лена,  полковник последовал за своей призрачной возлюбленной Монетой в
далекое будущее,  где и погиб в битве со Шрайком.  Закрыв глаза, я начал
неспешно декламировать:

        Когда все кончилось,
        Монета с горсткой уцелевших Избранных Воинов
        отыскала Кассада на кровавом жнивье.
        Они осторожно извлекли его
        из смертельных объятий искореженного Шрайка,
        омыли и обрядили истерзанное тело
        и понесли сквозь расступающуюся толпу
        к Хрустальному Монолиту.

        Там тело полковника
        опустили на возвышение из белого мрамора,
        сложив оружие в ногах.
        Перед Гробницей запылал огромный костер,
        и во все уголки долины
        двинулись мужчины и женщины
        с факелами в руках.
        Все новые и новые люди
        спускались с лазурного неба -
        на хрупких с виду летательных аппаратах,
        напоминавших мыльные пузыри,
        на энергетических крыльях,
        на зеленых и золотых светящихся кольцах.

        Позже, когда над озаренной кострами долиной
        засверкали холодные звезды,
        Монета простилась со всеми
        и вошла в Сфинкс.
        Люди запели.
        На поле битвы
        среди изорванных знамен и изрубленных панцирей,
        обломков клинков и оплавленных кусков металла
        шныряли мелкие грызуны.

        К полуночи пение прекратилось.
        Толпы провожающих, затаив дыхание, отпрянули назад
        Гробницы Времени засветились.
        Яростный антиэнтропийный прилив
        отбросил людей к воротам долины,
        к сияющему в ночи городу.

        А огромные Гробницы
        Вдруг задрожали,
        свежая позолота потемнела, стала бронзовой.
        И они начали свой долгий путь в прошлое.

     - Потрясающая память, - заметила Энея.
     - Если  я  что-нибудь  путал,  то  получал от  бабушки оплеуху.  Не
уклоняйся от темы. Я полагал, что тамплиер и полковник умерли.
     - Они умрут. Как и все мы, - ответила Энея. Я молча ждал, когда она
выйдет из своей дельфийской фазы. - В "Песнях" говорится, что Шрайк унес
Хета Мастина куда-то...  в когда-то. Потом, после возвращения, он умер в
Долине Гробниц Времени. В поэме не сказано, отсутствовал он один час или
тридцать лет. Дядя Мартин просто не знал этого.
     - А полковник Кассад,  детка? - Я искоса поглядел на нее. - О нем в
"Песнях" говорится довольно недвусмысленно. Полковник следует за Монетой
в далекое будущее, вступает в битву со Шрайком...
     - С легионами Шрайков, - поправила меня Энея.
     - Ага.  -  Этого я никогда толком не понимал.  -  Но все происходит
довольно связно...  Он  следует за  ней,  сражается,  умирает,  его тело
кладут в  Хрустальный Монолит,  и  оно  вместе с  Монетой отправляется в
долгое обратное странствие сквозь время.
     - Вместе со Шрайком, - кивнув, улыбнулась Энея.
     Я пришел в замешательство Шрайк вышел из Гробниц... Монета каким-то
образом путешествовала вместе с  ним...  так что,  хотя в  "Песнях" ясно
сказано,  что  Кассад  уничтожил Шрайка в  той  великой последней битве,
монстр каким-то  образом остался в  живых  и  вместе с  Монетой и  телом
Кассада отправился обратно сквозь...
     [Проклятие! А на самом ли деле поэт говорит, что Кассад мертв?]
     - Понимаешь,  дяде Мартину приходилось заимствовать некоторые части
повествования,  - сказала Энея. - Рахиль ему кое-что описала, но он счел
допустимой  поэтической вольностью  по-своему  трактовать  то,  чего  не
понял.
     - Угу... - протянул я.
     [Рахиль.  Монета.  В  "Песнях" ясно  сказано,  что  девочка Рахиль,
отправившаяся в будущее со своим отцом Солом, вернется женщиной Монетой.
Призрачной  возлюбленной полковника  Кассада.  И  за  этой  женщиной  он
последует в будущее навстречу гибели...]
     А что мне сказала Рахиль несколько часов назад,  когда я признался,
что ревную Энею к  ней?  "Так уж  получилось,  что я  влюблена в  одного
солдата...  мужчину...  Ты сегодня с ним познакомишься. То есть я буду в
него влюблена. В общем... черт, это слишком запутанно".
     Вот уж действительно. Сердце у меня мучительно сжалось.
     - На самом деле все куда сложнее, - откликнулась Энея.
     - Может, все-таки попробуешь объяснить?
     - Да, но...
     - Знаю. Как-нибудь в другой раз.
     - Да. - Энея накрыла мою ладонь своей.
     - А что, что-нибудь мешает нам поговорить сейчас?
     - Нам пора уйти в свой кокон и сделать стены непрозрачными.
     - В самом деле?
     - Да.
     - И что потом?
     - А потом,  - Энея воспарила над ковриком и потянула меня за собой,
- мы долгие часы будем любить друг друга.

        25

     Отсутствие тяжести. Невесомость. Я и не знал, как это бывает. Стены
кокона  полупрозрачные,  как  пергамент,  просачивается внутрь карминный
сумрак, словно последний отблеск заката. И опять то же ощущение, что я в
чьем-то теплом сердце.  И в который раз пришло осознание, что мое сердце
принадлежит Энее.
     Поначалу это  было  как  медосмотр -  Энея  бережно снимала с  меня
одежду,   проверяла  заживление  хирургических  швов,   нежно   касалась
сросшихся ребер, проводила ладонью вдоль позвоночника.
     - Мне надо побриться, - сказал я. - И принять душ.
     - Чепуха, - шепнула любимая. - Я каждый день обмывала тебя губкой и
устраивала акустический душ. Ты идеально чист, мой дорогой. А борода мне
нравится. - Кончиками пальцев она провела по моей щеке.
     Мы парили над мягкими, закругленными шкафчиками. Я помог Энее снять
рубашку, брюки, белье.
     Каждую вещь она швыряла в  шкафчик,  потом захлопнула дверцу,  пнув
босой ногой.  Нам  вдруг стало очень смешно.  Моя  рубашка величественно
парила в  воздухе,  лениво помахивая рукавами -  будто подавала какие-то
таинственные знаки.
     - Я поймаю... - начал я.
     - Нет. - Энея притянула меня к себе.
     Даже целоваться в невесомости надо учиться заново.  Волосы Энеи как
солнечная корона,  ее лицо в моих ладонях...  я целую губы, глаза, щеки,
лоб... снова губы. Мы кружимся в медленном танце, отскакивая от гладких,
мерцающих стен - теплых, как кожа моей возлюбленной.
     Поцелуи все настойчивее.  Но  как только покрепче прижмешься,  тебя
закручивает вокруг центра масс и  вращает все  быстрее и  быстрее единым
клубком сплетенных тел.  Не отстраняясь, не прерывая поцелуй, я протянул
руку, дождался, пока живая стена окажется рядом, и остановил вращение.
     Энея оторвалась от моих губ,  запрокинув голову, улыбаясь, смотрела
на меня.  За десять лет я  видел ее улыбку тысячи раз,  я  изучил все ее
улыбки до  единой,  но это была совсем мне незнакомая улыбка -  древняя,
загадочная и озорная.
     - Не двигайся, - шепнула она и, опираясь на мою руку, перевернулась
в пространстве.
     - Энея...   -   только  и  смог  проговорить  я,   закрыв  глаза  и
безраздельно отдавшись  омывающим  меня  чувствам.  Энея  обхватила  мои
колени, притянула к себе.
     Ее колени уперлись в  мои плечи,  бедра мягко ткнулись мне в грудь.
Взяв  Энею  за  талию,   я  притянул  ее  ближе,   прижался  щекой...  В
Талиесин-Уэсте  у  кухарки  была  полосатая кошка.  Вечерами я  сидел  в
одиночестве на западной террасе,  смотрел как заходит солнце,  как камни
остывают от дневного жара, ждал, когда мы с Энеей сможем уединиться в ее
домике,  рядом кошка несмело лакает сливки.  Сейчас я почему-то вспомнил
эту  кошку.  И  тут  же  все  исчезло.  Осталось  только  ошеломительное
ощущение,  как  любимая открывается мне  навстречу,  солоноватый привкус
моря и наши движения в ритме прибоя.
     Не  знаю,  как  долго мы  так парили.  Столь ошеломительный восторг
пожирает    время.    Настоящая    близость    освобождает    от    оков
пространства-времени:  минуты отсчитывал лишь нарастающий пыл  страсти и
неукротимая жажда еще большей близости.
     Энея  раздвинула ноги,  отодвинулась,  выпустила  меня  губами,  но
продолжала удерживать рукой.  Мы поцеловались,  ощутив влагу губ, и Энея
крепко обняла меня, шепнув:
     - Давай!
     Я подчинился.
     Если и  есть тайна Вселенной,  то  вот она...  эти первые мгновения
тепла,   проникновения  и   полного  приятия  возлюбленной.   Мы   снова
поцеловались,  не  замечая своих медленных кульбитов.  На  миг приоткрыв
глаза,  я  увидел,  что  волосы Энеи  развеваются,  как  плащ Офелии,  в
окружающем нас  море  цвета  красного  вина.  Мы  словно  в  самом  деле
погрузились  в   морские  глубины,   обретя  в  соленой  воде  невесомую
плавучесть,  ее  тепло  -  словно  надвигающийся прилив,  наши  движения
ритмичны, как прибой, набегающий на песок.
     - Ой!.. - выдохнула Энея всего через секунду.
     Я прервал поцелуй, чтобы понять, что нас разъединило.
     - Закон Ньютона, - шепнул я у ее щеки.
     - Сила действия...  - тихонечко хмыкнула Энея, держа меня за плечи,
как пловец, остановившийся передохнуть.
     - ...равна силе противодействия...  -  с улыбкой досказал я,  а она
опять поцеловала меня и охватила ногами за талию, прошептав:
     - Решение.
     Ее соски, дразня, касались моей груди.
     Она откинулась снова,  как пловец,  раскинув руки,  сплетя пальцы с
моими.  Мы  продолжали медленно  вращаться вокруг  общего  центра  масс,
медленно кувыркаясь,  словно дельфины,  совершающие в солнечных глубинах
медленные сальто.  Но  меня больше не интересовала грациозная баллистика
нашей  близости,  я  уже  не  замечал ничего,  кроме самой близости.  Мы
двигались в теплом воздушном море все быстрее.
     Через  несколько  минут  Энея  выпустила  мои  руки,   выпрямилась,
подавшись вперед, все еще кувыркаясь, все еще двигаясь в унисон со мной,
вцепилась  мне  в   плечи,   поцеловала  с   лихорадочной  поспешностью,
отстранилась,  порывисто вздохнула и испустила короткий, негромкий крик.
В  тот же самый миг я  ощутил,  как ее теплая вселенная смыкается вокруг
меня  короткими,  тяжелыми биениями -  общим,  единым пульсом предельной
близости.  Секунду  спустя  настала  моя  очередь  порывисто вздохнуть и
прильнуть к любимой,  запульсировав в ней, повторяя как молитву "Энея...
Энея...".  Мою  единственную  молитву  тогда.  Мою  единственную молитву
теперь.
     Мы еще долго парили рядом,  даже когда снова стали двумя отдельными
индивидуумами.  Не  расплетая ног,  мы  продолжали ласкать  друг  друга.
Припав к  ее шее,  я  губами ощутил биение пульса,  будто эхо того,  что
только что было. Энея поглаживала меня по голове.
     И  в  этот миг я понял:  какая разница,  что было в прошлом?  И что
будет потом?  Нет ничего, есть лишь ее нежная кожа у моих губ, ее рука в
моей руке,  аромат ее волос,  тепло ее дыхания.  И это - сатори. И это -
истина.
     Энея отплыла к шкафу и вернулась с небольшим мягким полотенцем.  Мы
по очереди отерли пот.  Моя рубашка проплыла мимо,  помахивая рукавами в
легких потоках воздуха. Энея рассмеялась и продолжала вытираться, но это
простое действие очень быстро обратилось в нечто иное.
     - Ой, - улыбнулась мне Энея. - С чего бы это?
     - Закон Ньютона? - подсказал я.
     - Не лишено смысла,  - прошептала она. - Тогда какова же будет сила
противодействия, если я сделаю... вот так?
     По-моему, мгновенный результат эксперимента изумил нас обоих.
     - У нас еще не один час до встречи на звездолете-дереве,  - сказала
Энея.  Она что-то скомандовала кокону, и вогнутые стены стали совершенно
прозрачными.    Мы   словно   парили   среди   бесчисленных   ветвей   и
листьев-парусов, озаренные с одной стороны светом солнца и погруженные в
ночь с другой, где сквозь прозрачную стену виднелись звезды.
     - Не беспокойся,  -  сказала она,  - мы все видим, но снаружи стены
совершенно непрозрачные. Зеркальные.
     - Откуда такая уверенность?  -  поинтересовался я,  целуя ее в шею,
губами отыскивая мягкое биение пульса.
     - Пожалуй,  мы не сможем в этом убедиться, пока не выйдем наружу, -
вздохнула Энея - Вариант проблемы Дэвида Юма.
     Я  попытался оживить в  памяти свои философские чтения в Талиесине,
потом вспомнил наши дискуссии о Беркли, Юме и Канте и хмыкнул:
     - Есть еще один способ проверки!
     - И какой же? - пробормотала она, не открывая глаз.
     - Если мы видны снаружи,  -  провозгласил я,  залетая к ней сзади и
растирая ей спину,  -  то не пройдет и получаса, как соберется громадная
толпа Бродяг-"ангелов", тамплиеров и кометных фермеров.
     - И действительно...  -  Она по-прежнему не открывала глаз.  -  А с
чего бы это?
     Я приступил к демонстрации.
     - Ох ты... - выдохнула Энея, широко распахнув глаза.
     Боюсь, я шокировал ее.
     - Рауль! - шепотом позвала она.
     - Хммм? - Я не прерывал своего занятия, закрыв глаза.
     - Может, ты и прав насчет зеркальности кокона снаружи, - прошептала
она, снова вздохнув, на этот раз глубже.
     - Мммхммм?
     Ухватив меня за  уши,  она  развернулась,  притянула меня к  себе и
предложила:
     - Почему бы  нам  не  сделать его  прозрачным снаружи и  зеркальным
внутри?
     Настала моя очередь распахнуть глаза.
     - Шучу.  -  Энея  оттолкнулась от  вогнутой стены,  увлекая меня за
собой в центр сферы теплого воздуха.
     Вокруг ярко горели звезды.

     К обеду на "Иггдрасиле" мы надели строгие черные костюмы.  Я ужасно
волновался перед посещением легендарного звездолета-дерева и  был слегка
разочарован,  обнаружив,  что даже не заметил,  как мы перешли из ветвей
биосферы в  ствол  дерева.  Лишь  когда многосотенная толпа собралась на
ряде  платформ и  открытых коконов,  когда  дерево отчалило и  двинулось
прочь    от    листьев    величиной   с    город,    веток-провинций   и
стволов-континентов, я осознал, что мы на борту звездолета.
     В  длину "Иггдрасиль" -  от кроны до корневой системы,  у основания
которой бурлила энергия,  -  пожалуй,  чуть больше километра.  Благодаря
тяге гравитация,  отчасти вернулась -  наверное,,  всего несколько долей
процента от нормальной,  но и  их после долгого пребывания в невесомости
было многовато.  Зато она помогала ориентироваться в пространстве,  и мы
расселись за столиками,  глядя друг другу в лицо,  а не паря в воздухе в
поисках вежливой позы.  Вспомнив часы,  проведенные наедине с  Энеей,  я
густо покраснел.  На многоярусных платформах стояли столики и стулья,  а
те,  кому  места  не  хватило,  толпились на  шатких подвесных мостиках,
протянувшихся от  платформ  к  дальним  ветвям,  на  винтовых лестницах,
вьющихся среди  ветвей  и  листвы и  опутывающих ствол,  как  плющ,  или
устроились на лианах и в лиственных беседках среди ветвей.
     Нас с  Энеей усадили за центральный круглый стол вместе с  Истинным
Гласом  Древа  Хетом  Мастином,   лидерами  Бродяг,  четырьмя  десятками
тамплиеров,  беженцами с  Тянь-Шаня...  Я  сидел от  Энеи по левую руку.
Справа от нее находились самые высокопоставленные тамплиеры. Даже сейчас
я помню имена тех, кто сидел с нами за центральным столом.
     Кроме капитана дерева-звездолета Хета Мастина, тут был Кет Ростин -
Истинный  Глас  Звездного Древа,  первосвященник Мюира,  глава  Братства
тамплиеров.  Систинж  Кордуэлл  и  Навсон  Хемним  -  длинные  и  худые,
воплощенный архетип Бродяги,  Ам  Чипета  и  Кент  Куинкент -  по-моему,
супружеская пара,  -  немного пониже ростом, чуточку потемнее, с темными
живыми глазами и без перепонок между пальцев; Сян Куинтана Ка'ан - дама,
то ли облаченная в роскошное платье из ярких перьев,  то ли родившаяся с
ними на свет, и двое ее партнеров, Поль Юрэ и Морган Боттоме, щеголявшие
синими перьями.  Драйвенж Никагат и Палоу Корор - самые типичные Бродяги
(по крайней мере в моем представлении), адаптированные к жизни в вакууме
и   на   протяжении  всего   вечера  не   снимавшие  своих   серебристых
гермоком-бянезонов.
     Пришли и  четверо хевронских сенешаи:  уже  знакомые мне ЛЛееоонн и
ООээалл и  еще  пара  зеленых гибких существ,  представленных Энеей  как
ААллооээ и Ннееллоо.  Мне осталось только догадываться,  что все четверо
находятся в родстве или каком-то сложном браке.
     Акератели  я  считал  отсутствующими,  пока  Энея  не  указала  мне
местечко среди ветвей,  где  микротяготение было еще  меньше,  -  там  в
окружении  паутинников  и   рдянок   плавали  тарелкообразные  существа.
Присутствовали даже делегаты эргов, управляющих силовым полем корабля, -
три  куба Мебиуса с  трансляционными дисками,  вмонтированными в  черные
матрицы.
     Отец капитан Федерико де  Сойя сел слева от  меня,  а  его помощник
сержант Грегориус - слева от него. Рядом с сержантом устроился полковник
Федман Кассад,  похожий на древнюю музейную голограмму в парадной черной
форме  войск  Гегемонии.  За  ним  -  Дорже  Пхамо,  такая  же  прямая и
горделивая,  как боевой офицер,  рядом с ней, сияя внимательными темными
глазами, - юный далай-лама.
     Остальные беженцы с  Тянь-Шаня сидели где-то  на  платформе,  а  за
главный стол  приглашены были  Лхомо Дондруб,  Лобсанг Самтен,  Джордж и
Джигме,  Харуюки,  Кенширо,  Войтек,  Кукуй  Кай.  Рядом с  тамплиерами,
напротив нас,  разместились А.Беттик,  Рахиль и  Тео  Бернар.  Рахиль не
сводила глаз  с  полковника Кассада,  только иногда поглядывая на  Энею,
когда та брала слово. Больше никого для нее не существовало.
     Пока  миниатюрные прислужники тамплиеров (Энея  шепотом  объяснила,
что это клонированный экипаж) разносили воду и  крепкие напитки,  в зале
слышался обычный  приглушенный гул  предобеденного обмена  любезностями.
Потом воцарилась тишина - насыщенная как молитва. Когда же Истинный Глас
Древа Кет Ростин поднялся, чтобы заговорить, все присутствующие встали.
     - Друзья мои,  -  произнес невысокий человек в плаще с капюшоном, -
собратья  в  Мюире,  уважаемые Бродяги,  разумные  сестры  и  братья  по
великому Древу Жизни, люди, бежавшие от Священной Империи, и, - Истинный
Глас  Звездного  Древа  поклонился  в   сторону  Энеи,   -   преподобная
Та-Кто-Учит!
     Как  известно большинству здесь собравшихся,  Дни  Искупления,  как
называла их  некогда Церковь Шрайка,  вот-вот настанут.  Истинные Голоса
Братства Мюира следовали пророчеству, ожидая того, что должно произойти,
и бросая семена в плодородную почву откровений.
     Ближайшие месяцы и  годы  определят будущее многих рас,  не  только
человечества.   Среди  нас  есть  те,   кому  дано  видеть  вероятности,
перекатывающиеся по  неровному сукну пространства-времени как  игральная
кость,  но даже они, наделенные даром, знают, что ни нам, ни последующим
поколениям   не   предначертано   одно-единственное   будущее.   События
изменчивы.  Будущее - как дым горящего леса, ждет ветра событий и личной
доблести, который отнесет искры и угли в ту или иную сторону.
     Сегодня,  на  этом корабле -  на  возрожденном "Иггдрасиле",  -  мы
определим наши собственные пути к  нашему собственному будущему.  Я молю
Силу Жизни, дарованную в видении Мюиру, чтобы уцелела не только биосфера
Звездного Древа, чтобы уцелело не только наше Братство, чтобы уцелели не
только  наши  собратья  Бродяги,  чтобы  уцелели  не  только  гонимые  и
истребляемые наши братья по разуму сенешаи, акератели, эрги и цеппелины,
чтобы уцелел не только биологический вид,  нареченный человечеством, - я
молю,  чтобы  исполнились пророчества и  чтобы  все  биологические виды,
возлюбленные жизнью  -  а  жизнь  равно  любит  беспанцирную черепаху  и
левиафана  Безбрежного Моря,  прыгающего паука  и  дерево  тесла,  енота
Старой  Земли  и   ястреба  с  Мауи-Обетованной,   -   чтобы  все  виды,
возлюбленные жизнью,  пошли  рука  об  руку,  наполняя  Вселенную  новой
жизнью.
     Повернувшись к Энее, Истинный Глас Звездного Древа поклонился:
     - Преподобная Та-Кто-Учит,  мы собрались здесь сегодня ради вас. Из
пророчеств  тамплиеров и  из  пророчеств людей,  коснувшихся субстанции,
известной как Связующая Бездна,  мы знаем, что вы - единственная надежда
воссоединения человечества и иных с Техно-Центром.  Мы знаем,  что время
на исходе и  что самое ближайшее будущее со