и ощущения стали сверхострыми. Я
вижу, чувствую и просчитываю каждую микросекунду с немыслимой четкостью.
     [Немез делает шаг... влево, к Энее...]
     Это скорее шахматы,  чем драка. Я выиграю, если убью бесчувственную
тварь или сброшу ее с  платформы -  тогда мы успеем сбежать.  Ей незачем
убивать меня,  чтобы выиграть... ей надо просто на время вывести меня из
игры и  убить Энею.  Ее  цель -  Энея.  Энея всегда была ее  целью.  Это
чудовище создано, чтобы убить Энею.
     Шахматная партия.  Немез  уже  пожертвовала двумя  самыми  сильными
фигурами -  своими клонами,  - чтобы убрать с поля нашего коня - Шрайка.
Теперь на доске на три фигуры меньше.  Остались Немез - черная королева,
Энея - королева человечества, и пешка Энеи... то есть я.
     Эта  пешка  должна пожертвовать собой,  но  непременно взять черную
королеву. Это ее предназначение.
     [Немез улыбается.  Ее зубы -  острые и сверкающие. Ее руки опущены,
длинные ногти поблескивают,  правое предплечье вскрыто, как непристойный
анатомический препарат...  внутренности  нечеловеческие...  нет,  совсем
нечеловеческие.  На  режущей кромке  эндоскелета предплечья играют  лучи
послеполуденного солнца.]
     - Энея, - тихонько говорю я, - отойди назад.
     Эта верхняя терраса выходит на  карнизы и  лестницы,  вырубленные в
камне для подъема на галерею,  которая идет по верху скального козырька.
Я хочу, чтобы Энея покинула террасу.
     - Рауль, я...
     - [Сейчас же,] -  говорю я,  не повышая голоса,  но очень стараясь,
чтобы это звучало как приказ,  вкладывая все, чему научили меня и на что
дают мне право мои тридцать два стандартных года.
     Энея делает четыре шага назад и  встает на скальной полке.  Корабль
по-прежнему парит над нами в  пятидесяти метрах от  террасы.  На балконе
столпилось множество народу.  Я  пытаюсь усилием воли заставить сержанта
Грегориуса выйти вперед и снести из штурмовой винтовки эту стерву Немез,
но не вижу среди зрителей его черного лица. Возможно, он ослабел от ран.
Возможно, считает, что драка должна быть честной.
     "В задницу,  -  думаю я.  -  Не нужна мне честная драка.  Мне нужно
уничтожить эту тварь,  и все средства сейчас хороши.  И кто бы ни пришел
на помощь,  я буду только рад.  Неужели Шрайк на самом деле мертв? Такое
возможно? В "Песнях" Мартина Силена как будто упоминалось, что Шрайк был
повержен  в  некоей  битве  отдаленного будущего с  полковником Федманом
Кассадом.  Но  откуда Силену об  этом знать?  И  что  значит будущее для
Шрайка, если он способен перемещаться во времени?"
     Если Шрайк жив, я встречу его с распростертыми объятиями.
     [Немез делает еще шаг вправо -  для себя, для меня - влево. Я делаю
шаг  влево,  чтобы преградить путь к  Энее.]  В  боевом режиме эта тварь
обладает  сверхчеловеческой силой  и  может  двигаться так  быстро,  что
становится практически невидимой.  [Сейчас  она  не  способна перейти  в
боевой режим.] Дай-то Бог! Но она и так быстрее и сильнее меня... любого
человека.  Было бы наивно предполагать обратное.  А еще у нее есть зубы,
когти и рука-топор.
     - Готов  ли  ты  к  смерти,  Рауль  Эндимион?  -  спрашивает Немез,
демонстрируя в оскале ряды зубов.
     Ее  преимущество...  В  скорости,  пожалуй,  силе и  нечеловеческой
конструкции.  Она скорее робот или андроид, чем человек. Почти наверняка
не  чувствует боли.  Не  исключено,  что  в  запасе  у  нее  имеется еще
какое-нибудь оружие.  Не  представляю,  как  ее  можно убить или хотя бы
покалечить...  скелет из металла... мышцы вспоротого предплечья выглядят
вроде бы настоящими,  но скорее всего изготовлены из пластиковых волокон
или  чего-нибудь  подобного.   Да,   обычными  боевыми  приемами  ее  не
остановишь.
     Ее  слабые стороны...  Не  знаю.  Может,  излишняя самоуверенность.
Может,  она чересчур привыкла к боевому режиму,  убивая врагов, когда те
не могут ответить.  Но ведь тогда,  почти десять лет назад,  она приняла
вызов Шрайка и  дралась с ним до последнего и фактически побила,  раз ей
удалось убрать его  с  дороги и  добраться до  Энеи.  Убить нас  всех ей
помешало только вмешательство отца капитана де Сойи,  обрушившего на нее
весь энергоресурс звездолета.
     [Немез приняла боевую стойку.] Далеко эта тварь прыгает?  Может она
перешагнуть через меня и добраться до Энеи?
     Мои сильные стороны...  бокс,  два года выступлений за  свой полк в
силах самообороны...  это было ужас что такое -  я  проиграл почти треть
боев.  И  все-таки  однополчане ставили на  меня.  Боль  никогда меня не
останавливала.  От  ударов  по  лицу  все  застилала  красная  пелена  -
поначалу,  только мне съездят по физиономии,  как я  тут же забывал все,
что умею,  но если я все еще стоял на ногах,  когда рассеивалось красное
марево бешенства, я обычно выигрывал. Только сейчас слепая ярость мне не
поможет. Если я хоть на миг потеряю голову, эта тварь прикончит меня.
     В  боксе у меня была отличная реакция...  но это было больше десяти
лет назад.  Я был силен...  но все эти годы не тренировался.  На ринге я
выдерживал мощнейшие удары,  а это чего-нибудь да стоит...  меня ни разу
не послали в  нокаут,  даже когда более опытному противнику удавалось до
гонга десяток раз свалить меня с ног.
     В  силах самообороны нас учили рукопашной схватке,  учили убивать в
ближнем бою,  но  на деле подобные бои такая же диковинка,  как штыковые
атаки.
     А еще я работал вышибалой в казино в Девяти Хвостах на Феликсе.  Но
тут  все чаще сводилось к  психологии,  к  умению уклониться от  драки и
вышвырнуть назойливого выпивоху за дверь. Я-то уж старался, чтобы редкие
драки кончались секунд за пять.
     Самые серьезные поединки у  меня были,  когда я  плавал на  баржах.
Однажды я сцепился с одним. Он был преисполнен желания исполосовать меня
ножом.  Мне  удалось выжить.  Но  другой матрос с  баржи отправил меня в
нокаут.  Когда я  был охотником-проводником,  я  вышел живым из стычки с
инопланетником,  наставившим на меня игломет.  Но я случайно убил его, и
после воскрешения он свидетельствовал против меня на суде.  Да,  и вот с
этого-то все и началось.
     Из  всех  моих слабостей эта  хуже всего -  мне  не  хочется никому
причинять боль.  Во  всех  драках (не  считая хозяина баржи  с  ножом  и
охотника-христианина с  иглометом) я сдерживался,  не бил изо всей силы,
боялся нанести противнику лишний ущерб.
     Но  сейчас не тот случай.  Это не человек...  это машина-убийца,  и
если я немедленно не сломаю или не уничтожу ее, она уничтожит меня.
     [Немез прыгает на меня, лязгая когтями, отводит правую руку и рубит
сплеча, как косой.
     Я  отскакиваю,  уклоняюсь от  косы,  почти увиливаю от  когтей,  но
рубашка на  левом  плече  располосована,  кровь алым  туманом повисает в
воздухе... я делаю шаг вперед и... удар, еще удар... прямо ей в морду.
     Немез тут же отскакивает. На когтях левой руки кровь. Моя кровь. Ее
нос расплющился и  съехал в  сторону,  в  левой брови что-то сломалась -
кость,  хрящ или металлический каркас,  - не знаю. Крови на ее лице нет.
Она словно не замечает повреждений и по-прежнему скалит зубы.
     Я смотрю на свою правую руку.  Что это? Она просто горит огнем. Яд?
Возможно...  да,  такое вполне может быть - но если это яд, мне осталось
жить считанные секунды. Ей незачем прибегать к слабым средствам.
     Все  еще  жив.  Просто  саднит  порезы.  По-моему,  четыре штуки...
глубокие,  но  мышцы не  порваны.  Ерунда.  Сосредоточься на  ее глазах.
Разгадай ее следующий ход.]
     Не лезь в  драку с  пустыми руками.  В силах самообороны так учили.
Найди оружие для  ближнего боя.  Любое.  Если  личное оружие сломано или
утеряно,  хватай что угодно -  булыжник,  дубину,  любую железяку;  даже
камень в  кулаке или  ключи между пальцами лучше,  чем ничего.  Костяшки
сломать куда легче, чем челюсть, неустанно повторял тренер. Если уж тебе
кровь  из  носу  приспичило подраться с  пустыми руками,  наноси рубящие
удары  ребром  ладони,  колющие -  прямыми пальцами,  попытайся выдавить
противнику глаза или сломать кадык.
     Здесь нет  ни  булыжников,  ни  сучьев,  ни  даже ключей...  вообще
ничего.  Кадыка у  этой  твари  тоже  нет,  а  глаза наверняка твердые и
холодные, как стекло.
     [Немез снова движется влево, уставившись на Энею.]
     - Я иду, милочка, - шипит эта тварь.
     Энея стоит на карнизе у самого края платформы.  Стоит неподвижно, с
абсолютно бесстрастным лицом.  Что-то на нее не похоже...  она должна бы
швыряться камнями,  напасть со  спины...  что угодно,  только не бросать
меня на произвол судьбы в этой схватке.
     "Это твой час,  Рауль,  милый".  Голос ее  прозвучал так отчетливо,
будто она прошептала это прямо у меня в мозгу.
     Это действительно шепот -  из наушников откинутого капюшона.  Кроме
гермокостюма, на мне масса ненужной скалолазной сбруи.
     [Я  отступаю влево,  снова преграждая ей  путь.  Места для  маневра
почти не остается.
     Немез движется быстрее меня, уклоняется влево, наотмашь бьет правой
рукой по ребрам.
     Я  отскакиваю,  но  лезвие вспарывает левый бок чуть ниже ребер.  Я
ныряю ей под руку -  когти сверкнули у самого лица,  целясь в глаза, - я
снова ныряю,  но  ее  пальцы все-таки скользнули по  голове.  На миг все
застилает кровавая муть.
     Сделав  шаг,  я  с  размаху  наношу  удар  правой.  В  шею  справа.
Синтетическая кожа рвется,  как прелая тряпка,  но  трубки и  металл под
ней, похоже, не пострадали.
     Немез снова замахивается своей сверкающей косой и пробует запустить
в меня когти. Я отскакиваю. Так, она промахнулась!
     Я  делаю ответный выпад,  пнув ее  тяжелым ботинком под  колени,  -
может, удасться сбить с ног. До пролома в перилах восемь метров. Если от
моего удара она покатится... даже если мы сорвемся вдвоем...
     Легче сделать подсечку стальной колонне. Моя нога мгновенно онемела
от  удара,  а  тварь  даже  не  покачнулась.  Оболочка  срывается  с  ее
эндоскелета,  но Немез стоит как скала.  Наверное,  она весит раза в два
больше, чем я.
     Ответный удар...  она  ломает  мне  пару  ребер...  жуткий хруст...
воздух вырывается из легких со свистом, как из лопнувшей шины.
     Я отшатываюсь,  в помрачении ума ожидая упасть на канаты ринга,  но
вместо  канатов  натыкаюсь на  твердую гладкую отвесную стену.  Скальный
крюк впивается в спину, на миг парализовав меня болью.]
     Я знаю, что делать!
     [Вдох дается жуткой ценой,  я будто вдыхаю пламя и потому делаю еще
пару  мучительных вздохов,  чтобы убедиться,  что  пока способен дышать,
чтобы немного прийти в себя.  Мне еще повезло - сломанные ребра вроде бы
не проткнули легкое.
     Немез разводит руки в стороны, чтобы я не ускользнул, и подбирается
поближе.
     И  тогда я  бросаюсь в ее омерзительные объятия и что есть силы бью
кулаками ей  по  ушам.  Ушные  раковины твари  раздроблены -  в  воздухе
повисает марево  капелек желтой жидкости,  -  но  под  разорванной кожей
несокрушимая пластисталь.  Мои  кулаки  отскакивают,  как  от  камня.  Я
отпрянул, руки после удара не слушаются...
     Немез атакует.
     Я откидываюсь на скалу, двумя ногами остервенело лягаю ее в живот.
     Уже на лету она наносит рубящий удар,  располосовав кусок обвязки и
гермокомбинезон и пропоров мышцы груди.] До ларингов она не достала. Это
хорошо.
     [Сделав сальто, она приземляется на ноги в пяти метрах от сломанных
перил.]  Мне ни  за  что не  оттеснить ее к  краю,  не спихнуть мне ее в
пропасть. Она просто не примет мои правила игры.
     [Подняв кулаки, я бросаюсь на нее.
     Немез  вскидывает левую руку  снизу вверх,  как  ковш  экскаватора,
чтобы  одним  ударом выпустить мне  кишки.  Проскользив на  подошвах,  я
останавливаюсь в миллиметре от смерти,  а она замахивается правой рукой,
собираясь разрубить меня надвое, но я разворачиваюсь на пятке и что есть
силы лягаю ее ногой в плоскую грудь.
     Немез,  рыча и  лязгая зубами,  впивается мне в  ногу.  Ей  удалось
оттяпать каблуки и подошвы ботинок, но на мне - ни царапины.
     Восстановив равновесие,  я  снова бросаюсь вперед,  хватаю ее левой
рукой за  правое запястье,  чтобы она своей косой не  освежевала мне всю
спину  вдоль хребта,  подступаю поближе и  вцепляюсь ей  в  волосы.  Она
лязгает зубами прямо  у  моего  лица,  брызжет желтым заменителем то  ли
слюны,  то ли крови.  Я отгибаю ее голову назад,  мы кружимся,  словно в
исступлении танца,  вцепившись друг  в  друга  мертвой  хваткой,  но  ее
короткие гладкие волосы вырываются из моих пальцев.
     Снова ринувшись на нее грудью,  я впиваюсь пальцами в ее глазницы и
надавливаю всей тяжестью.
     Голова ее запрокидывается: тридцать градусов - сорок - шестьдесят -
ее  позвоночнику давно  пора  с  хрустом  переломиться -  восемьдесят  -
девяносто. Ее шея отогнута назад под прямым углом к туловищу, стеклянные
глаза холодят мои  скрюченные пальцы...  вдруг губы  ее  растягиваются в
сатанинской ухмылке, и зубы впиваются мне в руку.
     Я выпускаю ее.
     Она бросается вперед, словно выброшенная чудовищной пружиной. Когти
впиваются мне в  спину,  разодрав правое плечо до кости и заскрежетав по
левой лопатке.
     Я  пригибаюсь и  обрушиваю на  ее  ребра  и  живот  град  коротких,
жестоких ударов.  Два -  четыре - шесть быстрых попаданий, нырок вперед,
моя макушка упирается в  ее истерзанную,  маслянистую грудь.  В ее груди
что-то звякает, лопается, и на меня льется желтоватая жижа.
     Она  пронзительно вопит  -  словно  пар  со  свистом  вырывается из
треснувшего автоклава - и обрушивается опять, рассекая воздух сверкающей
косой.
     Я  отскакиваю.  Три метра и  до отвесной скалы,  и до карниза,  где
стоит Энея.
     Немез  размахивает  локтем,   ее  предплечье  как  пропеллер,   как
свистящий стальной маятник. Теперь она может загнать меня куда угодно.
     Я снова отскакиваю,  клинок вспарывает ткань моего комбинезона чуть
выше пояса.  На сей раз я  прыгаю налево,  поближе к скале,  подальше от
карниза.
     На  мгновение Энея  остается без  защиты.  Я  больше не  преграждаю
чудовищу дорогу к ней.]
     Вот в чем слабость Немез!  Готов поспорить на что угодно... даже на
Энею...  эта тварь -  запрограммированный хищник.  Добыча совсем рядом -
она не сможет не прикончить меня.
     [Немез  разворачивается  направо,  оставляя  за  собой  возможность
метнуться к  Энее,  но продолжает гнать меня к скале,  размахивая косой,
чтобы снести мне голову одним ударом.
     Споткнувшись, я падаю влево, подальше от Энеи, и качусь по дощатому
настилу, дрыгая ногами.
     Немез нависает надо мной,  широко расставив ноги. Заносит руку-косу
над головой, испускает рык и обрушивает ее вниз.]
     "Корабль! Приземляйся на платформу. Быстро! Без рассуждений!"
     [Успевая выдохнуть,  я подкатываюсь под ноги Немез. Ее смертоносная
рука вонзается в крепкие доски там, где только что была моя голова.
     Я  под  ней.  Клинок  ее  предплечья вязнет  в  плотной  древесине.
Несколько мгновений она стоит согнувшись, пытаясь достать меня когтями и
не имея возможности упереться левой рукой,  чтобы высвободить правую.  И
тут нас обоих накрывает тень.
     Когти полоснули меня слева по голове,  почти оторвав ухо,  до кости
располосовав щеку и  чудом не вскрыв сонную артерию.  Я  упираюсь правой
ладонью ей в подбородок, стараюсь отпихнуть. Но она сильнее.
     Сейчас  на  карту  поставлена  моя  жизнь.  Немез  до  сих  пор  не
освободилась, но это ей на руку - мне не ускользнуть.
     Тень надвигается. Еще десять секунд, не больше.
     Отмахнувшись когтями,  Немез выдергивает лезвие из помоста и  резко
выпрямляется. Она переводит взгляд налево, туда, где стоит Энея.
     Я откатываюсь от Немез...  от Энеи...  Цепляясь за холодный камень,
поднимаюсь на ноги. Правая рука не действует - в последнюю секунду когти
перерубили  сухожилие,   -   и   я  левой  рукой  выпутываю  из  обвязки
страховочную веревку -  остается только надеяться, что она еще цела, - и
пристегиваю карабин  к  петле  крюка.  Он  клацает,  как  защелкнувшиеся
наручники.
     Немез разворачивается влево - я ее больше не интересую, - ее черные
стеклянные глаза прикованы к Энее. Моя любимая не двигается.
     Корабль приземляется на платформе,  отключив генераторы ТМП,  как и
было  приказано,  всей  тяжестью наваливаясь на  доски под  жуткий хруст
сминаемого павильона Правильного Самоуглубления. Архаичные стабилизаторы
занимают всю площадку, едва не придавив Немез и меня вместе с ней.
     Глянув через  плечо на  черную громаду нависшего над  ней  корабля,
Немез приседает, чтобы прыгнуть к Энее.
     Мгновение мне  кажется,  что бонсай-кедр выдержит...  что платформа
даже крепче,  чем предполагалось по расчетам Энеи и  моим наблюдениям...
но  тут,  под  ужасающий  стон  и  скрежет  расщепляющегося дерева,  вся
платформа Правильного Самоуглубления отделяется от  склона,  увлекая  за
собой изрядную часть лестницы.
     Корабль опрокидывается,  и  стоявшие на  балконе люди  беспорядочно
валятся внутрь.]
     "Корабль!  -  хриплю я  в  ларинг.  -  Парить!"  И снова переключаю
внимание на Немез.
     [Платформа уходит  у  нее  из-под  ног.  Она  прыгает.  Энея  стоит
неподвижно.
     Если бы  не  ускользающая из-под  ног  платформа,  Немез непременно
допрыгнула бы. Она чуть-чуть не долетела, совсем немного, не дотянула...
ее когти скребут по камню, высекая искры, и находят зацепку.
     Платформа рушится  в  бездну,  кувыркаясь и  разваливаясь на  лету.
Обломки градом сыплются на главную платформу.
     Немез отчаянно старается удержаться на  гладком камне,  цепляясь за
него руками и ногами, всего в метре от моей любимой.
     У   меня  в  запасе  восемь  метров  страховки.   Более  или  менее
работоспособной левой  рукой  я  протравливаю несколько метров  веревки,
скользкой от крови, и обеими ногами отталкиваюсь от скалы.
     Немез уже подбирается к краю карниза. Всадив когти в расщелину, она
подтягивается,  выгнувшись дугой,  как опытный скалолаз,  преодолевающий
отрицательный уклон.  Она скребет ногами по камню,  подталкивая себя все
выше и выше. Она хочет перебраться через край и броситься на Энею.
     Качнувшись  от  Немез,   я   отталкиваюсь  от  вертикальной  скалы,
израненными босыми ногами ощутив холодную гладкость камня.  Веревка,  от
которой зависит моя жизнь,  изрезана в  схватке,  она может оборваться в
любую секунду.
     Но я нагружаю ее еще больше,  раскачиваясь от Немез и обратно,  как
гигантский маятник.
     Подтянувшись,  Немез  наваливается  на  карниз  грудью,  встает  на
колени, поднимается на ноги в метре от Энеи.
     Энея стоит неподвижно.
     Я взмываю все выше, обдирая плечо о камни. Мелькает страшная мысль,
что мне не хватит ни скорости,  ни длины веревки, но я ту т же вижу, что
хватит, в обрез, тютелька в тютельку...
     Немез  поворачивается в  тот  самый миг,  когда я  подлетаю к  ней.
Разведя ноги, я обхватываю ее поперек туловища и крепко сжимаю.
     Она с ревом вскидывает свою косу. Мой живот ничем не защищен.
     Забыв  об  этом,  забыв  о  расползающейся веревке,  забыв о  боли,
пульсирующей во всем теле,  я цепко держу ее, спокойно дожидаясь: законы
механики непреложны. Упругость нити, сила тяготения, момент инерции. Она
тяжелее  меня.   На   одно  жуткое,   бесконечное  мгновение  воцаряется
равновесие:  я  вишу на ней,  а она даже не колышется,  но она не успела
принять устойчивое положение и  балансирует на краю обрыва;  я выгибаюсь
назад, пытаясь переместить центр тяжести, - и Немез срывается с карниза.
     Я разжимаю хватку.
     Она наносит удар косой, но промахивается - я уже лечу по дуге, зато
этот рывок отбрасывает ее от обрыва еще дальше,  к пролому,  зияющему на
месте платформы.
     Раскачиваясь на конце веревки,  я вжимаюсь в камень,  обдираю бока,
чтобы трением погасить скорость. И тут страховка обрывается.
     Я  распластываюсь по  скале,  но  понемногу начинаю  сползать вниз.
Правая рука не