го
кожи запах мыла и аромат крема для бритья.
     - Тем больше у вас оснований разделить его мудрость, Рауль.
     Мне  захотелось  отодвинуться от  этого  розового,  свежевыбритого,
лунообразного лица.  От меня самого пахло потом, болью и страхом. Зубы я
не чистил уже сутки.
     - Я не считаю возможным заключать пари,  если это имеет отношение к
Церкви  настолько  привыкшей,   что  все  продается  и  покупается,  что
устанавливает цену  за  спасение жизни  ребенка -  полное  повиновение и
подчинение всем ее требованиям, - сказал я.
     Отец Клифтон отшатнулся,  как от пощечины. Он встал и похлопал меня
по плечу.
     - Отдыхайте. Мы с вами еще поговорим до отлета.
     Но  времени у  меня  не  оставалось -  катер  Немез уже  садился на
военной базе в Бомбасино.
     Отец Клифтон ушел, и я заснул.

     Я наблюдал,  как мы с Энеей сидим на крыльце ее домика и продолжаем
наш разговор.
     - Я  уже  видел  этот  сон,  -  сказал я,  прикасаясь к  камню  под
холстиной. Камень еще хранил дневное тепло.
     - Да, - согласилась Энея, потягивая свежезаваренный чай.
     - Ты собиралась рассказать мне,  что делает тебя мессией, - услышал
я  собственный голос.  -  Раскрыть секрет,  почему ты  стала той "связью
между мирами", о которой говорил ИскИн Уммон.
     - Да,  -  повторила она и кивнула. - Но сначала скажи, ты считаешь,
что правильно ответил отцу Клифтону?
     - Правильно? - Я пожал плечами. - Он меня разозлил.
     Энея  отпила  маленький  глоток.  Пар  поднимался  от  чашки  к  ее
ресницам.
     - Но ведь ты так и не ответил на вопрос о пари Паскаля.
     - Я не мог ответить ни чего другого. Маленький Бин Риа Дем Лоа Алем
умирает от рака.  Церковь использует крестоформ как рычаг давления.  Это
мерзко... Я не желаю иметь с этим ничего общего.
     Энея посмотрела на меня:
     - Но если бы Церковь не была насквозь продажной,  Рауль...  если бы
она предлагала крестоформ, не требуя ничего взамен... Ты бы принял его?
     - Нет, - выпалил я и сам удивился.
     Энея улыбнулась:
     - Значит,  дело не в Церкви и не в продажности.  Ты отвергаешь саму
идею воскресения.
     - Такое воскресение - да. Его я отвергаю.
     - А что, есть другое?
     - Церковь полагала,  что есть,  - сказал я. - Без малого три тысячи
лет она предлагала воскресение души, а не тела.
     - И ты веришь в такое воскресение?
     - Нет, - без колебаний ответил я. И покачал головой. - Пари Паскаля
никогда меня не привлекало. Оно казалось мне логически... неполным.
     - Возможно,   потому,   что   предлагает  лишь  два   варианта,   -
предположила Энея.  Где-то в ночи заухала сова. - Духовное воскресение и
бессмертие - либо смерть и проклятие.
     - Два последних - не одно и то же.
     - Для такого человека,  как Блез Паскаль,  это одно и  то  же.  Для
того, кого ужасает "вечное молчание бесконечных пространств".
     - Духовная агорафобия, - пробормотал я.
     Энея рассмеялась.
     - Религия  всегда  предлагала  людям  этот  обманчивый  дуализм,  -
сказала  она,   поставив  чашку  на  камень.   -   Молчание  бесконечных
пространств - или уютный покой внутренней определенности.
     Я хмыкнул.
     - Пасемская  Империя  и   Церковь  предлагают  более   прагматичную
определенность.
     Энея кивнула:
     - В  наши дни,  возможно,  это  единственный выход.  Возможно,  наш
источник веры иссяк.
     - По-моему,  ему  следовало  бы  иссякнуть давным-давно,  -  сурово
сказал  я.  -  Человечество дорого  заплатило  за  все  эти  религиозные
предрассудки.  Войны...  погромы... отрицание логики, науки, медицины...
не говоря уж о  том,  что власть попадала в руки таких же,  как те,  кто
заправляет Пасемской Империей.
     - Разве  религия только  предрассудок,  Рауль?  Разве  вера  -  это
глупость?
     - Что ты хочешь сказать? - спросил я, ожидая подвоха.
     - Если ты веришь в меня, это глупо?
     - Верю в тебя... В кого? В мессию? Или в друга?
     - А какая разница? - Энея снова улыбнулась своей дразнящей улыбкой.
     - Вера в  друга...  это  дружба,  -  сказал я.  -  Верность.  -  И,
помедлив, прибавил: - Любовь.
     - А вера в мессию? - спросила Энея.
     Я досадливо махнул рукой.
     - Это религия.
     - А если твой друг - мессия? - не унималась она.
     - То есть если он думает,  что мессия?  -  уточнил я  и снова пожал
плечами.  -  Наверно,  ты  хранишь ему  верность и  пытаешься уберечь от
сумасшедшего дома.
     - Хотела бы я,  чтобы все было так просто, мой друг, - с непонятной
мне горечью сказала Энея. Она уже не улыбалась.
     - Энея,  девочка  моя,  так  ты  расскажешь мне,  что  делает  тебя
мессией? Из-за чего ты стала связью между двумя мирами?
     Она торжественно кивнула.
     - Меня избрали потому лишь,  что  я  была первым ребенком от  союза
человечества и Техно-Центра.
     Она это уже говорила. Я тряхнул головой.
     - Значит,  вот какие эти два мира,  которые ты объединяешь...  мы и
Техно-Центр?
     - В  какой-то мере,  -  ответила Энея,  поднимая голову и  глядя на
меня.  - Но они не единственные. Именно этим и занимаются мессии, Рауль,
- перекидывают мостки между мирами.  Между эпохами.  Объединяют в единое
целое непримиримые концепции.
     - Выходит,  мессией тебя делает твоя связь с обоими мирами?  - тупо
спросил я.
     Энея покачала головой -  быстро,  почти нетерпеливо.  В  ее взгляде
промелькнуло что-то вроде раздражения.
     - Нет,  -  ответила она резко.  -  Я  мессия из-за  того,  что могу
делать.
     Я даже испугался ее реакции.
     - И что же ты можешь делать?
     Энея протянула ладонь, ее пальцы коснулись моих волос.
     - Помнишь,  я говорила, что Церковь и Орден были правы насчет меня?
Что я - вирус?
     - Угу.
     Она стиснула мое запястье.
     - Я  могу  распространять этот  вирус,  Рауль.  Заражать других.  В
геометрической прогрессии. Я - разносчик заразы.
     - Какой заразы? Мессианства?
     Она вновь покачала головой.  Ее лицо было столь печальным,  что мне
захотелось обнять ее, утешить.
     - Нет.  Всего лишь следующего шага к пониманию того,  кто такие мы,
люди. Кем можем стать.
     Я перевел дыхание.
     - Ты рассуждала о том,  чтобы научить физике любви. О представлении
любви как основополагающей силы во вселенной. Это и есть вирус?
     По-прежнему держа меня  за  руку,  Энея пристально поглядела мне  в
глаза.
     - Это  источник вируса,  -  сказала она тихо.  -  Я  учу тому,  как
пользоваться этой энергией.
     - И как же? - прошептал я.
     Энея моргнула, словно мой вопрос вырвал ее из сладостного забытья.
     - Допустим,  у нас есть четыре этапа.  Четыре стадии.  Четыре шага.
Четыре ступени.  -  Я  молча ждал.  Ее  пальцы все так же стискивали мое
запястье. - Первый этап состоит в том, чтобы изучить язык мертвых.
     - Какое это...
     - Тсс! - Энея приложила палец к моим губам. - Второй - изучить язык
живых.
     Я кивнул, хотя ничего не понимал.
     - Третий - научиться слышать музыку сфер, - прошептала она.
     Копаясь в  книгах талиесинской библиотеки,  я  наткнулся в одной из
них  на  старинную фразу  о  музыке сфер.  В  этой  книге  речь  шла  об
астрологии вдонаучную эпоху Старой Земли, о крошечных деревянных моделях
Солнечной системы  в  лаборатории Кеплера,  о  сферах  звезд  и  планет,
движимых ангелами...  В общем,  сплошная чушь.  Я не представлял,  о чем
говорит  моя  подруга  и  какое  это  имеет  значение  в  эпоху,   когда
человечество перемещается по галактике быстрее света.
     - Четвертый этап, - Энея вновь отвернулась от меня, - заключается в
том, чтобы научиться делать первый шаг.
     - Первый шаг,  -  озадаченно повторил я.  -  Ты имеешь в  виду свой
первый шаг?.. Как там... изучить язык мертвых?..
     Энея  покачала  головой  и  медленно,  словно  выныривая откуда-то,
сфокусировала на мне взгляд.
     - Нет. Это общий первый шаг.
     Затаив дыхание, я произнес:
     - Ладно. Я готов. Научи меня.
     Энея улыбнулась:
     - В том-то все и дело,  Рауль.  Если я соглашусь, то навсегда стану
Той-Кто-Учит.  Но  вся глупость в  том,  что мне не надо этому учить.  Я
должна лишь делиться этим вирусом с теми, кто пожелает его принять.
     Я посмотрел на ее тонкие пальцы, сжимавшие мое запястье.
     - Значит,  меня  ты  уже...  наделила?  -  Я  не  чувствовал ничего
необычного,    лишь   привычное   электрическое   покалывание   от    ее
прикосновения.
     Она рассмеялась:
     - Нет,  Рауль.  Ты еще не готов. Чтобы поделиться вирусом, нужен не
просто физический контакт,  нужно причащение.  А я пока не решила, каким
оно должно быть... если мне предстоит...
     - Поделиться со мной? - докончил я. "Что еще за причащение?"
     - Поделиться со всеми,  -  шепотом поправила она.  -  С каждым, кто
готов принять.  -  Она посмотрела мне в глаза. Где-то в пустыне затявкал
койот. - Эти уровни... этапы... несовместимы с крестоформом, Рауль.
     - Значит,  возрожденные не смогут научиться?  -  спросил я.  - А их
гораздо больше, чем нас.
     Энея покачала головой:
     - Могут... если откажутся от крестоформа... Выбор за ними.
     Я шумно выдохнул. Слова Энеи представлялись мне непонятными - из-за
того,   что  она  говорила  обтекаемо.  "Неужели  все  на  свете  мессии
изъясняются столь  туманно?"  -  голосом бабушки поинтересовался циник в
глубине моей души. Вслух я сказал:
     - Не  существует способа избавиться от  крестоформа,  не  убив  его
владельца,  который в результате умирает истинной смертью. - Я частенько
задумывался над тем,  не  этот ли  факт -  основная причина моего отказа
принять крест. Или я всего-навсего по-юношески верю в бессмертие?
     Энея не ответила на вопрос. Она спросила:
     - Тебе нравятся местные, правда?
     Я  попытался сообразить,  к  чему она  клонит.  Приснилась мне  эта
фраза,  эти люди,  эта боль?  Разве я  не сплю?  Или вспоминаю разговор,
действительно имевший место?  Но Энее ничего не было известно о Дем Риа,
Дем Лоа и  об остальных.  Ночная пустыня,  брезентовые стены и фундамент
вдруг подернулись дымкой, как мираж...
     - Нравятся, - подтвердил я.
     Энея убрала руку с моего запястья. Секундочку, разве на мне уже нет
наручников?
     Энея кивнула и пригубила остывший чай.
     - Для  них  есть надежда,  Рауль.  Для  них  -  и  для тысяч других
культур,  возникших или возродившихся после Падения.  Гегемония означала
гомогенность. Империя означает даже нечто большее. Человеческий геном...
человеческая душа не  доверяет гомогенности,  Рауль.  Она  всегда готова
рискнуть, ради перемен, ради разнообразия.
     - Энея, - позвал я, протягивая к ней руки. - Я не... Мы не можем...
- Мне  вдруг  показалось,  что  я  падаю  с  громадной  высоты,  картина
распалась, точно карточный домик под дождем. Моя подруга исчезла.

     - Проснитесь, Рауль. Они летят за вами. Вас арестуют.
     Я  попытался проснуться,  точно  тонущий  выплывая  на  поверхность
сознания.  Я  рвался к  воздуху и  свету,  но усталость и  болеутоляющее
тянули меня обратно.  Я не понимал, зачем Энее понадобилось меня будить.
Мы ведь так хорошо беседовали во сне.
     - Проснитесь,  Рауль Эндимион.  -  Это  не  Энея.  Еще прежде,  чем
окончательно проснулся и  открыл глаза,  я узнал по сильному акценту Дем
Риа.
     Я  сел.  Женщина раздевала меня!  Я  увидел,  что она сняла с  меня
ночную рубаху и  теперь надевала майку  -  свежевыстиранную,  с  запахом
ветра,  но,  несомненно,  мою.  Белье было уже на мне.  Брюки, рубашка и
куртка лежали рядом.  Как это Дем Риа ухитрилась снять рубаху - ведь моя
рука прикована к...
     Я уставился на запястье.  Наручника на нем не было -  он валялся на
одеяле.  Кровообращение потихоньку восстанавливалось, кожу покалывало. Я
облизнул губы и попытался произнести без запинки:
     - Летят? Арестуют?
     Дем  Риа  одевала меня как ребенка.  Я  отмахнулся от  нее и  начал
застегивать пуговицы; мои пальцы вдруг сделались удивительно неуклюжими,
хотя в Талиесине большинство предпочитало именно одежду на пуговицах,  а
не на "липучках".  Я полагал,  что давным-давно привык,  но,  как видно,
ошибался.
     - ...и мы услышали по радио,  что в Бомбасино приземлился катер. На
нем прилетели четверо в незнакомых мундирах - двое мужчин и две женщины.
Они расспрашивали о вас начальника базы.  Только что они вылетели сюда -
катер и три скиммера. Они сядут через четыре минуты. Или даже раньше.
     - Радио?  -  глупо переспросил я.  -  Вы же говорили,  что радио не
работает. Разве не поэтому священник сам отправился на базу за врачом?
     - Не  работает  передатчик отца  Клифтона,  -  прошептала Дем  Риа,
помогая мне встать.  Опираясь на нее,  я кое-как натянул брюки.  - У нас
есть свои приемники...  с  направленным лучом...  спутники...  и Церковь
ничего не знает об этом. У нас свои шпионы. Один из них и предупредил...
Торопитесь, Рауль Эндимион! Корабли вот-вот прилетят.
     Наконец я проснулся полностью, меня била дрожь от гнева и отчаяния.
Почему  эти  подонки  не  оставят меня  в  покое?  Четверо в  незнакомых
мундирах.  Наверняка Орден.  Значит,  розыски Энеи и нас с А.Беттиком не
закончились,  когда тот священник в чине капитана -  кажется,  де Сойя -
позволил нам ускользнуть из ловушки на Роще Богов четыре года назад.
     Я посмотрел на комлог.  Скиммеры будут здесь через минуту.  Слишком
мало времени, я не успею спрятаться.
     - Пустите,  -  сказал  я,  отстраняя женщину  в  синем.  Окно  было
открыто,  ласковый ветерок шевелил занавески.  Мне казалось, я улавливаю
ультразвуковое гудение скиммеров.  -  Я должен покинуть ваш дом... - Мне
представилось, как солдаты сжигают дом вместе с Сес Амбре и Бином...
     Дем Риа отвела меня от  окна.  В  комнату вошел молодой Алем Микайл
Дем  Алем вместе с  Дем Лоа.  Они тащили охранника-лузианца.  Сес Амбре,
сверкая глазами от возбуждения,  поддерживала охранника за ноги,  а  Бин
пытался на ходу стащить с него башмак. Лузианец крепко спал.
     Я уставился на Дем Риа.
     - Дем  Лоа  минут  пятнадцать  назад  предложила ему  чая,  -  тихо
объяснила она.  -  Боюсь,  мы  использовали весь ваш  ультраморф,  Рауль
Эндимион.
     - Я должен уйти...  -  начал я.  Боль в спине была вполне терпимой,
только ноги подкашивались.
     - Нет,  -  отрезала Дем Риа.  -  Они вас сразу же  поймают.  -  Она
указала  на  окно.  Снаружи донесся безошибочно узнаваемый гул  маршевых
двигателей катера,  затем  включились маневровые...  Должно быть,  катер
завис над  деревней,  выискивая место для посадки.  И  почти сразу же  -
тройной звуковой удар - прибыли скиммеры; два приземлились совсем рядом.
     Алем Микайл раздел лузианца до белья и уложил его на кровать, затем
надел ему на правую руку наручник,  который пристегнул к прутьям спинки.
Дем  Лоа  с  помощью Сес  Амбре тем временем запихивала в  мешок одежду,
бронежилет и  башмаки.  Маленький Бин  Риа  Дем Лоа Алем швырнул туда же
каску.  Мальчишка  держал  в  руках  увесистый игольник.  Признаться,  я
вздрогнул.  Алем усмехнулся и забрал игольник у сына.  По тому,  как Бин
держал оружие -  пальцы на рукояти, не на спусковом крючке, дуло смотрит
в пол, предохранитель на месте, - было ясно: он умеет с ним обращаться.
     Бин  улыбнулся мне,  взял  мешок с  одеждой охранника и  выбежал из
комнаты. Гул снаружи шел по нарастающей. Я повернулся к окну.
     Черный скиммер садился,  вздымая клубы пыли,  в  тридцати метрах по
улице,  вдоль берега канала.  Я видел его в просвете между домами. Катер
повернул немного южнее -  наверное,  к  тому лугу у источника,  где меня
скрутил первый приступ боли.
     Я  торопливо застегивал куртку,  Алем протянул мне игольник.  Я  по
привычке  проверил  предохранитель и  индикатор  заряда,  потом  покачал
головой.
     - Не надо.  Нападать на солдат с  игольником -  просто безумие.  Их
броня...  -  Признаться, в тот миг я думал не столько о броне, сколько о
том,  что ответный огонь в мгновение ока сровняет с землей этот дом, и о
том, что будет с мальчиком, который выбежал на улицу с тяжелым мешком. -
Бин... Если его поймают...
     - Мы знаем,  мы знаем, - сказала Дем Риа, буквально выталкивая меня
из спальни в узкий коридор. Этой части дома я не помнил. Последние сорок
с  чем-то  часов  моя  вселенная ограничивалась спальней  и  уборной.  -
Пойдемте.
     Я высвободился и протянул игольник Алему.
     - Позвольте мне уйти.  -  Мое сердце бешено колотилось. Я указал на
храпящего лузианца.  -  Они ни  за что не примут его за меня.  Они могут
связаться с врачом -  если уже не связались,  - чтобы она меня опознала.
Просто скажите им...  - я поглядел на дружелюбные лица - ...скажите, что
я  одолел охранника и под дулом пистолета...  -  Я замолчал,  сообразив,
что, как только охранник очнется, моя версия мгновенно лопнет. И участие
семьи Алем в моем побеге станет очевидным. Я посмотрел на игольник. Один
залп  стальных иголок  -  и  охранник уже  никогда не  проснется,  чтобы
причинить неприятности этим добрым людям.
     Вот  только  я  никогда  этого  не  сделаю.  Я  могу  выстрелить  в
имперского солдата в честном бою - мой страх, беспомощность, загнанность
в  угол дают мне  право использовать эту возможность,  но  я  никогда не
выстрелю в спящего человека.
     Хотя честной борьбы,  похоже,  не предвидится.  Солдаты наверняка в
боевой броне,  значит,  бесполезно применять что-либо  слабее имперского
штурмового оружия.  А  эта  тайная  военная четверка с  катера -  может,
швейцарские гвардейцы? В таком случае они точно неуязвимы для игольника.
     Хлопнула задняя дверь,  и в коридор вбежал Бин, из-под подвернутого
балахона виднелись запыленные, по-паучьи тонкие ноги. Мальчик не получит
крестоформ и умрет от рака. А взрослые проведут лет десять в тюрьме...
     - Извините... - прошептал я, слова не шли на ум, а хотелось сказать
так много. С улицы доносились голоса солдат, расталкивающих толпу.
     - Рауль  Эндимион,  -  спокойно  сказала  Дем  Лоа,  протягивая мне
рюкзак,  который они вытащили из каяка,  - пожалуйста, заткнись и следуй
за нами. Быстро.

     Под  полом коридора оказался вход в  туннель,  крутая лестница вела
вниз.  Я  всегда  считал,  что  тайные  подземные ходы  бывают  только в
мелодраме,  но  последовал за  Дем  Риа  довольно охотно.  Наверное,  со
стороны мы  выглядели весьма странно:  впереди спускались Дем Риа и  Дем
Лоа, за ними я - с игольником в руке и рюкзаком за спиной, за мной Бин и
Сес Амбре и последним (он тщательно закрыл за собой люк) Алем Микайл Дем
Алем. В доме не осталось никого, если не считать храпящего охранника.
     Лестница уводила глубже уровня фундамента; поначалу мне показалось,
что стены коридора -  из того же материала,  что и  стены дома.  Потом я
сообразил,  что  подземный ход  прорублен в  мягком камне,  возможно,  в
песчанике.  Двадцать семь ступеней -  и  вот  мы  на  дне  вертикального
колодца,  дальше Дем  Риа  повела нас  по  узкому коридору,  освещенному
бледными люм-шарами.  Интересно,  а  зачем  вообще этой  обычной средней
семье понадобился подземный ход?
     Словно прочитав мои мысли, Дем Лоа прошептала:
     - Спектральная   Спираль   Амуа   требует...    ну,    определенной
сдержанности при входе в  дом друг к  другу.  Особенно во  время Двойной
Тьмы.
     - Двойной Тьмы?  -  прошептал я,  ныряя под очередным люм-шаром. Мы
прошли  уже  метров  двадцать -  по-моему,  удались от  канала:  туннель
затемно уходил вправо.
     - Двойное  затмение -  две  луны  этого  мира  закрывают солнце,  -
прошептала Дем  Лоа.  -  Оно продолжается ровно девятнадцать минут.  Это
главная  причина,  почему  мы  выбрали  этот  мир...  э...  извините  за
каламбур?
     - Ага,  -  сказал я,  но ровным счетом ничего не понял,  впрочем, в
данный  момент это  не  имело  значения.  -  У  Ордена есть  приборы для
обнаружения  таких  паучьих  нор.  А  еще  радиолокаторы для  глубинного
поиска. Они...
     - Да-да!  -  сказал за  моей спиной А