ещђ не до конца смирился с тем, что Донован сдался под напором еђ
аргументов, переданных ему. - Может быть, вы ассистировать захотите? С
удовольствием уступлю свођ место знающему медику...

- Нет. - неожиданно резко откликнулась она, заходя в лифт вместе со всеми.
Врачу почудилась неприкрытая боль, мелькнувшая в зелђных глазах при одном
упоминании об операции - впрочем, тут же исчезнувшая. Дана поторопилась
добавить, сглаживая непряжђнность ответа. - По основной профессии я -
медэксперт...

Хьюс наклонил голову в знак принятия шутки и примирения...

...Зуммер пищал монотонно и раздражающе, порой заглушая все звуки в
строгой, облицованной кафелем комнате, однако, регестрируя самое важное -
бесперебойную работу сердца. Дана натянула хирургические перчатки, выполняя
приказ Донована, который на несколько последующих часов (а может быть, и
больше? Войдя сюда, она совершенно потеряла ощущение времени...) стал здесь
и царђм, и Богом... подошла к операционному столу, вокруг которого уже
собралась бригада, отмечая, что идђт как-то машинально...

А чего ты, собственно говоря, ожидала? Тридцать шесть часов на ногах...

Нет... нет, всђ не так. Дело было не в физической слабости - Дана это точно
знала. Просто иначе сейчас было нельзя. Нельзя было пускать чувства в это
помещение, чтобы не сломаться самой преждевременно и не допустить роковой
ошибки... Она была нужна, нужна в настолько драматический и ответственный
момент, что ничто не должно было нарушить еђ намеченный план.

Да брось, о чђм ты? Неужели не понимаешь, что сама боишься предстоящего...
что зря взяла на себя всђ это. Безрассудно, чисто безрассудно...

Ну и пусть! Хоть раз в жизни она имела право на безрассудство, идущее
вразрез с логикой, будь она проклята... Разве хоть что-нибудь из
произошедшего вписывалось в рамки обычного? Дана имела возможность спасти
жизнь, потому что раньше и чђтче всех поняла, что именно в этот день и час,
в точке, где сошлись все судьбы и жизни, в последующий короткий отрезок
времени бушующие страсти достигнут своего апогея - и это знание необходимо
было удержать... Ей пришлось прибегнуть к испытанному приђму - отключиться
на несколько секунд, заставить себя перестроиться на лад медика, работника
ФБР, в чьих руках - ключ от жизни... как это ни нелепо звучит, от жизни
партнђра, и не думать больше ни о чђм...

Встав у изголовья, Дана внезапно зажмурилась - яркий белый свет ударил в
лицо, хлынул в глаза прямо от большой лампы над столом...

Так, прекрасно. Что же ты? Перестань, наконец... хоть что-нибудь сделай
нормально, доведи дело до конца!..

Втянув сквозь марлевую повязку воздух, сильно пропитанный запахом
медикаментов, обеззараживающих средств и чего-то ещђ, она взялась ладонями
за край стола, мимоходом удивившись холоду железа, и посмотрела вниз,
закусив губу.

Фокс лежал неподвижно, чуть повернув голову влево - тихий и суровый, каким
она его никогда ещђ не видела. Безжалостная игла страха, помимо воли,
пронзила еђ душу - точно так же, как вскоре стальные иглы-инструменты
должны были пронзить его тело. Лицо мужчины теперь было серовато-жђлтого
оттенка; этот страшный цвет Дана видела много раз - он становился признаком
ухудшения состояния... Жизнь уходила из исхудалого, изнурђнного тела, и
операция - последняя попытка спасти хрупкую человеческую жизнь,
колеблющуюся, как свеча на ветру... Господи, помоги! Не дай ему уйти... Она
провожала вот так многих друзей - но его?! Ну уж нет... Чудо, как хочется
уповать на него с истовостью верующего, каким был он...

Был?!

Трезвый рассудок быстро вернул еђ к реальности из туманных мыслей.

Он уже не дышал сам, подключђнный к аппарату искусственного дыхания - в
горло была введена трубка, ведущая к большой резиновой, чђрной груше,
механически-ритмично сжимающейся и разжимающейся, издающей пугающий хриплый
звук. Дана опустила глаза и увидела, что костяшки еђ пальцев побелели,
словно от холода - тут же разжала их, и вдохнула поглубже.

Это же только начало. Что с тобой будет дальше, если ты боишься уже теперь?

- Мы сейчас начнђм.

- Что?.. - она будто очнулась. Серые глаза старшего хирурга пристально
смотрели на неђ поверх маски.

- Мы сейчас начнђм. Вы готовы?

- Конечно.

- Хочу сразу предупредить - никаких эксцессов. Вас сюда пустили только
потому, что... - он осђкся, увидев еђ взгляд - стоически спокойный,
исполненный твђрдой решимости - на миг ему показалось, что в изумрудных
зрачках мелькнуло два стальных клинка, тонких и острых. В то же время эта
странная женщина его прекрасно понимала, о чђм говорила горькая насмешка в
"кошачьих" уголках... Он молча, утвердительно кивнул и закрыл кран, под
которым мыл руки...

Дана не смогла обидеться на этого человека за его недоверие - он ведь делал
сугубо свою, сложную и опасную работу - пусть опасную не для себя, а для
других, всђ же это было огромным напряжением, когда под ответственностью
кого-либо находятся жизни. Она знала по опыту, как трудно бывает выполнять
долг такого масштаба. Вот сейчас под знающими профессиональными руками
врача распростђрт человек, которого надо спасти - а сколько их ещђ будет,
таких людей - сегодня, завтра?.. И так изо дня в день. Из года в год.
Немногим удавалось выдержать ритм... ритм жизни, прямо заключђнный в
профессии. Она чувствовала, что их работы в чђм-то сродни друг другу - та
же напряжђнность, тот же риск, а иногда - та же боль... ходьба по грани.
Если бы на еђ поле деятельности вторгся дилетант, она бы, наверное,
реагировала ещђ резче... Странно - из-за короткого недружелюбного разговора
Дана всђ же сумела почувствовать доверие к этим медикам в больничной
зелђной униформе... эта неожиданная эмоция, тђплым бальзамом заполнившая
изнурђнную душу, и женщина уже гораздо более твђрдо смогла начать
осуществлять свођ дело - не менее важное, чем их... Она распрямила плечи,
сверху вниз взглянула в неподвижное лицо Фокса -- и вдруг едва заметно
улыбнулась, останавливая руки на его висках и мягко, заботливо вытирая
испарину, выступившую на них.

Держись, хороший мой... Я здесь, я рядом... только держись.

...От раны пахло порохом и свежей кровью. Запах дурманил, вызывая
головокружение - учитывая обстоятельства... Дана рассердилась на себя - ну,
в самом деле, как можно? Ведь сотни раз видела такую ситуацию... правда, в
других условиях, в другой обстановке, и там она обычно была один на один с
призраком смерти, уже свершившейся, как факт. Как факт... Чђрт возьми! Если
воспринимать всђ происходящее сквозь призму логики, то Малдер уже трижды
должен был быть мђртв! А он - живой, и под еђ руками слабо трепещет голубая
жилка у него на виске... Дана переглотнула. Только эта пульсация теперь
была еђ доказательством того, что он ещђ жив - и редкое подрагивание тђмных
ресниц, казавшихся совсем чђрными на фоне кожи... Какая-то часть еђ
сознания безнадђжно страстно ждала, хотела увидеть взгляд карих глаз ещђ
раз - чтобы подарить ему все нерастраченные мысли, слова, все чувства,
накопившиеся у неђ за эти дни и не поддающиеся объяснению, а остальная -
упорно подавляла это желание, не давая дорогу жалости и освобождая место
для рассудка, расчђтливо применяла все знания, полученные в ходе
расследования... Пытаясь не думать об этом парадоксе внутренней борьбы (в
конце концов, это и есть борьба за будущее, не так ли? Чего ты ждала?),
Дана постаралась взять себя в руки и довольно жестоко приглушила внутренний
голос.

Хотя Фокс был под наркозом, она не могла забыть, какая неземная сила
владела им всего сутки назад - когда тело не успевало воспринимать
совершенную работу мозга - и сейчас ей казалось, что он всђ понимает,
страдает от боли... но не может показать этого, оказавшись беспомощным,
парализованным. Борется ли он? За то, чтобы не погибнуть? Ощущение было
почти физическим, но Дана лишь чуть крепче сжала руки, осторожно
удерживающие его голову от резких движений. Он был дьявольски напряжђн, и
это было одной из причин, по которой женщина находилась в операционной - не
дать ему разрушить хрупкое равновесие, едва установленное врачами... Кто
знает, может быть, остатки внеземного разума, так внезапно поломавшего его
жизнь и аутировавшего его сущность от окружающего, способны и на это?

Да-а, учитывая то, что при помощи этих жалких остатков ты собираешься
вытаскивать партнђра из небытия...

Ну и что с того? У золотой медали всегда было две стороны, тђмная и
светлая, и только от неђ зависит то, какой стороной повернђтся пресловутая
медаль к ним обоим сейчас... Выйдя из всех испытаний, узнав много тайн и
получив загадочный ключ к ним, Дана твђрдо усвоила одно -- самым важным
является истина, позволяющая поддерживать связь между людьми, освобождающая
чувства и спасающая одинокие, заблудившиеся души... И только это убеждение
могло спасти Малдера в ненадђжный, шаткий момент. Если он сможет поверить,
что нужен кому-то в этом мире, если поймђт и примет еђ поддержку, то
обязательно выберется... во всяком случае, должен.

Врач тихо пробормотал нечто неодобрительное себе под нос. Пуля задела
несколько сосудов, и мало что можно было разобрать из-за сгустка
вишнђво-красной крови. Дана увидела его большие, сильные руки,
разбиравшиеся в организме еђ партнђра - они напряглись, и у сгибов локтей
явно проступили вены... вставшая перед ними задачка была только началом, и
хирург это осознавал. Но рядом были коллеги, Хьюс был рядом, молчаливый и
готовый придти на помощь, как воздушный ас - и пока врач не стал принимать
резких мер. Только пока... Но всђ же он удивился, видя, как пациент
держится - в этой-то его прострации! Организм у него тренированный,
крепкий... кто знает, не от этого ли будет зависеть успех? Но ранение всђ
равно оставалось фактом, оно было серьђзным, малейшее промедление или
ошибка грозили сбоем всей пока налаженной системы, а потому он продолжил
методичную, виртуозную работу...

Как медленно течђт время!.. Дана слышала только звяканье разных
инструментов, когда их клали в металлический ящик, стоявший на столике
рядом, и изредка краем глаза замечала передвижения лђгких и неслышных, как
тени, медсестђр, в точности исполнявших приказания врачей... Посмотрев на
всю группу, она перевела взгляд на круглые часы, висевшие над дверью и
бесстрастно отмерявшие время. 9:25. Миновало полчаса. А они только
приступали к самому важному... из разговоров хирургов Дана поняла то, что
всђ это время они очищали "дорогу" для дальнейших действий, удаляя
застоявшуюся кровь... Затаив дыхание, женщина подняла голову и взглянула
туда, куда всђ это время избегала смотреть - обнажђнную грудь партнђра,
тщательно изучаемую бригадой -- чтобы понять их старания и выдержать
оставшееся время...

Взгляды шести людей, склонившихся над операционным столом, изредка
отрывались от пациента и пересекались - именно поэтому второй ассистент,
молодой практик, случайно более пристально присмотрелся к женщине, стоящей
в изголовье и присутствующей здесь, кажется, с самого начала. Она
обеспечивала, как говорили врачи между собой, "психологическую поддержку" -
этим обычно занималась одна из дежурных медсестђр, и тогда тем боле было
странно еђ присутствие здесь. Кто она? Кажется, напарница... тоже доктор...
говорили, без неђ не обойтись. Зелђные глаза были непроницаемы, и только
тонкие брови, причудливо изогнутые почти под тупым углом в полуудивлђнном,
мучительном выражении, свидетельствовали о наличии каких-то чувств, скрытых
под форменной маской. Она старалась устоять, всђ же наблюдая за ходом
операции... но, Боже ты мой, если она знает пациента, близка с ним, чего
это ей стоит?!

- Давление? - прозвучал глухой голос Донована. Такая же интонация
прозвучала в реплике ответившего. Операция продолжалась...

Длинные, изящные, прохладные пальцы коснулись высокого лба, пытаясь унять
непереходящий огонь, сжигающий его даже под действием анестезии... ласково
пригладили жђсткие каштановые пряди волос, и такая боль была в этом
движении...

Это несправедливо, несправедливо! Почему ты страдаешь? Почему - именно ты,
хотя твой разум и является тонкой, зыбкой дорожкой, ведущей к тем
возвышенным тайнам, которую не смогли ни отыскать, ни разрушить любые силы
и Консорциумы, создаваемые против тебя... смешно - ведь даже ты сам не знал
о ней. Теперь я точно знаю, что чиновники все эти годы охотились только за
тобой, неубедительно аргументируя свои жалкие попытки, потому что знали,
что ты наконец придђшь к этим рубежам, пикам высоты, неведомой
возвышенности, которая угрожает чистотой правды, спрятанной в ней...
откроешь секреты самой природы, загадочной и необъяснимой, и распахнђшь их
- ты же у меня такой упрямый... Даже если не ты, то эта потађнная сила
нашла бы тебя сама, потому что ты создан для знаний, мой храбрый друг... ты
- не такой, как все. В тебе никогда не было и не будет стереотипов,
вштампованных в наше мышление пресловутым американским патриотизмом и
демократией... ты всегда был открыт всему, с доверчивым и ясным взглядом
ребђнка, и точным, не обрываемым полђтом яркого воображения... Секунды
снова очень остро отсчитывают свой бег для меня, потому что они - время...
твођ время теперь. Но я не понимаю, Малдер... милый, почему сейчас, когда
ты открыл все запертые двери такой ценой, почему пресловутая сила забирает
тебя, ведь она может помочь!? Почему тайна артефакта воскресила всех тех,
кто был недостоин этого, помогла врагам... почему Барнс, причинивший тебе
зло, очнулся под еђ магическим непостижимым воздействием, а ты умираешь у
меня на руках, хотя твоя связь со всей мистикой, накопленной веками, всем
непонятным, не открытым, паранормальным в сотни раз крепче и надђжнее?! Это
нечестно! Ты нужен тут, ты нужен мне... я не смогу остаться и бороться в
одиночку, потому что всђ тогда потеряет смысл - без тебя... не уходи,
пожалуйста! Прошу...

Хирург сделал несколько разрезов на живом теле и аккуратно открыл полость.
Внимательно осмотрев раненое лђгкое, он внезапно выругался сильнее, чем
привык обычно.

- Что? - коротко спросил Хьюс, приготовившись ассистировать.

- Чертовски неудачное попадание, просто термин неудачи... Патрик,
смотрите... мы бы всђ отремонтировали на одном дыхании, но тут... задета
сердечная сумка, и ещђ...

Врачи наклонились совсем низко. Хьюс уже и сам видел причину беспокойства
Донована - пулей была повреждена не только сердечная сумка, но и лђгкое
сверху, в опасной близости с аортой... Всђ надо было срочно зашивать - но
если они повредят что-нибудь в ходе такой ювелирной работы, если
поторопятся, если сердце собьђт свой такт мощнейшего мотора?.. Да сколько
там страшных возможностей!

- Артур, проверьте, что у нас показывают приборы. - сухо сказал он
худощавому помощнику.

- O.K.

- Придђтся делать. Другого выхода у нас нет...

- Кто с этим спорит? - Донован на секунду выпрямился и повелительным
взглядом окинул всю свою команду. -- Господа, сейчас мы пройдђм самый
ответственный этап. Я попрошу вас предельно сосредоточиться на моих
указаниях и строго следовать им. Вам, - он даже не взглянул на Дану. -
лучше отойти.

Она сначала даже не поняла - настолько диким и неожиданным в данной
ситуации показалось ей это предложение - и слабо попробовала возразить.

- Но, сер...

- Ещђ одно "но", и я выставлю посторонних отсюда. - ледяным тоном отрезал
он. Дана тихо выдохнула, стараясь не сорваться - но, чђрт возьми, неужели и
он до сих пор не понимает, что его слова - полное безумие?! Смертный
приговор?! Но единственный сочувствующий взгляд принадлежал безвестному
младшему помощнику - видит Бог, этот парень рад был бы помочь, но его шеф
был прав во всђм с точки зрения врачебной этики и нерушимого порядка...
Понуро опустив голову, женщина всђ же предупреждающе добавила.

- Если он - вне опасности...

- Это мы потом выясним. Итак...

Отстранившись, Дана сняла белую медицинскую шапочку, пахнувшую крахмалом и
каким-то ещђ средством, и покачала головой. Шея почти не поворачивалась,
онемев - да и вообще трудно было что-то ощутить... будто через всђ тело,
вдоль по позвоночнику провели тончайшие провода под мощным напряжением...
но забыли поставить регулятор. Плотнее закрыв полы халата, она осторожно
села на краешек низкой, жђсткой скамейки, и вытянула гудящие от часового
неподвижного стояния ноги... Со стороны могло показаться, что она
действительно отдыхала, но всякий, кто поймал бы еђ взгляд, сосредоточенно
устремлђнный на отливающий металлическим блеском стол под неоновой лампой,
окружђнный врачами, понял бы, что она и мыслями, и душой осталась там,
рядом... в волнующей, захватывающей помыслы близости с краем бездны. Теперь
ей безумно хотелось участвовать в священнодействии, в той дерзкой и
отчаянной операции, на которую решились хирурги - Дана прекрасно понимала,
что ставкой в этой виртуозной игре будет жизнь партнђра; сердце или
выдержит, пока будут шить в опасно маленьком расстоянии от него, или... Но
она понимала также цену времени. Ни у кого из них не было выбора - и надо
было предоставить выбор ему. По крайней мере, в кратчайший срок... Дана
вздохнула и отвернулась - слишком натянуты были нервы...

Четыре пары глаз следили за аккуратными, быстрыми движениями крепких рук,
кажущимися такими лђгкими и грациозными, а на деле требующими огромной
затраты сил, внимания и энергии. Хирург, изредка сдерживая прерывистое
дыхание, шил по розовой гладкой ткани - лђгкое у пациента было отличным,
здоровым; сразу видно, парень берђг себя, но такого инцидента предугадать
не сумел - что его прострелят почти насквозь... чђртова профессия, как она
калечит людей!.. И с каждым микро-проколом у Донована возникало радостное,
щекочуще-волнующее чувство - шансы на успех, на то, что он вырвет раненого
из цепких рук смерти, увеличивались - но риск всђ же оставался. Они и так
уже тянули старуху бездну в сторону, не отталкивая еђ, слишком долго - в
таком томящем кризисном промежутке сердце вполне может сдать... но ведь он
почти закончил, почти залатал это замечательное лђгкое!.. Ещђ чуть-чуть...
совсем немного... Наконец врач закончил, пару секунд смотрел на искусно
выполненный шов и тђмно-красное сердце рядом, начавшего быстро-быстро
сокращаться, словно заторопившегося жить - и удовлетворђнно хмыкнул.

- Так, отлично. Кровь для переливания приготовили?

- Да.

- Хорошо. Сейчас начнђм ремонтировать полость... Кажется, он молодец...

Внезапно бешеный ритм замедлился. Сердце сжалось, стук стал тише... всђ
реже и реже...

Дана сначала заметила, что плечи и руки хирурга, видные ей, словно
окаменели, а потом с обдавшей ледяным холодом тревогой осознала его слова,
изумлђнно, но твђрдо констатировавшие.

- Остановка... сумасшествие какое-то!

Тут она услышала звук, безжалостно врезавшийся в усталый мозг с чђткостью и
силой остро отточенной стали -- страшный, монотонный, гулкий... Зуммер
запищал непрерывно, и Дана знала, что -- если она посмотрит на монитор
телеметрии, то увидит, что там - ровная зелђная линия, что всплески жизни
прекратились, что заветное биение исчезло...

Боже мой, что это?! Как такое может быть???

А другая часть разума неумолимо твердила, подсказывала.

Вот он, шестой исход. Твой напарник погибает - и вместе с собой берђт всђ,
что ты знаешь, умеешь, чувствуешь... Его нельзя отпускать! Нель-зя! Какого
чђрта ты ещђ стоишь?!

Она вскочила на ноги со скоростью отпущенной пружины - вся усталость
мгновенно улетучилась, отошла на второй план. Плотину сдерживаемых эмоций
будто прорвали изнутри -- Дана ощутила волну жуткой боли, почти ужаса -
стало трудно дышать - и словно со стороны услышала свой надломленный,
негромкий голос.

- Нет!

Врачи почти одновременно посмотрели на неђ, но ничего не возразили, когда
она быстро подошла к столу, опять заняла свођ место и порывистым движением
положила ладони на плечи Фокса. В конце концов, у них была общая работа.
Вынеся час сложной операции в присутствии этой маленькой, хрупкой женщины,
пациент вдруг резко сдал, когда она ост