Имперские   солдаты  видели  триумф  своих   боевых   машин   и   стали
выстраиваться за ними. Отход защитников  все-таки в конце концов превратился
в  бегство. Оуэн  и  Хэйзел  остановились и оглянулись.  На них  надвигались
боевые машины с  ревущими пушками,  превращая Мистпорт в развалины улица  за
улицей.  В  небе,  подобно  грозовым тучам,  громоздились  гравибаржи.  Оуэн
протянул руку к Хэйзел, и та приняла ее, и они оба думали об одном и том же.
Их  соединенные  мысли  полетели  наружу  и  вверх.  Вдруг  одна  гравибаржа
качнулась в  воздухе, будто  схваченная  невидимой и  неумолимой  силой.  Ее
двигатель  взревел,  напрягся  и  сдох от перегрузки, будто что-то  сдернуло
баржу с небес и стукнуло о боевую машину внизу.
     Сила  взрыва разорвала ночь  на клочья, и от пламени, взметнувшегося от
переплетенных обломков, на улице  стало  светло, как  днем.  Силы  вторжения
снова  вынуждены  были  отойти,  чтобы не попасть  под  дождь расплавленного
металла, разбросанного на сотни ярдов от взрыва.  Но из защитников никто  не
пострадал. Обломки сыпались мимо, будто защитников прикрыла чья-то невидимая
рука.  Повстанцы  остановились и  ликующими  криками  приветствовали  удачу,
которая  их  спасла. Но из них из  всех только Джон  Сильвер  знал, кому они
обязаны  жизнью.  Он  видел,  как  вышли  из своего  транса  Оуэн и  Хэйзел,
посмотрели на свои сцепленные руки и улыбнулись друг другу  понимающе. Потом
они расцепились  и  вошли в ликующую  толпу. Сильвер  смотрел им  вслед и  в
который раз  уже  думал,  что же они такое.  Во  что  они превращаются. И не
станут ли они пусть  всего лишь  возможной, но еще более  грозной опасностью
для  Мистпорта,  чем Империя. Он шел за ними, потрясенный своими мыслями, но
уже обдумывая возможные  действия на случай, если возникнет необходимость. И
еще думая, прав ли он был, когда спасал жизнь Дезсталкера.
     Он  всегда ощущал некоторое свое превосходство, потому  что многие люди
боялись эсперов  за свойственные им возможности. Теперь он понимал,  что эти
люди чувствовали. Он больше не был королем горы. Он даже не  был уверен, что
может увидеть вершину горы оттуда, где находится.
     А  среди отступающих имперских  войск  были Тоби  Шрек  и  его оператор
Флинн. Они  высадились на поверхность, чтобы снимать действия наземных войск
и  дать крупные планы триумфального вторжения, только в реальности все вышло
не  так,  как  ожидалось.  Сейчас  уже  стало ясно,  что  ситуация  серьезно
осложнилась. Лейтенант  Ффолкс приказал Флинну отозвать  камеру  и отключить
ее.  Прямая  трансляция  была  прекращена  по  техническим  причинам.  Чтобы
подчеркнуть, насколько  эти причины серьезны,  Ффолкс упер пистолет в  спину
Флинна  и держал  его  так, пока камера  не села снова Флинну на  плечо.  Ее
единственный красный глаз мигнул  и погас. Тоби протестовал, но его никто не
слушал. Другого он и не ожидал, но все равно должен был  подать голос, чтобы
не  подумали,  что  он  теряет  хватку.  Ни  он,  ни  Флинн  ни  секунды  не
сомневались,  что Ффолкс готов  пустить  пистолет  в ход. При виде поражения
наземных войск он побелел  от ярости и был готов сорвать ее на любом, у кого
хватит глупости попасться ему на дороге.  Поэтому Тоби и Флинн отошли вместе
с отступающими войсками, пока Ффолкса не позвали пакостить где-то еще. Когда
он ушел,  они засняли классные кадры с падающей гравибаржей  и рванули сломя
голову подальше от дождя расплавленного металла. Оказавшись в глубоком снегу
за  пределами города и временно  в  безопасности, они  почти  сразу  бросили
попытки брать интервью у измотанных солдат и офицеров - после  отрицательных
ответов в  диапазоне от  простых  ругательств  до  реальных угроз смерти.  -
Интересно, куда нас пошлют потом, - произнес Флинн, помолчав.
     - Куда-нибудь, где  события  разворачиваются получше  -  я так думаю, -
ответил Тоби.
     - Это если есть такое место.
     - Должно быть. Здесь защитникам просто повезло, вот и все.
     - Не  знаю, - заметил Флинн. - Каковы шансы, что  гравибаржа так,  ни с
того  ни  с сего,  вдруг упадет  точно  на боевую  машину?  Тоби внимательно
посмотрел на него.
     - Ты на что намекаешь?  Что  повстанцы ее  как-то стянули вниз?  Брось.
Такого оружия у них нет. А если ты имеешь в  виду эсперов, то даже  печально
знаменитая  инвестигатор Топаз  собственной  мерзкой  персоной не  могла  бы
стянуть вниз такую огромную  массу. У  эсперов просто не бывает  такой силы.
Даже когда Легион не блокирует их разумы.
     -  Мы  в  Мистпорте,  -  мрачно  возразил  Флинн.  -   А  про  Мистпорт
рассказывают всякое. Меньше всего мне хотелось попадать сюда.
     - Тут действительно полно сюрпризов, - согласился Тоби. - Ты видел, кто
предводительствовал мятежниками?  Джек Рэндом, точно такой же, как на старых
голограммах. Да только если это  Джек Рэндом, кто  тогда вел силы мятежников
на Техносе III? Тот,  правда,  был куда постарше  и куда  поистрепаннее. И к
тому же  я не верю, что он так быстро успел бы оттуда  сюда. По крайней мере
Империя знала бы.
     - Может  быть, один  из них - дубль. Или клон.  - Флинн поморщился. - В
любом случае здесь есть много такого, чего нам не сказали.
     -  Ничего удивительного, - сказал  Тоби. - Если он нам снова попадется,
может быть,  сумеем взять у него интервью. За такой шедевр я смогу назначить
любую цену. И прайм-тайм гарантирован.
     - Существующие власти,  если хотят существовать  и дальше, ни за что не
дадут тебе его показать.
     Тоби улыбнулся, вытащил бумажник, повертел в руках и спрятал обратно.
     - Какой сторожевой песик не любит колбаски?

     В  глубинных  лабиринтах  Квартала  Воров,  в   гостинице  "Терновник",
представители  союза  эсперов отчаянно старались уследить за событиями.  Все
время приходили  люди,  забивая  и  без  того  набитую комнату, и  приносили
новости со всего города. Члены Совета, только без Альберта Магнуса, все  еще
склонившиеся над картой города, все больше мрачнели. Хорошие вести приходили
редко. Темными облачками, движущимися по  карте, были  обозначены сообщаемые
эсперами позиции гравибарж и грависаней.  Взлетающие  им навстречу на  битву
эсперы летели  яркими вспыхивающими искрами. Вскоре эти искры вдруг мигали и
гасли,  и никто не спрашивал, что  это значит. У границ города скопились еще
тени -  там,  где  силы  Империи  сокрушили  городские  стены.  Черные пятна
расползались там, где силы вторжения пробивались дальше в город, несмотря на
все усилия  защитников.  Только  у  юго-западной границы  тени остановились,
когда стали просачиваться вести о неожиданной победе.
     Дети Шанса лежали на  одеялах в углу комнаты, постоянно и тихо  бормоча
информацию  и  предупреждения, а сам  Шанс  метался  между  ними, умасливая,
уговаривая, скармливая им сладости.  Оставленные вниманием  надолго норовили
ускользнуть   в   поглощающий   кошмар,   жалобно  завывая   и   вскрикивая.
Представители союза эсперов скрывали положение "Терновника" и его обитателей
на пределе  своих ментальных способностей, но  даже  они не  могли  защитить
детей Абракса от ужаса Легиона. Этот нескончаемый вопль  скрежетал  у них  в
уме как кости по костям, как разрываемое живое мясо. Никто не знал, как дети
это переносят, но лица  этих детей, безнадежно извивающихся в своих одеялах,
отбивал  охоту  спрашивать.  Шанс  молил  Совет  позволить  ему  дать  детям
успокоительное, но ответ все время был "нет". Они были слишком необходимы.
     Эсперы   телепортировались  туда  и  обратно   с  важными  сообщениями,
появляясь и исчезая с хлопками потревоженного воздуха. Вокруг них вспыхивали
искры, болезненно  разряжаясь  через  ближайшие  металлические предметы.  На
каждом прыжке эспер рисковал жизнью, и каждый из них это знал. Вопль Легиона
мешал им  сосредоточиться, и некоторые  так и не прибыли. Просто мелькнули в
одном  месте, а в  другом  уже не появились. Другие попадали в гостиницу  по
частям  или страшно  перекрученные. Один материализовался наполовину В стене
таверны. И остался там, торча из  кирпичной кладки.  Никто не знал,  как его
оттуда извлечь, не  разорвав стену пополам. Еще повезло, что  он был  мертв,
так что ему просто завесили лицо лоскутом материи, закрыв выкаченные глаза и
искаженный в безмолвном крике рот, и притворились, что его там и нет.
     Еще один шлепнулся  из  воздуха на пол липкой массой крови и внутренних
органов - его вывернуло наизнанку. Самое ужасное было,  что он никак не  мог
умереть.  Наконец Дональд  Ройал снес  ему  голову милосердным  ударом меча.
Члены  Совета  и представители  эсперов отчаянно пытались составить какой-то
план обороны в целом, но все происходило так быстро, что они успевали только
реагировать  на действия  противника и стараться минимизировать  ущерб.  Все
говорили  хриплыми сорванными голосами, усталость читалась во  всех  глазах.
Сайдер  постоянно  поила  всех  горячим кофе  и  подогретым  вином  и давала
постоянный  поток  данных от своих собственных информаторов - людей, которые
работали с ней в прошлом, когда она еще не  стала достопочтенной хозяйкой. И
еще  она старалась не беспокоиться  о  том,  что случилось  с  Котом.  А над
головой стоял рев пролетающих авиабарж, сотрясающий таверну подобно грому, и
летящие  не знали,  как  близко под  ними внизу  самый  центр  сопротивления
повстанцев.

     Каст  и Морган  протащили  пленника  через  хаос  и ярость боя прямо  к
инвестигатору  Разору, который стоял среди щебня, бывшего  когда-то  северо-
восточной стеной,  и  смотрел, как его войска  пробиваются в горящий  город,
сметая  сопротивление. Он неподвижно  ждал,  пока  десантники  и их  пленник
окажутся  почти  рядом  с  ним,  и  лишь   тогда  повернулся  и  заметил  их
существование. Его темное лицо было спокойно, как обычно, но в глазах горело
такое пламя  злобы,  что даже Касту  и Моргану стало не  по себе. Они быстро
поклонились инвестигатору и толкнули своего пленника, чтобы он  поступил так
же. Разор долгим  взглядом осмотрел  этого человека, не произнося ни  слова.
Тот был прилично одет, хотя его костюм был сейчас смят, порван и заляпан его
собственной кровью.  И  лицо его было в синяках и ссадинах. Похоже было, что
Кастл и Морган не слишком кротко уговаривали его пойти с ними.
     - И это?.. - спросил наконец Разор.
     -  Перебежчик и  информатор, сэр! -  радостно  доложил  Кастл. - Имя  -
Артемис Дэйли. Один из заправил Мистпорта,  если ему верить. Обещал нам дать
важную, чтобы не сказать жизненно важную, информацию, если мы будем избегать
разрушения недвижимости, в которой  у  него есть  доля.  Даже  сам предложил
нарисовать   нам   карту,   где   эта   недвижимость   находится.   До  чего
предупредителен, правда? Под некоторым давлением он  вызвался нарисовать нам
еще  и  карту  с  обозначением  места, где в данный момент  скрывается Совет
города - в обмен  на сохранение жизни и благополучия. Поэтому мы и доставили
его к вам, сэр. Если он тот, за кого себя выдает и знает, что говорит, то он
может  быть очень  ценен. И если  вы, сэр,  собираетесь рекомендовать нашему
начальству  нас  наградить  или даже повысить  в звании  -  что ж, мы только
выполняли свой долг.
     - Но от повышения тоже не откажемся. Или от медалей, - добавил Морган.
     - Вы отлично сработали, - сказал Разор. - А теперь помолчите.
     Он медленно повернулся к пленному,  который забеспокоился еще  больше -
если это было возможно. Разор подступил ближе, глядя пленному в лицо.
     -  Я  знаю  тебя, Артемис  Дэйли. Ты у  нас  в  компьютере.  Махинатор,
ростовщик  и  костолом - при необходимости.  Средних размеров  рыба  в малом
пруду. Время  от времени ты продавал  нам обрывки информации. Ничего страшно
важного, но достаточно, чтобы ты считался нашим. Говори, Артемис. Скажи мне,
где мои враги.
     -  Мы...  мы  еще  должны согласиться  о цене, ваша  честь.  -  Артемис
старался, чтобы  голос его не дрожал.  - Я  ведь  в  конце концов всего лишь
честный  бизнесмен,  ищущий  прибыли  в   трудные   времена.  Войнами  я  не
интересуюсь, но человек  в моем положении не может себе  позволить бесплатно
давать  ценную информацию.  Моя репутация погибнет  - я  уверен, что вы меня
поймете.
     - Вполне, - ответил Разор. И посмотрел на Каста: - Убить его.
     - Постойте!  Постойте!  -  Дэйли пытался  отступить,  но  Каст Морганом
держали его крепко и заставили встать на колени. Дэйли так трясся, что капли
пота летели  с его лица. -  Подождите, ваша честь! Позвольте мне... просто в
знак доброй воли, кое-что вам сказать. Совет собрался в таверне "Терновник",
в Квартале  Воров.  - Он преданно смотрел на Разора. - Я буду счастлив, ваша
честь,  нарисовать  подробную карту, но на  коленях это несколько  неудобно,
ваша честь...
     - У нас есть свои карты, - сказал Разор. - И мы уже узнали от тебя все,
что нам нужно. -  Он кивнул Касту и Моргану: - Сделайте его примером. Каст и
Морган радостно кивнули и потащили  Дэйли прочь. Он отбивался и брыкался, но
это даже не замедлило их шаг.
     - Не имеете права! Я занимаю важный пост! Я вам все рассказал! Я вам...
     Он  кричал, пока  Морган не  дал ему прикладом сверху  по  голове.  Еще
что-то невнятное он протестующе выкрикивал,  когда  Каст и Морган вешали его
на ближайшем  фонаре. Потом они  отступили,  любуясь его танцем  в  воздухе.
Разор улыбнулся  скупой улыбкой - некогда тут возиться с предателями. Глядя,
как умирает повешенный, он подумал, когда же с ним свяжутся агенты Ходзира.

     Сигналом, что они уже под обстрелом, для людей в "Терновнике" послужили
удары дезинтеграторных  пушек  с повисших в небе гравибарж. Черепичная крыша
разлетелась,  я верхний  этаж  гостиницы  вдруг  полыхнул  языками  пламени,
охватившими  номера,  заживо  сжигающими  немногих постояльцев и топящими их
крики в треске и реве. Силовые лучи пропахали верхний  этаж  и ударили в бар
под  ним,  где  отскочили  от  пси-экрана,  поставленного  эсперами в  самый
последний момент - дети Шанса успели предупредить. Собравшиеся в баре эсперы
были  представителями  союза  и  самыми сильными  разумами  в  Мистпорте,  и
совместными усилиями они смогли  остановить лучи  дезинтеграторных пушек, но
спасти "Терновник" было им уже не под силу.
     Верхний  этаж превратился в  пылающий ад.  Почернел и задымился потолок
бара.  Вся гостиница  тряслась  от  получаемых ударов. Затрещали кирпичи, по
стенам побежали  струйки тонкой пыли. Стало обжигающе душно.  С  этим эсперы
ничего  сделать не  могли  - они только  отражали  выстрелы дезинтеграторов.
Дональд   Ройал  выкрикивал  приказы,  организуя  людей.   Он  заставил   их
заблокировать колодец  черной лестницы столами и прочей  мебелью на  случай,
если пламя  прорвется через закрытую дверь. Сайдер приносила ведра с водой -
гасить  внезапные языки пламени. Дети  Шанса кричали почти непрерывно, но он
все  еще не решался дать  им  успокоительное. Может  быть,  им придется  еще
работать.
     Кое-кто не выдержал и бросился к двери. Рэндом крикнул им вслед, но его
не слушали.  Люди выбежали наружу, и лучи  дезинтеграторов разорвали  их  на
месте.  Подходили  новые гравибаржи,  добавляя  свою огневую мощь к обстрелу
единственного здания, а все  дома  вокруг гостиницы уже были  хаосом огня  и
каменной  крошки.  На улицах валялись  мертвецы, и их тела  чернели  посреди
нарастающей огненной бури.
     Внутри  здания  сломалась потолочная балка  и упала гигантским молотом,
сокрушив  Лоис  Бэррон. Огромный вес придавил ее к полу, изо рта ее хлестала
кровь,  женщина  беспорядочными  движениями  колотила  руками  по  огромному
бревну. Ясно  было,  что ей уже не жить, но  все  равно  остальные  пытались
поднять с нее эту тяжесть, пока Лоис не вытянулась и не застыла. Рядом с ней
сидел  карлик Кастл, держа ее мертвую руку и ничего вокруг не видя. Мак-Ви и
Ройал  не могли  дать себе времени горевать. У  них, единственных оставшихся
членов Совета, работы  было по горло. Если кто-то и найдет  выход  из  этого
капкана, то только они двое.
     Тут  начал слабеть  и разваливаться пси-щит.  Даже  сильнейшим  эсперам
Мистпорта было нелегко функционировать под  постоянный крик Легиона у себя в
голове. Их мощь  выгорала,  а с  ней  и  они сами.  Из носов и ушей  эсперов
медленно капала кровь.  Самый  сильный эсп-глушитель, когда-либо построенный
Империей,  давил  их  разумы и заглушал их дюйм за дюймом.  В щите появились
трещины. Лучевые удары стали проникать сквозь потолок  бара, накалывая людей
тут  и там,  как булавки  -  насекомых. Один  из лучей  убил самого сильного
эспера, и щит распался. Но Безумная Дженни бросила вперед свой разум и снова
собрала щит.  Она  так надеялась,  что  этого не потребуется! Как только она
обозначила свое присутствие, Легион - в этом она не сомневалась - немедленно
обратит на нее все свое внимание, а Дженни не была уверена, что справится  с
этим противоестественным  явлением.  Но  она сделала  то,  что  должна  была
сделать, принимая на себя всю тяжесть по мере того, как другие эсперы падали
мертвыми  один за другим. Вскоре  тяжесть стала почти  невыносимой. При всей
своей силе  Безумной Дженни  было далеко до силы  столь многих умов, которые
образовывали Легион. Чтобы  она и остальные в этой комнате могли  выжить, ей
придется стать больше, чем просто Безумной Дженни.
     И  она  обратилась внутрь себя, к  той  ярко сверкающей  точке, которой
коснулась  когда-то Матер  Мунди в  темной  камере Девятого  Уровня.  Дженни
воззвала к  сверхэсперу, к Матер Мунди, Матери Всего Сущего, с мольбой снова
прийти и явиться  посредством ее, Дженни, соединить всех эсперов Мистпорта в
одно  целое,  в  гештальт,  который  прогонит  Легион  и  Империю  прочь  от
Мистпорта. Она звала, но никто не отозвался. И  Дженни завопила - диким воем
ярости,  отчаяния,  чувства  предательства,  который  на миг  даже  заглушил
нескончаемый крик Легиона. Потому что нигде, куда она могла достать разумом,
не было и следа Матер Мунди, и лишь яркие искорки эсперов Мистпорта мигали и
гасли одна за другой, и тот ужас, имя которому Легион, медленно обращал свое
внимание к ней. Матер Мунди оставила ее.
     Безумная Дженни  держалась чистым усилием  воли, потому что должна была
держаться. От нее зависела  судьба  многих  и многих. Краткое  прикосновение
Матер Мунди сделало ее одним из самых сильных эсперов, которых знала в своей
истории  Империя,  но  даже  она  могла только  держать  на  расстоянии  тех
многих-в-  одном,  которые  были  Легионом. Боль была  почти невыносима,  но
Дженни  не  сдавалась. Если погибнут  члены  Совета, сопротивление Мистпорта
рассыплется, и  победит Империя. Дженни  обратилась внутрь себя, обрывая все
контакты  с  окружающим   миром,  всю  свою  волю  и  энергию  направляя  на
поддержание  пси-щита.   Она  уже  не   слышала  ни  вопли  умирающих  возле
"Терновника"  людей,  ни  удары дезинтеграторов  с неба,  убивающих все  что
движется, сеющих огонь и разрушение.  Она не могла позволить себе отвлечься.
Весь ее мир сошелся на пси-щите.
     Она знала, что напряжение ее убивает, и ей это было все равно. Выдержав
ужасы и муку  Девятого  Уровня, она дала клятву, что лучше умрет, чем  снова
даст себя схватить. Из  носа и ушей  у нее  сочилась  кровь, и  брызги крови
разлетались  изо  рта  при каждом  тяжелом выдохе.  Боль  начала  постепенно
отмирать,  когда  стали  отключаться одна  за другой части мозга.  Дженни не
знала,  что  лицо  ее  стало  улыбающейся  маской  черепа.  И  она  дралась,
отказываясь сдаваться, отказываясь терпеть поражение, и постепенно она стала
обретать новое ощущение своего противника - Легиона, ощущение  того, кто это
и что это. Из чего оно  сделано. Из мозгов людей,  которых  она, быть может,
знала, и мыслечервей Червемастера. А  Легион смотрел на нее и знал, кто она.
Черви  помнили  ее  и  помнили,  что она сделала. И они ее боялись. Безумная
Дженни рассмеялась внутренним смехом, и это был страшный, непрощающий с