улся Кайрос, разинув рот и широко раскрыв
изумленные глаза. Неужели эта  удивительная...  Так  вот  почему  она  такая
красивая!..
   -  Да.  Я  одна  из  тех,  кого  учат   в   Храме   доставлять   мужчинам
удовольствие... Я была хорошей ученицей. Мужчине только  нужно  объяснить  и
показать, как ему следует вести себя, чтобы получить радость. Вот, например,
ты, а? - Брови ее игриво приподнялись, и она, улыбаясь, задвигалась под ним.
   Испарина выступила на его лице.
   - Как тебя зовут, мальчик?
   - К-Кайрос...
   - Ты когда-нибудь испытывал то, что мы называем  Блаженной  Вечностью?  -
спросила она небрежно.
   Он заглянул ей прямо в глаза  и  увидел  бушевавшую  там  страсть,  яркий
огонь.
   - Я... Я разбужу капрала. Это слишком...
   -  Шш!  -  прошептала  она.  -  Ты  будешь  всю  жизнь   влачить   жалкое
существование, если всегда станешь отдавать лучшее другим. У них  еще  будет
возможность. Но ты первый решил поговорить со жрицей и  должен  получить  за
это награду.
   Он упивался надеждой и обещанием, которые она ему предлагала.
   -  Ну...  Я...  я...  -  Он  судорожно  сглотнул,  чувствуя,  как  бешено
колотилось сердце. - Я сейчас... Я уже...
   - Ты полагаешь, этарианская жрица не в состоянии привести тебя  в  норму?
Нам известны секреты, которые позволяют любого  мужчину  часами  держать  на
взводе! Часами! Все очень просто. Дай я научу тебя. И запомни: после меня ты
никогда больше не разочаруешь ни одну женщину. Твоя мужская удаль станет  не
просто известной - о ней будут слагать песни.
   "Он станет настоящим мужчиной!"
   Кайрос трепетал. От выступившего пота тело стало  скользким,  и  ему  уже
было трудно удерживаться на ней, он все время съезжал в сторону.
   - Ты научишь меня?!
   Его сердце колотилось в ребра так сильно, что ему казалось, что даже  она
не может этого не слышать.
   - Мне нужны руки, Кайрос. На твоем теле есть особые точки,  к  которым  я
должна легко прикоснуться. Если  делать  это  по  специальной  методике,  то
возбуждение мужчины вознесет его к богу! А потом он познает верх  блаженства
и счастья. Ты хочешь, чтобы  мои  сильные  руки  открыли  твоему  телу  свои
маленькие секреты?
   Он украдкой глянул в сторону  кровати,  на  которой  ворочался  и  храпел
капрал Ксикс.
   - Не могу.
   - Жаль. Что ж, придется осчастливить моим искусством и любовными  тайнами
того толстяка, который пожелает купить меня на рынке рабов. - Она вздохнула.
- Мне очень жаль, Кайрос, что у нас ничего не получится. Нас  учили  уважать
чувства мужчин. И если мы упустим шанс погрузить мужчину в чашу  блаженства,
мы очень переживаем. Но что я могу сделать?
   В его душе происходила в те секунды отчаянная борьба. И он  ее  проиграл,
потому что вспомнил хриплые крики  своих  товарищей,  которыми  те  оглашали
подвальное помещение в мгновения оргазмов.
   - Но если я тебя развяжу сейчас, ты потом никому об этом не скажешь?
   - Жрицы дают клятву неразглашения. Я не стану ее нарушать.
   Этого ему показалось вполне достаточно, и  он  тут  же  стал  возиться  с
узлами  веревок,  которыми  ее  руки   были   привязаны   к   кровати.   Она
удовлетворенно вздохнула. Вот освободилась одна рука, а затем и  вторая.  Он
выпрямился, стоя над ней на коленях, и взглянул ей в лицо.
   - Ну? - спросил он, весь дрожа от предвкушения  наслаждений,  то  и  дело
облизывая губы.
   - Ложись вот сюда, а я... Подожди. Я не могу повернуться из-за того,  что
у меня связаны ноги.
   Ее руки заскользили по его обнаженному  торсу  вверх  и  вниз.  Его  тело
отозвалось трепетным возбуждением на изощренную ласку ее умелых  пальцев.  В
ушах поднялся шум, в висках стучала кровь.
   Не думая уже ни о чем, он безропотно освободил от пут ее ноги.
   - Все, - выдохнул он.
   Кайрос весь мелко дрожал и презирал себя за это.
   - Ложись, Кайрос.
   Она села рядом с ним на колени, лаская его трепетное тело смелыми руками.
Он, выпучив глаза, глядел  на  ее  совершенное  тело  и  скрипел  зубами  от
невыносимого желания. Улыбнувшись ему, она села на него сверху. Кайрос  чуть
не застонал от прилива бурных ощущений.
   Она поцелуем закрыла ему  глаза  и  стала  массировать  голову  кончиками
пальцев, спускаясь все ниже и ниже, к шее. Он почувствовал на своем горле ее
длинные холодные пальцы.
   Нежным голосом она скомандовала:
   - Выдохни весь воздух из  легких,  Кайрос.  Вот  так.  Выдыхай.  Выдыхай.
Теперь задержи дыхание и крепись так долго,  как  только  сможешь.  Я  хочу,
чтобы ты выпустил из себя весь воздух. Вот так, правильно. Покажи  мне  свою
силу, Кайрос. Посмотрим, как долго тебе  удастся  сдерживать  дыхание  и  не
дышать. Я подожду.
   Он  почувствовал  внутри  грудной  клетки  все  нараставшее   напряжение.
Выдыхать уже было нечего. Легкие стали  давить  на  горло.  Весь  дрожа,  он
коротко кивнул, давая понять, что воздуха в нем больше нет ни капли.
   Его глаза широко раскрылись, когда она вдруг обернула вокруг его шеи одну
из тонких веревок, которыми еще минуту назад была  привязана  к  кровати,  и
затянула ее. Ее левая нога, согнутая  в  колене,  была  между  ног  солдата.
Стянув веревку на его шее, она одновременно изо всех сил ударила коленом ему
в пах. Он забился в агонии. Глаза бедняги вылезли  из  орбит.  Рот  его  был
раскрыт, легкие горели и невыносимо давили  снизу  на  горло.  Он  попытался
достать до нее кулаком, но у него ничего не вышло. В ответ на  свою  попытку
он получил еще один зверский удар в пах, затем еще один и еще. Она  наносила
свои страшные удары через каждые две-три секунды. Волны дикой боли  одна  за
другой стали накатываться на его мозг. Он попытался схватить веревку  руками
и оттянуть ее, но безуспешно: она была  слишком  тонкой  и  слишком  глубоко
впилась в его шею, ее уже невозможно было зацепить.
   В его мозгу носились ужас и боль. В глазах окончательно  все  померкло...
Еще минута, и все было кончено. В глазах убитого навсегда застыло  отражение
обнаженной бестии с желтым ненавидящим взглядом...
   Арта Фера не шевелилась до тех пор, пока не убедилась в  том,  что  жизнь
покинула тело бедняги Кайроса. Эта смерть возбудила ее, наполнила  радостным
трепетом. Теперь  она  поняла,  откуда  происходит  человеческая  ненависть.
Теперь она знала, в какую почву  необходимо  сажать  семена,  чтобы  из  них
произросло самое сильное чувство в мире после любви. А, может, и сильнее ее.
Не зря в  ее  подсознание  усиленно  внедрялись  уроки,  которыми  руководил
Магистр Браен.
   Она поднялась с обмякшего тела и  отвела  свой  взгляд  от  остекленевших
мертвых глаз.  "Какая  отвратительная  смерть...  Буду  избегать  такой  вид
убийства в будущем, насколько это будет возможно", - решила она.
   Арта на пару секунд прикрыла глаза  и  полностью  отдалась  удивительному
ощущению власти над жизнью и смертью. Это  ощущение  вознесло  ее  на  грань
экстаза.
   Чтобы успокоиться, пришлось немного помассировать виски.  Она  подошла  к
столу, склонилась над  портупеей  капрала  и  извлекла  оттуда  вибронож.  В
тусклом  свете,  заливавшем  комнату,  она  внимательно  осмотрела   оружие.
Великолепно! В любом случае ничего лучшего она бы не нашла.  Лезвие  ножа  с
обеих сторон было заточено, как острая бритва. А когда  включалась  энергия,
оно начинало вибрировать  с  такой  дикой  частотой,  что  крошило  кости  в
порошок.
   Держа нож в руке, она повернулась лицом к спящим.  В  глазах  ее  сверкал
какой-то нечеловеческий блеск.
   * * *
   Язык Стаффы походил на кусок грубого наждака. Он еле ворочался во  рту  и
при каждом движении доставлял неприятные ощущения,  а  то  и  боль.  Знойный
воздух опалял его легкие  с  каждым  новым  вдохом,  которые  становились  к
середине дня все натужнее и натужнее. Он попытался  сглотнуть,  но  едва  ни
задохнулся в результате своей попытки.
   Вокруг  него,  насколько  охватывал  взгляд,  раскинулись   ослепительные
песчаные насыпи. Белое  сияние  немилосердно  резало  глаза,  а  беспощадное
солнце измывалось  над  обезвоженным  организмом.  Отчаянно  щурясь,  Стаффа
оглядывал  бесконечные  пески.  Они  танцевали  в  его  глазах,  вводили   в
заблуждение диковинными  миражами.  Дюна  надвигалась  на  дюну,  походившая
чем-то на морскую, тянулась до  самого  горизонта  на  все  четыре  стороны.
Зрелище невыносимо угнетало своей мрачностью и однообразием. Песок...  Целый
мир горячего, обжигающего ступни ног песка... Бесконечен, как  и  физическая
боль, он распространялся во все стороны. К нему невозможно  привыкнуть,  как
невозможно было привыкнуть к физической боли. Казалось, никому и  ничему  не
суждено выжить долго в кристально-белом водовороте...
   Он поднял ярмо на свое окровавленное плечо и кивнул бронзовому от  загара
мужчине, который тянул точно такое же ярмо с противоположной стороны  трубы.
Оба поднатужились и рванули изо всех сил  вперед,  до  потемнения  в  глазах
пытаясь пересилить тяжесть трубы.
   - Хо! - раздался совсем рядом хриплый  крик  Кайллы,  которая  подставила
свое крепкое стройное  тело  под  натяжение  буксирного  троса.  Она  тянула
рывками. Темные волосы разлетались в разные стороны. Трос впивался ей в тело
так же, как ярмо впивалось в плечо Стаффы.
   Мужчины взревели и сделали еще  несколько  мучительных  шагов  вперед  на
ватных, негнущихся ногах.
   Они упорно продолжали тянуть вперед гигантскую трубу, используя где можно
неровности барханов. Подъемы давались особенно  трудно,  но  ведь  бывали  и
спуски. Главное - не потерять  трубу,  которая  опасно  переворачивалась  на
подпорках при каждом рывке. Ноги глубоко погружались в горячий  ослепительно
белый песок, что еще больше мучило.  Порой  кто-то  поскальзывался.  По  обе
стороны от трубы то  и  дело  раздавались  приглушенные,  а  то  и  открытые
ругательства.
   - О! - хрипло закричал бронзовый человек, когда они уже  почти  подтащили
трубу к нужному месту.
   На несколько секунд они остановились, и Кайлла стала  выверять  положение
груза. Потом, по ее сигналу,  они  пронесли  свою  ношу  последние  метры  и
свалили  так,  чтобы  другим  рабочим  было  удобно  сварить  ее   с   общей
конструкцией.
   По утрам  солнце  досаждало  больше  всего.  Все  знали,  что  этот  зной
губительно действует  на  человеческий  организм.  Стаффа  настолько  сильно
страдал от жажды, что все чаще и чаще думал, что  лучше  быстрая  смерть  от
ошейника, чем избавление неизвестно когда.
   Но они снова и снова принимались за работу. И каждый раз перед  ним  была
спина Кайллы, изогнутая под напряжением буксирного троса.  Глаза  невыносимо
резало, и образ этой женщины часто расплывался,  терял  четкие  очертания  и
скорее напоминал мираж, видение.
   Он спрашивал себя: как ей удается терпеть такие тяготы и  страдания?  Что
ее заставляет подниматься на работу каждое утро? Он вспомнил их первый  день
работы с трубами. Когда она  взялась  за  буксирный  трос  и  поставила  его
недалеко от себя, чтобы всегда иметь возможность подсказывать ему, как нужно
работать, прикладывая минимум  необходимых  усилий,  и  чтобы  всегда  иметь
возможность подбодрить его.  Зной  был  адским,  воздух  плавился  и  Стаффе
приходилось напрягать зрение, чтобы разглядеть Кайллу, которая была всего  в
двух  метрах  впереди  него.  И  порой...  Временами  она  прямо  на  глазах
превращалась... в Скайлу.
   Скайла! Почему в Скайлу? Почему не в  Крислу?  Почему  не  Крисла  теперь
занимала все его мысли?
   "Потому что я погубил ее..."
   Когда к нему приходила такая мысль, он до боли  стискивал  зубы,  опускал
голову и с остервенением принимался за работу.
   На вторую ночь этого кошмара, чувствуя раздавленость  всех  мышц,  дикую,
ноющую  головную  боль,  предельное  физическое  изнеможение  и  тошноту  от
палящего солнца, он без сил повалился  на  свой  матрац.  Кайлла  опустилась
рядом с ним с миской еды и большим графином тепловатой воды.
   Находясь на грани бреда, он спросил ее:
   - Это ты мне принесла, Скайла? Благодарю тебя, дорогая...
   Она села на песок, положив руки на согнутые в  коленях  ноги,  а  на  них
опустила голову.
   - Ты сказал: "Скайла"? Тафф? Ты перегрелся на солнце. Меня зовут Кайлла.
   Он часто-часто  заморгал,  чтобы  ее  смутный  образ  приобрел  четкость.
Лазоревые глаза Скайлы сразу же потемнели до карих, классическое  лицо  чуть
огрубело,  нижняя  челюсть  потяжелела,  и  он   увидел,   что   перед   ним
действительно не Скайла.
   - Да, прости... Я думал о своей... О другой женщине.
   - Твоя возлюбленная? - спросила Кайлла, жадно набрасываясь на куски мяса,
лежавшие в ее миске.
   - Нет.
   Кайлла глотнула воды, затем снова набила рот едой и кивнула.
   - Ты произнес ее имя таким голосом, Тафф. Мне  очень  понравилось.  Такая
нежность...
   - Однажды я любил женщину, -  тупо  проговорил  Стаффа.  -  Давно.  Очень
давно. Забудем. - Он помолчал,  потом  вдруг  грустно  посмотрел  на  нее  и
спросил: - Полюбить однажды в жизни - вполне достаточно, а?
   Она с горечью усмехнулась. У Стаффы защемило сердце.
   - Для таких людей, как мы с тобой, одна любовь - вполне достаточно. -  Ее
голос стал мягче. - Мы с мужем счастливо прожили тридцать лет. О, какая  это
была удивительная и крепкая любовь! - она подняла усталые глаза на звезды. -
Когда любишь, всегда кажется, что жизнь  и  счастье  вечны.  Мир  становится
нереальным, когда с тобой рядом находится человек, которому ты хочешь отдать
всю себя... Но в результате, оказывается, что это только самообман.
   Он ничего на это не ответил, а  только  вспомнил  того  мужчину,  который
принял смерть так достойно...
   - О, черт возьми, я тогда была наверху блаженства! - прошептала  страстно
Кайлла. - Родила ему пятерых очаровательных детишек. Мы... мы жили  в  своем
маленьком раю.
   Он отвернулся, чтобы она не увидела того выражения, которое появилось  на
его лице.
   - Сочувствую... - глухо проговорил он. - Мне очень жаль, что у  тебя  все
закончилось.
   - Мне тоже.
   Внезапно он изо всех сил ударил кулаком по песку.
   - Если бы я мог все сделать заново, я бы поступил иначе, клянусь! Если бы
это было в моей власти, я бы вытащил тебя отсюда! Клянусь своей честью!
   - Ты добрый человек, Тафф.
   - Правда? -  не  глядя  на  нее,  переспросил  он,  чувствуя  невыносимую
душевную боль.
   - Черт, Тафф... Вон идет мой мучитель.
   В ее голосе послышались ненависть и отвращение.
   Стаффа поднял глаза и  посмотрел  в  ту  сторону,  куда  был  обращен  ее
ненавидящий взор.
   К ним приближался Англо. На подходе он поднял руку и  сделал  неприличное
движение.
   Кайлла поднялась с песка. Плечи ее обреченно  опустились,  во  всей  позе
была  смертельная  покорность  и   усталое   смирение.   Опущенные   ресницы
вздрагивали при каждом шаге Англо.
   Стаффа закрыл голову руками. Кайлла  с  отвращением  смотрела  на  своего
насильника, но Стаффе казалось, что ее взгляд адресован и ему. И он жег  ему
сердце.
   - Она здесь из-за меня, - бормотал он неслышно. - Я ее сюда засадил...
   Дни сменяли  один  другим  и  Стаффа  постепенно  закалялся.  Под  лучами
этарианского солнца его кожа огрубела и  потемнела.  Каждый  раз,  когда  он
видел Кайллу, он уже не хотел провалиться  сквозь  землю.  Просто  ее  образ
напоминал ему о тех днях, когда он был покорителем и завоевателем.
   Сколько раз он вскакивал во сне? Сколько раз его тело  пробивал  холодный
пот, к которому тут же налипал слой песка?
   Кайлла в те  дни,  когда  ей  удавалось  избежать  Англо,  оказывала  ему
поддержку, держала его за руку. Это его несказанно  успокаивало.  Он  ощущал
близость дружелюбно настроенного человека, и ужасы отступали. В те же  ночи,
когда она вынуждена была  удовлетворять  ненасытную  похоть  подонка  Англо,
Стаффа безмерно страдал от кошмаров, которые не отпускали его, даже когда он
в ужасе пробуждался. Перед его мысленным взором проносились одно  за  другим
яркие видения... Ландшафты сокрушенных им планет.  Все  битвы,  которые  ему
доводилось вести, проигрывались  еще  раз.  Заново  переживались  и  упоения
победами. Сквозь шум в ушах  доносился  его  смех,  которым  он  сопровождал
каждое свое злодеяние,  приговаривая  к  смерти  сотни  и  сотни  ни  в  чем
неповинных людей, продавая их в рабство, обрекая на те самые  муки,  которые
теперь полной чашей пил сам... Перед его  мысленным  взором  вставали  самые
отвратительные сцены и во всех деталях. Изнасилования, убийства, пытки... Он
видел себя как бы со стороны: вот  так  хорошо  знакомый  надменный  взгляд,
устремленный сверху вниз на измученное лицо невинного страдальца.
   "Кто ты, Стаффа? Что ты натворил в своей жизни?  Ты  на  веки  проклят  в
сознании людей! Проклят, проклят, проклят!.."
   Впрочем, сознание каждого человека обладает известной гибкостью,  которая
в критические минуты предотвращает разрушение. Стаффа кар  Терма  уже  много
дней подряд жил на волоске от гибельного срыва.  Но  он  понимал,  что  надо
держаться. Его вдохновлял пример: Кайлла. По ночам, когда  на  него  плотным
туманом  опускались  кошмары  и  в  ушах  раздавался   душераздирающий   вой
неуспокоенных душ погибших, когда он чувствовал, как они раскрывают ему веки
и скорбно заглядывают прямо в глаза, он в ужасе, холодном поту  вскакивал  с
матраца. И тогда к нему приходили мысли о смерти, как о самом легком способе
покончить со страданиями.  Чтобы  отогнать  эти  мысли,  ему  стоило  только
взглянуть на спящую рядом Кайллу или представить себе ее, стонущую от боли и
горечи под потным телом Англо, когда надзиратель насиловал ее. Кайлла... Его
проклятие и спасение... Она не ломалась. Стаффа кар Терма не  мог  позволить
себе быть слабее женщины, которую он сам же и обрек на муки.
   Он был загнан в угол, подведен к краю пропасти, за которым  зияла  черная
погибель, но он заставлял себя жить, страдать, тянуть ярмо и держаться!
   Временами  чувство  вины  оставляло  его  и  тогда  на  иссушенный   мозг
накатывала радостная, весенняя волна фантазии. На его глазах фигура  Кайллы,
которая впереди него тянула буксирный трос, трансформировалась в Скайлу. Это
было  трепетное  видение,  полуобнаженное  создание  с  загадочными  темными
волосами, подстриженными до плеч... Оно было всего в двух шагах  от  него...
Можно было дотянуться рукой.
   Впрочем, стоило приглядеться внимательнее, как фантом  Скайлы  исчезал  и
вновь проступали строгие черты его товарища по несчастью -  Кайллы.  Чувство
вины возвращалось снова.
   В короткие вечерние часы отдыха он жаждал заглянуть  в  голубые,  подобно
сапфиру, глаза  Скайлы,  дотянуться  до  нее  рукой,  ощутить  всю  прелесть
прикосновения к ее нежному телу... Испытать чувства, похожие на те,  которые
он испытывал в тот день, когда она лежала в больнице и он был рядом.
   В конце концов она вызволит его. Своим вмешательством она вдохнет в  него
человеческую жизнь и освободит от этого жалкого,  омерзительного  и  тяжкого
существования.
   "Да, Стаффа. Засни и пусть тебе приснится Скайла, высаживающаяся с  небес
во главе дерзких Компаньонов. А иначе, какая сила освободит тебя из ада?"
   - Перерыв на воду! - разнесся по песчаным дюнам зычный крик.
   Они как раз вытаскивали тросы из-под  трубы.  Нагнувшись,  моргая  каждую
секунду обезвоженными полуослепшими от жары глазами,  он  освободил  толстый
канат и, пошатываясь, направился  к  месту  короткого  отдыха  через  овраг,
который всеми своими характеристиками здорово напоминал гигантскую духовку.
   - Тафф! - услышал он за спиной слабый окрик.
   Он остановился и обернулся, увидев Пибала, который, привалившись телом  к
горячей трубе, жадно хватал широко раскрытым ртом знойный воздух и судорожно
сглатывал  его.  Худосочный,  тонконогий  коротышка  Пибал...  Когда-то  он,
наверное, был ремесленником... Здесь  ему  выпала  другая  работа...  Стаффа
оглянулся на палатку. Пусть Пибал сам добирается. Перерыв короткий. Нечего с
ним тут возиться. Он сделал  шаг  вперед  и  почувств