икак не
мог  себе  простить  и вряд ли когда-нибудь простит.  Если  и  есть  цель  у
смертоносного воина, то заключалась она в том, чтобы положить конец системе,
производящей на свет таких  детей. А может, и в том, чтобы защищать подобных
ей людей от таких, как он сам.
     По крайней мере другого предназначения для себя Дезсталкер не видел.
     Он  мельком взглянул  на Хэйзел, уверенно шагающую рядом. Длинные рыжие
волосы  непокорно развевались вокруг  ее заостренного  лица  - симпатичного,
только не с общепринятой точки зрения.  Впрочем, и сама Хэйзел Д'Арк никогда
не признавала ничего традиционного. По крайней мере все  общепризнанное  она
всегда старалась избегать. Когда Оуэн увидел ее впервые, она  показалась ему
красавицей. Прошло немного времени, и он в нее влюбился. Влюбился тайно, так
что никто об этом  не знал.  При этом она отнюдь не походила на воображаемую
избранницу,  с которой он мечтал  построить семью и продолжить старинный род
Дезсталкеров. Тем не менее Оуэн любил Хэйзел. Невзирая на  все "но", а может
быть, и благодаря им. Она была веселой и неугомонной, честной и самой смелой
женщиной из всех, которых он знал. А уж если ей в руки попадало какое-нибудь
оружие, то Хэйзел  превращалась в настоящего дьявола.  Оуэн  не  уставал  ею
восхищаться,  хотя  и тщательно старался это скрыть - она  бы  не  преминула
воспользоваться  своим преимуществом. Хэйзел никогда не теряла уверенности в
себе, если у Оуэна появлялись сомнения. Всегда проявляла осторожность, когда
он о таковой забывал. И всегда помнила, за что они борются.
     Знал Оуэн  и  то, что  стоит ему упомянуть  о  любви, как Хэйзел тотчас
разделает его под орех. Она не раз давала  ему понять, что не доверяет таким
чувствам,  как  любовь. От  них  человек становится уязвимым. К тому  же они
непосредственно  связаны  с  такими  понятиями, как обязательства, доверие и
откровенность, которым в ее жизни места нет.
     Несмотря на  то  что Оуэну приходилось довольствоваться лишь теплотой и
дружбой,  которые  ему предлагала Хэйзел, он не терял надежды. Как бы там ни
было, они вместе. Пусть больше ни на что он рассчитывать не мог, все равно -
большего счастья у него еще в жизни не было.
     -  Зачем  идти  пешком?  -  вдруг возмутилась  Хэйзел.  -  Наверняка  в
звездолете остались  грависани. Я точно  помню, как их  туда загружали перед
отлетом.
     - На грависанях нас непременно засекут сканеры Резиденции,  - терпеливо
пояснил Оуэн. - Если  же мы  отправимся пешком, то для большинства  сканеров
останемся  невидимыми.  Этой  способностью  мы   обязаны  Лабиринту;  кстати
сказать, весьма полезный побочный эффект,  о котором  никто  не подозревает.
Итак, мы пойдем  пешком и, если  повезет, проскользнем сквозь защитные  поля
Валентина незамеченными.
     - Терпеть  не могу  ходить пешком, - заныла  Хэйзел. - У меня  начинает
болеть спина.  Если бы Бог хотел,  чтобы  мы ходили пешком, он не подарил бы
нам антигравитацию.
     - Расслабься и любуйся пейзажем, - предложил Оуэн.
     - Да пропади он пропадом, этот пейзаж!
     - Прогулка пешком весьма полезна для здоровья.
     -  Так же как разумность и воздержанность в еде, но я  ненавижу и то, и
другое. Послушай, Дезсталкер, хочу тебя, пока не  поздно, предупредить: либо
я перестреляю в твоей Резиденции кучу народу, либо нам несдобровать.
     - Что-что, а это я тебе могу гарантировать, - ответил Оуэн. - Во всяком
случае, в Резиденции нам не встретить ни одного друга.

     Резиденция  Дезсталкеров  представляла  собой  величественный  каменный
замок, расположенный на вершине горы.  Разрушенные и обгоревшие в  некоторых
местах  бледно-серые  стены  несли  на  себе отметины  от  лучевого  оружия,
оставшиеся  после обстрела  замка имперскими силами. Тогда был захвачен Лорд
Виримонда Дэвид Дезсталкер. Теперь замок претерпевал оккупацию другого Лорда
- Валентина Вольфа с подручными.  Если  Вольфа привели на Виримонд  какие-то
свои цели, то остальные следовали за ним лишь потому, что ничего  другого им
не оставалось. Это была их последняя надежда свергнуть повстанцев и  вернуть
себе былую власть.  Причем ни один из  них не был согласен на уступки. Чтобы
стать,  как прежде,  полноправными Лордами и хозяевами,  им  нужна была  вся
власть целиком...
     Кроме того, Валентин крепко держал дружков в своих руках, хотя сами они
до  поры  до  времени  старались  об  этом  не  думать.  Какая причина могла
заставить  аристократов сплотиться  вокруг такого,  как  Валентин?  Безумец,
подонок,  негодяй, с  которым опасно иметь  дело... Однако он владел оружием
невероятной  потенциальной силы,  и  упустить подобный  шанс аристократы  не
могли.  Правда, сблизившись с  Валентином, они поклялись жизнью, что  в свое
время изыщут способ его перехитрить, чтобы наконец избавиться от его власти.
Все это говорило о невероятной степени отчаяния, до которой они докатились.
     Вальяжно раскинувшись в глубоком кресле  Лорда  перед большим обеденным
столом бывшей Резиденции Дезсталкеров, Валентин с нескрываемым  наслаждением
наблюдал  за  тем,  как  резвятся его  дружки.  Судя по  раскиданным  пустым
бутылкам  из-под вина  и остаткам роскошной снеди,  за  обедом было выпито и
съедено немало. Изрядно нагрузившиеся аристократы  с громким хохотом швыряли
во все стороны остатки пищи и крушили  мебель. Лорд Сильвестри метал ножи  в
старинные фамильные портреты членов Клана Дезсталкера; целясь им в глаза, он
попадал  гораздо чаще, чем промазывал. Лорд Романов, содрав со стены гобелен
и обернувшись в него, словно в шаль, важно  расхаживал по комнате,  время от
времени прикладываясь к  бутылке бренди. Лорд Картакис каким-то замысловатым
образом  вышагивал взад-вперед по столу; вероятно, он считал,  что  танцует,
так как  при  этом напевал  мотив непристойной песенки, то и дело сбиваясь с
тональности.
     Снисходительно  улыбаясь,  Валентин смотрел на беснующихся аристократов
как на  распущенных  детей, не  вмешиваясь в  их  веселье. Пребывая в  замке
довольно долго, они  успели разрушить почти все, что можно. Наблюдая за тем,
как глумятся  над  ценностями Дезсталкеров,  Валентин испытывал  несказанное
наслаждение.  С  таким  же  удовольствием он  воображал  себе,  как  в  один
прекрасный день подобным образом разделается и с самим владельцем.
     Валентин Вольф сидел в  кресле,  закинув  одну  ногу на  подлокотник, а
вторую на стол. Одет он был, как всегда, в черное. Бледное, как смерть, лицо
окаймляли   темные,   пропитанные  масляно-ароматическим   составом  локоны.
Коварный изгиб рта подчеркивали огненно-красные губы, брови с ресницами были
густо   накрашены.  Словом,   Валентин  во  всей  красе  являл  собой  образ
отъявленного  злодея,  которым всегда мечтал  стать.  И, конечно, наркотики,
знаменитые  наркотики... Не зря говорили,  что Валентин  потребляет все, что
можно вколоть, вдохнуть или  проглотить.  Нет  на свете  такого  химического
препарата, который бы  он не дегустировал. Стоило науке изобрести что-нибудь
новенькое, как  Валентин  чуть ли не первым  испытывал его на себе. Пропитав
тело до мозга  костей, наркотики стали необъемлемой частью  обмена  веществ,
служили  основным  топливом  для работы мозга. Сам  же  Валентин относился к
подобной   стимуляции   как   к  искусству   и   постоянно   стремился   его
совершенствовать. Поскольку  он считал,  что идеального  результата  еще  не
добился, то продолжал вести в этом направлении неустанные поиски.
     Последним его экспериментом в данной области  был  редкий эсп-наркотик.
Привыкали к нему практически сразу. Процент летальных исходов среди тех, кто
его принимал,  был хоть  и небольшим, но  все же внушающим опасения.  Однако
Валентина это  ничуть не смутило. Никакой угрозы жизни это зелье для него не
представляло; отправить на  тот свет такого  бывалого наркомана  могла разве
что  азотная  кислота.  Благодаря  новому  изобретению  эсперов  у Валентина
пробуждались небольшие  телепатические  способности. Он  ни на миг не  терял
контроля  над  автономной  нервной  системой, с мыслями же  творилось  нечто
странное  и невообразимое.  Поглощая  одну дозу за другой,  Валентин обретал
комплексное равновесие исключительно за счет силы воли. Подобно хэйденам, он
воспринимал себя как первого  представителя новой породы гуманоидов, считал,
что в его лице алхимия совершила на эволюционной лестнице шаг вперед. Или по
крайней мере в сторону.
     Валентин продолжал наблюдать за тем, как Карлос Сильвестри швыряет ножи
в представителей Клана Дезсталкеров.  Вырывая у великих людей  прошлого один
глаз  за  другим, он словно пытался  доказать всем  и каждому, что ничуть не
боится их единственного потомка - непобедимого Оуэна Дезсталкера. Сильвестри
был  мужчиной  высокого  роста,  длинноногим,  длинноруким  и   на  редкость
угловатым,  с  лицом  круглым  и  пухлым,  как  у  ребенка.   В  его  одежде
переливались все оттенки красного - цвет его Клана, который явно ему не шел.
Волосы  на голове  он сбривал  наголо, а остальную растительность  тщательно
выщипывал. Карлос Сильвестри прекрасно владел  ножом и мечом и в фехтовании,
пожалуй, мог бы стать непревзойденным противником - будь  он настолько смел,
насколько  ему  хотелось  казаться.  Увы,  Сильвестри  всегда  был человеком
чрезвычайно осторожным, предпочитал  не пачкать  руки, а  действовать  через
каких-нибудь  мелких сошек, наблюдая за  происходящим со стороны.  Он не мог
простить  Финли Кэмпбеллу убийство своего лучшего друга, Вильяма Сент-Джона,
и потратил кучу времени и  денег  на то, чтобы отомстить убийце. Однако кого
бы  он ни нанимал,  чтобы убить  Кэмпбелла, никому этого сделать не удалось.
Появление на  общественной арене  Блю Блока  нанесло  могуществу  Сильвестри
катастрофический удар, между тем Финли вновь обрел власть и влияние. Поэтому
Карлосу  не оставалось ничего  другого, как  примкнуть  к  Валентину,  своей
последней надежде на спасение. И хотя все сложилось далеко  не  так, как ему
хотелось,  этот  поступок  по  крайней мере добавлял  чуть больше  страсти в
каждый из ударов ножа.
     Улыбнувшись, Валентин перевел взгляд  на Питера Романова, багроволицего
толстяка, красовавшегося в  изорванном  гобелене. Питер не скрывал  широты и
неуемности своих аппетитов, а, напротив, гордился  ими. Вероятно, поэтому он
до предела услаждал все органы чувств,  но, сколько ни старался,  никогда не
мог утолить свой ненасытный  голод. Если слуги  не потворствовали ему, он их
убивал,  заменяя   более  покорными.  Потомственный  аристократ,  Питер  был
избалован  почестями и властью,  поэтому режим Рэндома,  лишивший  его  этих
привилегий,  пришелся ему не по  нутру.  Смириться с тем,  что давал обычный
бизнес, Питер не мог. И стал искать личность,  способную вернуть все на свои
места, установить в стране надлежащий порядок. Человека, умеющего смотреть в
будущее и вершить  судьбы поколений.  Лучшего союзника,  чем Валентин, он не
нашел.  В отличие от  прочих у  Вольфа по  крайней мере были большие  планы.
Глядя на  то, как  Вольф потворствует  своим  слабостям,  Питер  не  мог  не
испытывать  откровенного  восхищения -  в  этом  вопросе  Валентин его  даже
переплюнул.
     И, наконец, четвертым в компании был смуглый мужчина невысокого  роста,
которого звали  Атос Картакис. Всех поражала ослепительная улыбка и неуемный
темперамент Картакиса.  Оскорбления он  никогда не прощал  и  смывал кровью.
Излюбленным видом  спорта  для  него стали  поединки.  Причем он  никогда не
останавливался, ему непременно нужно  было  добить противника. Поэтому  люди
старались  по  возможности  обходить  молодого  Лорда Картакиса стороной,  а
оказавшись поблизости, соблюдать в словах предельную осторожность.
     Клан  Картакисов  был   немногочисленным.  Его  представителей   всегда
отличала  способность тратить деньги  быстрее,  чем  те  поступали. От своих
предков Атос унаследовал  большие  долги и, не  теряя времени  зря, принялся
добавлять к ним собственные. Кредиторы нередко  предпочитали смотреть на это
сквозь пальцы, лишь бы не  попасть ему  под горячую  руку  и  не угодить  на
дуэль.  Однако все  знали, как на самом деле обстоят дела,  а Картакис знал,
что все  знают. Когда  Блю Блок заключил  с Рэндомом соглашение, у Картакиса
рухнула  последняя  надежда. Лишившись  былой власти, он  остался ни с  чем.
Поэтому все, что осталось у него от души, он заложил Валентину.
     Глядя, как резвятся  дружки, Валентин  не без  удовольствия размышлял о
том дне,  когда они ему  больше не понадобятся. Замышляя для них медленную и
изощренную смерть, он перебирал в  памяти  все мыслимые и немыслимые способы
убийства. Валентин уж было начал красочно рисовать себе наиболее излюбленные
из них, когда на  стене зазвенел мелодичный звонок переговорного устройства.
Что бы это значило?  Ведь  людям было приказано без острой необходимости  не
прерывать трапезу!..  Пожалуй,  нужно дать ливрейному  лакею хорошую трепку,
дабы другим неповадно было, решил про себя Валентин. Шикнув на разгулявшихся
аристократов,  чтобы  те  замолчали,  он  включил  голоэкран. Тотчас на  нем
появилась  толстая,  зловещая  физиономия  бывшего  Лорда   Грегора   Шрека.
Изобразив  кивком  головы  некое  подобие  приветствия и  не  утруждая  себя
излишними любезностями, Шрек сразу перешел к делу:
     -  У тебя неприятности, Вольф. Парламент послал на  Виримонд свои силы.
Они хотят выяснить, что ты здесь затеял.
     - Неужели? - как  обычно,  невозмутимым голосом произнес Валентин. -  И
какую же сюда выслали армию?
     - Хуже, чем армию. Послали Дезсталкера и Д'Арк.
     Быстро  переглянувшись,  трое аристократов  тревожно зароптали.  Махнув
рукой, Валентин  потребовал  тишины,  после  чего, растянув  рот  в  мерзкой
улыбке, взглянул на изображение Шрека.
     -  Выходит, к нам решил пожаловать наш дорогой  Оуэн... Что ж,  милости
просим. Представляю, какое  у  него  будет  лицо, когда он  увидит,  во  что
превратилось его жилище. И  когда же  нам ждать в гости знаменитого воина со
своей амазонкой?
     - Скорее всего они с этой сучкой уже на  планете. У нас последнее время
нарушена связь. Сообщения приходят с некоторым опозданием.
     - Вряд ли Дезсталкер  уже  здесь,  -  вмешался  в разговор  Картакис. -
Система безопасности  не могла пропустить их  корабль. К  тому  же мы должны
были получить предупреждение от сенсоров...
     - Не пори чепухи, - осек его Валентин. - Может, ты  не понял: речь идет
об  Оуэне  Дезсталкере. -  Он  вновь повернулся  к экрану. - Как там у тебя?
Контролируешь ситуацию?
     - Конечно.  Ты даешь  товар,  а мои люди его  переправляют. -  При этих
словах Грегор криво  усмехнулся. - Скажи  мне кто  раньше, что я докачусь до
торговли наркотиками, в жизни не поверил бы.
     -  А по-моему,  у  тебя  настоящее  призвание,  -  лениво очищая  ногти
кончиком ножа, произнес Сильвестри.
     - Хорошо еще,  что  на  меня не  охотятся  поборники справедливости,  -
усмехнулся Грегор.  -  По  крайней мере  я  не  лишился Башни Шрек и  своего
народа.
     -  Все  равно ты  уже  не  Лорд, - заметил Романов, слизывая с  пальцев
куриный жир. - Мы не позволим Блю Блоку и предателю Рэндому лишить нас того,
что принадлежит нам по праву.
     -  И вновь станем Лордами, - решительно заявил  Картакис. -  Пусть даже
для этого нам придется перестрелять всех, кто думает иначе.
     - Слишком много шума от маленького щенка, - осек  его Грегор, вспомнив,
что их разделяет существенная разница  в возрасте. - Мы сражались как могли.
Но все потеряли. Теперь у нас осталась последняя надежда - план Вольфа. И да
поможет нам Бог, если нам не удастся его завершить.
     -  А  если  удастся,  я сам превращу вас в  богов,  -  спокойно  заявил
Валентин. - Мы вернем  себе  славу,  добьемся даже  большего могущества, чем
имела Лайонстон. Но это все в  будущем. А  сейчас, Грегор, давай поговорим о
делах насущных. Как продвигается заговор?
     - Число сторонников растет с каждым днем. Многие аристократы и политики
желают предоставить нам людские ресурсы и деньги,  дабы ускорить претворение
твоего плана в жизнь. Я уже не говорю о тех, кто сам готов  оказать активную
помощь  и сражаться, когда придет время. Но я  настоятельно  их предупредил,
чтобы  до  поры  до времени  не  высовывались.  Мятежники  и их  ненаглядный
Парламент, верно, думают, что положение под контролем, однако их драгоценный
новый режим стоит на песке.
     -  И в этом зыбучем песке закончится  их мирская слава, - подхватил его
мысль  Валентин. - Я  всегда питал слабость к  хорошим метафорам.  А теперь,
Грегор, будь умницей, исчезни. Я должен  кое-что обдумать.  Надо же достойно
встретить таких дорогих гостей, как Оуэн и Хэйзел Д'Арк.
     - Смотри, будь осторожен, - предупредил Грегор. И выключил видеоэкран.
     - Пусть придут, - сказал Сильвестри. - Мы сможем с ними справиться.
     - Мы-то сможем, - вмешался Картакис, - а вот насчет тебя я сомневаюсь.
     Карлос Сильвестри внезапно залился краской.
     - Хочешь увидеть, на что я способен? - держа по  ножу в каждой  руке, с
вызовом заявил он.
     -  Расслабься,  -  успокоил  его Романов,  пытаясь отыскать  что-нибудь
съестное  в  остатках   обеденной  снеди.  -  При  нашей  охране  и  системе
безопасности мы можем безболезненно пересидеть осаду целой армии, пока та не
вымрет с голоду.
     - Возможно,  в другой  раз ты был  бы прав,  - заметил Сильвестри. - Но
только не сейчас. Пойми,  мы имеем дело с Дезсталкером и Хэйзел  Д'Арк. Уж я
наслышан об их  подвигах. Знаете,  как они сражались на улицах Голгофы? Там,
где  они прошли, камня на камне не  осталось! Поговаривают, что их убили,  а
они потом сами себя воскресили.
     - Слухи, - отмахнулся Картакис. - Люди любят все приукрасить.
     - Как бы эти слухи  не обернулись для нас правдой, - произнес Валентин.
- Только не надо  волноваться, господа. Давайте дадим им возможность прийти.
Пусть получат,  что  хотят.  А получить  они здесь не смогут  ничего,  кроме
смерти. - Он тихо засмеялся над своей шуткой.
     Остальные не оценили его юмор - как, впрочем, случалось не раз. Подобно
химическому составу  тела,  чувство  юмора Валентина претерпело своеобразную
эволюцию и потому было доступно пониманию далеко не каждого.
     Глубоко вздохнув,  Валентин встал,  давая понять, что  обед  официально
закончен.  Тщательно  промокнув  красные  губы  салфеткой,  он направился  к
выходу. Вслед ему раздались тревожные возгласы аристократов.
     - Что-нибудь еще, господа?
     - Наркотик, - холодным тоном произнес Картакис. - Нам нужен наркотик.
     -  Конечно! Как я  мог забыть? Вам пора  уже принять очередную дозу, не
так ли? Непростительная оплошность с моей стороны!
     Прошествовав  обратно  к столу, Валентин достал из  кармана  склянку  с
таблетками. Трое мужчин, три бывших Лорда и хозяина своей судьбы, уставились
на пузырек с голодным вожделением. Они понимали, что  попались  на крючок: в
это время дня Валентин мог делать с ними все что угодно.
     Эсп-наркотик  был открыт  случайно  небольшой  группой ученых,  которые
занимались поиском совершенно другого  вещества.  Особенно  удивительным для
них оказалось то, что при постоянном применении новый препарат способствовал
появлению  хоть  и  небольших,  но все  же  вполне  реальных  телепатических
способностей.
     Не успело  появиться на  свет  очередное зелье,  как контроль над ним и
учеными  тотчас  прибрал  к  своим рукам Лорд Драм по прозвищу Душегуб,  сам
приохотившийся к  зелью.  Неизвестно, к чему  привели  бы его  далеко идущие
планы и мечты, не  распорядись  судьба  их пресечь. После смерти Лорда Драма
контроль за  наркотиком и производящей  его лабораторией  захватил Валентин.
Конечно,  применение   препарата  было   чревато  некоторыми  последствиями.
Во-первых,  зависимость возникала практически  сразу: после  первой же  дозы
человек был обречен либо принимать его  до конца жизни, либо умирать ужасной
и