тели у меня из головы.
     Сначала мы заметили свет.  За те несколько дней, которые мы провели
в  туннелях,  наши  глаза  настолько  привыкли  к  красноватому мерцанию
чучкитука,  то  бишь  жаровни с  углями,  что  даже  луч  фонаря казался
невыносимо ярким.  А  свет,  исходивший от погребенного во льдах города,
буквально ослеплял.
     Потом мы увидели здание -  должно быть,  из сталепласта; в нем было
этажей  семьдесят,  окна  выходили  когда-то  на  чудесную долину,  а  в
километре к  югу  текла река.  Ледяной туннель вывел нас  к  отверстию в
стене где-то на уровне пятьдесят восьмого этажа:  мне бросилось в глаза,
что ледник ухитрился местами проникнуть внутрь здания.
     Несмотря на Падение и  прочие напасти,  здание устояло -  возможно,
его  верхушка  возвышалась над  ледяной  поверхностью -  и  до  сих  пор
сверкало огнями.
     Чичатуки остановились, прикрывая глаза от света, и громко завопили.
Эти вопли сильно отличались от  тех,  какими они оглашали в  знак скорби
ледяной туннель. Сейчас чичатуки кого-то звали. Я огляделся по сторонам:
в  свете развешанных буквально повсюду ламп сквозь слой прозрачного льда
проступал остов некогда прекрасного здания.
     Отец Главк вышел из своего "кабинета" и  направился к  нам.  На нем
была  длинная  черная  сутана,  на  груди  висело  распятие;  мне  вдруг
вспомнилось,   что  точно  так  же  одевались  иезуиты  из  монастыря  в
окрестностях  Порт-Романтика.  Пожилой,  с  бородой,  как  у  патриарха,
священник был  слеп  -  его  мутно-белые  глаза  ровным счетом ничего не
видели;  но меня поразило другое -  когда Кучиат окликнул старика,  лицо
Главка сделалось живым,  словно он  вышел из  транса:  белоснежные брови
поползли вверх,  отчего  на  высоком  лбу  пролегли морщины,  а  тонкие,
потрескавшиеся губы разошлись в улыбке.  Как ни странно это звучит, но в
отце Главке все было...  гармонично, что ли. Ему шли и слепота, и пышная
седая борода, и морщинистая старческая кожа, и потрескавшиеся губы.
     Признаться,  я  испытывал  некоторые сомнения  насчет  "главка",  о
котором упоминали чичатуки,  -  опасался в первую очередь, что он как-то
связан  с  Орденом.   По  логике  вещей,  когда  я  увидел  перед  собой
священника,  мне следовало схватить в  охапку Энею с  А.Беттиком и,  как
говорится,  сделать дяде ручкой. Но ничего подобного у меня не было даже
в мыслях. Отец Главк не имел ни малейшего отношения к Ордену. Он был сам
по  себе,  что не замедлило выясниться буквально в  первые минуты нашего
знакомства.
     Прежде чем  кто-либо  из  нас  троих  успел  раскрыть рот,  старик,
похоже,  ощутил  наше  присутствие.  Потолковал о  чем-то  с  Кучиатом и
Чичтику, внезапно повернулся к нам и выставил перед собой ладонь, словно
пытаясь уловить исходящее от  наших  тел  тепло.  Потом  пересек ледяную
пещеру,  подошел ко  мне,  положил на  мое  плечо худую руку и  громко и
отчетливо произнес:
     - Се человек!

     Чтобы прийти к  пониманию,  мне потребовались годы.  А  в тот миг я
решил, что священник не только слеп, но и безумен.
     Чичатуки  отправились  куда-то   по  своим  важным  делам  (видимо,
улаживать  проблему  с  численностью отряда),  пообещав  вернуться через
несколько дней,  которые нам предстояло провести в обществе отца Главка.
Энее  удалось объяснить на  прощание,  что  мы  хотим  разобрать плот  и
оттащить  его  ко  второму  порталу.  Наблюдая  за  пантомимой,  которую
разыгрывали мы  с  девочкой,  чичатуки кивали и  повторяли слово  "чиа",
выражавшее согласие. Если я правильно понял их ответ, до второго портала
придется  добираться  поверху,   через   местность,   где   кишмя  кишат
арктические призраки,  и  дорога займет не один день.  Чичатукам явно не
терпелось уйти,  поэтому мы  отложили выяснение подробностей до тех пор,
пока они не вернутся,  восстановив "пошатнувшееся равновесие" -  то бишь
отыскав нового члена отряда или  избавившись еще от  троих.  Признаться,
последний вариант наводил на мрачные мысли.
     Священник поболтал с охотниками,  очевидно,  пожелал им счастливого
пути,  а  потом долго стоял у  входа в ледяной туннель,  прислушиваясь к
чему-то, что слышал только он.
     Он  вновь  провел рукой  по  нашим лицам.  Таким способом лично мне
знакомиться еще  не  доводилось.  Прикоснувшись к  лицу  девочки,  Главк
неожиданно произнес:
     - Ребенок. Вот уж не думал, что когда-нибудь снова увижу ребенка.
     Я не понял, что он имел в виду.
     - А разве у чичатуков нет детей?  Они же люди, значит, у них должны
быть дети.
     До того как приступить к "процедуре знакомства",  отец Главк провел
нас  в  сравнительно теплое помещение в  недрах небоскреба.  Стены  были
увешаны лампами и  жаровнями,  вдоль  стен  стояла  мебель,  имелся даже
старинный проигрыватель компакт-дисков,  а  книжные  полки  ломились  от
книг. Интересно, зачем слепцу книги?
     - У чичатуков есть дети, - подтвердил священник, - но так далеко на
север их не берут.
     - Почему?
     - Из-за  призраков,   которые  кишмя  кишат  к  северу  от  границы
окультуренных земель.
     - Я думал, призраки их не пугают.
     Старик  кивнул  и  погладил  свою  окладистую  бороду,   скрывавшую
воротник его аккуратно заштопанной, порядком изношенной сутаны.
     - Мои друзья чичатуки охотятся только на детенышей.  Шкуры и  кости
взрослых особей не годятся,  у них иной метаболизм.  - Я промолчал, хотя
не  уловил смысла фразы.  -  А  дети чичатуков для  призраков -  любимое
лакомство. Вот почему всех так удивляет, что с вами ребенок.
     - А где находятся дети ваших друзей? - спросила Энея.
     - В  сотнях километров к  югу отсюда.  Их  охраняют и  воспитывают.
Толщина льда в  тех  краях составляет всего тридцать -  сорок метров,  а
воздух почти пригоден для дыхания.
     - И что, призраки там не появляются? - уточнил я.
     - Да, для них на юге слишком тепло.
     - Тогда почему бы  всем  чичатукам не  переселиться на  юг...  -  Я
замолчал,  сообразив,  что от холода и  высокой силы тяжести стал глупее
обычного.
     - Вот именно,  -  откликнулся отец Главк. - Существование чичатуков
целиком и полностью зависит от призраков.  Охотники, вроде нашего общего
приятеля Кучиата,  рискуют головой,  чтобы  добыть пропитание,  шкуры  и
кости.  Но пока они отсутствуют,  дети могут умереть с голода... Детей у
чичатуков немного, поэтому они всемерно заботятся о малышах. Знаете, как
они говорят про детей? "Утчай тук айчит чакуткучит".
     - Священнее, чем тепло, правильно? - с запинкой перевела Энея.
     - Молодец,   -  похвалил  священник.  -  Но  я  совсем  заболтался.
Позвольте показать вам  ваши комнаты,  которые постоянно подтапливаю для
гостей.  Впрочем,  вы мои первые гости за пятьдесят лет, если не считать
чичатуков. А пока вы будете располагаться, я подогрею ужин.

        43

     Объясняя  капитану де  Сойе  истинный смысл  его  миссии,  кардинал
Лурдзамийский неожиданно откинулся на спинку кресла,  обвел пухлой рукой
помещение и спросил:
     - Тебе нравится эта комната, Федерико?
     Де Сойя,  ожидавший услышать нечто жизненно важное, только моргнул,
потом огляделся по сторонам. Залу отличало то же изысканное великолепие,
какое было  свойственно всем  помещениям в  покоях Борджа.  Впрочем,  по
сравнению  с   другими  комнатами  краски  здесь  были  ярче,   а  узоры
затейливее; кроме того, фрески и гобелены изображали события современной
истории:  вот  Папа  Юлий  Шестой  получает  крестоформ  из  рук  ангела
Господня,  вот  сам Господь -  похожий на  того,  каким он  изображен на
потолке Сикстинской капеллы,  -  воскрешает Папу  Юлия,  вот  архангел с
пламенеющим мечом  изгоняет  гнусного  антипапу Тейяра  Первого.  Прочие
фрески  прославляли деяния  Церкви  и  Ордена  в  первое  столетие после
возрождения христианства.
     - Потолок рухнул в 1500 году, - сообщил кардинал, - едва не погребя
под собой Папу Александра.  Тогда погибли многие произведения искусства.
После смерти Юлия Второго Лев Десятый восстановил комнату,  но  не сумел
вернуть  ей  прежний  вид.   Сто  тридцать  стандартных  лет  назад  Его
Святейшество  распорядился  отреставрировать  помещение  заново.  Обрати
внимание  на   центральную  фреску.   Это   работа   Халамана  Гхены   с
Возрождения-Вектор.   Гобелен  с  эмблемой  Ордена  выполнен  Широку.  А
руководили реставрацией лучшие пасемские мастера,  включая Питера Бейнса
Корт-Билгрута.
     Де  Сойя вежливо кивнул,  хотя и  не  понимал,  какое все это имеет
отношение к предмету разговора.  Быть может,  кардинал, как то случается
со многими наделенными властью людьми, привык отвлекаться от темы, благо
помощники наверняка не рискуют его поправлять?
     Словно  догадавшись,  о  чем  думает  капитан,  Августино хмыкнул и
положил руки на обтянутую кожей столешницу.
     - Как по-твоему,  Федерико,  верно ли, что Церковь и Орден принесли
человечеству мир и процветание, каких еще не было на свете?
     Де Сойя призадумался. Насчет "каких еще не было" он сомневался. Что
касается мира...  Капитану до сих пор снились горящие орбитальные леса и
обезображенные планеты.
     - Я  согласен,  что Церковь при поддержке Ордена улучшила положение
людей на  большинстве бывших миров Сети,  ваше  высокопреосвященство.  И
никто не станет отрицать, что крестоформ - дар Божий.
     - Святые  угодники!  -  воскликнул  кардинал.  -  Да  ты  дипломат,
Федерико!  -  Он потер кожу над верхней губой.  -  Ты абсолютно прав.  У
каждой эпохи свои недостатки.  Мы сражаемся с Бродягами,  ведем борьбу с
неверием и  стремимся приобщить к вере в нашего Господа и Спасителя всех
без исключения.  Но, как ты видишь, - Августино вновь повел рукой, - нас
окружает  Ренессанс.   Под   ватиканскими  сводами  витает  дух  раннего
Ренессанса,  подарившего человечеству капеллу  Николая Пятого  и  другие
шедевры,  которые ты видел по дороге сюда. Знай, Федерико: идет духовное
возрождение.  -  Де  Сойя  молча  ждал.  -  Но  эта...  тварь  может все
уничтожить.  -  Голос  кардинала снова сделался суровым.  -  Как  я  уже
говорил тебе год назад, мы разыскиваем не девочку, а смертоносный вирус.
И теперь нам известно, откуда он взялся.
     Де Сойя слушал. Августино неожиданно сбавил голос до шепота:
     - Его  Святейшеству было  видение.  Тебе  известно,  Федерико,  что
Господь часто посылает сны нашему Святому Отцу?
     - До меня доходили слухи,  ваше высокопреосвященство,  - ответил де
Сойя,  которого никогда не привлекала магическая - точнее, мистическая -
составляющая Церкви.
     Кардинал махнул рукой, словно отметая все и всяческие слухи.
     - Его Святейшество проводил в  постах и  молитвах долгие годы,  и в
награду  за   рвение  Господь  даровал  ему  откровение.   Именно  через
откровение мы узнали о  том,  когда и как девочка появится на Гиперионе.
Ведь Его Святейшество не ошибся,  верно?  - Де Сойя почтительно наклонил
голову.  -  В другом откровении было явлено,  что поиски девочки следует
поручить тебе,  Федерико. Твоя судьба неразрывно связана со спасением не
только  Церкви,   но  и  всего  человечества.  -  Капитан  уставился  на
Августино,  широко раскрыв глаза.  -  А ныне, - продолжал тот, - Господь
открыл, какая нам угрожает опасность.
     Кардинал встал,  жестом усадил обратно вскочивших было  де  Сойю  и
монсеньора Одди и  принялся расхаживать по комнате.  Де Сойя наблюдал за
переливами алого шелка в свете ламп,  из-за которого щеки кардинала то и
дело поблескивали, а глаза потемнели.
     - ИскИны Техно-Центра предприняли попытку раз и  навсегда покончить
с  людьми.  Нам снова угрожает то  механическое зло,  которое уничтожило
Старую Землю,  долго паразитировало на  сознании людей благодаря Сети  и
спровоцировало атаку Бродяг перед Падением.  Отпрыск кибрида, эта Энея -
его инструмент.  Вот почему ее  пропустил нуль-портал,  вот почему демон
Шрайк убил тысячи человек, а вскоре убьет миллионы, если не миллиарды...
Если  не  остановить  суккуба  [В  срндневековой европейской демонологии
демон   в   женском  обличье,   соблазняющий  мужчин   и   прежде  всего
священников.], человечество вновь попадет под власть машин.
     Де Сойя отметил про себя, что ничего нового пока не услышал.
     - Его  Святейшеству стало известно,  Федерико,  что  эта  девочка -
агент не только Техно-Центра, но и Машинного Разума.
     Капитан понял,  что  хотел  сказать Августино.  Во  время допроса в
здании  священной  канцелярии  он   на   какой-то   миг   почти  утратил
самообладание,  представив,  какая  кара  ожидает  человека,  посмевшего
признаться, что читал запрещенные "Песни". Но и в этой поэме упоминалось
о том, что часть элементов Техно-Центра на протяжении столетий создавала
Высший Разум -  кибернетическое божество,  которое должно было подчинить
себе вселенную.  Как  в  "Песнях",  так и  в  официальной истории Церкви
рассказывалось  о   растянувшейся  на  тысячелетия  битве  между  лживым
божеством и Господом Иисусом Христом.  Кибрида Китса - точнее, кибридов,
ведь  пришлось создать копию после того,  как  группа ИскИнов уничтожила
первую  модель в  мегасфере,  -  автор  "Песней" ошибочно считал мессией
"человеческого ВР" (до чего же  гнусна эта тейяровская идея об  эволюции
человека в божество!).  В поэме утверждалось, что побудительной причиной
подобной эволюции является сострадание.  Церковь же заявляла,  что залог
спасения - в исполнении Божьей воли.
     - Его  Святейшеству  стало  известно,  где  находятся  это  мерзкое
отродье и те, кто ее сопровождает, - продолжал кардинал.
     - Где, ваше высокопреосвященство? - Де Сойя сел прямо.
     - На  планете Седьмая Дракона,  -  пророкотал Августино.  -  У  Его
Святейшества нет на сей счет ни малейших сомнений. Кроме того, теперь он
знает,  что произойдет,  если девочку не  остановить.  -  Кардинал вышел
из-за стола и приблизился к капитану. Де Сойя вскинул голову. - Девчонка
ищет сообщников, которые помогли бы ей уничтожить Орден и попрать власть
Церкви.  До сих пор она была смертоносным вирусом в пустынной местности,
потенциальной угрозой,  которой временно можно пренебречь. Но если ее не
перехватить, она обретет Силу Зла.
     Кардинал стоял  вполоборота,  за  его  плечом виднелась фреска,  на
которой корчились человеческие тела.
     - Одновременно откроются все порталы,  из которых выступят миллионы
Шрайков. Бродяги получат оружие Техно-Центра и передовые технологии. Они
и  так  уже  произвольно изменяют свои  тела,  продают  души  дьяволу за
способность жить в космосе, питаться солнечным светом, как растения... С
помощью  Техно-Центра   они   добьются  невиданного  доселе  могущества,
мерзейшей мощи  [Аллюзия на  заключительный роман "Космической трилогии"
К.С.  Льюиса,  который так  и  называется -  "Мерзейшая мощь".],  против
которой будет бессильна даже Церковь.  Погибнут миллиарды людей, десятки
миллиардов лишатся сердец и  душ.  Бродяги проложат себе  путь  огнем  и
мечом,  подобно вандалам и  визиготам,  уничтожат Пасем,  Ватикан и  все
остальное. Человеческая жизнь и уважение к личности, которое проповедует
Церковь,  для них ничто.  -  Де Сойя молча внимал.  - Но этого не должно
случиться!  Его  Святейшество каждый  день  молит  Господа не  допустить
подобной  несправедливости.  Федерико,  грядут  тяжелые  времена  -  для
Ордена, для Церкви, для всего человечества. Святой Отец провидит то, что
может  случиться,  и  требует  от  князей  Церкви  бороться со  Злом  во
исполнение  священных  обетов.  -  Кардинал  наклонился  к  де  Сойе.  -
Федерико,  я открою тебе тайну.  Сейчас ты узнаешь то, относительно чего
миллиарды верующих будут пребывать в  неведении еще  не  один месяц.  На
Галактическом Синоде Его Святейшество объявил крестовый поход.
     - Крестовый  поход?   -   переспросил  де  Сойя.   Слова  кардинала
подействовали даже  на  невозмутимого монсеньора Одди,  который тихонько
кашлянул.
     - Крестовый  поход  против  Бродяг,  -  громыхнул Августино.  -  На
протяжении веков мы только оборонялись,  возводили Великую Стену,  чтобы
защитить христианский мир от вражеской агрессии,  но с этого самого дня,
по воле Божьей, Орден и Церковь переходят в наступление.
     - Что это значит?  - Де Сойя знал, что битва на ничейной территории
между Великой Стеной и владениями Бродяг идет достаточно давно - корабли
нападают и  отступают,  эскадры перегруппировываются и снова бросаются в
бой.  Но  ведь  существует фактор запаздывания;  по  бортовому времени с
Пасема до конца Великой Стены лететь около двух лет, а по объективному -
свыше двадцати.  Координировать действия практически невозможно, поэтому
крупных операций и не бывает...
     Кардинал криво усмехнулся:
     - Пока мы с  тобой беседуем,  каждая планета на территории Ордена и
Протектората получила предписание построить звездолет.  По звездолету от
планеты.
     - Разве у нас мало звездолетов?
     - На этих кораблях установят такие же двигатели,  как те, что стоят
на твоем "Рафаиле".  Но мы строим не авизо,  а  тяжелые крейсеры,  самые
мощные  и  смертоносные корабли в  нашем  рукаве галактики.  Они  смогут
совершать прыжки в  любую точку пространства,  а времени на прыжок будут
тратить меньше,  чем требуется "челноку",  чтобы спуститься с  орбиты на
поверхность.  Экипаж каждого из кораблей, названного в честь планеты, на
которой  его  построили,  будет  состоять  из  офицеров Ордена,  готовых
умереть и  воскреснуть ради  спасения веры.  Один такой звездолет сможет
уничтожить целый Рой.
     Де Сойя кивнул:
     - Значит,  вот  как Его Святейшество намерен справиться с  угрозой,
которую    представляет    девочка?     Я    правильно    понял,    ваше
высокопреосвященство?
     Кардинал уселся в кресло с таким видом, словно устал ходить.
     - Не совсем,  Федерико,  не совсем. Новые корабли начнут строить не
сегодня и не завтра.  А мерзкий суккуб продолжает распространять заразу.
В настоящий момент все зависит от тебя и твоей команды.
     - Команды?  -  переспросил де  Сойя.  -  А  в  нее  входят  сержант
Грегориус и капрал Ки?
     - Разумеется, - проговорил кардинал.
     - Ваше высокопреосвященство упоминали о замене стрелку Реттигу... -
У  де  Сойи  мелькнула шальная мысль:  а  что,  если  к  нему  приставят
кардинала священной инквизиции? По спине поползли мурашки.
     Кардинал разжал пальцы, как бы открывая шкатулку с драгоценностями.
     - У тебя будет новый член экипажа.
     - Офицер  Ордена?  -  спросил  капитан.  Может,  у  него  потребуют
передать новичку папский диск?
     Августино покачал головой.  Массивный подбородок кардинала двигался
словно по собственной воле.
     - Нет, Федерико. Обыкновенный солдат, правда, специально обученный.
Из таких будет состоять возрожденное Христово Воинство.  - Де Сойя никак
не мог понять,  к чему клонит собеседник.  Похоже,  Церкви не дают покоя
эксперименты Бродяг с  нанотехнологией.  Но  если  так,  это  попахивает
кощунством...  Кардинал вновь будто угадал,  о чем думает капитан.  - Не
беспокойся,  Федерико.  Это человек,  христианин, просто прошедший новый
специальный курс тренировок.
     - Обыкновенный солдат... - повторил озадаченный де Сойя.
     - Воин,  -  поправил кардинал.  - Первый из участников объявленного
сегодня Его Святейшеством крестового похода.
     Де Сойя потер подбородок:
     - Надеюсь, он будет подчиняться только мне, как Ки с Грегориусом?
     - Конечно,  конечно...  -  Кардинал откинулся на  спинку  кресла  и
сложил руки на  выступавшем из-под сутаны животе.  -  Единственно что...
Его Святейшество по  совету священной канцелярии вручил ей  диск,  чтобы
она могла принимать самостоятельные решения,  необходимые для выполнения
задания.
     - Это женщина?  - удивился де Сойя. Если папские диски будут у него
и  у  загадочного "воина",  точнее воительницы,  кто  же  из  них станет
главным?  За  все  годы  службы капитан ни  разу не  оказывался в  столь
нелепом положении. Уж лучше бы сразу разжа