Папе вручают обнаженный меч,  и  он трижды касается клинком
правого плеча рыцаря, говоря:]
     Посвящаю  тебя  и  провозглашаю  воином  и  рыцарем  Святого  Гроба
Господня. Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

     [Вернув меч церемониймейстеру.  Его Святейшество надевает на рыцаря
крест, эмблему ордена.]
     Прими крест Господа нашего Иисуса Христа,  дабы он охранил тебя,  и
неустанно повторяй:  "Огради нас.  Господи,  этим крестом от всех врагов
наших".

     [Рыцарь  встает,   кланяется  Его  Святейшеству  и  направляется  к
старшему по званию,  чтобы принять от него плащ.  Затем адъютант вручает
ему  берет,  и  рыцарь  тут  же  надевает  его  на  голову.  После  чего
возвращается на место.
     Все встают и вслед за Его Святейшеством запевают гимн:]

        О приди к нам, Дух Святой,
        Осени нас благодатью,
        Воцарись в сердцах. Создатель,
        Что открыты пред тобой!

        Ты любви великой пламя,
        Ты источник жизни всей,
        Неба сладостный елей...
        Боже, смилуйся над нами!

        Дар чудесный, дар небес,
        Вспыхни пламенем в клинках,
        Изгони из сердца страх,
        О Господней длани перст!

        Павших души упокой,
        Распали сердца живущих.
        Плоть слаба, но крепки души
        Добродетелью святой.

        Пусть трепещет лютый враг
        Перед карою Господней.
        Предводимые Тобою
        Мы несем победы стяг!

        Милостью не обдели,
        Дай узреть Отца и Сына,
        Что с тобою триедины,
        Свет небесный ниспошли!

        Сын Господень, побеждай,
        Бог, восставший из могилы,
        Нам яви святую силу,
        Приведи нас, грешных, в Рай!

     [Его  Святейшество Папа  Урбан  Шестнадцатый:]  Да  преклонятся все
перед именем Господним.
     [Все:] Аминь.

     [Его Святейшество и церемониймейстер удаляются.]

     Вслед   за   Его   Святейшеством  Урбаном   Шестнадцатым   кардинал
Лурдзамийский вошел в маленькую комнату.
     - Комната Слез...  - проговорил кардинал Лурдзамийский. - Как давно
я не заходил сюда.
     Коричневые плиты пола почернели от  времени,  красные тафтяные обои
поблекли.  С низкого сводчатого потолка свисали на тяжелых цепях золотые
светильники.  Окон  не  было,  но  одну  темно-красную стену  прикрывали
тяжелые белые  шторы.  Почти  никакой мебели  -  в  одном  углу  красная
кушетка,  черный  столик-алтарь,  покрытый  белой  полотняной скатертью,
посредине  -  вешалка-манекен  со  старинными,  пожелтевшими стихарем  и
ризой,  да  по  соседству пара  белых расшитых туфель с  загнувшимися от
старости носами.
     - Облачение Папы Пия Двенадцатого,  - сказал понтифик. - Он надевал
его здесь в 1939 году после избрания. Мы взяли облачение из Ватиканского
музея и поместили сюда. И навещаем его от случая к случаю.
     - Папа  Пий  Двенадцатый...  -  Премьер-министр задумался,  пытаясь
вспомнить, чем же отличился Пий Двенадцатый.
     - Папа времен войны? - вдруг догадался он.
     Урбан Шестнадцатый устало помотал головой. От тяжелой, изукрашенной
митры на лбу остался красный след.
     - Нас  интересует не  само его правление во  время мировой войны на
Старой Земле,  а  сложные сделки,  в  которые он  вынужден был вступать,
чтобы в том средоточии зла сохранить Церковь и Ватикан.
     - Нацисты и фашисты, - задумчиво протянул кардинал Лурдзамийский. -
Ну конечно... Сравнение с Центром довольно уместно. Слуги накрыли стол к
чаю,   и   теперь  премьер-министр  исполнял  роль   личного  слуги  Его
Святейшества.  Он  налил чай  и  подал Папе  хрупкую фарфоровую чашечку.
Урбан Шестнадцатый,  устало кивнув,  пригубил горячий напиток.  Кардинал
вернулся на  прежнее место,  рядом с  древним облачением,  и  критически
посмотрел на Папу. "Сердце снова сдает. Не ждет ли нас в ближайшее время
очередное воскрешение и конклав?"
     - Вы  обратили внимание,  кто был избран представителем рыцарей?  -
Папа пристально посмотрел на премьер-министра. В глазах его была печаль.
     Вопрос застал кардинала Лурдзамийского врасплох.
     - Ах,  да...  - Он задумался. - Прежний глава Гильдии, Исодзаки. Он
официально возглавит Крестовый поход на Кассиопею 4614.
     - Он продвигается, - улыбнулся Его Святейшество.
     - Епитимья может  оказаться более суровой,  чем  предполагает месье
Исодзаки. - Кардинал потер второй подбородок.
     - Предвидятся серьезные потери? - поднял глаза Папа.
     - Около сорока процентов.  Из  них половину воскресить не  удастся.
Бои в этом секторе весьма и весьма тяжелые.
     - А в других?
     - Волнения   охватили   уже   шестьдесят   планет   Империи,   Ваше
Святейшество,  - вздохнул кардинал Лурдзамийский. - Около трех миллионов
человек подверглись инфицированию и  отказались от крестоформа.  Бои там
идут,  но  власти контролируют ситуацию.  С  Возрождением-Вектор хуже...
примерно   три    четверти   миллиона   зараженных,    инфекция   быстро
распространяется.
     Устало кивнув, Папа отхлебнул чаю.
     - Расскажите нам что-нибудь хорошее, Симон Августино.
     - Как  раз  перед  началом  церемонии из  системы Тянь-Шаня  прибыл
курьерский зонд. Мы немедля расшифровали послание кардинала Мустафы.
     Держа на весу чашку и блюдце, Папа молча ждал продолжения.
     - Они   встретили   порождение   дьявола,    -   доложил   кардинал
Лурдзамийский. - Во дворце далай-ламы.
     - И...
     - От действий воздержались по причине присутствия демона Шрайка.  -
Кардинал сверился с  наручным комлогом.  -  Но  опознание не вызывает ни
малейших сомнений.  Обнаружены дитя  по  имени  Энея  -  ей  уже  больше
двадцати  лет,  стандартных,  разумеется,  -  и  ее  телохранитель Рауль
Эндимион,  арестованный и  бежавший на  Безбрежном Море более девяти лет
назад, и другие.
     - А Шрайк? - Папа коснулся тонкими пальцами своих тонких губ.
     - Он  появился лишь в  тот момент,  когда возникла непосредственная
угроза девушке от...  э-э-э...  офицеров лейб-гвардии Альбедо.  А  затем
исчез. Стычек не было.
     - Но   кардинал  Мустафа  не   сумел  воспользоваться  случаем?   -
осведомился Папа.  Кардинал кивнул,  - И вы по-прежнему считаете, что он
подходит для такого дела?
     - Да, святой отец. Все идет по плану.
     - А что "Рафаил"?
     - Пока ничего,  но Мустафа и адмирал Ву не сомневаются, что де Сойя
объявится  в   системе  Тянь-Шаня  до  предполагаемого  момента  изъятия
девушки.
     - Мы неустанно молимся,  чтобы так оно и вышло. Знаете ли вы, Симон
Августино, какой ущерб нанес Крестовому походу этот предатель?
     Кардинал Лурдзамийский знал.  И  еще  он  знал,  что  вопрос этот -
риторический.  Папа,  кардинал и задерганные адмиралы Флота уже пять лет
сокрушались над  рапортами о  ходе  боев и  списками потерь живой силы и
техники. Десятки раз де Сойя был на грани гибели и всякий раз изловчался
удрать на  Окраину,  оставляя позади себя  рассеянные конвои и  разбитые
корабли.   Неспособность   совладать   с   одним-единственным   мятежным
"архангелом"  стала   величайшим  позором  Флота  и   величайшей  тайной
Священной Империи.
     Но теперь с этим будет покончено.
     - Элементы   Альбедо   оценивают  вероятность  успеха   операции  в
девяносто четыре процента, - сказал кардинал.
     - И давно наш Имперский Флот вкупе со Священной Канцелярией внедрил
эту информацию?  -  Папа допил чай и  аккуратно пристроил чашку на  краю
кушетки.
     - Пять стандартных недель назад.  Зашифрованное послание находилось
в  ИскИне на  борту одного из  факельщиков эскорта,  на который "Рафаил"
налетел  в  районе  системы  Офиучи.  Шифр  не  настолько сложен,  чтобы
бортовые системы "Рафаила" не могли дешифровать его.
     - А  не  почует ли  де  Сойя ловушку?  -  вслух размышлял тот,  кто
некогда был отцом Ленаром Хойтом.
     - Маловероятно, Ваше Святейшество. Мы уже пользовались этим ключом,
сбывая де Сойе надежную информацию, и...
     - Кардинал Лурдзамийский!  -  вскинул  голову  Папа.  -  Вы  хотите
сказать,  что жертвовали имперскими кораблями и  ни  в  чем не повинными
людьми... ушедшими за грань, где нет воскрешения... для того лишь, чтобы
изменники сочли эту информацию надежной?
     - Да, святой отец.
     Папа печально вздохнул.
     - Достойно  сожаления,  но  понятно  и  приемлемо...  учитывая  всю
серьезность ситуации.
     - Кроме того,  -  продолжал кардинал,  - отдельные офицеры на борту
упомянутого корабля,  предназначавшегося для захвата "Рафаилом", были...
э-э...   подготовлены  Священной  Канцелярией.   Они  также  располагали
информацией о  том,  когда мы планируем отправиться на планету Тянь-Шань
за девушкой по имени Энея.
     - И все это было просчитано не один месяц назад?
     - Да, Ваше Святейшество. У нас было преимущество: несколько месяцев
назад советник Альбедо и  Центр зафиксировали активность нуль-портала на
Тянь-Шане.
     Верховный Понтифик  бессильно уронил  руки.  Кардинал заметил,  что
ногти его отливают синевой.
     - Нуль-портал...  Кстати,  этот путь к бегству у порождения дьявола
отрезан?
     - Полностью.  "Джебраил" растопил вокруг нуль-портала всю гору. Сам
портал практически несокрушим.  Ваше Святейшество,  но  ныне он погребен
под двадцати метровым слоем камня.
     - А Центр уверен, что это единственный портал на Тянь-Шане?
     - Абсолютно уверен, святой отец.
     - А как насчет приготовлений к схватке с мятежным "архангелом"?
     - Адмирал Ву  вскоре  прибудет для  обсуждения тактических деталей,
Ваше Святейшество.
     - Мы  вполне доверяем вам  представить план в  общих чертах,  Симон
Августино.
     - Благодарю,  святой  отец.  Имперский  Флот  разместил в  пределах
системы Тянь-Шаня пятьдесят восемь крейсеров класса "архангел".  Они уже
шесть стандартных недель, как укрылись в засаде...
     - Простите,  Симон Августино,  -  пробормотал Папа,  - но как можно
укрыть в засаде полсотни крейсеров класса "архангел"?
     - Они дрейфуют, - усмехнулся кардинал, - с заглушенными двигателями
в стратегических позициях в пределах внутрисистемного пояса астероидов и
внешнего пояса  Куйпера,  Ваше  Святейшество.  Обнаружить их  совершенно
невозможно. Они готовы совершить прыжок в любую секунду.
     - На этот раз "Рафаил" не уйдет?
     - Нет,   Ваше  Святейшество.   В   случае  провала  полетят  головы
одиннадцати флотских командиров.
     - Пятая часть флота наших "архангелов" сидит без  дела в  окраинной
системе.  Серьезный ущерб  для  нашего  Крестового похода против Бродяг,
кардинал Лурдзамийский.
     - Да,  Ваше  Святейшество.  -  Кардинал положил ладони на  колени и
удивился, что они взмокли.
     - Но цель оправдает средства,  если мы уничтожим этого мятежника, -
тихо сказал Папа. Кардинал Лурдзамийский перевел дыхание. - Мы полагаем,
что экипаж корабля и  капитан де  Сойя будут уничтожены,  а  не  взяты в
плен.
     - Да, святой отец. Отдан приказ дезинтегрировать корабль.
     - Но ведь мы не причиним вреда ребенку?
     - Нет,  святой  отец.  Приняты  все  меры,  чтобы  источник заразы,
именуемый Энея, был взят живым.
     - Это весьма важно, - заметил Папа, будто бы ни к кому конкретно не
обращаясь.  Они уже сотни раз обсуждали все в мельчайших подробностях. -
Девушка нужна нам живой. Остальных, что с ней... можно и не щадить... но
девушку непременно надо взять в плен. Опишите нам процедуру захвата.
     Кардинал Лурдзамийский прикрыл глаза.
     - Как  только  "Рафаил" будет  уничтожен,  корабли Центра выйдут на
орбиту вокруг Тянь-Шаня и дезактивируют население планеты.
     - Нейродеструкторами, - кивнул Папа.
     - Нет...  в  техническом смысле,  -  возразил кардинал.  -  Как вам
известно,  Центр уверяет,  что  воздействие этой аппаратуры на  организм
обратимо и более всего напоминает перманентную кому.
     - А  эти  миллионы  тел  будут  перевозить  и  на  сей  раз,  Симон
Августино?
     - Не  сразу,  Ваше Святейшество.  Спецкоманды высадятся на планету,
найдут девушку и переправят на транспортный "архангел", который доставит
ее на Пасем, где она будет оживлена, изолирована, допрошена и...
     - Казнена,  -  вздохнул Папа.  - Чтобы продемонстрировать миллионам
мятежников на  шестидесяти планетах,  что  их  мнимого мессии  больше не
существует.
     - Да, Ваше Святейшество.
     - Нам не терпится поговорить с этой особой,  Симон Августино,  будь
она хоть трижды порождение дьявола.
     - Да, Ваше Святейшество.
     - А  когда,   по-вашему,   капитан  де  Сойя  устремится  навстречу
собственной гибели?
     Кардинал Лурдзамийский бросил взгляд на комлог.
     - Через считанные часы, Ваше Святейшество. Через считанные часы.
     - Так помолимся о благополучном исходе,  - шепнул Папа. - Помолимся
о спасении нашей Церкви и нашего народа.
     И оба понтифика в Комнате Слез склонили головы.

     Лишь после возвращения из  дворца далай-ламы мне  начал открываться
истинный размах планов Энеи.
     Меня изумило то,  как нас встретили по возвращении.  Рахиль и Тео с
рыданиями обнимали Энею.  А.Беттик хлопнул меня по плечу и крепко обнял.
Обычно  сдержанный Джигме  Норбу  сперва обнял  Джорджа Цзаронга,  затем
двинулся вдоль шеренги паломников,  обнимая всех подряд.  По  его впалым
щекам струились слезы.  Ликование...  Слезы радости...  И только тогда я
понял:  не  многие надеялись,  что мы  вернемся после встречи с  послами
Священной Империи. И только тогда до меня дошло, что мы вернулись.
     А  в  храме работа близилась к  концу.  Мы  с  Лхомо,  А.Беттиком и
высотниками доделывали  самый  верхний  променад.  Энея,  Рахиль  и  Тео
присматривали за отделкой готовых построек.
     В тот день я думал только об одном - поскорее бы остаться наедине с
Энеей.  Утром,  после общей трапезы, мы на минуту задержались на верхней
галерее,  и  ее  жадные  поцелуи не  оставляли сомнений -  наши  желания
совпадают.  Но  на вечер уже была запланирована беседа -  как оказалось,
последняя.
     В  сумерки на  центральной террасе дацана собралось не меньше сотни
человек.  По счастью,  муссоны подарили нам короткую передышку,  и вечер
выдался  великолепный.  Все  замерли в  ожидании -  потрескивают факелы,
хлопают на ветру молитвенные флажки,
     Были среди них и те,  кого я не ожидал увидеть:  был Тромо Трочи из
Дхому,  неожиданно вернувшийся из  Поталы;  была  Дорже Пхамо и  все  ее
девять монахинь;  были и  знаменитости с дворцового приема,  и был среди
них самый юный и самый знаменитый -  далай-лама.  Он пришел без регента,
без министра двора, в сопровождении одного лишь телохранителя и главного
глашатая Карла Линга Уильяма Эйхедзи.
     Я  стою в  толпе у дальней стены.  Довольно долго все происходит по
обычной схеме.  Но  мало-помалу  Энея  направляет дискуссию в  нужное ей
русло. По ее ответам на вопросы монахов, не одно десятилетие посвятивших
постижению тантриэма и  дзэн-буддизма,  я понимаю:  в этом она далеко не
новичок.  На  вопрос  монаха,  почему должно отвергнуть бессмертие через
возрождение,  предложенное Церковью,  Энея  цитирует  поучение  Будды  -
личность  не  возрождается,  все  сущее  подвержено "анникке"  -  закону
переменчивости,  а согласно понятию "анатта" (буквально "не-личность") -
Будда отрицал существование такой индивидуальной сущности, как душа.
     Ее  вновь спрашивают о  смерти,  и  Энея  отвечает дзэн-буддистской
притчей-коан:
     - Один  монах сказал Тозану:  "Монах умер,  куда  он  ушел?"  Тозан
отвечал: "После огня - в былинку".
     - Мадемуазель Энея,  -  смущенно спрашивает Куку Сэ, - это означает
му?
     Энея объясняла мне,  что му  -  изящная концепция дзэн-буддизма,  в
переводе означающая примерно "перезаданный вопрос".
     Моя любимая улыбается.  Она сидит у  открытой стены.  В черном небе
сияют над Священной горой Севера яркие звезды.
     - В  какой-то  мере,  -  негромко отвечает Энея,  и  все  разговоры
мгновенно стихают.  - А еще это означает, что монах мертв как кирпич. Он
не  ушел куда-то -  он не ушел никуда.  Но и  жизнь никуда не ушла.  Она
продолжается,  только в другом обличье.  Сердца скорбят о смерти монаха,
но жизни не стало меньше.  Равновесие жизни во Вселенной не поколебалось
ни на йоту. И все же вся Вселенная - отраженная в разуме и сердце монаха
- погибла.  Сэппо некогда сказал Генше:  "Монах Шинзо спросил меня, куда
ушел один мертвый монах,  а я сказал ему,  что это подобно тому, как лед
становится водой".  Генша отвечал: "Это верно, но я бы сказал иначе". "А
как бы ты сказал?" -  поинтересовался Сэппо. Генша ответил: "Это подобно
возвращению воды в воду".
     После секундного молчания кто-то просит:
     - Расскажи нам о Связующей Бездне.
     - Давным-давно,  -  по обыкновению начинает Энея,  - была Бездна. И
Бездна эта была вне времени.
     Бездна не принадлежала ни времени,  ни пространству и,  конечно, не
принадлежала  Богу.   И   Связующая  Бездна  не   была   Богом.   Бездна
сформировалась гораздо позже, много веков спустя после того, как время и
пространство расставили пограничные вехи Вселенной.  Но  не связанная ни
временем,  ни  пространством.  Связующая Бездна  свободно  текла  сквозь
континуум -  от  Большого Взрыва  вначале  до  Жалкого Всхлипа в  финале
[Томас С. Эллиот "Беплодные земли".].
     Тут  Энея умолкает,  как-то  совсем по-детски вскинув руки.  Только
сейчас она нисколько не  походит на ребенка.  Усталые глаза полны жизни,
но в уголках глаз - морщинки тревоги. Как же я люблю эти глаза!
     - Связующая Бездна -  сущность,  наделенная разумом,  -  решительно
говорит Энея.  - Она произошла от разумных сущностей, многие из которых,
в свою очередь, сотворены разумными существами.
     Связующая Бездна соткана из  квантового вещества,  переплетенного с
планковым    пространством,     планковым    временем,     и    облегает
пространство-время,   как   оболочка  стеганого  одеяла  облегает  вату.
Связующая  Бездна  -  не  мистика  и  не  метафизика,  она  -  следствие
физических законов,  плод развития Вселенной.  Она сформирована мыслью и
чувством.  И не только человеческими мыслью и чувством. Связующая Бездна
- порождение сотен тысяч разумных рас за миллиарды лет. Она единственная
остается   неизменной   в   эволюции   Вселенной.   Единственная   точка
соприкосновения рас,  зарождающихся, растущих, расцветающих, увядающих и
умирающих,  разделенных миллионами лет  во  времени и  сотнями миллионов
световых лет в пространстве. И есть лишь один ключ к Связующей Бездне...
     Энея  умолкает.   Рахиль  сидит  рядом  с  ней,  скрестив  ноги,  и
внимательно слушает.  Только тут я замечаю,  что Рахиль, к которой я так
глупо ревновал мою девочку, по-настоящему красива: короткие каштановые с
рыжинкой волосы завиваются кудряшками,  на щеках играет румянец, зеленые
глаза  с  коричневыми крапинками сверкают.  Она  ровесница Энеи  -  чуть
старше двадцати стандартных лет.  За месяцы работы под солнцем Тянь-Шаня
ее каштановые волосы выгорели и обрели золотистый оттенок.
     - Моя подруга,  -  Энея касается плеча Рахили, - была еще ребенком,
когда  ее  отец,  Сол,  сделал  любопытное открытие.  Он  был  ученый  и
десятилетиями пытался понять историю отношений человека с  Богом.  И вот
однажды,  в  состоянии безысходного отчаяния,  когда Сол  во  второй раз
столкнулся с  перспективой потерять дочь,  он  обрел сатори -  в  едином
просветлении полностью увидел то, что за миллионы лет наших медлительных
раздумий дано было увидеть лишь избранным...  Сол  постиг,  что любовь -
реальная  и  универсальная сила  Вселенной...  не  менее  реальная,  чем
электромагнитное или ядерное взаимодействие. Не менее реальная, чем сила
тяготения,   и   подчиняющаяся   весьма   сходным   законам.   Например,
обратно-квадратичная  зависимость  в   любви  часто  действует  так   же
непреложно, как и в законе всемирного тяготения.
     Сол  понял,  что любовь -  связующая сила Связующей Бездны,  уток и
основа ее ткани.  И  в это мгновение Сол постиг,  что человечест