вышине среди чужих звезд над  Старой Землей,  и  видел нас  -  девочку и
мужчину,  -  сидящих при  свете керосиновой лампы,  как заблудшие души в
затерянном мире, как, впрочем, оно и было.

     Еще  два  дня  боль то  захватывала,  то  отступала от  меня,  и  я
безвольно плыл по течению,  то погружаясь в  беспамятство,  то приходя в
себя,  как лодка в  океане.  Я пил очень много воды -  женщины в голубом
приносили мне воду в стеклянных бокалах.
     Я  брел до туалета и  мочился через фильтр -  хотел поймать камень,
вызывающий эту дикую пульсирующую боль.  Камня не было.  И  каждый раз я
был вынужден возвращаться в  кровать и ждать следующего приступа.  И мне
не приходилось ждать напрасно.  Даже тогда я сознавал, что в этом весьма
мало героики настоящего приключения.
     Перед уходом - доктор отправилась к месту аварии скиммера дальше по
реке -  мне дали понять,  что и у охранника,  и у приходского священника
есть комы и что, если со мной возникнут проблемы, они немедля сообщат на
базу.   Доктор  Молина  уведомила,  что  мне  будет  очень  плохо,  если
командованию Флота  придется снять с  маневров скиммер,  чтобы экстренно
доставить арестованного.  Кроме того,  она  велела мне  пить  как  можно
больше воды и почаще мочиться. Если камень так и не выйдет, она поместит
меня  в  тюремный лазарет на  базе и  разрушит камень ультразвуком.  Она
оставила  четыре  дозы   ультраморфа  женщине  в   голубом  и   ушла  не
попрощавшись.  Охранник -  лузианин средних лет,  вдвое тяжелее меня,  с
игольником в кобуре и нейростеком на поясе - заглянул в комнату, сердито
глянул и вернулся на пост у входной двери.
     Пора уже перестать называть главу дома "женщиной в  синем".  Первые
несколько часов боли она была для меня только женщиной в  синем -  кроме
того,  что была моей спасительницей,  конечно,  - но уже в первый день я
узнал,  что зовут ее  Дем Риа.  Я  узнал также,  что ее  главный брачный
партнер -  другая женщина, Дем Лоа, и еще есть молодой мужчина, третий в
их брачной триаде,  Алем Микайл Дем Алем;  и что девочка-подросток,  Сес
Амбре,  дочь Алема от предыдущего брака, а бледный мальчик, совсем лысый
- которому на вид около восьми стандартных лет, - дитя этого союза, хотя
я так и не выяснил,  кто его биологическая мать... Его звали Бин Риа Дем
Лоа Алем, и он умирал от рака.
     - Наш деревенский доктор, старейшина... он умер в прошлом месяце, и
замены ему не нашлось...  прошлой зимой отправил Бина в  нашу больницу в
Кероа-Тамбат,   но  они  только  назначили  лучевую  и   химиотерапию  и
посоветовали надеяться на лучшее,  -  рассказывала Дем Риа,  сидя у моей
постели.
     В  тот день Дем Лоа пристроилась рядом,  на  другом стуле с  прямой
спинкой.  Я спросил о мальчике, чтобы не обсуждать собственные проблемы.
Солнечный  свет   ложился  густыми,   красными  как   кровь  мазками  на
глинобитные  стены,   и  изысканные  одежды  женщин  переливались  всеми
оттенками глубоких  тонов  кобальтовой сини.  Кружевные занавеси дробили
лучи на свет и тени,  создавая диковинный узор. Мы болтали в промежутках
между приступами боли.  Спина болела так,  словно по ней врезали тяжелой
дубинкой,  но  это  было еще вполне терпимо,  если сравнивать с  резким,
пронизывающим ожогом боли,  когда камень сдвигался.  Доктор сказала, что
боль  -  хороший признак,  когда  так  болит,  значит,  камень движется.
Постепенно основной очаг боли переместился в  низ живота.  Но доктор еще
сказала, что, чтобы камень прошел, могут потребоваться месяцы, и это еще
в  том  случае,  если камень окажется достаточно маленьким,  чтобы выйти
самостоятельно.  А многие камни,  подчеркнула она,  приходится распылять
или  удалять  хирургическим путем...  Я  заставил  себя  переключиться и
дальше обсуждать здоровье ребенка.
     - Лучевая и химиотерапия, - повторил я. Почему-то эти слова вызвали
у  меня отвращение.  Словно Дем Риа сказала,  что врач прописал мальчику
пиявки.  В  Гегемонии  знали,  как  лечить  рак,  но  почти  все  генные
технологии были утрачены после Падения.  А  что не было утрачено,  стало
чересчур дорогостоящим для повсеместного применения,  когда Великая Сеть
канула в  небытие.  Имперский торговый Флот  возил грузы и  товары между
звездами -  но это было медленно,  дорого и слишком мало.  Медицина была
отброшена на  несколько веков назад.  Моя  мать  умерла от  рака  -  она
отказалась от лучевой и химиотерапии, которые ей предложили в клинике.
     Но  зачем лечить смертельный недуг,  если  есть  крестоформ?  Можно
умереть  и  воскреснуть здоровым.  Крестоформ излечивал  даже  некоторые
наследственные болезни.  А  смерть,  как неустанно повторяла Церковь,  -
таинство,  столь  же  сакральное,  как  и  воскресение.  Об  этом  можно
молиться.  Теперь  любой  может  преобразить боль  и  отчаяние болезни и
смерти в торжество искупительной жертвы Христа.  До тех пор, разумеется,
пока этот любой носит крестоформ.
     Я прокашлялся.
     - Э...  у Бина нет... Ну, я хотел сказать... - Ночью, когда мальчик
махал мне  рукой,  его  рубашка распахнулась,  приоткрыв хилую грудь без
крестоформа.
     Дем  Лоа  покачала головой.  Капюшон ее  одеяния был  из  мерцающей
переливчатой как шелк ткани.
     - Никто  из  нас  еще  не  принял крестоформ.  Но  отец  Клифтон...
э-э-э... убеждает нас...
     Я мог только кивнуть. Боль в спине и в паху вернулась, пробежав как
электрический ток по нервам.
     Пожалуй, мне следует разъяснить, что означали разные цвета в одежде
жителей  Лок  Чайлд-Ламонда  на  планете Витус-Грей-Балиан  Б.  Дем  Риа
рассказывала,  что сто лет назад те,  кто сейчас живет по  берегам реки,
переселились из  звездной  системы  9352-й  Лакайля.  Их  мир,  когда-то
называвшийся Горечь Сибиату, был реколонизирован имперскими религиозными
фанатиками.  Новые колонизаторы дали ей  другое название -  Неизреченная
Милость  -  и  принялись обращать местные культуры,  пережившие Падение.
Культура  Дем  Риа  -   миролюбивая,   философская,  ориентированная  на
взаимодействие всех  членов сообщества -  предпочла обращению эмиграцию.
Двадцать  семь  тысяч  человек  пожертвовали свое  состояние и  рискнули
жизнью,  чтобы  снарядить древний  ковчег  и  доставить всех  -  мужчин,
женщин,  детей,  домашних животных и все-все-все после сорока девяти лет
холодного сна на Витус-Грей-Балиан Б, где после Падения не выжил никто.
     Народ Дем Риа называл себя Спектральной Спиралью Амуа,  по названию
эпической философской симфонической голо-поэмы  Хэлпула  Амуа.  В  поэме
Амуа  цвета спектра метафорически символизировали человеческие ценности.
Спиральные сочленения, наслоения, синергии и столкновения служили зримым
выражением конфликтов, этими ценностями создаваемых. Спиральная симфония
Амуа исполнялась с  музыкой,  стихами и  голографическими изображениями,
все  вместе олицетворяло философское взаимодействие.  Дем Риа и  Дем Лоа
объяснили,  что их культура заимствовала значения цветов у Амуа: белый -
цвет чистоты,  интеллектуальной честности и физической любви;  красный -
страсть,   искусство,   политические  убеждения  и  храбрость;  синий  -
интроспективные откровения  музыки,  математики,  индивидуальная терапия
помощи  другим;  изумрудно-зеленый  -  созвучие с  природой,  контакт  с
техникой,  сохранение вымирающих видов;  черный -  цвет мистерий,  и так
далее.   Тройной  брак,  непротивление  и  другие  особенности  культуры
возникли частично из  философии Амуа и  в  большей степени -  из богатой
общинной культуры народа Спирали, созданной на Горечи Сибиату.
     - Значит,  отец Клифтон убеждает вас прийти в Церковь? - спросил я,
когда боль немного отступила.
     - Да, - сказала Дем Лоа.
     Их супруг,  Алем Микайл Алем,  вошел в комнату и сел на подоконник.
Он внимательно слушал, но говорил мало.
     - Ну а  вы что?  -  Я  осторожно повернулся.  Я  не просил дать мне
ультраморф уже несколько часов.  Скажу честно,  мне страшно хотелось его
попросить.
     - Если мы  все  примем крест,  маленького Бина Риа  Дем  Лоа  Алема
отправят на базу в Бомбасино.  Даже если они не смогут его вылечить, Бин
вернется к нам...  после...  - Дем Риа опустила голову и спрятала руки в
складках одежды.
     - Они не позволят принять крест только Бину? - догадался я.
     - Конечно...  Они  всегда стоят на  том,  что обратиться должна вся
семья.  Впрочем, это можно понять... Отец Клифтон очень расстроен, но он
надеется, что мы примем Иисуса Христа и примем не слишком поздно...
     - А  ваша дочь,  Сес Амбре -  ей  бы хотелось стать христианкой?  -
спросил я и тут же понял:  это слишком личное, о таком не спрашивают. Но
мне  было  интересно,  да  и  размышления  об  этой  мучительной дилемме
отвлекали от моей вполне реальной, но куда менее значимой боли.
     - Сес  Амбре  хочет  стать возрожденной христианкой и  полноправной
гражданкой Священной Империи,  -  ответила Дем Лоа,  поднимая голову.  -
Тогда  ей  позволят  посещать  церковную  академию  в  Бомбасино  или  в
Кероа-Тамбат.   Она  считает,   что  там  ее   ждут  интересные  брачные
перспективы.
     Я раскрыл было рот, передумал, а потом все-таки сказал:
     - Но ведь тройной брак не... Разве Церковь позволит...
     - Нет,  - сказал Алем. Он нахмурился, серые глаза смотрели грустно.
- Церковь не  допускает ни однополых,  ни полигамных браков.  Наша семья
погибнет.
     Я заметил,  как все трое обменялись взглядами...  и в этих взглядах
была такая любовь и такой страх потери, что это на долгие годы останется
со мной.
     Дем Риа вздохнула:
     - В  любом случае это неизбежно.  И отец Клифтон прав...  мы должны
сделать это сейчас, ради Бина, а то дождемся: он умрет истинной смертью,
мы потеряем его навсегда... и только потом примем крест. Уж лучше водить
нашего мальчика на  воскресную мессу и  слушать,  как  он  смеется,  чем
ходить в собор, чтобы поставить свечу за упокой его души.
     - Почему неизбежно? - удивился я. Дем Лоа пожала плечами.
     - Наше общество Спектральной Спирали зависит от  всех его членов...
Все  витки  и  составляющие Спирали должны быть  на  своем месте,  чтобы
взаимодействовать,  работать ради прогресса и  добра.  Но  все  больше и
больше людей Спирали покидают свои  цвета и  принимают крестоформ.  Ядро
долго не продержится.
     Дем  Риа коснулась моего локтя,  как бы  желая подчеркнуть то,  что
скажет дальше:
     - Все-таки они  не  сумели нас  принудить.  -  Ее  голос звучал как
шелест ветра в кружеве занавесей за ее спиной.  -  Мы способны оценить и
чудо воскрешения, но... - Она замолчала.
     - Но  это очень тяжело,  -  договорила Дем Лоа,  и  ее ровный голос
вдруг сорвался.
     Алем  Микайл  Дем  Алем  поднялся с  подоконника,  подошел к  своим
супругам и,  опустившись на  колени,  невыразимо нежно коснулся запястья
Дем Лоа,  а другой рукой обнял Дем Риа.  На мгновение они забыли все,  и
меня тоже, в своей любви и скорби.
     А потом вернулась боль,  пронзила раскаленным копьем,  проникая как
лазер в спину и пах. Я громко застонал, не в силах удержаться.
     Трое разомкнули объятия,  и  Дем  Риа  протянула руку за  шприцем с
очередной дозой ультраморфа.

     Сон был все тот же -  я лечу в ночи над Аризоной,  внизу пустыня, я
смотрю на себя и Энею: мы пьем чай и болтаем под навесом у ее домика, на
этот раз разговор ушел далеко от воспоминания о нашем реальном разговоре
той ночью.
     - Это как ты -  вирус?  -  спросил я. - Как это так получается, что
то,  чему  ты  учишь,  чему  бы  ты  ни  учила,  -  угроза для  огромной
могущественной Империи?
     Энея смотрела прямо перед собой,  в  черную пустоту,  вдыхая ночные
ароматы. И она не повернулась ко мне.
     - Знаешь, в чем главная ошибка в "Песнях" дяди Мартина, Рауль?
     - Нет,  - сказал я. За прошедшие годы она уже сообщала о выявленных
ошибках, пропусках и неверных предположениях - да и вместе мы обнаружили
несколько во время путешествия на Старую Землю.
     - Их  две,  -  тихо  сказала Энея.  В  ночной пустыне раздался крик
ястреба. - Первое - он верил тому, что сообщил моему отцу Техно-Центр.
     - Насчет того, что они - те, кто похитил Землю? - уточнил я.
     - Насчет всего, - поправила Энея. - Уммон лгал кибриду Джона Китса.
     - Почему? - удивился я. - Ведь они собирались уничтожить его.
     Наконец Энея повернулась ко мне:
     - Там была моя мать, чтобы записать разговор. И Центр знал, что она
расскажет все старому поэту.
     Я задумчиво кивнул:
     - А он приведет это как достоверный факт.  Но с какой стати им было
лгать?..
     - Вторая ошибка более серьезна, - не повышая голоса, перебила Энея.
Небо  на  северо-западе  по-прежнему чуть  светилось.  -  Дядюшка Мартин
верил, что Техно-Центр - враг человечества.
     Я поставил чашку на камень.
     - Ошибка?  А  что,  ИскИны нам не  враги?  -  Энея не  ответила.  Я
принялся загибать пальцы.  -  Во-первых,  из "Песней" следует, что Центр
стоял за  нападением на  Гегемонию -  за  той атакой,  которая привела к
Падению.  Не Бродяги,  а  именно Центр.  Церковь это отрицает и винит во
всем Бродяг. Ты хочешь сказать, что Церковь права, а старый поэт - нет?
     - Нет. Атаку спланировал Центр.
     - Миллиарды погибших...  -  Я  чуть  не  плюнул  от  возмущения.  -
Гегемония уничтожена. Великая Сеть уничтожена. Мультилинии уничтожены...
     - Техно-Центр не обрубал мультилиний.
     - Ладно.  -  Я  перевел дыхание.  -  Их  обрубили некие  загадочные
сущности...  Скажем,  твои  медведи,  тигры и  львы.  Но  ведь  атаку-то
организовал Центр...
     Энея кивнула и подлила себе чая.
     Я загнул второй палец.
     - Второе.  Техно-Центр использовал порталы как каких-то космических
пиявок,  паразитирующих на  человеческих нейронных сетях  для  их  этого
самого чертова проекта Высшего Разума -  да или нет? Всякий раз тот, кто
телепортировался... использовался... этими... этими самыми ИскИнами. Так
или не так?
     - Именно так, - сказала Энея.
     - Третье.  -  Я  загнул следующий палец.  -  В поэме Рахиль -  дочь
паломника Сола  Вайнтрауба,  которая пришла из  будущего сквозь Гробницы
Времени,  - говорит о том времени, которое придет... - я процитировал, -
"разразится последняя  война  между  создателем  Техно-Центра  -  Высшим
Разумом - и человеческим духом". Это ошибка?
     - Нет.
     - Четвертое,   -  сказал  я,  начиная  чувствовать  себя  последним
идиотом,  демонстрирующим упражнения по  загибанию пальцев,  но к  этому
моменту я  уже был достаточно зол,  чтобы продолжить.  -  Разве Центр не
признался твоему отцу,  что  создал его...  создал кибрид Джона Китса...
только  как  приманку  для  -  как  они  это  называли?  -  эмпатической
составляющей человеческого Высшего Разума,  который, как предполагалось,
возникнет когда-нибудь в будущем?
     - Так они говорили,  - согласилась Энея, потягивая чай. Похоже, все
это ее забавляло. А я еще больше озлился.
     - Пять.  -  Я  загнул  последний палец  на  правой  руке,  теперь я
показывал ей кулак.  -  Разве не Центр -  о черт!..  - не Центр приказал
Ватикану поймать и  убить тебя на Гиперионе,  на Возрождении-Вектор,  на
Роще Богов... половину пути по спиральному рукаву?
     - Да, - спокойно сказала Энея.
     - И разве не Центр,  -  сердито продолжал я, напрочь забыв про счет
на  пальцах и  про то,  что мы,  собственно,  говорим об ошибках старого
поэта,  - создал эту особь женского пола... эту... эту тварь... ведь она
отрубила бедному А.Беттику руку  на  Роще  Богов  и,  не  вмешайся тогда
Шрайк,  унесла бы  твою голову в  сумке?  -  Я  погрозил неизвестно кому
кулаком,  так я был зол. - Разве не этот сраный Центр пытался прикончить
меня заодно с тобой и,  наверное, таки прикончит, если у нас хватит дури
когда-либо опять сунуться в пространство Ордена?
     Энея кивнула.
     Я почти задыхался, как после спринтерской дистанции.
     - Ну и? - неубедительно закончил я, разжимая кулак.
     Энея  коснулась моего колена -  и,  как  всегда,  меня словно током
дернуло.
     - Рауль,  я не утверждала, что Центр не замышляет всякие пакости. Я
всего лишь сказала,  что  дядюшка Мартин ошибался,  изображая его врагом
человечества.
     - Но если все это правда... - Я в ошалении замотал головой.
     - Это элементы Техно-Центра напали на  Гегемонию перед Падением,  -
пояснила Энея.  - Мы знаем, - ведь мой отец побывал там с Уммоном, - что
Техно-Центр не пришел к согласию по многим вопросам.
     - Но... - начал я.
     Энея подняла руку, и я умолк.
     - Они  использовали наши нейронные сети для создания своего проекта
Высшего Разума, но ни из чего не следует, что это повредило людям.
     Ну  и  ну!  Вот  это  объяснение -  при  мысли о  том,  что  ИскИны
используют человеческие мозги  как  нейронную  пузырьковую память,  меня
чуть не вывернуло наизнанку.
     - Они не имеют права!
     - Конечно,  нет,  -  согласилась Энея.  -  Им бы следовало спросить
разрешения. И что бы ты сказал?
     - Что?!  Трахнуть себя в  задницу!  Вот что!  -  завопил я,  тут же
осознав всю абсурдность подобного пожелания применительно к ИскИнам.
     Энея улыбнулась.
     - Ты должен помнить,  что мы использовали их ментальную энергию для
наших собственных целей больше тысячи лет.  Не думаю,  что мы спрашивали
позволения их  предков,  когда  создали первый  кремниевый ИскИн...  или
первый магнито-пузырьковый... или на основе ДНК.
     - Это совсем другое. - Я сердито отмахнулся.
     - Ну да,  конечно. Группа ИскИнов, носящая прозвище Богостроителей,
создала для  людей немало проблем в  прошлом и  еще создаст в  будущем -
включая  попытку  убить  нас  с  тобой,   -  но  они  всего  лишь  часть
Техно-Центра.
     Я покачал головой.
     - Не  понимаю,   детка,   -  сказал  я  уже  немного  мягче.  -  Ты
действительно утверждаешь,  что есть плохие ИскИны и хорошие ИскИны?  Ты
что,  забыла  -  они  же  на  самом  деле  рассматривали вариант полного
уничтожения человеческой расы!  И  они  ведь это  сделают,  даже если мы
попробуем  им  помешать.   Ну  так  и  что,   по-твоему,  они  не  враги
человечества?
     Энея опять коснулась меня. В темных глазах читалась тревога.
     - Не   забывай,    Рауль,    человечество   уже   было   близко   к
самоуничтожению.  Капиталисты и коммунисты готовы были взорвать Землю, а
ведь тогда была только одна планета. И ради чего?
     - Ну да, - вяло согласился я, - но...
     - А  Церковь и  сейчас готова уничтожить Бродяг.  Это геноцид...  и
мало того - геноцид в невиданных доселе масштабах.
     - Ну...   Церковь...  да  и  многие  другие...  не  считают  Бродяг
человеческими существами.
     - Ерунда!  -  возразила  Энея.  -  Они  человеческие существа.  Они
эволюционировали из  людей со Старой Земли,  как и  ИскИны Техно-Центра.
Все три расы - сироты в грозу.
     - Все три расы...  -  повторил я.  -  Господи Боже,  Энея,  ты что,
причисляешь Техно-Центр к человечеству?
     - Мы сами создали их, - кротко сказала она. - Поначалу мы применяли
человеческие ДНК  для  увеличения  вычислительной мощности  ИскИнов.  Мы
привыкли к  роботам.  Они создали кибридов из ДНК человека и ИскИнов.  И
сейчас  у  власти человеческое сообщество -  и  вся  слава,  вся  власть
принадлежит  ему,   потому  что  оно  установило  завет  с  Богом...   -
человеческим Высшим  Разумом.  Быть  может,  в  Техно-Центре аналогичная
ситуация - я имею в виду власть Богостроителей.
     Я ошарашенно уставился на нее. Я ничего не понимал.
     Энея  положила обе  руки  на  мое  колено.  Я  чувствовал заряд  ее
прикосновения через ткань брюк.
     - Рауль,  ты помнишь, что сказал ИскИн Уммон второму кибриду Китса?
Этот фрагмент "Песней" достоверен.  Уммон говорил буддийскими коанами...
или по крайней мере это звучит так в интерпретации дядюшки Мартина.
     Я закрыл глаза,  припоминая эту часть эпической поэмы. Давно, очень
давно мы с бабушкой сидели у костра и по очереди читали поэму наизусть.
     Энея начала произносить сл