равда, отец?  Ты тоже переменился.  На таком  близком
расстоянии я чувствую, как действуют в тебе энергии Лабиринта. И каково это,
отец: знать, что ты стал одним из тех, кого выслеживал и убивал?
     - Диана...
     - Дженни. Я теперь Дженни.
     - Ладно, Дженни. Я не  знал, что тебя послали на Девятый  Уровень. Если
бы я знал, я бы...
     - Ты бы  - что? Пробился  бы  в самую охраняемую  тюрьму Империи, чтобы
меня спасти?
     - Да, - просто ответил Сайленс. - Если бы я знал, я бы за тобой пришел.
     Дженни медленно кивнула.
     - Да.  Может  быть, ты бы так и сделал. Но этого  не случилось. Там, на
планете Ансили, ты  сказал, что больше  никогда  не  дашь  никому делать мне
больно. Ты солгал, папа.
     - Прости меня, детка. Прости.
     - И вот мы здесь,  по  разные стороны этой  войны, и все из-за Железной
Суки. Как ты можешь  ее  защищать  после всего, что она сделала? После того,
что она сделала со мной?
     - Она - моя императрица, - сказал Сайленс. Лайонстон спрыгнула с Трона,
мягкими  шагами подобралась к Сайленсу и сильно  ударила по лицу. Голова его
качнулась  от пощечины, но  он устоял. Лайонстон приблизила к  нему лицо так
близко, что когда она заговорила, брызги слюны полетели ему в лицо.
     -  Изменник! Проклятый  изменник!  Ты  прятал  от  меня  свою силу,  ты
провалил все задания, которые я тебе  давала, а теперь оказывается, что твоя
дочь - среди моих злейших врагов!
     -  Это  все правда, - твердо ответил Сайленс.  -  Но вы  все  равно моя
императрица.
     Лайонстон засмеялась ему в лицо и  занесла руку для второй  пощечины. И
тут она ахнула, глаза ее широко раскрылись, и невидимая сила крепко схватила
ее  за  руку  и дернула  назад.  Она  попыталась  вырваться - и  не  смогла.
Повернувшись, она встретилась с хмурым взглядом Безумной Дженни.
     - Хватит, Сука. Не трогай моего отца.
     -  Я  благодарен тебе, - сказал Сайленс. Но отпусти  ее,  Дженни. Прошу
тебя.
     Дженни фыркнула,  но  отпустила  невидимый  захват  и  дала императрице
ментальный толчок, от которого она, спотыкаясь, полетела обратно к Трону. Но
Лайонстон  быстро  восстановила  равновесие  и  села  на Трон  с  вызывающим
достоинством. Оглянувшись,  она остановила  пристальный взгляд  на Валентине
Вольфе.
     - Не надо на меня так смотреть, - сказал Валентин. - Я проигранное дело
узнаю с первого взгляда. Наверное, я  мог  бы  сражаться за вас  - у меня  с
собой есть для  этого  боевой наркотик.  Но я действительно не  вижу  в этом
смысла. Пробил час Восстания, а я, кажется, слишком рано спрыгнул  с корабля
Подполья. Итак, я отхожу в сторону и предлагаю свои услуги тому, кто возьмет
верх. Люди вроде меня всегда будут нужны.
     -  Ты не  хочешь драться,  потому  что боишься  косметику размазать,  -
бросила ему Хэйзел. Валентин улыбнулся:
     - И это тоже.
     - Ты в самом деле думаешь, что тебе простят боевые машины на Виримонде?
-  спросил Оуэн. -  Простят  бойню, страдания и  ужас, которые  ты  принес в
беспомощный фермерский мир?
     Валентин пожал плечами:
     - Я только выполнял приказы. Не слишком оригинальное оправдание, должен
признать,  но  старые шутки  -  всегда  самые лучшие.  И  я могу быть  очень
преданным - за соответствующее вознаграждение. Я  уверен, что вожди Подполья
признают  мою ценность. Я, видите ли, кое-что знаю. Знаю то, что нужно будет
знать  Подполью,  чтобы  взять  власть  в  Империи без  лишних  страданий  и
разрушений.  Что вам  важнее,  Дезсталкер:  видеть  меня  наказанным  -  или
восстановить Империю минимальной кровью? Нет, они меня пощадят,  сколько  бы
сброд ни требовал  моей головы. Но вам не  о  чем  беспокоиться, Дезсталкер:
если вам нужно убивать, у вас  есть Лайонстон. Наслаждайтесь  минутой. Дайте
себе волю. Не каждый день вам приходится убивать императрицу.
     - Казнить, - поправил его Оуэн.
     -  Что  за любовь  к эвфемизмам?  -  улыбнулся  Валентин.  Лайонстон  в
отчаянии повернулась на Троне к двум своим телохранителям.
     - Разор! Саммерайл! Защитите меня!
     - Нет, - спокойно ответил Кит. - Вряд ли. Из-за тебя погиб на Виримонде
Дэвид. Сюда я  явился только ради  шанса вблизи увидеть  твою гибель. А если
придется  - сделать эту работу лично. Мой  Дэвид  погиб, и я буду рад видеть
твою гибель, Лайонстон.
     Разор выхватил меч и пустил его пологой дугой, метя в шею Кита. Но даже
при  свойственной  инвестигатору  быстроте  он  не смог  застать  Саммерайла
врасплох.  Меч Кита оказался точно в нужной точке, чтобы отбить удар Разора,
будто  он давно уже  знал, что именно Разор сделает. Может  быть, он и знал.
Ведь не зря  же он носил прозвище Малютка Смерть. Они отскочили  в стороны и
настороженно закружили друг возле друга - двое опытных убийц сошлись наконец
в  поединке,  чтобы решить,  кто же из  них  лучше.  Мечи  их  сталкивались,
разлетались, рассыпались каскадами ударов и защит. Разор был инвестигатором,
с   детства   обученной  безупречной   машиной  для  убийства  в   интересах
императрицы. Кит Саммерайл, Малютка Смерть, был прирожденный психопат, гений
фехтования и убийства, который перебил всю свою Семью  просто ради процесса.
Два человека, называвшие Смерть своей госпожой, и оба не знали ни пощады, ни
милосердия.  В конце концов талант победил обучение, когда Кит втянул Разора
в столкновение корпус  к  корпусу, улыбнулся ему поверх  скрещенных мечей  и
свободной  рукой  всадил ему кинжал в ребра. Разор изумленно взглянул, будто
не мог поверить, что случилось, сила ушла из его ног, и он рухнул на колени.
Кит наклонился и всадил кинжал глубже. Разор выронил меч, но встретил взгляд
Кита, не мигая, и даже сумел усмехнуться презрительно.
     - Ты меня  победил только потому, что  я постарел  и потерял  быстроту,
мальчик.
     -  Нет, - ответил Кит. - Я тебя победил потому,  что  тебе было не  все
равно,  будешь  ты жить  или умрешь. А  меня это  никогда не интересовало. А
теперь заткнись и умри. У меня тут дела намечаются.
     Он еще на дюйм вдвинул кинжал, и  свет покинул глаза Разора. Он упал на
спину  и  больше не  шевелился. Кит  подождал  последнего вздоха  умирающего
врага, потом коротко улыбнулся, вытащил кинжал, встал и кивнул Оуэну:
     -  Дэвида убила Империя, а не я. Он был моим единственным другом за всю
жизнь. Кажется, я снова примкнул к Восстанию.
     -  Почему  ты  думаешь, что  там  нужен такой  псих, как ты? - спросила
Дженни.
     Кит приподнял бровь.
     - Чья бы корова мычала... Нет, они меня возьмут  обратно. Такие, как я,
вам всегда будут нужны. Человек, согласный делать грязную работу, от которой
отказываются другие. А мне все равно. Я - убийца, и я там, где убивают.
     Лайонстон  медленно  подняла  руку и  поправила длинную  светлую  прядь
волнистых  волос. Глаза  ее смотрели дико и  странно,  а губы  вытянулись  в
ниточку.
     - И никто не защитит свою императрицу  в час нужды?  Неужто не осталось
ни единого верного подданного?
     - А, черт! - Драм  выступил вперед. -  Я так думаю, что есть еще и я. -
Он  встал между  Троном и мятежниками. -  Я  принадлежу тебе  телом и душой,
Лайонстон. Ты дала мне жизнь. Дала все. И если моя жизнь будет короче, чем у
других, так она точно  будет не скучной. -  Он усмехнулся Оуэну: -  Я хорошо
развлекся  на Виримонде, Дезсталкер. Твои крестьяне бежали передо  мной, а я
косил  их, как  траву, и  шел по их  трупам. Я втаптывал  пролитую  кровь  в
распаханную землю и смотрел, как горят города на рассвете. Я сожрал твой мир
и  выплюнул  обратно,  Дезсталкер,  и каждую минуту наслаждался.  Я  - Драм,
Душегуб,  непобедимый. Когда я  убью  тебя и  твоих  друзей, я поведу  силы,
которые погонят восставший сброд обратно в  сточную канаву, где ему и место.
У  вас  нет  ни  одного  шанса. Вы - сброд,  нижайшие из  низших,  грязь под
сапогом. Выходи, Дезсталкер, и я отрежу тебе твою глупую голову и насажу  на
пику.
     - Черт  побери!  - сказала Хэйзел.  - Он еще  больше  любит произносить
речи, чем ты.
     - Ничего страшного, - ответил Оуэн. - Сейчас я его остановлю.
     -  Нет, -  сказал  Джиль  Дезсталкер  и положил  руку  на плечо  Оуэна,
останавливая его. - Этот - мой.
     Он  шагнул вперед, и Драм  встал в  боевую стойку, меч наготове.  Джиль
покачал головой.
     - Любительщина. Ты не Драм, кто бы ты ни был. Драм  был моим сыном, и я
сделал из него такого фехтовальщика, каким тебе  не быть никогда. Я убил его
там, на Хэйдене. Когда  я  вошел  сюда  и увидел тебя,  стоящего у Трона,  я
понял,  что  мне придется сделать  это еще  раз. Убийство сына чуть не убило
меня самого, но убить клона - это мне будет просто.
     Драм посмотрел на него странным взглядом:
     -  Ты - мой отец? Я не знал. Лайонстон  никогда мне  не говорила.  Я не
знал, что у меня есть Семья. Ты хочешь сказать, что я тоже Дезсталкер?
     - Нет, - бросил ему Джиль. - Ты всего лишь клон.
     - Погоди! - сказал Драм. - Нам надо это обсудить...
     - Нечего тут  обсуждать, - перебил Джиль. - Ты не мой  сын. Ты  даже не
человек. Как ты смеешь носить лицо моего сына?
     Он  поднял дезинтегратор и выстрелил Драму прямо в  лицо. Взрыв энергии
оторвал голову клона от тела,  которое грудой свалилось на  пол. Лайонстон в
изумлении глядела на Джиля. А он холодно ей улыбнулся:
     -  А чего  ты  ждала? Еще  одной дуэли?  Еще одно  дело чести, решаемое
звоном мечей?  Это уже было. А  здесь была  грязная  работа - убрать отброс,
которому вообще не надо было существовать.
     Он  повернулся,  рукой сделал останавливающий жест Оуэну, который шел к
нему, и  отошел  чуть в сторону,  чтобы побыть  наедине  с собой.  Лайонстон
безмолвно сидела  на своем  Троне, глядя на обезглавленное тело у своих ног.
Капитан Сайленс и инвестигатор Фрост переглянулись:
     - Кажется, дело решать нам, инвестигатор.
     - Не в первый раз, капитан. Сайленс кивнул Лайонстон:
     - Мы прошли через многие изменения, Ваше Величество, хотели мы того или
нет, но  наша верность всегда была  вне сомнений. И если мы  и  держали свои
способности  в тайне, то лишь  затем, чтобы лучше служить вам. Давай, Фрост,
еще раз вырвем победу из зубов поражения. - Он улыбнулся Оуэну и Хэйзел: - А
с вами у нас ведь еще дело не кончено, помните?
     - Чертовски верно, - сказала Хэйзел, помахивая мечом, как кот хвостом.
     - Папа... - начала Дженни.
     - Извини меня, - прервал ее  Сайленс. - Это вопрос долга. А свой долг я
всегда знал.
     - Черт побери, у нас  нет времени для  всех  этих  поз!  -  раздраженно
сказала Руби  Джорни.  -  Когда я захочу  смотреть фехтовальные спектакли  и
дуэли, я  пойду на Арену  и сяду в  удобное  кресло с банкой пива  и пакетом
соленых орешков. У нас тут Восстание или что?  Только время теряем на ерунду
вместо более важных вещей,  например  сбора добычи. Выше голову,  Лайонстон!
Джиль все очень верно объяснил.
     И она  подняла  дезинтегратор и выстрелила в императрицу. Но  еще когда
она прицеливалась, Стелмах крикнул что-то неразборчивое и бросился между ней
и императрицей,  и взрыв энергии пришелся  ему в  грудь. Ему сразу  оторвало
правую  руку, правая верхняя часть груди испарилась, и он со стоном свалился
к подножию  Трона. Сайленс и Фрост сразу оказались возле него, но ясно было,
что офицер безопасности  уже умирал. Он протянул уцелевшую руку Сайленсу,  и
тот крепко сжал ее двумя своими.
     -  Все, чего  я  хотел в  жизни... это служить,  - смог сказать Храбрец
Стелмах. Быть верным. Отдать жизнь за императрицу.
     - Никто не сомневался в  твоей верности,  - ответил Сайленс, но ответил
он мертвецу.  Он  бережно  положил руку Стелмаха  ему на  грудь  и потрепал,
прощаясь.
     - Жаль, - сказала Фрост. - Хороший был человек - в своем роде.
     - Странно, что тебе не все равно, - сказал Сайленс.
     -  Мне  он  нравился,  -  ответила Фрост.  - Он был  трусом,  слабаком,
возможно, симпатизировал бунтовщикам, но он  делал все, чтобы быть смелым  и
поступать  правильно.  Это нам легко  быть смелыми  -  с нашей тренировкой и
способностями.  А у него  только и было, что сила духа. И желание умереть за
императрицу.
     - А теперь  наша очередь, - сказал Сайленс. Он поднялся на ноги,  Фрост
рядом с  ним, и они  стали  перед Троном.  Сайленс улыбнулся Дженни и кивнул
Оуэну:
     - Давай начнем, Дезсталкер.
     Оуэн ступил  вперед в сторону Сайленса, а Хэйзел  направилась  к Фрост.
Оуэн небрежно взмахнул мечом.
     - Из  того, что  я  слышал,  капитан,  вы  и  инвестигатор  приобрели в
Безумном  Лабиринте способности, аналогичные нашим. Это значит, что мы можем
вызвать нашу силу,  сойтись  грудь в грудь, развалить весь двор на кирпичи и
убить всех, кто в нем есть, и все  равно ситуация останется патовой. Так что
вы скажете, если я предложу биться по-честному? Только меч  против меча. Как
вам?
     - По-честному, - повторил Сайленс. -  Этого я  и ожидал от Дезсталкера.
Да и к тому же мы всегда хотели узнать, кто из нас лучше владеет мечом.
     - Чертовски верно, - подтвердила Фрост.
     - Тогда давай, - согласилась Хэйзел.  - Последний бой в силу  человека.
Пока мы не забыли, как это делается.
     И  они  пошли  друг  другу  навстречу,  величайшие  чемпионы  Империи и
Восстания,  четверо  достойных  людей, чьи различные  убеждения не допускали
компромисса, подписанного иначе, как острием меча. Оуэн  и Сайленс  медленно
кружили  друг  около  друга, их мечи  легко  соприкасались, пока они изучали
слабости  и  уязвимые места  противника. Хэйзел  и  Фрост  сразу ринулись  в
схватку,  обмениваясь  режущими и  рубящими ударами; мечи их  схлестывались,
подстегнутые соперничеством, которое сильнее ненависти или гнева.
     Оуэн  и  Сайленс  обменивались выпадами, ударами  и защитами, холодно и
расчетливо, до предела напрягая силы и умение, оба прошедшие  суровые школы,
где  не прощают  ошибок. Мечи их  сталкивались, рассыпая искры,  и никто  не
отдавал ни дюйма  и не отступал  ни на шаг. Так быстро мелькали их мечи, что
глаз не мог уловить,  и мысль бы не  уследила. Оуэн не форсировался,  и даже
мысли об этом у него не было. Этот бой он хотел выиграть честно. Он сражался
за идеалы, не только свои, но и  всего Восстания, и либо он  победит честно,
либо вся жизнь его не имела смысла. Сайленс вкладывал всю свою силу в каждый
удар и всю быстроту в каждый выпад и защиту, и все  же лишь с трудом отражал
атаки  Дезсталкера.  Молодой  мятежник бился  так, будто для  него  не имеет
значения  собственная  жизнь,  нужна лишь победа. Сайленс  пытался вызвать у
себя такое  же чувство. От него теперь зависела  вся Империя. Все, во что он
верил и за что сражался. Но его уверенность не была так тверда, как у Оуэна,
может  быть, поэтому его меч стал  на  какую-то ничтожную  долю медленнее, и
Оуэн отбил его  клинок в сторону, шагнул вперед  и  приставил острие  меча к
горлу Сайленса. Долгое мгновение они  двое стояли  так, лицом к лицу, тяжело
дыша от изнеможения. Они посмотрели друг другу в глаза и узнали то, что  там
увидели.
     - Я не могу тебя убить, - произнес  наконец Оуэн. - Это будет как убить
себя. Сдавайтесь, капитан. Отложите меч, и я гарантирую вам жизнь. Восстанию
нужны будут такие люди, чтобы восстановить разрушенное.
     - Моя верность...
     -  Принадлежит народу Империи. Помогите нам  сохранить лучшее, чтобы мы
не выбросили его вместе с плохим.
     Капитан Джон  Сайленс оглянулся  на свою императрицу,  потом  на Ад,  в
который она превратила свой двор, медленно  разжал ладонь и дал мечу  упасть
на пол.  Почти без звука. Оуэн опустил свой  клинок. Они уважительно кивнули
друг другу и обернулись посмотреть на Хэйзел д'Арк и инвестигатора Фрост. Те
бились  на равных,  лицом к  лицу,  тяжело и хрипло дыша, мечи дрожали в  их
уставших  руках.  Только глаза  их были так  же свирепы, но у  них обеих уже
кончались и  силы, и выносливость, и  слишком гордыми  были  они  обе, чтобы
обратиться к своим сверхъестественным силам и умениям.
     - Хватит, Хэйзел, - сказал Оуэн.  - Никому  из вас не победить. И никто
из вас не собирается уступать. Слишком вы похожи. Будем считать, что рабочий
день закончен, и займемся тем, зачем сюда пришли.
     Хэйзел задумалась; пот стекал с ее тяжело нахмуренного лица.
     - А, ладно, - бросила она наконец.  - Всегда можем  продолжить, когда у
нас будет на это больше времени. - Что скажешь, инвестигатор? Я шагну назад,
если ты тоже шагнешь.
     -  Никогда, -  ответила Фрост. -  Я инвестигатор. Империя сделала  меня
тем, что я есть. Я не сдаюсь и не прекращаю битву - во мне это  не заложено.
Убей меня, если можешь, мятежница.
     - Не обязательно так ставить вопрос, - сказал Оуэн.
     - Нет, обязательно. Это  моя жизнь, смысл моей жизни, мое назначение. Я
не отступаю. Не могу. Убейте меня, если можете. Хэйзел опустила меч.
     - Не могу. Так - не могу.
     -  Я могу, - сказал Кит Саммерайл. И движением таким быстрым, что никто
и не  понял, пока не было уже поздно, он выхватил спрятанный кинжал и метнул
его  во Фрост изо всей  силы. Она обернулась  на голос, и кинжал попал  ей в
горло. Густо хлынула кровь, струями растекаясь по груди. Фрост выпустила меч
и обеими руками схватилась за горло, и между пальцами  ее ключом била кровь.
Сайленс  немедленно  оказался  рядом, охватив ее руками.  Ее затрясло, и  он
обнял ее крепче. Она была ошеломлена, недоумевала, будто не могла поверить в
то, что с ней происходит.
     - Дурацкая смерть, -  сказала она, с трудом выговаривая слова,  и кровь
разбрызгивалась при каждом слове алым туманом. - Холодно. Очень холодно.
     - Я здесь, Фрост, - сказал Сайленс. - Я с тобой.
     - Никогда не думала... что вот так... все кончится.
     - Тихо, - шикнул на нее Сайленс. - Побереги силы, пока мы найдем врача.
     - Мы никогда друг другу  не лгали, капитан, - сказала  Фрост. - Не надо
сейчас начинать.
     - Так исцели себя! Я же смог!
     - Поздно, капитан. Слишком поздно.
     - Ты  была хорошим  солдатом. -  Голос  Сайленса сломался. - Лучшим  до
самого конца.
     - А как же. Я же инвестигатор. Джон...
     -Да?
     Но  дыхание уже  покинуло ее с последним долгим выдохом, и ее больше не
было. Сайленс прижал ее к своей груди.
     -  Хорошим солдатом.  Хорошим солдатом. Наконец он ее выпустил и встал.
Мундир его пропитался ее кровью. Он посмотрел на Саммерайла, а тот улыбнулся
ему в лицо.
     - Зачем? - спросил Сайленс. - Зачем ее, а не меня?
     -  Ты убил моего Дэвида, - ответил Кит. - Теперь ты  знаешь, каково мне
было. Хочешь попробовать убить меня прямо сейчас, старик?
     - Не сейчас,  -  сказал Сайленс. - Здесь было достаточно смертей. И она
все равно бы не сдалась. Только не попадайся мне на глаза, убийца.
     Он  повернулся к  Оуэну  и Хэйзел, будто они знали, что делать  дальше.
Стелмах и Фрост погибли, а  он отрекся от своей императрицы. Невозможно было
поверить, что вся его жизнь вот так развалилась за несколько секунд.
     - Мне жаль инвестигатора, - сказал Оуэн. - Но иногда просто невозможно,
чтобы не проиграл никто.
     - Ты любил ее? - спросила Хэйзел. - Ты ей когда-нибудь об этом говорил?
     -  Она не  знала  бы, что ответить, -  отозвался  Сайленс.  - Она  была
инвестигатором.
     И больше  нечего было сказать на эту тему, и потому они все повернулись
к Лайонстон, одиноко сидевшей на Троне. А она ответила  вызывающим взглядом.
Все ее сторонники были мертвы  или  побеждены, но  она не сдавалась. Это был
момент чистого  противостояния,  и напряжение  повисло  в  воздухе  внезапно
притихшего Ада. Охранники-ангелы  были  мертвы, девы  вновь стали  людьми, и
даже  голографические иллюзии  застыли, будто ожидая, что будет дальше. Оуэн
медленно подошел и встал один у подножия Железного Престола.  Он долгий путь
прошел к  этому  месту  и к этой  секунде. Встать лицом  к лицу  с женщиной,
которая разрушила его  жизнь и лишила его всего, чем он  дорожил.  Это из-за
нее он был обречен странствовать по Империи, всегда удирая от бегущих по его
следу  псо