ственные сети превратились в планетарные инфосферы. В эпоху
Гегемонии ИскИны  Техно-Центра,  используя нуль-порталы  и  мультилинии,
объединили  сотни  инфосфер  в  единую,  тайную,  межзвездную инфосферу,
названную мега-сферой.  Но согласно "Песням",  отец Энеи -  кибрид Джона
Китса -  добрался в  бестелесной форме до центра мегасферы и  обнаружил,
что существует еще одна,  большая инфосфера, протянувшаяся, возможно, за
пределы нашей галактики,  -  метасфера, в которую даже ИскИны не рискуют
заглядывать, потому что она полна "медведей, тигров и львов" - это слова
ИскИна Уммона.  Эти самые существа -  или интеллекты,  или боги,  кто их
разберет,  - тысячу лет назад похитили Землю и перебросили сюда, пока ее
не  успел уничтожить Техно-Центр.  Эти  вот львы,  тигры и  медведи были
незримыми стражами нашей планеты.  Никто из братства никогда не видел ни
одну из этих сущностей,  никто с ними не говорил,  никто не имел твердых
доказательств их существования. Никто, кроме Энеи.
     - Нет,  -  ответила девочка,  -  я с ними не разговаривала.  -  Она
опустила глаза,  словно смутившись.  Она  вообще всегда очень  сдержанно
говорила на такие темы. - Но, мне кажется, я слышала их.
     - Они говорили с  тобой?  -  спросил Джев Питерсе.  В  зале повисла
тишина.
     - Нет.  Этого  я  не  сказала.  Я  просто...  слышала их...  Совсем
немного,  это  как  если бы  вы  случайно подслушали чей-то  разговор за
стенкой...
     Многие заулыбались.  Толстыми в  домах  Талиесинского братства были
только наружные стены, а перегородки между спальнями - исчезающе тонки.
     - Ладно,  -  сказала с  первого ряда Бете Кимбол,  наш  шеф-повар -
дородная, рассудительная женщина. - Расскажи нам, о чем они говорили.
     Энея подошла к самому краю покрытой красным ковром сцены и оглядела
собравшихся.
     - Сейчас  скажу.  У  нас  не  будет  больше  продуктов и  товаров с
индейского рынка. Он исчез.
     Казалось, в павильоне взорвалась граната. Когда гомон немного стих,
вперед выступил Хасан - один самых сильных строительных рабочих.
     - Что значит "исчез"? Где же мы будем доставать еду?
     Для  паники  имелись все  основания.  При  первом мистере Райте,  в
двадцатом веке,  лагерь  братства  в  пустыне  располагался километрах в
пятидесяти от  крупного  города  Феникс.  В  отличие  от  висконсинского
Талиесина,  где  во  времена Депрессии ученики сами  выращивали злаки на
плодородных полях,  попутно работая на строительстве мистера Райта, этот
лагерь полностью зависел от Феникса -  ученики ездили туда за продуктами
и  прочими  необходимыми вещами,  они  выменивали  их  или  покупали  на
бумажные деньги. Старый Архитектор всегда полагался на щедрость клиентов
и жил в долг, из месяца в месяц.
     Но  рядом  с  нашим лагерем никаких городов не  было.  Единственная
дорога -  две засыпанные гравием колеи -  уходила на запад, в пустоту. Я
это  знал,  ведь  я  облетал  окрестности  на  катере  и  обследовал  на
автомобиле.  Но  километрах в  тридцати от лагеря еженедельно собирались
индейцы,  и  мы  выменивали на  разные  безделушки провизию и  подручные
материалы.  Так было задолго до  нашего с  Энеей прибытия на  Землю;  и,
видимо, все обитатели Талиесина считали, что так будет всегда.
     - Что значит "исчез"?  -  хрипло повторил Хасан.  - Куда подевались
индейцы? Они что, все были кибридами, как мистер Райт?
     Энея повела рукой.  Я уже привык к этому жесту, аналогу буддийского
выражения "му",  которое в  определенном контексте может быть переведено
как "не задавай вопросов".
     - Рынок исчез потому, что нам он больше не нужен, - сказала Энея. -
Индейцы были вполне настоящие -  навахо,  апачи...  Но  они  живут своей
жизнью, у них - свой эксперимент. С нами они торговали... из любезности.
     Все  загомонили,  многие  что-то  злобно выкрикивали.  Когда  шквал
недовольства поутих, Бете Кимбол спросила:
     - Что нам делать, девочка?
     Энея села на край сцены, не желая отделять себя от остальных.
     - Братства больше не существует. Этот этап нашей жизни завершен.
     - Неправда!  -  прокричал из глубины зала молодой ученик.  - Мистер
Райт  вернется!   Он  же  кибрид,   вспомните!   Искусственный  человек!
Техно-Центр...  или медведи, тигры и львы... Кто бы его ни сотворил, они
вернут его нам!
     Энея покачала головой - печально, но решительно:
     - Нет.  Мистер Райт ушел. Братства больше не существует. Без пищи и
материалов,  которые  издалека привозили индейцы,  лагерь  в  пустыне не
протянет и месяца. Мы вынуждены уйти.
     - Куда,  Энея? - тихо спросила Пере, одна из самых молодых учениц в
Талиесине.
     Пожалуй,  именно тогда я  впервые понял,  что  все эти люди целиком
полагаются на  молодую женщину,  которую я  до  сих пор считал ребенком.
Когда  Старый  Архитектор  был  рядом  -  читал  лекции,  вел  семинары,
устраивал  дискуссии  в  чертежном  зале,  возглавлял  вылазки  в  горы,
требовал для  себя уединения и  лучшей пищи,  -  отношение к  Энее как к
лидеру было не столь явным. Но теперь все стало очевидным.
     - Да, - поддержал кто-то из середины зала. - Куда, Энея?
     Она развела руками.  Тоже привычный жест:  "Вы должны сами ответить
на свой вопрос".
     - Есть два варианта,  -  сказала она.  -  Каждый из вас пришел сюда
либо  через портал,  либо  через Гробницы Времени.  Вы  можете вернуться
через тот же портал...
     - Нет!
     - Как?
     - Никогда... Лучше умереть!
     - Нет! Орден выследит нас и убьет!
     Все  кричали  одновременно.  Их  слова  выражали глубинный ужас.  Я
чувствовал запах страха, такой запах исходил от животных, попадавшихся в
мои капканы на Гиперионе.
     Энея подняла руку, и все умолкли.
     - Вы  можете  вернуться  через  порталы  в  Священную  Империю  или
остаться на Земле, но тогда вам самим придется заботиться о себе.
     Многие облегченно вздохнули -  выходит, можно не возвращаться. Я их
понимал: для меня Орден тоже стал кошмаром. По крайней мере раз в неделю
я просыпался в холодном поту: мне снилось, что я возвращаюсь.
     - Но если вы останетесь,  -  продолжила девочка, все так же сидя на
краю сцены,  - вы окажетесь в одиночестве. У людей, которые здесь живут,
свои эксперименты. Свои проекты. Вы здесь не нужны.
     В зале вновь поднялся шум. Но Энея словно ничего не замечала.
     - Если  вы  останетесь  здесь,  -  спокойно  продолжала она,  -  вы
потеряете все,  чему научил вас мистер Райт,  и  то,  чему вы  научились
сами.  Земле  не  нужны  архитекторы.  Сейчас  не  нужны.  Мы  вынуждены
вернуться.
     - А  Ордену они  нужны?  -  ехидно поинтересовался Джев  Питере.  -
Например, чтобы строить их проклятые церкви?
     - Да, - кивнула Энея.
     Джев стукнул кулаком по спинке кресла.
     - Но они схватят нас и убьют,  как только узнают,  кто мы... откуда
мы...
     - Да, - повторила Энея.
     - Ты возвращаешься, девочка? - спросила Бете Кимбол.
     - Да, - в третий раз сказала Энея и соскочила со сцены.
     Все встали, громко переговариваясь с соседями. Джев Питере высказал
то, что думали все девяносто человек:
     - Мы можем пойти с тобой, Энея?
     Девочка вздохнула:
     - Нет.  Мне  кажется,  уйти  отсюда -  все  равно  что  умереть или
родиться.  И каждый решит для себя этот вопрос сам.  - Она улыбнулась. -
Или с очень близкими друзьями.
     Наступила тишина.
     - Рауль уйдет первым,  -  наконец сказала Энея.  - Сегодня вечером.
Один за другим,  каждый из вас сам найдет свой портал.  Я помогу вам.  Я
уйду с Земли последней.  Но уйду,  обязательно уйду, не позже, чем через
две недели. Мы все должны уйти.
     Люди  стали  подходить к  сцене,  потянулись к  девочке  с  коротко
стриженными волосами.
     - Некоторые из нас еще встретятся вновь.  Я уверена,  что некоторые
из нас еще встретятся.
     В  ее  словах я  услышал другое:  не  все мы  доживем до  следующей
встречи.
     - Что  ж,  -  прогудела Бете  Кимбол,  обнимая  Энею  за  плечи,  -
продуктов на  прощальный пир у  нас хватит.  Нынешний ужин вы  запомните
надолго!  Как  говорила моя  мамаша,  никто  не  путешествует на  пустой
желудок. Кто поможет мне на кухне?
     Люди начали расходиться -  группами,  семьями,  -  и  все старались
держаться поближе к  Энее.  В эту секунду мне очень хотелось схватить ее
за плечи, встряхнуть хорошенечко и завопить: "Какого черта! "Рауль уйдет
первым...  сегодня вечером".  Да  кто,  черт  побери,  ты  такая,  чтобы
указывать,  когда мне уходить?  И как ты думаешь меня заставить?" Но она
была  слишком далеко  и  вокруг нее  толпилось слишком много  народу.  А
потому мне  осталось одно -  с  очень злобным видом плестись за  толпой,
медленно продвигавшейся к кухне.
     Энея оглянулась,  высматривая меня поверх голов, и в ее глазах была
просьба: "Позволь мне все объяснить".
     Я отвернулся.

     В  сумерках она  нашла меня  в  ангаре,  который мистер Райт  велел
выстроить в  полукилометре к  востоку  от  лагеря.  Вместо  стен  висели
брезентовые  полотнища,   четыре   мощные   каменные  колонны  подпирали
деревянную крышу. Этот ангар выстроили специально для катера, на котором
мы с Энеей и А.Беттиком прилетели на Землю.
     Я откинул брезентовый полог и стоял у открытого люка катера,  и тут
я  увидел Энею,  которая шла ко мне по пустыне.  У  меня на запястье был
комлог -  браслет,  который я не надевал уже больше года;  там хранилась
почти вся память бортового компьютера - компьютера корабля Консула, и он
здорово мне помог,  когда я учился управлять катером.  Сейчас он мне был
не нужен -  память комлога загрузили в компьютер катера,  да и сам я уже
вполне освоился с  управлением,  но  с  ним  все  равно  казалось как-то
надежнее.  Комлог проводил проверку всех систем катера и, если можно так
выразиться, что-то бормотал себе под нос.
     Энея остановилась в  дверях,  прямо под откинутым пологом.  В косых
лучах  закатного солнца  брезент казался багровым,  и  все  вокруг  было
испещрено длинными черными тенями.
     Я демонстративно отвернулся.
     - Как катер? - спросила она.
     Бросив взгляд на комлог, я, не поворачиваясь, ответил:
     - Нормально.
     - Топлива достаточно?
     Я все так же сосредоточенно изучал крышку люка.
     - Смотря куда лететь.
     Энея подошла ближе и взяла меня за руку.
     - Рауль?
     На этот раз пришлось на нее посмотреть.
     - Не сердись.  -  Она улыбнулась. - Есть вещи, которые мы вынуждены
делать.
     Я отдернул руку.
     - Иди ты ко всем чертям!  И нечего за всех решать, что кому делать!
Тоже мне,  шестнадцатилетняя соплюшка,  а туда же!  А ты не думаешь, что
есть веши,  которые некоторые из  нас как раз и  не вынуждены делать?  С
какой стати я должен куда-то лететь без тебя?  -  Я выскочил из ангара и
решительно направился к  своей палатке.  Огромный багровый шар уходил за
горизонт.  В низких закатных лучах весь лагерь пылал,  словно охваченный
пожаром.
     - Рауль,  стой!  -  Я нехотя оглянулся,  и тут вдруг до меня дошло,
насколько она  измоталась.  Весь  день она  разговаривала,  успокаивала,
убеждала,  объясняла.  Прямо не  братство,  а  какое-то гнездо вампиров,
которые только ее энергией и живут.
     - Ты сказал...
     - Ну,  сказал,  -  перебил я.  И  тут же  понял,  что веду себя как
капризный ребенок.  Смутившись,  я  снова отвернулся,  делая вид,  будто
любуюсь  последними красками заката.  Несколько минут  мы  оба  молчали,
глядя,  как сгущаются тени и тускнеет небо на западе. Сколько раз за эти
четыре года мы с  Энеей вместе наблюдали закаты?  Сколько долгих вечеров
провели мы за разговорами под звездным небом пустыни?  Неужели и  впрямь
это наш последний закат? Я невольно вздрогнул.
     - Рауль,  -  снова позвала Энея,  когда сумерки сгустились и  стало
холодно. - Пойдем со мной?
     Я  не  сказал  "да",  но  я  пошел  за  ней  по  каменистой  осыпи,
сосредоточенно  глядя  под  ноги,   чтобы  не  наступить  в  темноте  на
какую-нибудь юкку или на очередной кактус.  Так мы и шли,  пока не дошли
до  лагеря.  Горел  свет.  Интересно,  долго  проработают генераторы?  В
главном резервуаре топлива на шесть дней,  в  запасном -  еще на десять.
Индейского рынка нет -  значит запасы пополнить не  удастся.  Три недели
света и... и что дальше? Темнота, упадок, полная остановка строительства
- и неминуемая гибель нашего Талиесина...
     Я думал, мы направляемся к столовой, но мы миновали освещенные окна
- за столами сидели люди, они о чем-то переговаривались, и все провожали
взглядами Энею (меня они сейчас не замечали). А мы все шли - мимо студии
мистера Райта, мимо конференц-зала, мимо чертежной залы...
     Остановились мы  только около  мастерской.  Она  стояла на  отшибе,
специально  для  работы  со  всякими  ядохимикатами и  прочей  гадостью.
Последнее время я сюда не заглядывал.
     В дверях ждал А.Беттик.  Андроид улыбался - точно так же, как когда
принес на день рождения Энеи шоколадный торт.
     Энея молча вошла в мастерскую и включила свет.
     На верстаке стояла маленькая лодка,  не больше двух метров в длину,
похожая на  заостренное с  обоих концов зерно.  Сверху она была затянута
непромокаемой тканью,  только у кокпита оставалось небольшое отверстие с
тубусом -  очевидно, для гребца. Рядом лежало весло с двумя лопастями. Я
осторожно приблизился и  провел рукой  по  корпусу гладкий фибропласт на
жестком алюминиевом каркасе Никто,  кроме  А.Беттика,  не  смог  бы  это
соорудить. Я негодующе глянул на андроида. Он кивнул.
     - Это каяк,  -  объяснила Энея. - Такие лодки очень давно делали на
Старой Земле.
     - Видел я  эти каяки.  У  мятежников с Ледяного Когтя были,  помню,
похожие.
     Энея пропустила мою реплику мимо ушей.
     - А.Беттик  сделал  его  для  тебя  по  моей  просьбе,  -  спокойно
продолжала она. - Несколько недель он не выходил из мастерской.
     - Для  меня,  -  тупо  повторил я,  и  меня пробрала дрожь.  Теперь
понятно, что мне предстоит.
     Энея подошла ближе. Она стояла прямо под лампой, и темные круги под
глазами казались еще  темнее.  Сейчас она выглядела гораздо старше своих
шестнадцати лет.
     - Понимаешь,  Рауль,  ведь плота у нас больше нет.  Я знал, о каком
плоте речь.  О  том,  на котором мы пересекли множество планет и который
был  уничтожен во  время схватки на  Роще Богов.  Он  пронес нас  сквозь
ледяные  пещеры  Седьмой  Дракона,  сквозь  пустыни  Кум-Рияда  и  пески
Хеврона, по океану Безбрежного Моря... Да, я знал, о каком плоте речь. И
догадывался, что для меня означает эта лодка.
     - Значит, я плыву обратно? Тем же путем?
     - Другим. Вниз по реке Тетис. Через другие миры. Через много других
миров. Пока река не приведет тебя к кораблю.
     - К  кораблю?  -  Мы  оставили  поврежденный звездолет  Консула  на
неизвестной планете.
     Девочка кивнула, и на миг тени под глазами исчезли.
     - Нам нужен корабль,  Рауль.  Если можешь,  пожалуйста, выполни мою
просьбу. Спустись на каяке по реке Тетис, отыщи корабль и прилети на нем
туда, где будем ждать мы с А.Беттиком.
     - В пространство Ордена? - Меня охватил ужас.
     - Да.
     - Почему я? - Я посмотрел на А.Беттика и тут же сам устыдился своих
мыслей:  "Зачем посылать человека...  своего лучшего друга... когда есть
андроид?" Я опустил глаза.
     - Путешествие будет опасным.  Я верю в тебя,  Рауль,  верю,  что ты
справишься. Верю, что ты найдешь корабль и вернешься к нам.
     Я невольно расправил плечи.
     - Ладно.  Нам надо вернуться к тому порталу,  через который мы сюда
прилетели?
     - Нет, Есть другой, ближе. На Миссисипи.
     - Ладно,  -  повторил я. Над Миссисипи я летал. До нее отсюда около
двух тысяч километров к востоку. - Когда выходим? Завтра?
     Энея взяла меня за руку.
     - Нет, - устало проговорила она. - Сегодня. Сейчас.
     Я  не  возражал.  Не спорил.  Ни слова не говоря,  я  взялся за нос
каяка.  А.Беттик подхватил корму,  Энея  пристроилась посередине,  и  мы
потащили треклятую лодку к катеру.

        3

     Великий  Инквизитор  задерживался.  Ватиканский  дорожный  контроль
провел ТМП  Инквизитора через закрытую зону вблизи космопорта,  перекрыв
все    движение    в    восточном   секторе    Ватикана   и    продержав
тридцатитысячетонный грузовик на орбите до тех пор, пока машина Великого
Инквизитора не пролетела над юго-восточной посадочной площадкой.
     А в бронированном ТМП Великий Инквизитор -  его преосвященство Джон
Доменико кардинал Мустафа -  не любовался дивными видами приближающегося
Ватикана:  ни  вырастающими в  рассветных  лучах  древними  стенами,  ни
загруженным  транспортом  двадцатирядным шоссе  Понте-Витторио-Эмануэле,
переливающимся,   как   покрытая  рябью  река.   Все  внимание  Великого
Инквизитора был приковано к разведданным, выдаваемым на экран комлога.
     Когда  последний параграф,  промелькнув на  экране,  был  записан в
память с запретом доступа.  Великий Инквизитор спросил своего помощника,
отца Фаррелла:
     - И больше не было никаких встреч с торговцами?
     Отец Фаррелл,  худощавый мужчина с невыразительными серыми глазами,
никогда не  улыбался,  но  сейчас его  лицо дернулось в  ответ на  шутку
кардинала.
     - Нет.
     - Вы уверены?
     - Абсолютно.
     Великий Инквизитор откинулся в  кресле и  позволил себе  мимолетную
улыбку.  Торговцы совершили только  одну  -  преждевременную,  неудачную
попытку прощупать кандидата на Святой Престол, вышеупомянутого кардинала
Лурдзамийского,  и  Инквизитор только  что  прослушал полную запись этой
встречи.   Кардинал   позволил   себе   еще   одну   мимолетную  улыбку:
Лурдзамийский был прав,  полагая, что его приемная полностью защищена от
прослушивания.  Любое  записывающее устройство -  даже  имплантированное
одному из посетителей -  было бы немедленно обнаружено и удалено.  Любая
попытка  направить сверхчувствительные микрофоны снаружи также  была  бы
пресечена в зародыше. И сейчас настал звездный час Великого Инквизитора,
получившего полную видео- и аудиозапись тайной встречи.
     Два  стандартных года назад монсеньор Лукас Одди лег в  ватиканскую
клинику  на  профилактическую  пересадку  сердца  и  замену  слуховых  и
зрительных нервов.  Отец  Фаррелл  имел  беседу  с  хирургом  и  выказал
готовность  ознакомить его  со  всеми  достопримечательностями Священной
Канцелярии,   если  тот  не   имплантирует  в   тело  монсеньора  вполне
определенное высокотехнологическое устройство. Хирург выполнил поручение
и  весьма скоро погиб истинной смертью без  всякой надежды воскресения в
автокатастрофе на Большой Северной Отмели.
     У  монсеньора Лукаса Одди не  было ни электронных,  ни механических
жучков,    просто   к    его   зрительному   нерву   подсоединили   семь
бионанорекордеров.   Еще  четыре  аудионанорекордера  подключили  к  его
слуховому нерву.  Сами биорекордеры ничего не  транслировали,  они  лишь
сохраняли  данные  в  химической форме  и  прогоняли их  по  кровеносной
системе  на  импульсный  передатчик -  тоже  полностью  органический,  -
вживленный Одди в левый желудочек.  Ровно через десять минут после того,
как   Одди   покинул  защищенный  от   прослушивания  кабинет  кардинала
Лурдзамийского,   передатчик  выдал  направленный  импульс  на  один  из
близлежащих   транспондеров.    Информация   из    приемной    кардинала
Лурдзамийского  поступала  не  в   режиме  реального  времени  -   факт,
по-прежнему печаливший Джона Доменико Мустафу,  - но максимально быстро,
настолько быстро, насколько позволяла современная технология.
     - Исодзаки напуган, - сказал отец Фаррелл. - Он думает...
     Великий  Инквизитор поднял  указательный палец.  Фаррелл  умолк  на
полуслове.
     - Вы не знаете,  напуган он или нет, - проговорил кардинал. - Вы не
знаете,  о  чем он  думает.  Вы знаете только,  что он говорит и  что он
делает,  и  на  основе этого  делаете выводы о  его  мыслях и  чувствах.
[Никогда]  не  стройте  необоснованных пр