и о  Черной  Бездне  Гутман обратил свой взор на  Оуэна и
Хэйзел.
     - Сэр  Дезсталкер  и  мисс Д'Арк. Вы  были последними из людей, которые
побывали в Черной Бездне. Можете ли вы пролить свет на это явление?
     - Для меня  это такая  же тайна, как  и  для всех остальных,  - ответил
Оуэн.  - Ничего  подобного я в жизни не видел. Хотя Генератор Черной Пустоты
изобрел  мой  дед, это  еще не значит,  что я знаю о нем больше, чем  кто-то
другой. Даже если  у Джиля и была какая-то информация о Черной Бездне, он со
мной никогда  не делился.  Но я не  могу поверить, что в этой пустоте кто-то
есть. Там  нет условий для поддержания  жизни. Ни пищи, ни  света, ни тепла.
Как может там что-то или кто-то существовать?
     - Это вовсе не  жизнь в  привычном значении этого слова, - поправил его
Беккет. - Никто  не  знает,  что  случилось,  когда миллионы  людей  приняли
страшную смерть. Может, именно тогда в пустой черноте и зародились кошмары.
     - Чушь! - бросил Оуэн.
     - Неужели?  - сказал Беккет. - Хочу вам  напомнить, что вы вернулись из
Черной  Бездны  вместе  с проснувшимися  хэйденами.  А  мы  уж  думали,  что
избавились  от этого ужаса  раз и навсегда... В  Бездне  определенно  что-то
есть.
     Взоры   присутствующих  устремились  на  Оуэна  и  Хэйзел.  Разумеется,
Дезсталкер  со своей подругой знали о Бездне гораздо больше, чем  остальные,
но ради общего блага давно поклялись  держать  язык  за зубами.  Кроме того,
между  тем,  что  сообщил  им  Беккет,  и  тем,  что  было  известно  им, не
прослеживалось прямой связи. По крайней мере им хотелось так думать.
     - Говоря о хэйденах, - продолжал Беккет после небольшого молчания, - мы
подошли к последней части моего  доклада. Полагаю, всех нас  немало  удивило
то, что  проснувшиеся хэйдены примкнули к силам повстанцев. Но еще больше мы
поразились,  узнав,  что измененные теперь повинуются приказам.  Если прежде
они превратили бы врага в груду мяса, то ныне предпочитают взять его в плен.
По крайней мере именно так хэйдены поступали с имперскими солдатами, которые
во время Восстания изъявляли желание сдаться.
     Вы убедили нас, сэр Дезсталкер, что хэйдены изменились. Вы сказали, что
с    ними   можно   сотрудничать.   Но   следовало   бы   проявить   большую
осмотрительность.  Разве можно доверять киборгам -  людям, которые в поисках
технического совершенства  напрочь  отбросили  свою  человечность. Тем,  кто
начал  Крестовый  Поход  Генетической  Церкви  против человечества,  надеясь
заменить  собой  все население  Империи.  Нет,  человекоподобным  машинам  в
золотистых звездолетах, этим мясникам с Брамина II, доверять было нельзя. Да
будет вам известно,  сэр Дезсталкер, что  ваши бывшие союзники вернулись  на
Брамин II и, разрушив защиту планеты, оккупировали ее. Переименовали планету
в Новый  Хэйден и окружили ее  своими золотыми кораблями.  Прежде чем  связь
прервалась, мы успели  получить несколько сообщений. Из  них  явствует,  что
хэйдены  приступили  к  опытам  над  захваченными в плен людьми, намереваясь
превратить их в новых, более совершенных хэйденов.
     Мы  не имеем ни малейшего представления о том, что там творится сейчас.
Чтобы  спасти  людей Брамина  II,  нам нужно  пройти  мимо  золотых кораблей
хэйденов. А это равносильно самоубийству. Может, у сэра Дезсталкера есть  на
этот счет какие-нибудь соображения? В конце концов, именно он вновь выпустил
хэйденов.
     В  зале  поднялся  шум.  Недовольство  толпы постепенно  перерастало  в
неистовый гнев, не предвещающий ничего хорошего.
     - Хэйдены были неизбежным злом, - бесстрастно заявил Оуэн, - однако без
них мы не смогли бы свергнуть Лайонстон. Спросите сами у генерала Беккета. Я
думал...  надеялся,  что измененные больше не возьмутся  за  старое.  Я знал
одного  хэйдена,  хороший был  друг -  среди  людей таких еще  поискать. Но,
видимо,  меня в очередной раз предали те,  в кого я верил. Однако давайте не
будем преувеличивать  опасность.  Хэйдены  захватили всего одну  планету.  И
максимум, на что они способны - это ее защищать.
     -  Уж не  предлагаешь ли ты  бросить  население Брамина II на  съедение
человекоподобным  монстрам?  -  осведомился Гутман. - Не  думаю, что Империя
тебя поддержит.
     -  А почему  бы  и  нет? -  парировал  Оуэн.  - Разве  не ты  предложил
жертвовать малым  во имя  большего?  Помнишь,  как ты посоветовал обойтись с
населением  Границы?  Нет,  Гутман,  я  вовсе не  предлагаю  бросать жителей
Брамина II на  произвол  судьбы. Этого  допустить нельзя хотя бы потому, что
хэйдены могут превратить  их  в мощную  армию.  Мы с Хэйзел отправимся  туда
вдвоем.  И  посмотрим,  что  можно  сделать.  В  конце  концов,  я  чувствую
ответственность за случившееся.
     - Как  бы не  так! - воскликнула Хэйзел.  - С чего  это ты взял, что  я
мечтаю отправиться на тот свет? Мне пока жить не надоело.
     -  Я  просто  думал,  что  мисс  Д'Арк  не  захочет  пропустить  такого
развлечения, - ответил он.
     - А вот это совсем другое дело,  - ухмыльнулась Хэйзел. - Просто  нужно
было меня попросить.
     - Парламент охотно принимает ваше  предложение, -  заявил Гутман,  -  и
желает вам удачи. Тем более что она вам может очень пригодиться. Вы согласны
с нами, генерал Беккет?
     - Вполне, - ответил тот. - Сам заварил кашу, пусть сам и  расхлебывает.
Но если  у них ничего не  выйдет, придется  принимать решительные  меры. Чем
ждать,  что  выкинут  хэйдены  в  скором  будущем, лучше сжечь их  проклятую
планету дотла. У меня все.
     Экран исчез, а с  ним  и генерал Беккет.  В зале  поднялся  гул. Лукаво
улыбнувшись  Оуэну,  Гутман  как-то  странно  оживился.  Дезсталкер   нутром
чувствовал,  что  ничего хорошего  это не сулит.  Слегка  подавшись  вперед,
Гутман произнес самым что ни на есть рассудительным тоном:
     - Прежде чем  вы нас покинете, сэр Дезсталкер, хотелось бы  задать  вам
несколько вопросов. Парламент  отправил  вас за военными преступниками.  Но,
насколько мы могли заметить, вы не слишком старались доставить их живьем.
     - Они почему-то думали, что на  Голгофе их ждет  несправедливый  суд, -
ответил Оуэн.  - Видимо,  потому,  что  за  все время работы судов  военного
трибунала ни один осужденный  не был оправдан. Полагаю, этот факт не укрылся
от их внимания. Поэтому неудивительно, что они предпочли сражаться насмерть,
лишь бы не попасть к вам в руки. В этом положении виноваты вы, а не мы.
     - Каждый  конкретный случай мы  разбираем очень  тщательно,  - возразил
Гутман.  -  Неужели ты  думаешь,  что я позволю  ложно  осудить моих  бывших
приятелей-аристократов?
     -  Звучит  убедительно.  Особенно  если  учесть,  что говорит  человек,
убивший собственного отца, - заметила Хэйзел. -  Лучше остановись, пока меня
не разобрал смех.
     - Я  давно  уже  не  тот, что  прежде,  - пожал плечами  Гутман. -  Все
меняется. И  люди тоже. Или ты, дорогая  моя, так  не считаешь? Должно быть,
забыла, как когда-то сама промышляла пиратством и охотой за клонами?
     Хэйзел  рассердилась,  но  промолчала,  за что  Оуэн  ей  был  безмерно
благодарен.
     - Суды  военного  трибунала призваны  служить  справедливости.  Империя
должна  знать, что истинному злу  рано  или  поздно придет конец,  -  заявил
Гутман.
     -  Суды существуют только  потому, что  они популярны,  -  возразил ему
Оуэн. - Людям нужны козлы отпущения.  Интересно, что ты. Гутман, собираешься
делать, когда  запас настоящих преступников  истощится? Начнешь  копать  под
тех, кто не согласен с учрежденным тобой порядком?
     -  Справедливости  боится только тот,  у кого рыльце  в пуху, - ответил
Гутман. - Тому, кто не виновен, бояться нечего.
     - А право решать, кто виновен, ты, конечно, присвоил себе.
     - Решает Парламент.
     -  Стало быть, ты  говоришь от имени  Парламента, - не унимался Оуэн. -
Чертовски удобно.
     -  Давайте  двигаться  дальше,  -  продолжил  Гутман.   -  Переходим  к
следующему вопросу  повестки дня. Проведение  предвыборных дебатов. Полагаю,
мне нет смысла напоминать, что после падения Железного Престола  нас ожидают
первые  свободные выборы. Думаю,  для  вас  также не  секрет, что они  будут
проходить в ожесточенной  конкурентной борьбе.  Дело  в том,  что на  многие
места в Парламенте  претендуют бывшие аристократы. Они  уже  заявили о своем
намерении участвовать в выборной кампании.
     -  Черта  с  два!  -  громко  возмутился  Оуэн,   стараясь  перекричать
поднявшийся  в  зале  шум.  -  Рэндом  заключил  с  ними  соглашение.  Семьи
отказались  от  притязаний  на  власть  в  обмен  на  сохранение  финансовых
институтов. Если аристократы правдами  и неправдами проникнут  в  Парламент,
всем нашим завоеваниям крышка. Кончится тем, что аристократы  вновь окажутся
у власти.
     - Что-то  вы,  сэр Дезсталкер,  чересчур  уж распоясались,  -  раздался
леденящий женский голос из зала.
     Все присутствующие обернулись.
     Грация  Шрек  выдержала  натиск  устремленных  на  нее  взоров с  гордо
поднятой головой  и свойственной ей холодной неприступностью. С  тех пор как
Грегору Шреку  пришлось удариться в  бега, во главе Клана встала его старшая
сестра  и  с  этой ролью  справлялась на  удивление  здорово.  Ни  Тоби,  ни
Евангелине взваливать  на себя эти обязанности было недосуг, не говоря уже о
том, что они не имели к тому ни малейшего желания. Поэтому участь возглавить
семейство  Шреков выпала  Грации чисто  случайно.  И, надо сказать, все  это
время ей сопутствовала удача.
     Высокая и  худощавая, с бледной  лебединой  шеей,  сморщенным  лицом  и
густой гривой светлых волос, убранных в старомодную  и  некрасивую прическу,
Грация  резко  выделялась на  фоне окружающих  ее ярких  птичек. Склонная  к
затворническому  и  аскетическому  образу  жизни,   она   почти  никогда  не
появлялась в свете, терпеть не могла Двор и посещала его только по  строгому
настоянию Грегора.
     Однако  менее  официальная  и   определенно  менее  опасная  обстановка
Парламента, как ни странно, пришлась ей по  вкусу. Выступая от  имени многих
древних  семейств,   Грация   чувствовала  себя   на  удивление  свободно  и
непринужденно. Поскольку почти всю свою сознательную жизнь она провела вдали
от  высшего  общества, она  не  отдавала предпочтения ни одному  из  Кланов.
Именно  по   этой  причине  Семьи  безоговорочно  ей   доверяли.  Но  особым
расположением  аудитории Грация  была обязана  природной уравновешенности  и
легкому чувству юмора,  благодаря чему слушать  ее  было  одно удовольствие.
Словом,  лучшего   представителя  бывшей  аристократии  трудно  сыскать.  Ее
замечания никогда  не  оставались  без внимания -  будь на ее  месте  другой
аристо, ему бы не дали сказать ни слова.
     - Право  баллотироваться в Парламент имеет каждый, -  с пафосом заявила
Грация  Шрек.  - Такова суть демократии. Разве вы, сэр Дезсталкер, сражались
не  за  то,  чтобы все граждане Империи  имели равные права? А  стало  быть,
бывшие аристократы имеют такое же право  голоса, как и все остальные. К тому
же, помнится, вы сами  были  Лордом. Если следовать  вашим словам, то на вас
тоже нужно поставить клеймо и лишить права баллотироваться в  органы власти.
Или свой выпад  против аристократии вы к себе не относите?  Должна заметить,
сэр  Дезсталкер, что такие  понятия, как искупление и  покаяние, известны не
только вам. Оуэна задели ее слова, хотя он старался не подавать виду.
     - Я мог бы прийти к власти. Однако решил этого не делать.
     - Очень... благородно с вашей стороны. Но кто может поручиться, что  вы
не перемените своего решения в  будущем? И вообще не  понятно, почему вы так
разволновались. Ведь речь идет о свободных  выборах, проходящих в  атмосфере
строгого порядка, за  который вы сами ратуете. То  есть  выборах, в  которых
каждый  гражданин  имеет  право  изъявить  свою  волю  посредством  честного
голосования. Если  кто-то из избирателей  окажет доверие представителю  того
или другого Клана, то это его личное дело. Каждый сам вправе решать, кому из
кандидатов в парламентарии отдать свой голос.
     - Все это не так просто, как кажется, вы сами  знаете,  - сверля Грацию
Шрек острым взглядом заявила Диана Вирту.
     Грация удостоила ее снисходительной улыбкой, которая лишь подлила масла
в огонь. Однако Диана сумела сдержаться.
     - Эсперы  не желают вновь оказаться под  властью тех, кто держал их  за
рабов, -  продолжала  она. - Тех, кто безнаказанно  их оскорблял,  унижал  и
убивал, когда вздумается.
     - Мы глубоко раскаиваемся за наших соотечественников, которые прибегали
в  прошлом к  подобным крайностям,  - спокойно произнесла  Грация.  -  Чтобы
добиться  доверия избирателей,  Семьям придется  доказать,  что они достойны
того места  при  новой власти, на которое претендуют. Мы не настолько глупы,
чтобы взяться за  старое - кому захочется  подставить свою карьеру под удар?
Нужно научиться  смотреть в будущее.  Семьи накопили  богатый опыт, им есть,
что  предложить. Все присутствующие прекрасно понимают ваше положение, эспер
Вирту.  Физические  и  психические  травмы,  которые вы  получили в прошлом,
вызывают  у  нас  глубокое  сочувствие,  но  мы не  можем  позволить,  чтобы
навязчивые идеи несчастной женщины преградили путь дальнейшему прогрессу.
     Это  был  удар  ниже  пояса,  однако   Диана   Вирту  сумела  сохранить
присутствие  духа.  Грация  Шрек  уже  не  в первый  раз  пыталась подорвать
аргументы Дианы, ссылаясь на ее  прошлое. В бытность Безумной Дженни психика
Дианы была  несколько... неуравновешенной. Но что она могла сказать в  ответ
на столь прямой выпад? Заявления вроде "Да, я была сумасшедшей, а теперь мне
стало лучше" внушают не слишком много доверия. Поэтому Диана сочла за лучшее
пропустить замечание Грации мимо ушей.
     - Эсперы больше никогда не  склонят  головы перед аристо. Мы  разорвали
свои цепи ценой страданий и  большой крови. Многие наши товарищи отдали ради
этого жизнь. Мы не позволим, чтобы нас опять притесняли.
     - Звучит красиво, - заметила Грация, - не более  того. Говорить о рабах
и хозяевах сейчас не имеет никакого смысла. Они ушли  в прошлое, и лучше  не
стоит его ворошить. Нужно двигаться дальше. И  я подвергаю большому сомнению
то, что вы говорите от лица всех эсперов. Открыто  заявляя о своем недоверии
к Матери Мира, вы сами себя дискредитировали  и отстранились от официального
руководства Подпольем. Все, что вы сейчас говорите, эспер Вирту, вы говорите
от себя лично.
     - Давайте  лучше  обсудим ситуацию  с Блю Блоком,  - вступил в разговор
Финли Кэмпбелл.
     Услышав голос Финли, все дружно обернулись.  В  Парламенте  он выступал
редко, но если  уж это  случалось, то  все его слушали. Улыбнувшись и одарив
холодным взглядом Би Би Ходзиру и ее спутников, Финли сказал:
     -  Как мы  можем  доверять Семьям,  если  большинство  из  них  все еще
находятся  под  влиянием  Блю  Блока?  В  свое  время  это   была  секретная
организация.  Но мы  и  по сей  день  толком  ничего  о ней  знаем.  Чем она
занимается, какие ставит перед собой цели и задачи?
     Выйдя вперед, Би Би Ходзира произнесла своим вкрадчивым голосом:
     -  Одно  то,  что  мы  перестали быть  секретной  организацией,  должно
положить конец многим вашим опасениям. Да, Кланы задумывали  нас как частную
террористическую  организацию,  целью  которой  было   готовить  специальных
агентов  для  уничтожения  врагов.  Но мы  давно вышли  из-под опеки  Семей,
поэтому стоящие некогда перед Блю Блоком  задачи  ушли в прошлое. Если кто и
смеет  нас  критиковать, то  только не  вы,  сэр Кэмпбелл. Лучше  вспомните,
сколько крови на ваших руках. И сколько людей погибло от вашего меча.
     - Много, но, думаю, еще недостаточно, - произнес Финли.
     - Мы учтем ваше замечание, как только до этого дойдет очередь, - сказал
Гутман.  -  А  теперь  перед  нами выступит  Ее  Святейшество, мать-игуменья
Беатриса Кристиана.  В  данное время  она слишком  занята  благотворительной
деятельностью, поэтому  не  смогла прибыть к нам лично. Свое обращение к нам
она записала заранее.
     По  его сигналу  в воздухе вновь появился  голоэкран, и на нем возникло
лицо матери-игуменьи Беатрисы, которое, словно нимб, окаймлял белый капюшон.
Под  глазами  у Беатрисы темнели круги, лицо выглядело изможденным, а  когда
она начала говорить, голос ее срывался от усталости.
     - Я  буду  краткой,  потому что меня ждет масса неотложных  дел.  После
войны   половина   планет   Империи  оказались   буквально  без  средств   к
существованию.  Если  у  нас  не начался массовый голод, то только благодаря
кораблям генерала  Беккета,  доставляющим  в  бедствующие  районы  провизию.
Социальные, политические и производственные структуры повсюду разваливаются.
Люди гибнут от недостатка питания, жилья и медикаментов.
     Церковь проводит благотворительные  акции, но  наши фонды и возможности
ограничены. Парламент обязан предоставить дополнительные средства, иначе нам
грозит массовое  варварство, если не хуже. Погибли уже миллионы людей. Умрет
еще столько же,  если мы  не предпримем срочных мер. Я прошу  под мою личную
ответственность  предоставить  нам  финансовую  поддержку,  чтобы  мы  могли
оказать помощь тем, кто в ней крайне нуждается.  Пожалуйста, помогите нам. А
мы поможем тем, кто страдает от нищеты.
     Экран  померк и исчез. В зале  поднялся тревожный шум.  Голгофе  немало
досталось во время  Восстания, но, несмотря  на полученные  раны, она сумела
выйти относительно сухой из воды. К сожалению, в период благоденствия быстро
забываешь о тех, кому пришлось гораздо хуже.
     -  Разумеется,  мы  поставим  вопрос,  поднятый  Ее  Святейшеством,  на
обсуждение, -  подавшись вперед на стуле,  произнес Гутман. - Хочу отметить,
что  подобные просьбы звучат далеко не в первый раз. К сожалению,  мы крайне
ограничены   в  средствах.  Но   мы   обсудим  данный  вопрос,  как   только
соответствующая  комиссия  представит нам свой отчет. А  сейчас нам осталось
обсудить одно важное дело. Думаю, все присутствующие со мной согласятся, так
как речь идет об официальном главе государства, то есть о человеке,  который
будет представлять власть перед лицом народа Предварительно обсудив вопрос в
разных комиссиях, мы пришли к выводу, что наиболее приемлемой формой властью
для нас является конституционная монархия.
     Заявление  Гутмана  вызвало  бурную   реакцию  в  зале.  Казалось,  все
заговорили  разом,  и  никого невозможно  было  угомонить.  Гутман попытался
жестом  призвать  присутствующих  к  порядку,  но  не  тут-то  было.  Тогда,
откинувшись на  спинку  стула,  он  стал ждать, пока страсти  улягутся  сами
собой.
     Пока  толпа  галдела  и  шумела,  Оуэн  попытался собраться с  мыслями.
Несмотря  на  то  что  Железный  Престол  был  разрушен,  корона  продолжала
существовать.  С  точки  зрения  закона,   парламентариям  ничто  не  мешало
назначить нового императора. По  крайней мере  им вполне хватило бы глупости
это сделать.
     Наконец шум смолк, и Гутман смог продолжить свою речь.
     -  Не надо волноваться.  Ни  один вопрос  не будет принят, пока  его не
утвердит Парламент. Другими словами, мы предлагаем учредить конституционного
монарха,   лишенного  реальной  и  законодательной   власти.  Так   сказать,
номинального  главу   государства,   обязанности   которого   будут   носить
исключительно общественно-социальный  характер.  Ну,  разумеется, он  должен
пользоваться  поддержкой  и  доверием  всех  и  каждого.  После  напряженных
обсуждений комиссии пришли к мнению, и, думаю, вы с нами согласитесь, что на
данную должность подходит только один человек: Оуэн Дезсталкер.
     Зал   вновь   разразился   шумом,  среди  которого  прорвались  громкие
аплодисменты. Рукоплескали  не только те, кто  выказывал  свое  расположение
великому  герою,  но  также  те,  кого  устраивало  подобное  назначение  по
совершенно другим  причинам.  Став главой г