ли земля поднимается ему навстречу - и мы вот-вот
врежемся в валун.
     Энея  вскрикнула.  Я  вцепился обеими руками в  золотые нити.  Сила
тяжести придавила нас к ковру,  но мы все-таки перелетели через валун. И
тут  же  метрах в  двадцати прямо  перед  нами  возникла скальная стена.
Тормозить было некогда.
     Мне   было  известно,   что  устройство  Шолохова  позволяет  ковру
подниматься и  опускаться строго вертикально и что силовой экран не дает
пассажирам упасть (какая забота! Ну да, он ведь сконструировал ковер для
своей ненаглядной племянницы).
     Настало время проверить это на практике.
     Энея обхватила меня руками за  талию.  Ковер пошел вверх под  углом
девяносто градусов.  Для  маневра  у  нас  было  всего-навсего  двадцать
метров;  когда ковер наконец выровнялся, от стены его отделяло несколько
сантиметров.   Я   подался  вперед  всем  телом  и  задрал  край  ковра,
постаравшись не задеть левитационные нити. Энея крепче прижалась ко мне.
Пока мы не перевалили через гребень,  я не оглядывался -  не хватало еще
обнаружить, что я страдаю не только клаустро-, но и агорафобией.
     Мы  взмыли над  гребнем -  как ни  странно,  там виднелись каменные
лестницы и террасы с горгульями, - и я выровнял ковер.
     На   балконах  и   террасах  на   восточном  фасаде  Башни  Хроноса
размещались посты наблюдения, детекторы и зенитные установки швейцарских
гвардейцев.  Вершина Башни маячила в  сотне метров над нами,  над нашими
головами  нависали  каменные  балконы,  заполненные солдатами  в  боевых
скафандрах.
     Все до единого были мертвы. Живые в таких позах не лежат. Казалось,
Башню забросали плазменными гранатами. Но боевые скафандры выдерживают и
не такое, почему же их разнесло буквально вдребезги?
     - Не  смотри,   -   проговорил  я,  замедляя  движение  ковра.  Мое
предупреждение запоздало: Энея не сводила глаз с Башни.
     - Будь ты проклят! - вырвалось у нее.
     - Кто?  -  спросил я.  Ответа не последовало.  В  следующий миг нам
открылся сад  у  южного фасада Башни.  Догорающие "скарабеи",  рухнувший
скиммер,   бесчисленные  мертвые  тела,   словно  игрушки,  разбросанные
капризным ребенком...  У затейливой изгороди догорала лучевая установка,
способная уничтожить звездолет на орбите.
     В  шестидесяти метрах  над  центральным фонтаном  завис  в  воздухе
корабль Консула.  Его окутывали клубы пара.  Я увидел А.Беттика, который
махал нам из открытого люка.
     Андроиду пришлось отпрыгнуть в сторону, иначе мы бы точно врезались
в него. Ковер запрыгал по коридору.
     - Сматываемся!  - рявкнул я. Как выяснилось, команды не требовалось
- то  ли  обо всем позаботился А.Беттик,  то ли корабль и  не нуждался в
приказах.  Ускорение прижало нас к полу;  сработали компенсаторы, окутав
наши тела силовыми коконами.  Взревел реактивный двигатель;  со  свистом
рассекая атмосферу,  звездолет Консула устремился прочь  от  Гипериона и
впервые за два столетия снова вышел в космос.

        16

     Долго я был без сознания?  - Капитан де Сойя схватил молодого врача
за лацкан кителя.
     - Э...  Минут тридцать -  сорок,  сэр,  -  пролепетал врач,  тщетно
пытаясь высвободиться.
     - Где я?  -  Теперь де Сойя чувствовал боль -  вполне терпимую,  но
пронизывающую все тело.
     - На "Святом Фоме", сэр.
     - А,  транспортник... - У капитана кружилась голова. Он поглядел на
свою  ногу.  Турникет сняли.  Нога держалась непонятно на  чем  -  кость
раздроблена, мышцы порваны... Должно быть, Грегориус сделал ему инъекцию
обезболивающего -  не настолько сильного, чтобы полностью снять боль, но
обладающего наркотическим действием. - Черт!
     - Боюсь,  хирурги настроены ампутировать. Правда, придется немножко
подождать, сэр. Сейчас мы оказываем помощь тем, кому она нужнее всего...
     - Не пойдет. - Де Сойя наконец заметил, что держит врача за китель,
и разжал пальцы.
     - Простите, сэр?
     - Никаких  ампутаций,  пока  я  не  переговорю  с  капитаном  этого
корабля.
     - Сэр... Святой отец... Если вы умрете...
     - Сынок,  мне умирать не впервой.  -  Де Сойя справился с приступом
головокружения. - Меня сюда доставил мой сержант?
     - Так точно, сэр.
     - Он еще здесь?
     - Да, сэр. Ему накладывают повязки...
     - Пускай немедленно явится ко мне.
     - Святой отец, ваши раны...
     - Лейтенант? - уточнил де Сойя, поглядев на нашивки медика.
     - Так точно, сэр.
     - Ты  видел  папский диск?  -  Очнувшись,  капитан перво-наперво не
преминул убедиться, что платиновый диск по-прежнему висит у него на шее.
     - Так точно, сэр. Вот почему мы хотели...
     - Если не хочешь,  чтобы тебя казнили... раз и навсегда... заткнись
и пришли сюда моего сержанта.
     Даже  без  боевого скафандра Грегориус казался великаном.  Де  Сойя
окинул взглядом многочисленные повязки и понял,  что сержант, вынося его
с поля боя, рисковал своей жизнью. Учтем, но сейчас главное не это.
     - Сержант!
     Грегориус вытянулся по стойке "смирно".
     - Приведи  ко  мне  капитана корабля.  Поторопись,  иначе  я  снова
потеряю сознание.

     Капитан "Святого Фомы",  средних лет лузианин,  был невысок ростом,
но  крепко сбит,  как  все уроженцы Лузуса.  Сверкающую лысину дополняла
аккуратно подстриженная борода с проседью.
     - Отец де Сойя,  капитан Лемприер. Честно говоря, сэр, у меня очень
много дел.  Хирурги уверяют,  что не  спускают с  вас глаз.  Чем я  могу
помочь?
     - Расскажите,  что произошло.  - С капитаном Лемприером де Сойя был
знаком заочно:  они  несколько раз  выходили на  связь  друг  с  другом.
Говорил Лемприер уважительным тоном.  -  Сержант!  -  окликнул де  Сойя,
заметив,  что Грегориус собирается выйти из каюты. - Останьтесь. Итак, я
слушаю, капитан.
     Лемприер откашлялся.
     - Генерал   Барнс-Эйвне    погибла.    Насколько   можно    судить,
приблизительно половина  швейцарских гвардейцев,  находившихся в  Долине
Гробниц  Времени,   мертва.   На   поверхности  планеты  разворачиваются
передвижные операционные,  где  оказывают помощь  раненым.  Мертвецов же
помещают в  реаниматоры,  воскрешения им придется подождать,  пока мы не
прибудем на Возрождение-Вектор.
     - Возрождение-Вектор? - переспросил де Сойя. Ему чудилось, будто он
не лежит на кровати, а плавает в воздухе. Он и впрямь плавал - насколько
позволяли ремни,  придерживавшие его тело в лежачем положении.  -  Что у
вас творится, капитан? Где гравитация?
     - Силовой  экран  поврежден  в  сражении,  сэр.  -  Лемприер  криво
усмехнулся.  -  А на Возрождение-Вектор мы направляемся потому,  что там
находится наша база.  У  нас приказ -  по  завершении операции вернуться
туда.
     Де  Сойя  засмеялся,  но,  услышав  собственный  полубезумный смех,
умолк.
     - Кто сказал,  что операция завершена,  капитан? И о каком сражении
речь?
     Лемприер бросил взгляд на  сержанта Грегориуса.  Тот  смотрел прямо
перед собой.
     - Сэр,   пострадала  также   десятая  часть  кораблей  поддержки  и
прикрытия.
     - Десятая часть?  -  Боль накатила волной,  вызвав у де Сойи прилив
раздражения.  -  То  есть один из каждых десяти?  Иными словами,  потери
составляют десять процентов?
     - Если бы так, сэр, - вздохнул Лемприер. - Свыше шестидесяти. Погиб
капитан "Бонавентуры" Рамирес и  все  его  офицеры.  Мой первый помощник
тоже мертв. А на "Святом Антонии" недосчитались половины экипажа.
     - Что с кораблями? - Де Сойя понимал, что через минуту-другую вновь
потеряет сознание - а может, и жизнь.
     - На  "Бонавентуре" произошел  взрыв.  Уничтожена по  крайней  мере
половина помещений на корме. Двигатель уцелел...
     Де  Сойя прикрыл глаза.  Он  прекрасно представлял себе,  что такое
взрыв на  космическом корабле -  хуже может быть,  только если взорвется
двигатель Хоукинга.  Впрочем,  это  означает  быструю  и  безболезненную
смерть;  а  когда в корпусе зияют дыры -  как в его собственной ноге,  -
смерть оказывается медленной и мучительной.
     - А "Святой Антоний"?
     - Поврежден,  но  может передвигаться самостоятельно.  Капитан Сати
жив...
     - Где девчонка?  -  перебил де Сойя, перед глазами которого поплыли
черные пятна.
     - Девчонка?  -  переспросил Лемприер.  Сержант Грегориус сказал ему
что-то,  чего де Сойя не разобрал.  В ушах звенело все сильнее. - Ах да.
Объект номер один.  Судя по  всему,  она находится на  борту звездолета,
который взлетел с планеты и готовится сейчас к переходу...
     - Звездолет!  -  Усилием воли де  Сойя сумел сохранить сознание.  -
Откуда, черт побери, он взялся?
     - С  Гипериона,  сэр,  -  произнес Грегориус,  не  сводя  взгляда с
переборки.  -  Когда начался...  гм...  ПП, этот корабль занял позицию у
Башни Хроноса, забрал девочку и того, с кем она прилетела...
     - На чем? - перебил де Сойя.
     - На  чем-то  вроде одноместного ТМП.  Наши  умники никак не  могут
разобраться, почему эта штука летает, если электромагнитные двигатели на
Гиперионе не действуют. В общем, пока шла бойня, корабль забрал девчонку
и теперь разгоняется до спин-скорости.
     - Бойня.  -  Де  Сойя  заметил,  что  у  него  течет  слюна,  вытер
подбородок тыльной стороной ладони, стараясь не смотреть на искалеченную
ногу. - Кто устроил эту бойню, сержант? С кем мы сражались?
     - Трудно сказать,  сэр, - ответил вместо Грегориуса Лемприер. - Как
в  прежние времена...  во  времена Гегемонии...  когда из  нуль-порталов
вываливались морские пехотинцы в  полном вооружении...  В  мгновение ока
появились тысячи закованных в  броню  существ.  Сражение продолжалось не
дольше пяти минут. А потом эти твари исчезли.
     Де  Сойя  покачал  головой,  чтобы  отогнать  подступающую  тьму  и
расслышать хоть что-нибудь сквозь звон в ушах.  Слова Лемприера казались
лишенными какого бы то ни было смысла.
     - Тысячи? Куда они могли исчезнуть?
     Грегориус шагнул вперед:
     - Не тысячи, сэр. Всего один. Это был Шрайк.
     - Невозможно... - начал Лемприер.
     - Это был Шрайк,  - повторил чернокожий гигант, не обратив внимания
на  Лемприера.  -  Он  уничтожил  большинство  швейцарских гвардейцев  и
половину экспедиционного корпуса Ордена на  Экве,  сбил все истребители,
вывел  из  строя оба  факельщика,  прикончил экипаж звездолета "три  К",
оставил  свою  визитную  карточку  и  благополучно  смылся.   И  все  за
полминуты. Остальное доделали мы сами.
     - Ерунда!  -  воскликнул Лемприер.  Он разволновался настолько, что
его лысина побагровела. - Бред сивой кобылы! Ересь! Тот, кто сегодня...
     - Заткнитесь.  -  Де  Сойе  чудилось,  будто перед ним  открывается
длинный, уводящий в неведомые глубины туннель. Следует торопиться, скоро
он  не  сможет  произнести ни  слова.  -  Капитан Лемприер,  именем Папы
Римского,  которого я представляю,  приказываю вам связаться с капитаном
Сати и передать ему следующее: пускай он примет на борт уцелевших членов
экипажа   "Бонавентуры"   и   отправляется   в   погоню   за   вражеским
звездолетом...  Ему  надлежит засечь  координаты перехода и  последовать
за...
     - Святой отец, - не выдержал Лемприер.
     - Я  еще не кончил!  -  В ушах де Сойи грохотал водопад,  он уже не
видел ничего,  кроме темных пятен. - Сати должен преследовать звездолет.
Это приказ Его Святейшества. Он должен захватить девчонку и доставить ее
на Пасем. Грегориус?
     - Здесь, сэр.
     - Не позволяйте хирургам прикасаться ко мне. Мой авизо цел?
     - "Рафаил"?  Так точно,  сэр.  Во  время боя на нем никого не было,
поэтому Шрайк его не тронул.
     - А где мой пилот?.. Хироши?
     - Погиб, сэр.
     - Вот что, сержант... - Де Сойя с трудом различал голос Грегориуса.
- Разыщите катер с пилотом и доставьте меня и своих людей...
     - Их осталось только двое, сэр.
     - Не перебивайте.  Доставьте всех на борт "Рафаила". Корабль знает,
что  делать.  Скажите  компьютеру,  что  мы  отправляемся  в  погоню  за
девочкой...  что надо следовать за "Святым Антонием".  И еще, сержант...
Вы крещеные, все трое?
     - Так точно, сэр.
     - Тогда готовьтесь умереть и воскреснуть...
     - А  как же ваша нога,  сэр?  -  Голос капитана Лемприера доносился
издалека. Чудилось, будто его искажает допплеровский эффект.
     - Когда воскресну,  с  ней все будет в  порядке,  -  пробормотал де
Сойя.  Ему хотелось закрыть глаза и помолиться. Впрочем, он и так ничего
не  видел -  вокруг царил непроглядный мрак.  Собрав последние силы,  не
понимая, говорит ли вслух или про себя, де Сойя произнес:
     - Живо, сержант! Бегом!

        17

     Признаться,  я  думал,  что  столько лет  спустя мне  будет  сложно
представить  Энею  ребенком.   Боялся,   что  в  памяти,   переполненной
воспоминаниями о  более поздних событиях -  блики света на  женском теле
среди  ветвей  орбитального леса,  наша  первая близость в  невесомости,
прогулки по  висячим  дорожкам Цыань-кун  Су,  под  розовыми утесами Хуа
Шань, - что в памяти не найдется места для того, что было раньше. Однако
мои  опасения оказались напрасными.  И  хотя я  страшусь,  что не  успею
рассказать обо всем по порядку,  что в  любую секунду послышится шипение
ядовитого газа,  но пропускать ничего не собираюсь.  Пускай все идет как
идет.  Точку в  моей  истории поставит судьба.  Следом за  А.Беттиком мы
поднялись в  каюту с  роялем.  Несмотря на громадное ускорение,  силовой
экран поддерживал постоянную силу тяжести.  Я был вне себя от восторга -
должно быть,  в кровь попало слишком много адреналина.  Девочка, похоже,
все еще нервничала.  - Я хочу видеть, где мы находимся, - сказала она. -
Ну пожалуйста.
     Корабль подчинился.  Стена за проекционной нишей стала прозрачной и
превратилась в  окно.  Очертания Эквы уменьшались на  глазах,  лошадиную
голову уже закрывали красные пылевые облака.  На  севере дугой выгибался
горизонт.   Минуту  спустя  Гиперион  стал  шаром:  в  разрывах  облаков
виднелись два из  трех континентов,  ослепительно сверкало Великое Море,
архипелаг   Девяти    Хвостов   окружали   зеленые   отмели.    И    вот
сине-красно-белая сфера осталась позади. Да, мы удирали во все лопатки.
     - Где  факельщики?  -  справился я  у  андроида.  -  Почему нас  не
преследуют и до сих пор не уничтожили?
     - Мы  перехватываем их переговоры,  -  ответил А.Беттик.  -  У  них
хватает забот и без нас.
     - Не понимаю.  -  Я  принялся расхаживать по каюте,  не находя себе
места от возбуждения. - Эта стычка... Кто ее...
     - Шрайк,  -  произнесла Энея, в первый раз посмотрев мне в глаза. -
Мы  с  мамой надеялись,  что этого не  случится,  но...  Мне очень жаль.
Очень-очень.
     Сообразив, что девочка, наверно, не расслышала за воем ветра, как я
представлялся, я уселся на подлокотник кушетки и сказал:
     - По-моему, мы толком не успели познакомиться. Рауль Эндимион.
     Глаза девочки заблестели. Мордашка у нее была симпатичная, несмотря
на грязь на щеках и на носу.
     - Я помню. Эндимион... Как в поэме.
     - В  какой  поэме?  Моя  фамилия  происходит от  названия  древнего
города.
     - Мой  отец  написал  поэму  под  названием  "Эндимион".   -   Энея
улыбнулась. - Какой молодец дядя Мартин. Найти героя с такой фамилией!
     Услышав слово "герой", я поморщился. Откровенно говоря, меня отнюдь
не прельщала роль героя этой аферы.
     - Энея,  -  проговорила девочка,  протягивая руку.  -  Ну да, вы же
знаете. - Какая холодная у нее ладошка.
     - Старый поэт говорил, что ты несколько раз меняла имя.
     - И снова поменяю,  честное слово. - Она протянула руку андроиду. -
Энея. Заплутавшая во времени.
     А.Беттик низко поклонился, пожал руку девочки и представился.
     - К вашим услугам, мадемуазель Брон.
     - Просто Энея,  - поправила девочка, покачав головой. - Мадемуазель
Брон звали мою маму. - И прибавила, заметив выражение моего лица: - Вы о
ней слышали?
     - Кто  же  не  слышал о  Ламии  Брон?  -  пробормотал я,  почему-то
покраснев.  -  Она  вошла  в  легенду вместе  с  остальными паломниками.
Существует эпическая поэма, точнее, грандиозное устное предание...
     - О Боже!  - Энея расхохоталась. - Так дядюшка Мартин закончил свои
ублюдочные "Песни"?
     Эти слова меня просто шокировали. Наверно, возмущение отразилось на
моем лице. Да, в покер мне ни за что не выиграть...
     - Простите,  пожалуйста. Кажется, вирши старого сатира стали чем-то
вроде бесценного достояния Гипериона. Он еще жив, мой дядя Мартин?
     - Да,  мадемуазель...  Энея,  -  отозвался А.Беттик. - Я имел честь
ухаживать за ним на протяжении ста с лишним лет.
     - Вы, наверное, святой, месье Беттик. - Девочка состроила гримаску.
     - А.Беттик,  -  поправил андроид.  -  Нет, я не святой. Просто мы с
вашим дядей давно знакомы; к тому же я большой поклонник его таланта.
     - Когда мы  летали из  Джектауна в  Град Поэтов на встречу с  дядей
Мартином,  мне попадались андроиды,  но вас среди них не было. Говорите,
больше ста лет?  А какой сейчас год?  -  Я ответил.  -  Понятно.  - Энея
погрузилась в молчание,  глядя на искорку,  в которую успел превратиться
Гиперион.
     - Так ты действительно из прошлого?  -  Вопрос был, конечно, глупее
не  придумаешь,  но  в  тот день с  моими умственными способностями явно
что-то случилось.
     - Разве дядя Мартин вам не объяснил?
     - Объяснил. Ты бежишь от Ордена, верно?
     - От Ордена? - переспросила девочка. Она подняла голову, и я увидел
у нее на глазах слезы. - А что это такое? - Я моргнул. Мне и в голову не
приходило,  что кто-то может не знать,  что такое Орден. - Выходит, всем
заправляет Церковь?
     - Можно сказать и так.  - Не вдаваясь в подробности, я растолковал,
какое место в нашей жизни занимает Церковь.
     - Ясно.  Мы  предполагали,  что  нечто  подобное  может  произойти.
Значит, сны начинают сбываться...
     - Какие сны?
     - Не обращайте внимания.  - Девочка встала, огляделась по сторонам,
подошла к роялю и взяла несколько аккордов. - Мы на звездолете Консула.
     - Совершенно верно,  -  откликнулся компьютер.  - Я не очень хорошо
помню своего прежнего пассажира,  но его звали Консулом. А вы были с ним
знакомы?
     - Нет.  -  Энея улыбнулась.  -  С  ним  была знакома моя мама.  Она
подарила ему вот это. - Девочка показала на лежавший у трапа присыпанный
песком ковер-самолет. - Консул тогда покинул Гиперион, ушел в Сеть и при
мне не возвращался.
     - Он  не  вернулся до  сих пор,  -  сообщил корабль.  -  Моя память
повреждена,  однако я почему-то уверен, что Консул погиб. - Механический
голос  сделался деловым.  -  При  выходе из  атмосферы у  нас  запросили
позывные,  но больше не вызывали. Погони не обнаружено. В течение десяти
минут мы  выйдем из  гравитационного колодца Гипериона.  Жду указаний по
переходу в спин-режим. Я посмотрел на девочку:
     - Летим к Бродягам? Старый поэт сказал, что ты хочешь отправиться к
ним.
     - Я передумала. Корабль, назови ближайшую населенную планету.
     - Парвати.  Расстояние одна  целая  двадцать восемь сотых  парсека.
Шесть с половиной дней по корабельному времени, три месяца объективного.
     - Кажется, Парвати входила в Сеть? - поинтересовался я.
     - Вряд ли,  -  ответил А.Беттик. - По крайней мере в последние годы
перед Падением - точно нет.
     - А  какая из ближайших к  Парвати планет раньше входила в Сеть?  -
продолжала расспрашивать Энея.
     - Возрождение-Вектор, - сообщил компьютер. - Еще десять дней полета
по корабельному времени и пять месяцев объективного.
     Я нахмурился:
     - Не  знаю,  не знаю...  Охотники,  которых я  сопровождал,  обычно
прилетали как раз оттуда.  Там хозяйничает Орден. Наверняка полным-полно
кораблей и солдат.
     - Зато это ближайшая планета Сети, - возразила Энея. - Нуль-порталы
на ней были?
     - Были, - подтвердили в унисон компьютер и А.Беттик.
     - Проложи курс к Возрождению-Вектор через систему Парвати, - велела
Энея.
     - Будет на  день корабельного и  на две недели об