осударства,  Дезсталкер  навсегда
ушел бы  с  политической  арены  - преимущество,  которым  не  преминули  бы
воспользоваться его враги.
     Оуэн   не  сразу  сообразил,  что  происходит,  но  когда  опомнился  и
заговорил, в зале мгновенно воцарилась тишина.
     - Черта с  два! Пожелай я стать императором, я бы это сделал сразу, как
только сверг Лайонстон. Но я не хотел короны тогда, не хочу и сейчас.
     Гутман непринужденно улыбнулся.
     - Однако многие в этом зале не прочь  видеть тебя во главе государства.
Они  считают,  что  это большая  честь,  которую  ты вполне  заслужил. Когда
человек заявляет, что его не интересует власть, это лишний раз говорит в его
пользу. Лучшей кандидатуры на пост конституционного и монарха быть не может.
Конечно, у нас с тобой есть много разногласий. Но я не колеблясь признаю все
твои  заслуги перед  демократией. Кому, как  не тебе, представлять  ее перед
народом?  Подумай  еще вот о чем,  Дезсталкер.  Кто,  если  не ты? Кэмпбелл?
Вольф? Шрек? Пожалуй, ты единственная кандидатура на пост главы государства.
Давай, Оуэн, решай.
     Все еще  находясь в мрачном оцепенении,  Оуэн  сдержанно кивнул.  Когда
Хэйзел взглянула на него, лицо его совершенно ничего не выражало.
     В  задних рядах наметилось какое-то странное движение. Пробираясь через
толпу, к свободному пятачку зала уверенно направлялись двое. Одного  из  них
знали все. Это был капитан  Джон  Сайленс. Но  его спутник, с  ног до головы
одетый в черное, для остальных оставался загадкой. Когда-то Сайленса повсюду
сопровождала расследователь Фрост. Но она погибла, защищая  Империю, от руки
небезызвестного  Кита  Саммерайла,  который  оказался  предателем. Теперь ее
место занял другой, и он своим мрачным видом наводил еще больший трепет, чем
Фрост.  Когда люди  разглядели,  что  у  него  в руке,  по  залу  прокатился
тревожный рокот. Это  было силовое копье, оружие, запрещенное еще  с  давних
времен. Вооруженный им  эспер  был практически непобедим и становился верным
посланником смерти.
     Повернувшись лицом к залу, капитан  Сайленс  сдержанно  кивнул  в  знак
приветствия. Это был мужчина высокого роста, сорока с лишним лет. О возрасте
свидетельствовали довольно солидное брюшко и  поредевшая  растительность  на
голове. Он  немало повидал на своем веку, смотрел смерти в лицо и никогда не
отводил взгляда.  Словом,  был  одним из  тех  немногих,  кто,  сражаясь  за
Империю,  являл собой  образец истинного  героизма  и мужества  и,  потерпев
поражение, склонил голову перед новым  режимом. В  мире  еще хватало людей -
как бывших повстанцев, так  и защитников Империи, - которые были бы не прочь
вывести его из игры, хотя и не торопились с этим: он еще мог им пригодиться.
     -  Прошу  прощения,  что  прерываю ваше собрание,  - отвесив  небрежный
поклон Гутману,  начал он. -  Дело  не терпит  отлагательства.  Я только что
побывал на Границе, то есть на планете Ансили. Всем нам грозит большая беда.
     - О  черт,  - прервал его Гутман.  -  Какие еще дурные  новости  вы нам
принесли с Границы, капитан? Опять корабль пришельцев?
     - Хуже, - ответил Сайленс. - Шаб.
     Переждав, пока волнение в зале немного уляжется, он продолжил:
     - Мы, как обычно,  совершали очередной рейс  по доставке продовольствия
на Ансили.  Как вы знаете, там  находится  единственная в  Империи база, где
ученые  исследовали  потерпевший   крушение  вражеский  корабль  неизвестной
конструкции. Едва мы вышли из гиперпространства, как обнаружили, что планета
разрушена.  Металлические леса,  которые  покрывали ее  от полюса до полюса,
запасы  тяжелых  металлов,  служащие топливом  для наших  кораблей,  начисто
исчезли. Миллиарды деревьев словно рукой смело.
     От базы остались мелкие осколки. Люди погибли. Корабль пришельцев исчез
-  его с собой забрал Шаб. Единственным человеком,  оставшимся после натиска
Шаба в живых, оказался бывший расследователь Кэррион, скрывавшийся на Ансили
как преступник. Я  привел его  с собой,  чтобы вы  услышали  всю историю  из
первых уст. Я гарантировал ему личную безопасность. Надеюсь, это возможно?
     -   Да-да,   конечно,   -   подхватил   Гутман.  -  Под   вашу   личную
ответственность, капитан Сайленс.  Расскажите нам, как все произошло. Я имею
в виду нападение Шаба. Почему его не смогли обнаружить локаторы Флота?
     -  Если Шаб захочет быть незамеченным, никто его не увидит, - загробным
голосом ответил тот, которого звали Кэррион.
     Это   был   темноволосый   мужчина   с  холодными  карими   глазами   и
мертвенно-бледным, хотя и молодым лицом.
     - Они свалились на нас  как снег на голову. В один  миг небо заполонили
тысячи кораблей  и в два счета разрушили защитный экран базы. Я слышал, как,
умирая,  кричали мужчины  и женщины.  Корабль  пришельцев  вместе  со  всеми
учеными,  которые  оказались на  его борту, Шаб  забрал с собой.  Штурм  шел
считанные минуты  и  завершился  так  же  быстро, как и начался. А потом они
принялись  собирать   урожай.   -   Кэррион  запнулся.   -   Когда-то  среди
металлических  деревьев  жили  ашраи.  Империя  истребила  эту  расу,  чтобы
получить неограниченный доступ к металлу.  Однако души ашраев остались  жить
вместе с деревьями. Я слышал,  как  они кричали,  когда  деревья вырывали из
земли.
     Мне посчастливилось  выжить. Благодаря пси-способностям  я спрятался, и
меня не заметили. Ашраи мертвы, люди погибли,  а деревьев больше  нет. Зовут
меня Кэррион. Я приношу несчастья. Я разрушитель наций и миров.
     Он  резко  замолчал, и в  зале  на некоторое  время воцарилась гробовая
тишина. Потрясенные речью этого  мрачного  человека и  вестями,  которые  он
сообщил, люди обменивались недоуменными взглядами.
     Наконец Гутман, в нерешительности прочистив горло, произнес: *
     -  Мы... благодарим вас за информацию. Исходя из  того, что  Шаб забрал
все  деревья,  напрашивается   единственный  вывод:  он  готовит  атаку   на
человечество.  С  одной  стороны,  тяжелых металлов,  собранных  с  планеты,
хватит, чтобы наполнить топливом  бездну кораблей. А с другой, это подрывает
нашу  мощь. Раз они украли  у нас  корабль пришельцев, то вскоре секреты его
конструкции будут  у них в руках.  Спасибо за сообщение, капитан Сайленс. Мы
глубоко  ценим вашу службу. Сейчас вы можете идти, но потом мы попросим  вас
обоих подготовить отчеты.
     -  Хорошо, - ответил Сайленс. - Мы всегда в вашем распоряжении. А  пока
прошу  еще одну минуту  внимания.  Один  эспер как-то  сказал  мне,  что ему
явилось видение, в котором  Шаб планировал нападение на человечество. Ничего
конкретного он  говорить  не стал,  однако заметил, что скорее  предпочел бы
наложить на себя руки, чем дожить до этого дня.
     В  зале поднялся гул. Гутман откинулся на стуле и, пытаясь говорить как
можно спокойнее и непринужденнее, произнес:
     -  Предвидения почти  невозможно расшифровать,  капитан. Тем  более  им
нельзя доверять, когда они исходят от  эспера. Что бы ни  привиделось вашему
эсперу, думаю, не  следует придавать тому большого значения. Хотя разведать,
что затевает Шаб, необходимо.
     - Думаю, лучше всех с этим справлюсь я, - громко  заявил Джек Рэндом. -
Раз  над нами  нависла  угроза нападения,  нужно  все  разузнать. Мало  кому
удавалось подобраться к  Шабу  так  близко, как мне,  и  при  этом  уцелеть.
Наверное, все помнят мой отчет.
     - О черт, - выругалась Руби Джорни. - Прошу учесть, что я с ним.
     - Мы принимаем ваше предложение, - сказал Гутман.  -  Нам остается лишь
еще  раз поблагодарить капитана Сайленса  и его спутника  за то, что вовремя
сообщили нам важные новости.  Вам,  Кэррион, прежде чем  отправиться на борт
своего корабля, придется сдать* оружие.
     - Нет, - сказал Кэррион. - Лично я так не считаю.
     - Силовые копья запрещены законом по  всей Империи, - сердито  произнес
Гутман. - Официально вы  преступник. Поскольку Сайленс обеспечил вам защиту,
мы  не требуем  вашей смерти, однако мы  не имеем права разрешить вам носить
оружие.
     Гутман махнул рукой. По его сигналу дюжина вооруженных охранников взяла
человека  по  имени  Кэррион  на  прицел.  Тот  вопросительно  посмотрел  на
Сайленса, но капитан лишь недоуменно пожал плечами.
     - Только попробуйте, - холодно улыбнувшись Гутману, сказал Кэррион.
     Над залом  как будто  сгустилась  мгла, в воздухе повисла добрая  сотня
теней.  Люди неожиданно  ощутили  рядом с собой чье-то незримое присутствие.
Нечто огромное, холодное и опасное перемешалось  над их головами. То тут, то
там сверкали острые зубы и страшные когти. Откуда ни возьмись, налетел ветер
-  лютый и  порывистый.  Слышался долгий и  страшный  вой, в котором не было
ничего  человеческого. Голосов становилось все больше и больше, черных теней
уже  было  не  счесть, а в  воздухе над людскими головами,  подобно грозовой
туче,  навис  некий гневный  и  зловещий  дух. Охранники крепче вцепились  в
бластеры, но, растерявшись, не знали, куда их направлять. Оуэн, Хэйзел, Руби
и  Джек  стали друг  к  другу  спиной,  готовые  встретить  опасность.  Люди
старались держаться поближе, то и дело со страхом озираясь по сторонам.  Еще
немного, и началась бы паника.
     Вдруг чужое присутствие разом исчезло. Ветер  стих,  и  стало спокойно.
Прежде чем  что-то сказать,  Гутман судорожно  облизнул  пересохшие  губы  и
слегка прокашлялся. Все взоры  были устремлены на него, а  сам он не  сводил
глаз с Кэрриона.
     - Что... что это было?
     -  Ашраи, -  ответил тот.  - Они давно умерли. Еще тогда, когда капитан
Сайленс  отдал приказ сжечь Ансили. Души их превратились в призраки и до сих
пор продолжают жить.  Прежде они обитали на  металлических деревьях; теперь,
когда лесов  больше нет,  призраки сопровождают меня повсюду. Так  они  меня
защищают.
     - О черт, - выругался  Гутман. - Будь проклято  твое несчастное  копье!
Бери его с собой.  Только проваливай побыстрее  вместе со своими  загробными
дружками.
     Кэррион вместе с капитаном Сайленсом развернулись и пошли прочь. Им все
спешили  уступить  дорогу.  Все, кроме  Дианы  Вирту.  Она  преградила  путь
Кэрриону  и Сайленсу, и те  остановились.  Быстро в знак приветствия  кивнув
Кэрриону, Диана устремила взор на Сайленса.
     - Привет, отец, - сказала она.
     - Здравствуй, Диана. Я  слышал, ты вернулась  к  своему прежнему имени.
Очень за тебя рад. Безумная Дженни мне никогда не была по душе.
     -  Но  она -  часть моей истинной сущности. И глубоко во мне продолжает
жить. Просто я...  немного продвинулась. Когда Мать Мира собралась  изъявить
свою  волю, я думала,  что  она избрала  меня  в качестве живого воплощения.
Думала, что  я  стала ее телом, ее  священной  посланницей. Но  она покинула
меня, лишив своей милости и славы. Теперь я  до  конца жизни  останусь самым
обыкновенным  существом,  не отмеченным  волею Божьей.  Она оставила меня на
произвол судьбы, как когда-то бросил меня на Ансили ты.
     - Это совсем не одно и то же, - заметил Сайленс.
     -  И все же это именно так, - возразила  Диана и, взглянув на Кэрриона,
добавила: -  Я слышала,  как на Ансили пели ашраи.  Они приоткрыли мне блеск
Небес,  а потом ушли.  Уж лучше бы всю жизнь быть слепой, чем, увидев на миг
божественные  краски радуги,  навечно погрузиться во мрак тьмы. Меня столько
раз  предавали, что теперь я доверяю только себе. Я рада,  что твоей планеты
больше  нет,  Кэррион. Рада,  что больше  нет  лесов. Лучше держись от  меня
подальше. И ты тоже, отец. Если еще раз сделаешь мне больно, я убью тебя.
     Сайленс хотел было  что-то сказать, но не нашел  слов. Поэтому,  учтиво
поклонившись,  они  с Кэррионом  вышли  из  зала. Глядя им  вслед,  Диана на
мгновение пробудила в  себе прежнюю личность. Вокруг нее образовался  ореол,
который потрескивал, словно рой жужжащих мух.
     Вскоре напряжение в зале спало, и сессия подошла к концу. Оуэн, Хэйзел,
Джек  и Руби, чтобы избежать встречи с журналистами, решили  воспользоваться
запасным выходом.  Отыскав  поблизости  небольшой  кабачок,  они  нашли  его
довольно привлекательным. Во всяком случае, выпивка была вполне приличная, а
посетителей - раз,  два и обчелся. Разместились за  небольшим столом. Раньше
все четверо были дружной компанией героев, которых Оуэн сплотил на Мисте, но
то время безвозвратно  ушло в прошлое. И теперь, встретившись,  они даже  не
знали, что сказать друг другу.
     - Давненько мы так просто  не сидели, - наконец произнес Джек. - Видно,
нам всем сейчас не хватает времени.
     -  И неудивительно, что мы  мало  встречаемся, - подхватила Хэйзел. - Я
хочу сказать, что раньше нас связывало только Восстание.
     - Но теперь еще и дружба, - заметил Оуэн. - И всегда была дружба.
     - Конечно,  - согласился  с  ним Джек, вложив  в свои  слова  несколько
больше сердечности, чем  обычно. - Если бы мы не стали так... близки,  то не
прошли  бы  через то, что прошли. Но я  понимаю, что  имеет в  виду  Хэйзел.
Восстание  дало  нам общую цель,  то, на  что мы могли опереться. Теперь же,
когда война закончилась, мы оказались не у дел. Потеряли свое назначение.
     -  Верно,  -  согласилась Руби.  -  И  как,  черт  побери,  мы до этого
докатились?  Я сама  толком не знала, что  хотела  получить  в  случае нашей
победы. Но знаю точно, что не то,  что получила. Мне чертовски не хватает...
цели, к  которой  нужно  стремиться.  Я  утратила смысл существования,  едва
Восстание подошло к концу.
     -  Вот именно, - сказал Джек.  - Кто  я был? Профессиональный мятежник.
Боролся  против Системы.  Любой Системы. А теперь я кто? Теперь я часть этой
Системы.
     - Кроме всего прочего, мы все  были  вне закона,  - вступила в разговор
Хэйзел. - За наши головы были назначены награды. Толпа желающих охотилась за
нами, чтобы пристрелить. Об этом, черт побери, я вовсе не скучаю.
     - Но не можем же мы опять стать теми, кем были раньше, - возразил Оуэн,
- до  того, как началась  заваруха. Неудивительно,  что мы изменились. Иначе
нам было бы попросту не выжить.
     - Даже  будь это возможно, возврата  к прошлому я  не хочу, -  заметила
Хэйзел. - Ненавижу его.
     - Что верно, то верно, - согласился  Джек. - Корням и истории придается
слишком большое значение. Мы  подобны акулам: либо движешься, либо умрешь. И
то, что прошлое осталось в прошлом, означает то, что мы движемся.
     - И все же нам лучше поддерживать связь, -  сказал Оуэн. - С кем еще мы
можем  поговорить?  Кто, кроме  нас, способен понять  все  то, через что  мы
прошли? Лабиринт нас изменил. И, боюсь,  еще рано ставить точку,  потому что
мы продолжаем меняться.
     - О,  только  не начинай все сначала, - поспешила  прервать его Руби. -
Все кончено, Оуэн. Прошлое ушло, туда ему и дорога. Я не желаю его ворошить.
Не желаю  каждый  вечер  сидеть  в  какой-нибудь забегаловке и распинаться о
своих  былых  подвигах.  Неужто  нам,  будто отставным  солдатам,  ничего не
осталось  в  жизни, кроме как вспоминать ратные дни  молодости,  когда жизнь
имела цель и смысл? Моя жизнь еще не закончилась.
     - Целиком с  тобой согласен, - поддержал  ее  Джек. - Именно  поэтому я
вызвался лететь к Шабу.
     - Да, конечно, -  согласилась  Руби,  - хотя, думаю, это не  совсем то,
чего я хочу.
     - О, брось, - сказал Джек. - Куда подевалась твоя жажда приключений? Ты
же сама говорила, что не прочь встряхнуться. Словом, отправляемся завтра.
     - Так скоро? -  удивился Оуэн. - Мы  с Хэйзел только вернулись. Мы даже
не успели толком пообщаться с вами.
     -  Может,  это и к лучшему, - мягко заметил  Джек. - Хотим мы того  или
нет, мы становимся другими людьми, и пути у нас разные. Ничего не поделаешь:
друзья приходят и уходят. Такова жизнь.
     Разговор продолжался еще некоторое время,  после чего окончательно себя
исчерпал. Джек  с Руби вскоре ушли.  Оуэн сидел  молча,  уставившись  в свой
стакан.
     - Я должен тебе кое-что сказать, - наконец произнес он. - Я женюсь.
     Кровь  застучала  в ушах  Хэйзел,  она постаралась  не выдать  себя  ни
голосом, ни взглядом.
     - Да? И кто же она?
     - Констанция Вольф. Это брак по расчету.
     -  А  я  уж  думала,  что на  аристократии  и подобных  браках навсегда
поставлен крест.
     - Не  совсем, - ответил  Оуэн. -  Некоторые из  старых  привычек... еще
живут.
     - Не слишком ли внезапно?
     - Я сам не ожидал, - признался Оуэн. - Это идея Констанции. У нее на то
серьезные причины. Я не мог с ней не согласиться.
     - Тебя всегда было легко уговорить. Ты... любишь ее?
     -  Нет!  Я едва с  ней знаком.  Но  это обычное  явление для браков  по
расчету. В любом случае мне пора на ком-то жениться. Причем на женщине моего
класса. . Понимаешь... это нужно для продолжения рода.
     - Нет,  -  ответила  Хэйзел, -  не понимаю.  Но  все  равно поздравляю.
Значит, теперь она станет Императрицей, а ты Императором.
     - Этого  я  тоже  не хочу. Хотя,  кажется,  иначе  нельзя. Так  диктует
политическая ситуация. Займи этот пост кто-то другой, было бы куда хуже.
     - Мы могли бы с тобой сбежать, - предположила Хэйзел,  впервые за время
всего разговора глядя ему  в глаза. -  От всей этой несчастной кутерьмы. Все
было  бы как в  старые  добрые времена.  Ты  и я, вдали от Империи, и никого
больше рядом. Никого, кто мог бы нам помешать.
     - Искушение  в самом деле очень  велико,  -  согласился Оуэн. - Но я не
вправе так поступить. Я  всегда  был  человеком долга. В конце  концов, есть
вещи поважнее нашего с тобой  счастья. Да ты никогда и не говорила, что меня
любишь.
     - Да, - призналась Хэйзел, - никогда не говорила.
     Наступила пауза, которая грозила затянуться несколько больше обычного.

     Глава третья. Шаб

     Миновав  на  украденном   корабле  свободное   пространство,  именуемое
Запретным Сектором, Дэниэл Вольф направился  к  груде холодного  металла под
названием  Шаб. В космическом корабле он был один, и  неудивительно, что его
беспрестанно преследовал  страх, однако о  том, чтобы повернуть назад, он не
хотел даже  думать. Ему во что  бы то ни  стало нужно добраться до Шаба. Там
его отец, Якоб. И несмотря на то что тот мертв, все равно он ему нужен.
     А возможно, отец нужен ему  именно потому, что мертв.  Якоб Вольф погиб
во  время  последней схватки  между Вольфами  и  Кэмпбеллами.  Эта  кровавая
междоусобица  закончилась  полным  разгромом   Клана   Кэмпбеллов.   Вражда,
продолжавшаяся  несколько веков,  наконец подошла к концу и  обернулась  для
Вольфов грандиозной  победой. Однако Якоб погиб во время решающей схватки от
руки неизвестного  убийцы.  Утешало только  то,  что  он принял  смерть  как
доблестный воин.
     Дэниэл долго горевал по отцу, но со временем траур закончился. И все бы
ничего, не появись Якоб в один злосчастный день в качестве посланника Шаба к
Императрице. Как  досталось его тело ИРам из Шаба,  никто не знал. Ясно было
одно: начинив его телесную  оболочку  сервомеханизмами  и  компьютерами, они
превратили Якоба в Призрачного Воина. Его устами говорил сам Шаб. Дэниэл все
же  приметил,  что  в  облике  Призрачного  Воина  остались некоторые  следы
личности отца, причем те ее особенности, которые стали проявляться в позднем
возрасте.  Хотя  с  молодым  Вольфом  никто  не  соглашался,  он  решительно
настаивал  на  своем. В  конце  концов, передав семейные  дела  возлюбленной
сестре Стефании, он отправился в Шаб  собственной  персоной,  чтобы  наконец
узнать правду.
     В своем решении молодой человек был тверд и неумолим. Не остановило его
даже  то,  что  из  Шаба  еще  никто  не  возвращался.  Чтобы  добраться  до
неизвестного, но всеми презренного мира ИРов-отступников, требовалось пройти
так называемый Запретный Сектор.
     Он  был  не слишком большим  и  состоял  всего  из нескольких необжитых
планет, слишком незначительных,  чтобы  их  упоминать, примерно  стольких же
угасающих солнц  и  бездны  свободного  пространства. Холодного,  пустого  и
безмолвно