Стаффа неистово колотил по чувствительному месту на шее Бротса. В это  самое
время толстые, как сосиски, пальцы здоровой руки нащупали сухую шею Стаффы и
стали сжимать горло.
   В течение минуты оба противника отчаянно тужились, напрягая мышцы и почти
не дыша, - ибо не было возможности дышать, - пот лил с обоих ручьями и  кожа
заблестела под луной. Лица искажали боль и ненависть. Шея Бротса  раздулась.
Зрение Стаффы затуманилось, лицо его побагровело от недостатка воздуха.
   Позвонки оглушительно хрустнули в тишине ночи. Бротса выгнуло дугой, и  в
следующую секунду его хватка ослабела и он замер.
   Стаффа отпихнул от себя тушу и откатился по песку  в  сторону.  Он  жадно
хватал широко раскрытым ртом живительный воздух и через  каждые  два  вздоха
надсадно кашлял. Шея его распухла и дышать было больно.
   - С тобой все в порядке? - тихо спросила Кайлла, обняв руками его  голову
и заглядывая в его лицо, которое теперь вместо багрового стало бледным.
   - П-п... Похоже, - с ужасным хрипом ответил Стаффа.  Грудная  клетка  его
мощно вздымалась. Что-то мокрое... - слеза - упала на его лицо. Он приподнял
руку и похлопал ее по плечу, успокаивая.
   - Зачем? - спросила она дрожащим голосом. - Зачем было убивать его  из-за
меня?
   Он снова сглотнул тяжелый комок в горле, который будто камень  рухнул  по
пищеводу в желудок. Он обнял ее и притянул к себе. В голове у него был хаос,
но он собрался с мыслями и проговорил, запинаясь.
   - Т-ты стоишь... б-большего...
   Они лежали обнявшись на теплом песке, и Кайлла держала в своих руках  его
подрагивающие, разбитые руки.
   - Надо возвращаться, - сказала она ему.
   Стаффа бросил взгляд в сторону обмякшей туши Бротса.
   - Сначала надо похоронить. Иначе  Англо  заметит  его  с  воздуха,  когда
прилетит обратно в лагерь.
   Общими усилиями они столкнули труп во впадину в дюне и обрушили  на  него
ногами горы песка, сравняв за несколько минут яму с поверхностью пустыни.
   По дороге в лагерь Кайлла спросила:
   - А что мы скажем?
   Стаффа усмехнулся, но ему стало  больно  и  тут  же  улыбка  переросла  в
гримасу.
   - Он велел передать надзирателям, что не сделан еще тот ошейник,  который
удержал бы его. Что пустыня для него - ерунда. И что Англо легче  поцеловать
свою задницу, чем сделать из Бротса раба. Идет?
   Она положила свою руку ему на плечо и проговорила:
   - А знаешь... Ведь если бы не ты, в конце концов он бы убил  меня.  Жажда
чужой смерти была в его глазах. Я видела.
   - Я подумал сейчас о  Скайле...  Что,  если  бы  она  очутилась  в  таком
положении, а меня бы не оказалось рядом?.. Господи, что это я говорю?! -  Он
сплюнул в песок и  покачал  головой,  внутренне  упрекая  себя  за  то,  что
позволил себе так расслабиться и размягчиться. -  Пошли  скорее.  Завтрашнее
утро обещает быть жарким и тяжелым. Нам необходимо поспать. Хоть немного.
   Она взглянула на его  лицо,  освещенное  лунным  светом,  чему-то  своему
улыбнулась и кивнула.
   - Твоя Скайла счастливая женщина,  Тафф,  -  проговорила  она  и  ушла  в
темноту искать свой матрац.
   Утро наступило в тот день рано. Стаффа поднялся с матраца и чуть снова не
упал. Раны, полученные ночью,  причиняли  невыносимую  боль.  Каждый  сустав
ломило так, словно он был выворочен  со  своего  места.  Горло  горело,  шея
распухла, дышать было трудно и больно.
   Поймав наконец более или  менее  устойчивое  чувство  равновесия,  Стаффа
осторожно, расставив для верности руки в стороны, сделал первый шаг.
   Солнце уже вышло из-за горизонта и окатило рабов  первым  знойным  душем.
Стаффа отчаянно жмурился. Глаза слезились. Видимость  была  плохая.  Во  рту
пересохло. Каждый  вздох  приносил  боль.  Конечности  ныли  так,  что  боль
отдавалась в голове. Только сейчас он до конца осознал,  что  прошлой  ночью
ему удалось отразить далеко не все мощные удары  Бротса.  Только  сейчас  он
понял, что вчера был на волосок от смерти. Одна ошибка,  одна  осечка...  и,
вполне возможно, что не он бы праздновал победу.
   Во время драки он растратил очень много сил. Все  тело  отзывалось  дикой
болью. Спать почти не пришлось. Словом,  Стаффа  чувствовал,  что  может  не
выдержать тяготы наступающего трудового дня.
   Захватывая обжигающий воздух отбитыми легкими, Стаффа осматривал  ссадины
и шрамы на своей грудной клетке. Его локти выглядели, как распухшие  в  воде
древесные корни, кулаки были разбиты почти  до  кости,  стоило  ему  согнуть
пальцы, как на тыльной стороне ладоней открывались раны и  из  них  сочилась
кровь.
   Тихо ругаясь, Стаффа заковылял к длинному отрезку трубы,  возле  которого
уже возилась его бригада.
   - Хоп! - крикнул хвостовой, и Стаффа изо всех  сил  уперся  в  ненадежный
песок ногами, внося свой жалкий сегодня вклад в общее дело.
   После первого же рывка он споткнулся и едва не рухнул лицом  в  песок.  В
самую последнюю секунду ему удалось удержать равновесие неимоверным  усилием
воли.
   Кайлла отдавала короткие  команды,  и  согласно  им  бригада  выравнивала
положение отрезка трубы. Стаффа старался не думать о своей  боли  и  слушать
только свою подругу.
   - Хоп! - раздался  крик  хвостового,  и  Стаффа  вновь  рванулся  вперед,
изнемогая под тяжким ярмом, продирающим кожу на окровавленных плечах
   Голова шла кругом. Стаффа  отчаянно  моргал,  пытаясь  разглядеть  фигуру
Кайллы, но ему это почти не удалось.
   - Тафф? - раздался встревоженный голос Кайллы. - Ты что? Вставай!  У  нас
впереди целый день.
   Стаффа стиснул зубы до хруста и заставил себя подняться. Оказывается,  он
все-таки упал.
   Неожиданно его поддержал под локоть Кори, один из членов их бригады.
   - Сегодня я буду твоим напарником, Тафф.
   Стаффа хрипло выдохнул:
   - Да, парень, похоже, сегодня мне требуется поддержка. Спасибо тебе.
   "Почему этот человек предложил свою помощь? С какой целью?" - завертелось
у Стаффы в голове.
   Кори - еще один неудачник. Кожа да кости. Бедолага,  однако  он  принимал
страдания наравне со всеми. Стоило только взглянуть на его  комплекцию,  как
сразу слезы наворачивались  на  глаза.  Нет,  он,  как  и  Пибал,  долго  не
протянет. Таким несчастным противопоказано рабство.  Оно  их  не  мучает,  а
сразу убивает.
   Стаффа поблагодарил также и Кайллу. В ее темных глазах нарастала тревога.
Она ободряюще хлопнула его по спине, и все они пошли за следующей трубой.
   - Это правда, - спросил дорогой Кори, - что поговаривают о Бротсе?
   - А что поговаривают?  -  хриплым  шепотом  отозвался  Стаффа,  полностью
сосредоточившись на своих ногах, чтобы снова не упасть.
   - Что он сделал ноги? - продолжил разговор Кори, уже впрягшись в ярмо  на
противоположной от Стаффы стороне нового  отрезка  трубы.  -  Он  все  время
отбирал часть моего пайка? Он у всех отбирал.
   - Ну и что?
   - А то, что мы все сразу же заметили твои ссадины и синяки.  Вот  и  все.
Многие из нас видели синяки и царапины у Кайллы. Вчера  ты  и  Бротс,  мм...
Одним словом, ты  любишь  Кайллу.  Мы  все  ее  любим.  Сегодня  у  нее  нет
обреченности во взгляде, как все последние дни. Ты весь избит. А Бротса нет.
Я ничего не хочу знать. Кроме одного: теперь у нас никто  больше  не  станет
отнимать пайки.
   Стаффа хрипло откашлялся.
   - Этот ублюдок бил ее, насиловал... Эх, добраться бы теперь до Англо!
   Кори отхаркивался на песок коричневыми плевками.
   - Несправедливость, друг мой Тафф, - содержание действительности. Господь
так устроил Вселенную. Жаль, что  герои,  которые  привносят  в  нашу  жизнь
частички справедливости и правды, являются очень редко. Жаль, но  ничего  не
поделаешь. Нужно привыкать к такому положению вещей, которое есть.
   - Учти: я никакой тебе не герой!
   Кори проигнорировал реплику. А, возможно, и не расслышал ее,  ибо  Стаффа
говорил еле слышно.
   - Бротс - всего лишь один из  симптомов  той  болезни,  которая  поразила
человечество. Англо - только фрагмент. Но он олицетворяет  собой  зло  более
крупного масштаба. То самое зло, которое ни ты,  друг  мой  Тафф,  ни  я  не
способны излечить.
   - Почему, черт возьми?! Если бы мне только выпала возможность  дотянуться
руками до его куриной шеи...
   - Он только малая часть зла. Убить его... Это означало бы убить всех нас.
Ты разве забыл, что носишь ошейник? - шумно дыша, проговорил  Кори.  -  Это,
друг мой Тафф, было бы в лучшем случае  убогой  социальной  хирургией.  Наше
предназначение здесь - страдать и копить силы для смерти. Хирургию  проведут
другие.
   Стаффа еще раз споткнулся  и  снова  усилием  воли  удержался  на  ногах.
Дыхание его сбилось и, морщась от боли, он  минуту-две  восстанавливал  его.
Когда они сбросили очередную трубу, он взглянул на Кори.
   - Ты полагаешь, для того, чтобы умереть, нужны силы?
   Кори нагнулся, вытаскивая из-под металлического отрезка веревку.
   - А как же? В нашей  ситуации  только  так.  Для  чего  мы  так  отчаянно
сражаемся за лишний день жизни под палящим солнцем, на обжигающем песке? Чем
мы здесь занимаемся, кроме того, что страдаем? Если ты согласен с  доктриной
о существовании цели  Вселенной,  то,  скажи,  в  чем  заключается  цель?  В
страдании? Можем ли мы всерьез надеяться, что завтра  империя  рухнет  и  мы
получим с победу? Нет, мой друг, надежды нет. Каждое утро  я  просыпаюсь  со
страхом в душе.  Каждую  минуту  страдания  я  ощущаю,  как  жизненные  соки
вытекают из меня вместе с потом. Придет день, и меня  не  станет.  Рано  или
поздно я сломаюсь, в этом не может быть и тени сомнения. Когда? Каждое  утро
я задаю себе простой вопрос. Завтра?  Пожалуй,  нет.  На  следующей  неделе?
Надеюсь, что еще нет. А через две недели, а? А  через  три?  Да,  друг  мой,
когда речь заходит о таких сроках, я уже не могу обмануть себя словом "нет".
А когда случится конец, Англо или  Морлей  равнодушно  отсекут  мне  голову,
чтобы снять ошейник... И, может  быть,  именно  тебе  прикажут  отнести  мое
жалкое тело в пески и похоронить в какой-нибудь выемке. Таково  мое  близкое
будущее.
   - Тогда зачем продолжать борьбу за жизнь?
   - Жизнь...  Это,  знаешь  ли,  притягательная  штука.  Они,  как  вредная
привычка, от которой не хочешь избавляться. Господь так  устроил  Вселенную.
Как наркотик жизнь наполняет нас яркой  иллюзией  надежды.  Иногда,  правда,
людям везет. И это только подкрепляет иллюзию. Жизненные разочарования легко
забываются, потому что редкие успехи  -  вещь,  с  которой  приятнее  дальше
продвигаться навстречу концу. Наше положение еще хуже. Мы находимся в  таком
месте, где человек  не  добивается  даже  редких  успехов.  Здесь  ничто  не
способно подкрепить нашу иллюзию надежды. Посмотри на дюны. За одной из  них
обязательно прячется твоя смерть. Она выжидает благоприятного момента, чтобы
поздороваться с тобой. Возможно, единственной настоящей причиной  того,  что
мы не сдаемся, является безумное любопытство. Когда  придет  конец?  Сколько
мне удастся протянуть? Я спрашиваю тебя: достойна ли жизнь  того,  чтобы  ее
проживали, если она суть голое развлечение, забава?
   - Если ты так скептичен в отношении жизни, то можешь просто лечь на песок
и позволить Англо приблизить твой конец,  -  заметил  Стаффа.  -  Смерть  от
ошейника безболезненна. Агония продолжается с минуту  или  чуть  больше.  Ты
рассуждаешь о Боге и несправедливости. Почему? Вселенная нейтральна.
   - Ты так уверен? - спросил Кори, бросив на Стаффу искоса хитрый взгляд  и
согнувшись под тяжкой ношей. - Страдания и несправедливость встроены глубоко
в структуру Вселенной. Энтропия  -  топливо  прогресса.  Каждая  из  мировых
экосистем  -  тут  не   может   быть   исключений   -   основана   на   идее
состязательности. Жизненные формы  поедают  друг  друга,  соревнуются  между
собой за овладение ресурсами для  продолжения  собственной  жизни.  За  счет
гибели собратьев во Вселенной. Почему так происходит? Не знаю. Уверен только
в одном: если за растением или животным  никто  не  охотится,  оно  начинает
охотиться само на себя. Ведь верно?
   - И ты утверждаешь, что все создал Бог? - тяжело дыша, спросил Стаффа.
   - Не тот Бог, которого придумали этарианские и Сассанские императоры... Я
имею в виду Бога истинного. Создателя и правителя Вселенной. Бог, который не
заинтересован ни в жрецах, ни в жертвоприношениях, ни в храмах.
   - Бог Седди?
   - Ты можешь употреблять этот термин  для  того,  чтобы  отличать  его  от
этарианских и Сассанских пародий, друг  мой  Тафф,  -  улыбнувшись,  ответил
Кори.
   Они донесли трубу  до  места  и  остановились,  выравнивая  ее  на  весу,
согласно указаниям зоркой Кайллы.
   По пути за следующим отрезком Кори продолжил свою мысль:
   - Господь встроил несправедливость в структуру Вселенной для того,  чтобы
предотвратить застойные процессы. Несправедливость вызывает,  как  известно,
страдания. Каждое разумное  существо  стремится  уменьшить  свои  страдания,
сделать свою жизнь лучше. А для этого нужно много думать, много  изобретать.
Человек делает свой выбор посредством наблюдения за жизнью. Именно так, друг
мой Тафф. Успокаивает бешеную пляску квантов. Действительность в  результате
претерпевает  изменения.  Приобретается  что?  Правильно:  знание.  До  Бога
человек доходит при  помощи  только  знания.  Он  изучает  действительность.
Кстати, фиксируются все, даже микрофазовые изменения. Они,  если  так  можно
выразиться, записываются самым  тщательным  образом  в  виде  файла,  а  тот
отсылается в банк данных вечной энергии.
   - И все же ты медлишь со смертью. Почему сразу  не  прекратить  страдания
сейчас? Ты же сам сказал, что твой конец неизбежен.  Надежды  на  избавление
нет.
   - О, я еще не говорил, что я трус, - заметил с грустной усмешкой Кори.  -
Я боюсь сделать последний шаг.
   - Я много раз  видел  смерть.  Страх  здесь,  в  сущности,  ни  при  чем.
Смельчаки умирают так же надежно, как и трусы.
   - Правильно. Но перед многими ли стоял собственный выбор смерти?
   - Перед многими, -  глухо  ответил  Стаффа.  Он  присел  на  корточки  и,
подкапывая, стал вытягивать из-под трубы веревку.
   - А почему перед ними возник выбор?  -  спросил  Кори,  когда  они  снова
впряглись в ярмо.
   - Потому что они боялись моих... моих  солдат  больше,  чем  они  боялись
смерти!
   "Проклятые Боги! Зачем я проговорился?!"
   - В таком случае мой тезис только подтверждается,  -  как  ни  в  чем  не
бывало, кряхтя от натуги,  продолжил  Кори.  -  Люди  в  душе  трусы.  Трусы
поглощаются  вселенской  несправедливостью.  В  сущности,  они  действуют  в
соответствии с волей Господа. Благодаря  трусам  удельный  вес  страданий  в
жизни резко повышается. А что касается нас, то мы  худшие  трусы:  страдаем,
несмотря на то, что нам открыт путь к легкому избавлению  от  страданий.  Не
так ли. Командующий?
   Стаффа зажмурился. Ему показалось, что у  него  остановилось  сердце.  Он
споткнулся, вся тяжесть трубы легла на Кори и тот застонал, отчаянно пытаясь
не упасть под гигантским бременем. Кори  встал  на  колени.  Стаффе  наконец
удалось заново надеть съехавшее было ярмо и все двинулись дальше.
   - Как... Как ты назвал меня?
   Кори требовалось не меньше двух  минут,  чтобы  отдышаться  от  недавнего
напряжения сил. Восстановив дыхание, он проговорил:
   - Прости. Я не подумал. Вообще-то, я узнал тебя несколько дней назад.  Но
борода сильно меняет внешность, и я не был до конца  уверен...  Моя  догадка
подтвердилась  событиями  вчерашней  ночи.  Ты   убил   Бротса.   А   только
тренированному профессионалу было бы под силу одолеть такого громилу  и  при
этом почти не пострадать. Относительно, конечно.
   Стаффа настороженно оглянулся. Слава богу, никто, кажется,  не  расслышал
слов Кори.
   Худосочный напарник  Стаффы  продолжал  говорить,  как  будто  ничего  не
произошло:
   - В свое время я был преподавателем социальной психологии в университете.
Многие годы я  изучал  проблемы  государственности  империи,  писал  научные
работы, объяснял в них, почему Тибальт делает  то,  что  он  делает;  какими
мотивами руководствуешься в своих завоеваниях ты и твои Компаньоны.  У  меня
была редкая голография с твоим изображением на стене.
   По всему  истерзанному  дракой  и  непосильной  работой  телу  Стаффа  на
какую-то секунду пробежал колючий страх.
   Бросив на него сочувственный взгляд, Кори сказал:
   - Я никому не скажу, друг мой Тафф. Это все твои дела, и я не хочу совать
в. них нос. Я не  знаю,  как  ты  попал  сюда.  Надеюсь,  что  по  такой  же
несправедливости, как и я. Для меня твое присутствие здесь и твои поступки -
лишь редкое размывание всеобщего вселенского  зла.  Ложка  меда  в  бочке  с
дегтем, если перефразировать известное выражение.
   Некоторое время они шли молча. Потом Кори неуверенно заговорил:
   - Но скажи мне, почему ты... Нет, как ты мог совершать то, что совершал в
прошлом? Ты никогда не задумывался над значением своих поступков? Хороши они
или плохи? Пожалуйста,  ответь.  Я  не  хочу  тебя  оскорблять,  не  буду  и
упрекать. Чисто научное любопытство. Я много занимался проблемами  личности,
и мне очень интересно, какие у тебя были мотивы, что влияло на тебя?
   Стаффа опустил взгляд в песок, чтобы скрыть свою тревогу.
   - Можешь не отвечать сейчас, друг Тафф, - послышался голос Кори. - А если
вообще решишь больше не говорить со мной, я не обижусь. Это твой выбор. - Он
горько рассмеялся. - Чтобы убедиться в том, что я буду молчать, можешь  даже
убить меня. Это было бы просто прекрасно! Ты бы избавил меня от страданий  и
от томительных ожиданий неминуемой смерти. Я бы только  попросил,  чтобы  ты
сделал это быстро и без боли.
   Стаффа закусил с ожесточением губу. Кровь толчками билась в ушах.
   Они долго молчали, подтягивая на своих окровавленных: плечах  одну  трубу
за другой к дюне, разделенной надвое рвом.
   Несправедливость? Страдания? Воля Господа? Он часто смаргивал слезы боли,
выступавшие на глазах. Голова раскалывалась. Сильно болела  грудная  клетка.
Видимо, сломано два-три ребра.
   Всю жизнь он причинял людям страдания. Энтропия? Не сыт ли он  по  горло?
Он был хищником, это верно. Но как он мог ожидать от человечества  выживания
в надвигавшемся катаклизме, когда Сасса и Рига стукнулись лбами? И, заметим,
каждая надеялась выжить.
   Где же лежала правда  в  несправедливой  Вселенной,  созданной  Богом?  В
смущении он поднял свои красные глаза на спотыкающегося Кори.
   - Мне не нравится та дюна, - настороженным  голосом  проговорила  Кайлла,
когда они возвращались за новой  трубой,  сброшенной  в  связке  прилетавшим
ночью транспортом. - Когда мы проходим рядом с ней,  у  меня  сильно  бьется
сердце. - Она опасливо оглянулась через плечо на возвышающуюся белую гору. -
Дюна - убийца, Тафф.
   "Что он наговорил Кори?" Он думал об этом все время,  пока  они  работали
вместе. Убить его? Может, он и правда только  этого  и  добивается?  Быстрый
конец... И если он сумел опознать Стаффу, может, и  еще  кто-нибудь  сумеет?
Приступ страха поглотил остатки энергии, которые еще были в его обезвоженном
теле.
   Во время перерыва на воду Стаффа был молчалив. Вновь  объявившийся  Англо
позволил им подольше посидеть в тени. А Кайллу он отвел за  ближайшую  дюну.
Стаффа заметил похотливые искорки в  его  глазах...  Впервые  за  все  время
пребывания  здесь  Командир  заметил   также   ненавидящие   взгляды   своих
товарищей-рабов, которыми те проводили Англо.
   Целый шквал чувств обрушился на Стаффу, сердце в  любую  секунду  грозило
вырваться из груди, когда он увидел, как она возвращается с поджатым  горько
ртом и подрагивающим подбородком. Кайлла подождала, пока они вошли в ров,  и
там сплюнула на опаленный песок.
   Надо было возвращаться к работе.
   Стаффа шатался и прилагал невероятные усилия, чтобы не рухнуть на  ровном
месте. Усталое тело плохо подчинялось командам мозга, который к тому же  был
занят борьбой двух противопоставленных чувств: ненависти к Англо и страху за
собст