каждого квадратного
сантиметра холодильников вашего морга.
  - Как вы полагаете, я не заразился? - спросил Эдмунд.
  - Это весьма маловероятно. В таком случае у вас немедленно проявились бы
симптомы заболевания.
  Эдмунд поежился и вспомнил о своих обязанностях.
  - Я... я должен убедиться в том, что у вас есть соответствующие полномочия.
  Мой шеф, окружной патологоанатом, несет прямую ответственность за хранящиеся
здесь останки.
  - Это уж точно, - заявил Фрэнк Квинтон, входя в помещение и внимательно
приглядываясь к гостям. - Что произошло?
  - Уверяю вас, сэр, - заговорил мужчина справа, - мы облечены достаточной
властью. Данный случай, вероятно, может быть отнесен к вопросам государственной
безопасности и национального здравоохранения. У нас есть веские основания для
беспокойства.
  - У меня тоже, - отозвался Квинтон. - Связана ли ваша работа с
деятельностью агентов ФБР, которые у нас побывали?
  - Нынешняя фаза операции вне их компетенции, сэр. Это происшествие грозит
серьезной опасностью, если не предпринять должных мер по его локализации.
  Суровый жесткий взгляд мужчины, стоящего в середине, заставил смешаться
даже видавшего виды патологоанатома.
  - Для изъятия э-э-э... биологической массы из холодильника нам придется
вызвать целую бригаду, - сказал первый гость. - Мы обещаем причинить вам как
можно меньше беспокойства.
  - В таком случае, я полагаю... - В голосе мед-эксперта зазвучали
вызывающие нотки, но трое сотрудников ЦРЗ торопливо выдворили Квинто-на и
Эдмунда из тихого опрятного помещения.
  - Пойдем, Эдмунд. Выпьем по чашечке кофе, - сказал наконец
патологоанатом, бросая через плечо возмущенные взгляды.
  Обрадованный приглашением - его еще ни разу не удостаивали такой чести,
  - Эдмунд вызвал лифт, и они спустились в кафетерий. Молодой человек никак не
мог успокоиться; его до сих пор преследовало видение многорукой твари, пы-
тающейся выбраться из холодильного бокса морга.
  В других обстоятельствах Эдмунд непременно забросал бы учителя вопросами,
демонстрируя свои знания, полученные в ходе ночной зубрежки на дежурстве,
однако Квинтон сидел молчаливый, рассеянный и глубоко встревоженный, рассмат-
ривая собственные пальцы. Он вынул из кармана визитку, которую ему дали агенты
ФБР, и принялся вертеть ее в руках.

                  * * *

  Час спустя они вернулись в подвал и увидели, что помещение морга вычищено
до блеска и стерилизовано. Ящик "4Е" исчез, а вместе с ним и его содержимое.
  Гости забрали все относящиеся к нему документы, даже не оставив расписки.
  - Мы не сможем с ними связаться, чтобы узнать результат, - заметил
Эдмунд.
  Пожилой медэксперт лишь покачал головой.
  - Может быть, оно и к лучшему, - ответил он.

















































                  22

  "Чертова маслобойка".
  Побережье штата Орегон.
  Пятница, 10:13
Океан бился о черные скалы с глухим звуком, похожим на грохот падающих
камней. Над живописным пейзажем носился холодный ветер, швыряя в лицо Скалли
пригоршни соленых брызг.
  - Вот это и есть "Чертова маслобойка", - сказал Малдер, хотя Скалли самым
внимательным образом прочла табличку с названием этого чуда природы.
  Далеко внизу вода набрасывалась на поплавки-волноломы, ударяя их о выемку
в скале, и отступала, становясь молочно-белой и образуя пенистые водовороты.
  Когда-то там была пещера, но ее свод обрушился, и вместо полости образовалось
нечто вроде туннеля, круто уходящего вверх; врываясь в узкую расщелину, вода
взмывала в воздух могучим столбом, словно выброшенная водяной пушкой,
выстрелы которой достигали вершины утеса и орошали неосторожных зевак.
  Предупреждающие знаки оповещали гуристов о том, что в этом месте погибли
несколько десятков людей, неосторожно спустившихся к самой глотке
"маслобойки" и застигнутых неожиданным извержением "гейзера". Несчастные
разбивались о покрытые скользкими водорослями камни, либо их попросту уносило
в открытый океан.
  Вокруг стояли фургоны, микроавтобусы и легковые машины туристов,
прибывавших сюда из других штатов целыми семьями, а также автомобили местных
жителей, приехавших полюбоваться побережьем. Над головами, пронзительно
крича, носились морские чайки.
  Среди прочих машин примостился старый обшарпанный торговый фургончик;
его алюминиевый навес дребезжал на ветру. Улыбающийся мужчина в шапочке для
гольфа продавал сосиски с булочками, кислый кофе, чипсы в пластиковых мешках и
банки с прохладительными напитками. На другом краю стоянки женщина с косами
зябко куталась в охотничью куртку, присматривая за своими пледами ручной вязки,
яростно хлопавшими на бельевой веревке.
  Борясь с головной болью и глубоко вдыхая холодный соленый воздух, Скалли
застегнула пальто на все пуговицы, сберегая тепло. Малдер подошел к самому краю
скалы, с любопытством заглядывая вниз и дожидаясь очередного "извержения".
  Скалли вынула сотовый телефон и с удовольствием убедилась в том, что сигнал
наконец-то стал достаточно сильным. Она принялась нажимать кнопки, набирая
номер окружного патологоанатома.
  - Ах, это вы, агент Скалли? - отозвался Фрэнк Квинтон. - Я все утро
пытался дозвониться до вас.
  - Что нового? - осведомилась Скалли. Исследовав мазок собачьей крови в
ветеринарной лечебнице, она попросила медэксперта сделать анализ образца слизи,
взятого при вскрытии трупа Вернона Ракмена.
  Малдер стоял, опираясь о шаткий поручень, и словно зачарованный смотрел на
петушиный хвост холодного потока, который взмывал в воздух и, описав петлю у
обрыва, ливнем обрушивался обратно в океан. Скалли махнула ему рукой и
подозвала к себе, не отнимая телефон от уха и прислушиваясь к размеренному
голосу Квинтона.
  - Судя по всему, во время нахождения в холодильнике морга тело
пострадавшего претерпело... какое-то очень странное превращение. - Квинтон
запнулся, подыскивая слова. - Мой ассистент доложил о звуках, доносившихся из
бокса, как будто внутри кто-то двигался. Однако со времени вашего ухода ящик
оставался опечатанным.
  - Это невозможно, - ответила Скалли. - Даже если предположить, что
Ракмен попал к вам в морг в состоянии каталепсии*, он никак не мог выжить, ведь я
произвела вскрытие.
  - Я хорошо знаю Эдмунда, он не робкого десятка, - ответил Квинтон. -
Порой Эдмунд изрядно действует мне на нервы, но на такую выдумку он не
способен. Я уж было собрался принять его рассказ на веру, но... - Патологоанатом
вновь замялся, и Скалли покрепче прижала трубку к уху, улавливая оттенки голоса
собеседника. - К сожалению, еще до того, как я успел лично разобраться что к
чему, в клинике объявились какие-то джентльмены из ЦРЗ и ради пущей
безопасности простерилизовали весь морг, даже забрали с собой выдвижной ящик
холодильника.
  - Из ЦРЗ? - недоверчиво промолвила Скалли. Она много раз сотрудничала с
сотрудниками Центра, которые неизменно оказывались специалистами высочайшего
класса и скрупулезно придерживались формальностей. Люди, о которых поведал
Квинтон, вели себя совсем по-другому.
  Теперь Скалли чувствовала еще большую тревогу в связи с тем, что она узнала
нынче утром в ходе телефонного разговора с Атлантой по поводу образца, который
она лично туда отправила. Ей сказали, что высланный ею экземпляр, по всей
видимости, затерялся по вине лаборанта.
  Малдер, старательно приглаживая мокрые волосы, которые так и норовили
разлететься под напором крепкого ветра, подошел к Скалли и посмотрел на нее,
вопросительно приподняв брови.
  * Каталепсия - разновидность коматозного состояния, при котором жизненные
процессы в организме замедляются до такой степени, что он кажется мертвым.
  - Доктор Квинтон, у вас оставался образец вещества, который вы собирались
подвергнуть анализу, - говорила тем временем Скалли нарочито нейтральным
голосом, не спуская с Малдера глаз. - Удалось ли вам обнаружить что-нибудь
интересное?
  Прежде чем ответить, патологоанатом на секунду задумался. Скалли
прислушивалась к треску электростатических разрядов, щелчкам и неясному
бормотанию, разносившимся по телефонной линии Должно быть, они находились на
самой границе действия сотовой связи
  - Думаю, это какая-то инфекция, - сказал наконец Квинтон. - Крошечные
частицы, которых я не видывал прежде. Образец буквально кишит ими При самом
сильном увеличении они не похожи на известные мне микроорганизмы. Маленькие
параллелепипеды   правильной формы..
  Скалли, холодея, внимала словам патологоанатома, которые так явно
перекликались с рассказом Дарина Кеннесси в лагере "вольных дикарей".
  - Приходилось ли вам видеть что-либо подобное, агент Скалли? - с нажимом
произнес Квинтон. - Вы ведь и сами врач, доктор медицины.
  Скалли откашлялась.
  - Я перезвоню вам позже, - сказала она. - А теперь мне нужно
посоветоваться с напарником, сверить наши записи. Благодарю вас за сведения,
которые вы нам сообщили.
  Дав отбой, Скалли посмотрела на Малдера и вкратце передала ему содержание
беседы.
  - Заметают следы, - сказал тот, кивнув. - И в первую очередь им,
разумеется, нужно было избавиться от трупа.
  Скалли задумалась, вслушиваясь в рокот прибоя.
  - То, что произошло в морге клиники, противоречит принципам ЦРЗ. Ни
отчета, ни расписки, ни даже карточки с телефонным номером, по которому доктор
Квинтон мог бы позвонить, если бы узнал что-нибудь новое.
  Малдер застегнул куртку, укрываясь от пронизывающего ветра.
  - Я сомневаюсь, что это были люди из Центра, скорее - представители той
самой группировки, что устроила взрыв в "ДаиМар" и свалила вину на других,
выбрав в качестве козла отпущения защитников прав животных.
  - Но зачем кому-то потребовалось предпринимать такие жесткие меры?
  - Ты слышала рассказ Дарина о нанотехноло-гиях, - ответил Малдер. -
Судя по всему, продукция братьев Кеннесси каким-то образом просочилась за
пределы лаборатории - вероятно, была вынесена подопытным животным, в орга-
низме которого содержалось нечто опасное. Слизь на теле погибшего охранника, как
мне кажется, имеет прямое отношение к тому, что мы видели в крови собаки...
  Скалли уперла руки в бедра, и свежий порыв ветра, налетевшего с моря,
разметал ее рыжие волосы.
  - Малдер, нам нужно найти Патрицию и Джоди Кеннесси и их собаку.
  За их спинами "Чертова маслобойка" с громким гулом извергла очередной
столб воды, который высоко взвился в воздух, рассеивая брызги. Дети, стоявшие
вместе с родителями у поручня, при виде этого зрелища разразились смехом и ра-
достными криками. Никто не обращал внимания на торговца с фургоном и женщину
с косами и самодельными пледами.
  - Согласен, Скалли, - отозвался Малдер. - После всего, что нам поведал
патологоанатом, я начинаю думать, что мы не единственные, кто их ищет.



















                  23

  Округ Тчлламук.
  Кост-Реиндж, штат Орегон.
  Пятница, 10.47
Холодный дождь низвергался на землю, пропитывая влагой обочину и все, что
находилось вокруг. Однако Джереми Дормана беспокоили куда более серьезные
затруднения, чем скверная погода. Сейчас внешний мир представлялся ему чем-то
посторонним, чужеродным. Его нервную систему пронизывала страшная боль, делая
Дормана нечувствительным к окружающему.
  Его одежда и обувь промокли, кожа стала серой и клейкой на ощупь, но эти
мелкие неурядицы не шли ни в какое сравнение с яростной войной, которая
разгоралась в его клетках. Тело Джереми покрывали липкие пятна жидкости-носите-
ля, в которой кишели размножающиеся наномеханизмы.
  Его мышцы сводило спазмами, но Дорман продолжал поднимать и
переставлять ноги, упрямо продвигаясь вперед. Теперь его мозг существовал
отдельно от тела, будто пассажир в автомобиле, кукловод с завязанными глазами,
управляющий незнакомой и очень сложной марионеткой, действуя руками в грубых
толстых перчатках.
  Мимо Дормана проехал грузовик, рассеивая брызги. Его колесо угодило в
выбоину, окатив Джереми потоком холодной дождевой воды. На заднем бампере
автомобиля загорелся тормозной фонарь, потом водитель понял, в чем было дело,
несколько раз сердито посигналил и умчался вдаль.
  Дорман шагал по раскисшей обочине, безразличный ко всему. Он смотрел
прямо перед собой. Шоссе описывало плавную петлю и углублялось в поросшие
лесом горы. Джереми понятия не имел, сколько миль он прошел от Портленда,
надеясь лишь, что ему удастся каким-нибудь образом сократить время в пути. У
него не осталось ни цента, но если бы деньги и были, Джереми не отважился
арендовать машину, боясь предъявить документы, по которым его было легко
выследить. Ни одна душа в мире не знала о том, что он все еще жив, и это его
устраивало как нельзя лучше. К тому же его непокорное тело то и дело охватывали
конвульсии, а разум время от времени погружался в черную бездну, и садиться в
таком состоянии за руль было бы опасно.
  Подволакивая ноги, Дорман миновал окружную весовую станцию, небольшую
будочку с воротами и светофором для грузовиков. Окна станции были прикрыты
прозрачными ставнями, а на
стене красовалась табличка с надписью "Весовая закрыта". Казалось, табличку
не снимали уже многие месяцы.
  Дорман с тоской заглянул внутрь. Должно быть, в помещении нетоплено, не
осталось ни еды, ни других припасов, зато там сухо. Джереми страстно хотелось
хотя бы ненадолго укрыться от дождя, заснуть... но он вполне мог и не проснуться.
  У него оставалось совсем немного времени.
  Он прошел мимо станции. По одну сторону дороги расстилались
полузатопленные картофельные поля, по другую - болото. Дорман брел вперед,
поднимаясь по легкому уклону, ведущему в горы.
  В поле его зрения, словно помехи, возникали странные непостижимые
изображения. Наномашины, суетившиеся в его теле, нарушали схему соединения
зрительных нервов, вновь их восстанавливали, вносили улучшения... или просто за-
бавлялись ими, как игрушками. Уже несколько дней Дорман не различал цветов.
  У Джереми заныли кости, и он стиснул челюсти, почти наслаждаясь болью -
настоящей болью, а не призрачным ее фантомом, побочным эффектом деятельности
крохотных самопрограммирующихся механизмов.
  Он прибавил шаг, всецело сосредоточившись на движении вперед и даже не
заметив грохота приближающегося грузовика.
  Автомобиль громыхал все громче - длинный лесовоз, наполовину
загруженный сосновыми бревнами. Их длинные ветви были обрублены, а кора
срезана. Дорман повернулся, посмотрел на машину и отступил подальше от дороги.
  Грузовик мигнул фарами.
  Водитель принялся переключать скорости, переходя на нижние передачи, и
мотор автомобиля взревел на холостом ходу. Фыркнули пневматические тормоза, и
лесовоз остановился футах в тридцати от Дормана.
  Он стоял тараща глаза и не смея поверить такой удаче. Водитель решил его
подвезти. Дорман торопливо подбежал к машине, хлюпая водой в ботинках и
прижимая руки к груди.
  Шофер наклонился над сиденьем и отомкнул пассажирскую дверцу. Дождь
продолжал лупить по бревнам, а над горячим капотом грузовика поднимался пар.
  Дорман ухватился за ручку и распахнул дверцу. Его ноги дрожали и скользили,
но в конце концов он обрел равновесие и забрался в кабину, чувствуя себя насквозь
промокшим, замерзшим и изнуренным.
  - Ну и видок у тебя, приятель, словно у настоящего страдальца, - заметил
шофер, коренастый плотный мужчина со светлыми волосами и голубыми глазами.
  - А я и есть такой, - отозвался Дорман, удивляясь тому, что его голосовые
связки все еще работают нормально.
  - Что ж, продолжай страдать в моей кабине. Тебе есть куда пойти, или ты
просто бродишь по белу свету?
  - Да, мне есть куда пойти, - сказал Дорман. - Туда-то я и направляюсь.
  - Ладно, подброшу тебя до поворота на Прибрежное шоссе. Меня зовут Уэйн,
Уэйн Хайкавей.
  Дорман бросил на шофера подозрительный взгляд. Сам он вовсе не хотел
называть свое настоящее имя.
  - Я... я - Дэвид, - промолвил он, захлопнул дверцу, сунул руки в промокшие
карманы рваной куртки, ссутулился и замкнулся в себе. Хайкавей протянул было
ладонь, но сразу отдернул ее, как только стало ясно, что пассажир не намерен обме-
ниваться рукопожатиями.
  В кабине было тепло и влажно. Из-за решеток вентиляторов бил горячий
воздух. По лобовому стеклу взад-вперед метались "дворники", разгоняя воду. Из
колонок дорогой стереосистемы лились звуки радиостанции новостей, искаженные
шорохами эфира и помехами. В такой глуши качество связи было весьма низким.
  Водитель налег на рычаг и включил передачу. Застонав от натуги, лесовоз
тронулся в путь по мокрому шоссе, поднимавшемуся в гору и исчезавшему среди
деревьев.
  Пока машина набирала ход, Дормана занимала лишь одна мысль - о том, что
он с каждой минутой, с каждой милей приближается к месту своего назначения.
  Шофер даже не догадывался о смертельной опасности, которой он подвергался, но
Дорман должен был думать только о своей главной цели - отыскать Патрицию,
Джоди и их собаку. Любой ценой.
  Он откинулся на спинку и прижался к дверце, стараясь перебороть чувство
вины и страх. По его лицу стекала вода, и Дорман стряхнул ее движением ресниц.
  Он неотрывно смотрел вперед, следя за работой стеклоочистителей и стараясь по
возможности избегать взглядов Уэйна Хайкавея. Дорман не мог позволить водителю
прикоснуться к себе, боясь его заразить.
  Сердобольный шофер выключил радио и предпринял безуспешную попытку
завязать разговор. Дорман отмалчивался, и Хайкавей пустился в пространные
рассуждения о собственном житье-бытье. Он рассказывал о книгах, которые ему
нравились, поведал о своем увлечении приемами расслабления боевого искусства
тай-чи, о том, как ему однажды довелось обучать вождению безработных.
  Одной рукой Хайкавей удерживал громадную баранку могучего лесовоза, а
другой играл с заслонками вентиляторов и ручками управления обогревом. Когда
ему уже не о чем было говорить, он вновь прибавил громкости в приемнике, на-
строился на другую станцию и тут же с отвращением выключил радио.
  Дорман сосредоточился на мыслях о своем теле, полностью уйдя в себя. По
телу побежали мурашки, кожа начала трястись, а под ней, подчиняясь собственному
ритму, заходили ходуном мышечные утолщения. Дорман прижал локти к бокам;
сквозь мокрую ткань куртки проступила слизистая жидкость - носитель
наномашин, сочившаяся сквозь поры его кожи.
  Дорман молчал, словно погрузившись в транс, и через пятнадцать минут
водитель начал искоса посматривать на него, как бы гадая, что за психопата он
сдуру посадил к себе в машину.
  Стараясь избежать его взгляда, Джереми уставился в боковое окошко, и в тот
же миг его кишки внезапно свернулись тугим узлом. Он сгорбился и прижал руки к
животу, с шипением выдыхая сквозь зубы. Что-то задергалось под кожей; казалось,
в грудной клетке Дормана поселился крот и теперь пытался выбраться наружу.
  - Эй, ты в порядке? - спросил шофер.
  - Да, - ответил Дорман, с трудом извлекая звук из голосового аппарата.
  Напрягшись изо всех сил, он сумел совладать с непослушным организмом и
задышал, глубоко и судорожно втягивая в себя воздух. В конце концов спазмы
утихли.
  Уэйн Хайкавей еще раз посмотрел на пассажира, потом вновь перевел взгляд на
мокрый асфальт шоссе. Теперь он держал руль обеими руками, стискивая его с
такой силой, что у него побелели костяшки пальцев.
  Дорман сидел молча, навалившись на твердую неудобную дверцу. Вокруг него
на сиденье начали собираться маленькие лужицы слизи.
  Он понимал, что в любое мгновение может потерять власть над собственным
телом. С каждым часом Джереми становилось все труднее удерживать его в узде...









                  24

  Универмаг и художественная галерея "Максн".
  Кольвен, штат Орегон.
  Пятница, 12:01
Устав от долгого сидения за рулем, Скалли с удовольствием выбралась из
машины, чтобы порасспросить местных жителей и узнать, не встречались ли им
Патриция и Джоди Кеннесси.
  Малдер развалился в пассажирском кресле и жевал сырные шарики, посыпая
крошками куртку. Он развернул дорожную карту Орегона и впился в нее глазами.
  - Что-то я не вижу этот гор