сам того не замечая, закатился в лужу и перепачкал грязью
всю спину.
  По гулкому мосту над головой Дормана пронесся тяжелый грузовик, издав звук,
похожий на приглушенный взрыв.
  Взрыв в лаборатории "ДайМар".
  Перед мысленным взором Дормана возникла отчетливая картина той последней
ночи, непроглядного мрака, наполненного яркими вспышками, криками и грохотом.
  Безжалостные убийцы, безымянные и безликие, объединенные чьей-то злой волей,
скрывались в тени.
  Должно быть, он уснул... или каким-то непостижимым образом переместился
назад во времени. Его воспоминания приобрели небывалую остроту, превратившись
в жестокую пытку, и виной тому, должно быть, явился какой-то непонятный выверт
судьбы, приведшей Дормана к нынешнему бедственному состоянию.
  - Ограда из проволочной сетки и пара громил-наемников не дают мне
ощущения безопасности, - сказал Дорман Дэвиду Кеннесси. По степени
охраняемости лаборатория никак не тянула на секретный объект, а Дэвид даже
умудрился тайком протащить на территорию свою собаку и пистолет. - Я уже
начинаю думать, что твой братец был прав, унеся отсюда ноги полгода назад.
  Администрация "ДайМар" обращалась к местной полиции с требованием
обеспечить меры дополнительной безопасности, но заявка была отклонена.
  Предлогом для отказа послужил давно забытый пункт законодательства,
позволявший полиции штата "оставлять разрешение внутренних разногласий
частных организаций на усмотрение сил внутренней охраны". Дэвид расхаживал по
подвалу лаборатории, кипя негодованием и требуя объяснить, с каких это пор
полиция считает нападение толпы демонстрантов "внутренним разногласием". Ему
и в голову не приходило, что
в этом деле могли быть замешаны силы, пожелавшие оставить лабораторию без
защиты.
  При всей своей гениальности в области биохимии Дэвид Кеннесси был
никудышным политиком. Его брат оказался не столь наивен. Он залег на дно - и
вовремя, - а Дэвид продолжал трудиться, надеясь спасти сына. Но ни Дарин, ни
Дэвид даже не догадывались об истинной значимости своих исследований.
  Как только прогремели первые взрывы, Дэвид заметался по лаборатории,
собирая бумаги и образцы. Его суматошные действия напомнили Дарину старые
киноленты о безумцах-ученых, которые, рискуя жизнью, выхватывают из пламени
заветный дневник. В то мгновение Дэвид, казалось, был скорее раздражен, чем
испуган. Он пнул карандашный стаканчик, катавшийся у него под ногами, сердито
фыркнул и заявил, что-де тупоголовые фанатики всегда пытались остановить про-
гресс и всякий раз терпели поражение. Коль скоро открытие сделано, его уже
невозможно закрыть.
  И действительно, в последние годы биотехнология и субмикронная инженерия
развивались семимильными шагами. Генетикам удалось получить искусственный
инсулин, вырастив особые бактерии и позаимствовав у них механизм формирования
ДНК.

  * Яппи - преуспевающие молодые люди, получившие хорошее образование и
высокооплачиваемую работу, живущие в фешенебельных районах крупных городов
либо их предместьях.
  Корпорация из города Сиракузы, что в штате Нью-Йорк, запатентовала
устройство хранения и считывания компьютерных данных, состоящее из кубиков
бактериородопсина - белка, подвергнутого генной перестройке. Над различными
аспектами этой проблемы работало множество людей. Дэвид был прав: остановить
развитие новых технологий не удалось бы никому.
  Однако Дорман точно знал, что кое-кто в правительстве занимается именно
этим. И невзирая на все заранее составленные планы, соглашения и обещания, эти
люди не дали Дорману времени скрыться.
  Когда Дэвид побежал к телефону сообщить жене о нападении и грозящей ей
опасности, Дорман не смог найти в лаборатории ни единого работоспособного
образца наномашин, только модели - обладавшие сомнительными свойствами
прототипы, которые с переменным успехом использовались в лаборатории для
опытов над животными, пока Дэвиду и Дорману не удалось добиться успеха с
собакой. И все же прототипы функционировали, действовали... во всяком случае, до
определенной степени. Дорман решил прибегнуть к их помощи.
  Сверху донесся звон разбитого стекла, леденящие душу вопли зазвучали совсем
рядом, и Дорман понял, что медлить больше нельзя.
  Прототипы были последней надеждой, иных средств под рукой не оказалось. В
конце концов, модели неплохо зарекомендовали себя в лабораторных опытах над
крысами, да и пес чувствовал себя превосходно. К тому же у Дормана попросту не
имелось иного выбора. Он должен был рискнуть. Его охватили страх и
неуверенность. Если он сделает то, что задумал, обратного пути уже не будет. Он не
сможет отправиться в аптеку и купить противоядие.
  Вспомнив о том, как эти люди предали его, обрекли на смерть, и все ради того,
чтобы скрыть свои неприглядные делишки, Дорман наконец набрался решимости.
  Он добавил активирующий гормон в жидкость-носитель, после чего
хранящиеся в ней наномашины должны были приступить к самонастройке,
адаптируясь к условиям окружающей среды.
  В вестибюле лаборатории с мягким фырканьем взорвалась бутылка с
зажигательной смесью, и тут же затопали бегущие шаги. Дорман услышал
приглушенные голоса, спокойные, уверенные голоса профессиональных убийц,
являвшие собой полный контраст ритмичным гневным воплям, доносившимся
снаружи, где, по сведениям Дормана, должна была собраться толпа демонстрантов.
  Он торопливо и беззвучно сделал себе укол. Мгновение спустя рядом с ним
возник Дэвид Кеннесси. Теперь руководитель лаборатории выглядел испуганным, и
для этого у него были все основания.
  Один за другим прогремели четыре выстрела. Пули угодили Кеннесси в грудь,
швырнув его спиной на лабораторный стол. Потом здание "Дай-Мар" мгновенно
охватило пламя. Пожар распространялся куда быстрее, чем мог представить себе
Дорман.
  Он попытался бежать, но пламя настигло его, окружая со всех сторон. Раздался
второй взрыв, и ударная волна припечатала Дормана к бетонной стене подвала.
  Лестница превратилась в сплошной поток огня, лизавшего его кожу. Глядя на свою
пузырящуюся плоть, Дорман издал бешеный вопль, проклиная предателей...
  Он очнулся от собственного крика, лежа под мостом. Эхо его вопля,
отразившись от водной глади, еще долго витало среди перекрытий над головой
Дормана. Он с трудом поднялся на ноги. Глаза постепенно привыкли к сумрачному
лунному свету, проникавшему сквозь облачный покров. Тело корчилось в судорогах.
  Дорман чувствовал, как по коже бегают желваки, извиваясь и бурля по собственной
воле.
  Он стиснул зубы, плотно прижал локти к ребрам и попытался взять себя в руки.
  В холодном воздухе ощущался металлический привкус, напоминавший запах
горящей крови.
  Дорман опустил глаза и посмотрел на парапет набережной, где он только что
спал, мучимый кошмарами. На каменной плите, распластав крылья, лежали пять
мертвых голубей. Их перья были встопорщены, глаза остекленели. Из открытых
клювов высовывались, маленькие язычки, сочившиеся кровью.
  Дорман смотрел на трупы птиц, его желудок сводило спазмами, а к горлу
подступала тошнота. О том, что натворило его тело, как и когда он утратил над ним
власть во сне, знали только голуби.
  Серое перо взвилось в воздух и беззвучно спланировало на тротуар.
  Дорман, спотыкаясь, бросился прочь, поднимаясь вверх к проезжей части. Он
должен покинуть Портленд и найти пса, пока еще не поздно.









                  12

  Центральный почтамт.
  Милуоки, штат Орегон.
  Среда, 10:59
Малдер стоял рядом со Скалли в зале центрального почтамта, отнюдь не
чувствуя себя серым и неприметным. Они прохаживались по помещению,
пристраивались к очередям, потом вновь возвращались к стойке и заполняли никому
не нужные бланки. Почтовый служащий, дежуривший за стойкой, бросал на них
подозрительные взгляды.
  Все это время Скалли и Малдер не спускали глаз со стены, у которой
выстроились пронумерованные абонентские ящики, похожие на игрушечные
тюремные камеры. Особым их вниманием пользовался ящик номер 3733.
  Всякий раз, когда в почтамт входил очередной клиент и направлялся к нужной
секции ящиков, Малдер и Скалли обменивались взглядами, напрягались и тут же
успокаивались - клиенты
либо не соответствовали словесному портрету, либо останавливались у другого
ящика, а то и вовсе проходили мимо, не обращая внимания на агентов ФБР.
  В конце концов после полутора часов безрезультатного наблюдения тяжелая
стеклянная дверь распахнулась, и появившийся на пороге высокий сухопарый
мужчина двинулся прямиком к ящикам. У него было худое лицо, запавшие глаза и
высокие скулы. Тщательно выбритая голова